Арчер тоже усмехнулся.
— В таком случае можно рассчитывать, что вы составите весьма занимательное литературное описание грядущей битвы. Как знать, вдруг она поможет вам снискать славу в Диадеме. Но вообще-то достаточно было спросить у капитана Пренсеза, а не у меня.
Капитан Лиловой ивы пожал плечами. Они двинулись дальше, и алаксианец без лишних слов пристроился к небольшой процессии. Когда они вошли в межъярусный лифт и начали перемещение по большому кораблю, литератор протолкался ближе к Арчеру.
— Извините мою назойливость, адмирал, но я полагаю, что мне следует представиться. Я Вольстед Магрум… вы вряд ли про меня слыхали, но на моей родной планете Алаксис я пользуюсь немалой известностью… собственно, потому я тут и очутился. Хотя, — поспешил добавить алаксианец, — я весьма польщен и рад, что меня сочли достойным эмиграции в Диадему. Вероятно, самое известное мое произведение — Полет в вечность. В нем рассказывается о путешествии в Симплекс.
Арчер, у которого времени на развлекательную литературу никогда не хватало, глянул на алаксианца с новым интересом. Тема интригующая, хоть и вряд ли новая.
— Старая мечта о странствии в Симплексе, — протянул он. — И как вам удалось ее визуализировать?
— Со спецэффектами, конечно, напряг, — признал Магрум, — при нашем-то бюджете. Но меня это и не слишком заботило, я ведь только сценарий пишу.
— Действие ваших сочинений происходит в будущем, не так ли? Надеюсь, Империя там процветает и сильна как никогда.
Магрум извинительно посмотрел на него.
— Я изображаю несколько вариантов будущего. От них не требуется предсказательной точности, к тому же я аполитичен. В некоторых альтернативных историях Империя распалась или подчинена инопланетянами, возжаждавшими заполучить наши планеты.
— В Диадеме это хорошо зайдет.
Арчеру подумалось, что если уж Магрум намеревается продолжить карьеру, то в Диадеме его ждет встреча с куда более взыскательными зрителями. Люди искусства, увозимые в Диадему, не могли быть уверены в успехе; некоторых ждало признание, если их творческие подходы оказывались в новинку. Другие не попадали в струю.
— Вы полагаете, что человеку по силам достичь Симплекса и, возможно, других граней? — спросил он.
— Меня кучу раз об этом спрашивали, — ответил Магрум. — Да, я искренне верю, что по силам… когда-нибудь. Идея кажется фантастичной, спору нет — но, впрочем, некогда и концепция фитолового двигателя считалась фантастикой.
— Разве? — удивленно нахмурился Арчер. — Ну, если только в каменном веке…
Животные, мужчины и женщины салютовали адмиралу и его свите подъемами верхних конечностей, пока Арчер и сопровождающие выходили из травелатора в имевший форму бочонка зал, уставленный такими же бочонкообразными фитоловыми преобразователями. Почти все пространство зала было занято аппаратурой; места едва хватало для перемещения вспомогательной машинерии и техников.
— Все в порядке? — спросил Арчер у дежурного по машинному отделению, прыгучего гамадрила. Обезьяна кивнула, на миг обнажив клыки.
— В превосходном! — хрипло отозвался техник. — Мы весь период сна провели в работе! Даже роботы!
Он показал на трех роботов, пугливо присевших на одном из невысоких мостиков зала.
— Мой стармех — парень крутой, — прошептал капитан Арчеру на ухо с понимающей улыбочкой, — он с ними не церемонится.
— Надеюсь, они не пожалуются профсоюзным активистам, — сказал Арчер, с сомнением глянув на роботов, но гамадрил лишь издал урчащий смех.
— Не переживайте, адмирал, им целостность корпуса важнее!
Вольстед Магрум меж тем во все глаза рассматривал тускло блестевшие корпуса преобразователей. Гудение аппаратуры было едва слышно; даже в такой близости от них воздействие преобразователей на окружающее пространство-время не воспринималось органами чувств.
— Ну, вот и они, — тихо проговорил Арчер, отойдя к фантасту. — Вот это и есть двигательная система Лиловой ивы. Как видите, они не слишком