— Я ещё маленькая была, а родители меня уже учили на проводницу. Они говорили, что только так можно восстановить честь.
Маркиз обернулся к девушке. Она держала свечу перед собой, на уровне глаз. «Вот и приплыли», — подумал Маркиз. Только сейчас он понял, что надо было слушать девчонку внимательно с самого начала. «Теперь всему конец».
— Кто ты, Ниббс? Откуда ты родом?
— Там, откуда я, тебе больше не рады, — ответила девушка. — Я рождена и воспитана верноподданной Слона и Замка[7].
Тут что-то с размаху ударило Маркиза по затылку. В глазах у него вспыхнуло и потемнело, он рухнул на землю и больше ничего не помнил.
* * *
Маркиз Карабас не мог шевельнуться. Он лежал на боку со связанными за спиной руками.
Он был без сознания. Теперь пришёл в себя. Но если его похитители пока этого не заметили, не стоит их разочаровывать, решил Маркиз. Он чуть-чуть приподнял веки и попытался что-нибудь рассмотреть через щёлочку.
— Не придуривайся, Карабас, — раздался низкий скрипучий голос. — Меня не проведёшь. У меня большие уши. Я слышу твоё сердце. Открой глаза как следует, проныра. Будь мужчиной.
Маркиз узнал голос, но очень надеялся, что ошибся. Он открыл глаза и увидел ноги. Человеческие босые ноги. Пальцы были плотно сжаты, а кожа — красно-коричневого цвета. Знакомые ноги. Увы. Так и есть.
Какая-то часть его сознания ругалась на чём свет стоит. Темпл и Арка![8] Ниббс ему говорила, а он ушами хлопал. Но даже злясь на собственную рассеянность и глупость, Маркиз нашёл в себе силы выдавить улыбку.
— Что ж, это в самом деле честь, — прохрипел он. — Однако не стоило так утруждать себя организацией нашей встречи. Одно слово Вашей светлости, что Вы желаете меня видеть, и я бы сразу…
— …улепётнул со всех своих тонких ножек в противоположном направлении, — ответил хозяин красно-коричневых ног. Он вытянул свой длинный, гибкий, сине-зелёный хобот и перевернул Маркиза на спину.
Маркиз стал потихоньку тереть верёвку на запястьях о бетонный пол.
— Вовсе нет. Совсем даже наоборот. Словами не описать, как я рад оказаться в Вашем толстокожем обществе. Могу я нижайше просить развязать мне руки, дабы я мог приветствовать Вас, как подобает… э-э-э… Вашей слоновости?
— И не подумаю, учитывая, с каким трудом мне удалось тебя поймать, — ответил его собеседник. У него была зеленовато-серая слоновья голова и острые бивни, на концах вымазанные чем-то бурым. — Видишь ли, когда всё выяснилось, я поклялся, что ты будешь у меня вопить и молить о пощаде. И ещё я поклялся, что на все твои мольбы отвечу «нет».
— Ничто ведь не мешает ответить «да», — заметил Маркиз.
— Мешает, — отрезал Слон. — Попрание законов гостеприимства непростительно.
Маркиз взялся украсть у Слона дневник и доставить его Виктории в дни далёкой молодости — своей и всего этого мира. Слон был злобен и спесив, ни разу в жизни не проявил великодушия, к тому же у него начисто отсутствовало чувство юмора. Маркиз Карабас считал, что Слон просто-напросто глуп и вряд ли сообразит, какое отношение он, Маркиз, может иметь к пропаже дневника. Это было давно — с тех пор Карабас заметно поумнел.
— И все эти годы Вы воспитывали проводницу, на тот маловероятный случай, что я её найму, и тогда она меня предаст? — подытожил Маркиз. — Что же Вы так близко к сердцу всё принимаете.
— Ты меня плохо знаешь, — ответил Слон. — Это ещё мягкие меры с моей стороны. И воспитанием проводницы я не ограничился.
Маркиз попытался сесть. Слон толкнул его ногой обратно на пол.
— Проси пощады, — приказал он.
Ну, это было нетрудно.
— Пощадите! — воскликнул Маркиз. — Прошу! Умоляю! Явите великий дар милосердия! Не подобает ли могучему Слону, властителю сей земли, снизойти к тому, кто не достоин стереть пыль с его великолепных пяток…
— Что-то я не пойму, — сказал Слон. — Ты издеваешься надо мной?
— Боже упаси. Ни в коем случае. Я абсолютно серьёзен.
— Теперь вопи, — велел Слон.
Не так-то легко вопить, когда ещё не зажило перерезанное горло, но Маркиз Карабас старательно тянул ноту как можно дольше, как можно громче и как можно жалобнее.
— Даже вопишь ты издевательски, — заметил Слон.
Из стены торчала большая чёрная чугунная труба. На трубе был вентиль. Слон налёг на него, повернул, и из трубы закапала жидкая грязь, а потом тонкой струйкой полилась вода.
— Дренажный слив, — пояснил Слон. — Так вот. Я плачý по счетам, Карабас. Ты ловко скрывался все это время, с тех пор как перешёл мне дорогу. Поскольку свою жизнь ты хранил в надёжном месте, не было смысла что-то предпринимать. У меня свои люди по всему Под-Лондону: те, с кем ты ел за одним столом, ночевал под одной крышей, шутил шутки и даже как-то раз переспал в башне Биг Бена, но пока твоя жизнь была припрятана от греха подальше, я ничего не мог тебе сделать. Наконец на прошлой неделе до меня дошли слухи, что заветная шкатулка пуста, и я посулил свободу Замка тому, кто даст мне возможность…
— … услышать мольбы о пощаде, — подхватил Маркиз. — Вы говорили, да.
— Не перебивай, — мягко попросил Слон. — Я посулил свободу Замка тому, кто даст мне возможность увидеть тебя мёртвым.
Он отвернул вентиль до конца, и струйка воды превратилась в бурный поток.
— Должен Вас предупредить. Тот, кто убьёт меня, — торопливо сказал Карабас, — будет навеки проклят.
— Пожалуй, я рискну, — ответил Слон. — Тем более что, скорее всего, ты выдумываешь. А вот моя идея тебе понравится. Зал наполнится водой, и ты утонешь. Потом я спущу воду, войду и как следует посмеюсь. — И Слон громко протрубил в хобот, что, вероятно, представляло собой слоновий способ смеяться.
Ноги шагнули в сторону и пропали из поля зрения Маркиза. Закрылась с громким стуком дверь. Маркиз лежал в луже. Он корчился и извивался и наконец сумел встать. Лодыжку его охватывало металлическое кольцо, от которого тянулась цепь к столбу посредине зала.
Если бы только на нём было его пальто! Там в карманах лежали лезвия и отмычки; там были на вид совершенно обычные безобидные пуговки — но только на вид. Маркиз стал тереть верёвку о столб, надеясь её истончить. Но верёвка намокла, разбухла, ещё сильнее впилась в тело, и Маркиз только содрал кожу с ладоней и запястий. Вода поднималась и была уже ему по пояс.
Карабас огляделся. Всего-то и нужно — освободить руки (для этого, очевидно, придётся расшатать столб, к которому он привязан), потом снять кандалы, закрыть воду, выбраться из комнаты и улизнуть, не наткнувшись по дороге на Слона, объятого жаждой мести, и его пособничков всякого рода.
Маркиз дёрнул столб. Столб не поддавался. Маркиз дёрнул сильнее. Безрезультатно.
Маркиз Карабас привалился к столбу и вспомнил о смерти — настоящей, окончательной смерти. И ещё он вспомнил своё пальто.
Кто-то прошипел ему в ухо:
— Тссс!
Путы на его руках натянулись и распались. Только теперь, потирая онемевшие запястья, Маркиз ощутил, как туго его связали. Он обернулся.
— Ты?!
Ослепительная улыбка, невинно-дерзкий взгляд — это лицо Маркизу было знакомо так же хорошо, как его собственное.
— Нога, — сказал человек и улыбнулся ещё ослепительнее.
Маркиз не поддался его сногсшибательному обаянию. Он поднял ногу, человек наклонился, пошурудил в замке куском проволоки и снял кандалы.
— Я слышал, ты угодил в переделку, — сказал человек с такой же тёмной, как у Маркиза, кожей; ростом повыше — совсем чуть-чуть, но держался он так, словно превосходил всех остальных по меньшей мере на голову.
— Вовсе нет. Не стоило беспокоиться. Я в полном порядке.
— Не похоже. Я только что спас тебе жизнь.
Маркиз проигнорировал это замечание.
— А где Слон?
— За дверью, со своей шайкой. Когда зал наполняется водой, двери запираются автоматически. Он не мог остаться здесь, иначе тоже попал бы в ловушку. На это я и рассчитывал.
— Рассчитывал?
— Разумеется. Я несколько часов следил за ними. Как только услышал, что ты куда-то пошёл с этой шпионкой. Я сразу подумал: «Это он зря. Придётся выручать».
— Ты… что подумал?!
— Брось, — сказал человек, похожий на Маркиза Карабаса, только ростом повыше, и самую чуточку (кому-то могло так показаться, но уж конечно, не Маркизу) красивее его, — ну неужели я дал бы в обиду своего младшего брата?
Они оба стояли уже по пояс в воде.
— Я в полном порядке, — повторил Маркиз. — У меня всё под контролем.
Его брат тем временем направился в дальний угол комнаты. Он опустился на колени, пошарил под водой, потом выудил из заплечного мешка что-то вроде ломика, сунул одним концом под воду и нажал.
— Приготовься, — предупредил он. — Пойдём короткой дорогой.
Маркиз всё ещё разминал пальцы, в которые будто впились сотни иголок.
— Что там такое? — спросил он деланно равнодушно.
— А вот, гляди, — ответил его брат и поднял квадратную металлическую крышку. — Сточная труба.
Маркиз не успел ничего возразить. Брат подхватил его под мышки и уронил в дыру в полу.
«Кажется, на ярмарках бывают такие развлечения», — мелькнуло в голове у Маркиза. Люди за это ещё и деньги платят — если, конечно, уверены, что живыми слезут с аттракциона.
Его несло по трубам мощным потоком воды, швыряя о стенки, всё глубже и глубже. Маркиз был уже весь в синяках и шишках и серьёзно сомневался, что доживёт до конца этого «веселья».
Наконец его выбросило из трубы на металлическую решётку, на вид довольно-таки хлипкую. Опасаясь, что решётка не выдержит его веса, Маркиз отполз с неё на каменный пол — и вовремя. Вслед за Маркизом из трубы с каким-то странным звуком вылетел его брат и ловко приземлился на обе ноги — он явно не впервые проделывал такой трюк.
— Правда, здорово? — расплылся он в лучезарной улыбке.
— Да не очень-то, — дрожа, проворчал Маркиз. — Мне послышалось, или ты вот только что визжал от восторга?
— Конечно! А ты разве нет?
Карабас с трудом поднялся на ноги.
— И как тебя теперь зовут?
— Всё так же.
— Перегрин ведь не настоящее твоё имя, — заметил Маркиз Карабас.
— Меня оно вполне устраивает. Метит территорию и заявляет о намерениях.[9] А ты всё ещё зовёшься Маркизом?
— Зовусь, потому что я и есть Маркиз, — заявил Маркиз. Выглядел он сейчас, конечно, как мокрая курица, и заявление прозвучало неубедительно. Он чувствовал себя глупо и жалко.
— Как хочешь. Ну, я пошёл. Я ведь тебе больше не нужен? Смотри не влипни ещё куда-нибудь. Можешь не благодарить.
Хуже всего, что Перегрин говорил всерьёз.
Маркиз Карабас злился сам на себя. Он не хотел произносить того, что нужно было сказать. Но делать нечего.
— Спасибо, Перегрин.
— Ах да! — воскликнул Перегрин. — Твоё пальто. Говорят, оно попало в Шепердс-буш. Больше я ничего не знаю. Так что… Мой тебе совет. Из лучших побуждений. Хотя ты ничьих советов не слушаешь. Но, знаешь, шут с ним, с этим пальто. Забудь. Купи новое. Ну правда.
— Пока, — сказал Маркиз.
— Пока, — ответил Перегрин, просиял улыбкой, отряхнулся, как собака, оросив всё вокруг, скользнул во мрак туннеля и исчез.
Маркиз Карабас остался обтекать и дуться.
Скоро Слон обнаружит, что в круглом зале нет ни воды, ни мёртвого Маркиза, и пустится в погоню.
Маркиз проверил карман рубашки: коробочка с письмом была на месте и даже не промокла.
Всё-таки что-то тут не то, подумал Маркиз. Ему с самого начала так показалось. Зачем юному грибнику было нужно, чтобы именно Маркиз Карабас доставил письмо леди Друзилле? И разве может вообще какое-то письмо убедить вранницу, да ещё со звездой на руке, бросить придворную жизнь ради Грибного народа?
У Маркиза закралось подозрение. Очень неприятное подозрение. Но сейчас важнее были другие проблемы.
Можно было бы спрятаться. Залечь на дно и выждать, пока всё успокоится. Но как же пальто? Маркиза Карабаса только что спас — спас! — его собственный брат, событие просто из ряда вон. «Купи другое». Маркизу не нужно было другое. Маркизу было нужно его пальто.
А его пальто теперь у пастухов.
У Маркиза Карабаса всегда был план А и план Б, а в случае если и тот и другой накрывались медным тазом, обнаруживался настоящий план под буквой В, о котором Маркиз сам не подозревал до нужного момента.
Но на этот раз, как ни печально было признать, плана у Маркиза не было. Даже самого завалящего, простенького, скучного плана, которой можно отвергнуть, если дело примет щекотливый оборот. Было только желание, и оно гнало Маркиза вперёд так же, как любовь, голод или страх гонят тех, кого он всегда презирал за слабость характера.
У него не было плана. Он просто хотел вернуть своё пальто.
Маркиз двинулся в путь с любовным письмом в кармане, сырым одеялом на плечах и досадой на своего брата за то, что он его спас.
Когда создаёшь себя сам практически из ничего, нужен образец — положительный или отрицательный — каким ты хочешь быть или совсем не хочешь.
Маркиз с детства знал, каким он быть не хочет. Он определённо не хотел быть похожим на Перегрина. Он вообще ни на кого не хотел быть похожим. Он хотел быть элегантным, неуловимым, великолепным и, самое главное, исключительным.
Совсем как Перегрин.
* * *
Когда-то Маркиз помог беглому пастуху из Шепердс-буш перебраться через Тайберн. Беглец провёл недолгий, но счастливый остаток своих дней в качестве полкового шута в Римском Легионе[10], который стоял на берегу реки, тщетно ожидая приказов. Этот человек сказал Маркизу Карабасу: «Штука в том, что пастухи не заставляют. Они просто поощряют и используют твои собственные желания и побуждения. Ведёшь себя, в конце концов, вполне естественно, но только так, как нужно пастухам».
Маркиз вспомнил эти слова. А потом забыл снова. Ему было страшно остаться одному.
Маркиз Карабас до сих пор и не представлял, до какой степени он на самом деле боится одиночества, и с радостью заметил других людей, идущих с ним в одну сторону.
— Я рад, что ты с нами, — окликнул его кто-то.
— Я рад, что ты с нами, — подхватил другой.
— Я рад, что я с вами, — отозвался Карабас. Куда он идёт? Куда они все идут? Хорошо, что они вместе. Вместе безопаснее.
— Хорошо, что мы вместе, — сказала худенькая бледная женщина, счастливо вздохнув. И она была права.
— Хорошо, что мы вместе, — ответил Маркиз.
— Правда. Вместе хорошо, — сказал его сосед с другой стороны. В нём было что-то знакомое: огромные уши, как опахала, а вместо носа — толстая серо-зелёная змея. Маркиз пытался вспомнить, где он его раньше мог видеть, и вдруг почувствовал, что к его плечу легонько прикоснулся человек с длинной крючковатой палкой.
— Мы ведь не хотим отстать от других? — укоризненно проговорил человек, и Маркиз подумал: «Конечно, нет», прибавил шаг и снова пошёл в ногу.
— Вот молодец. С шага сбиться — ума лишиться, — сказал человек с палкой и прошёл вперёд.
— С шага сбиться — ума лишиться, — повторил Маркиз вслух и удивился, как это ему раньше не приходила в голову такая простая и очевидная мысль. Но какой-то очень тихий голосок в его мозгу всё-таки поинтересовался: «А что это значит?»
Наконец они добрались до цели. Хорошо было оказаться среди друзей.
Время тут текло как-то странно, но скоро Маркизу и его другу с серо-зелёным лицом и длинным носом дали работу, настоящую работу, и вот какую: они избавлялись от тех членов стада, кто уже не мог ни двигаться, ни работать и отдал всё, что мог отдать. Бесполезные останки — волосы, жир и прочее — они бросали в яму. Работа была грязная, смены — долгие и утомительные, но Маркиз с другом трудились вместе и не сбивались с шага.
В трудах праведных прошло несколько дней, когда Маркиз заметил внешний раздражитель. Кто-то старался привлечь его внимание.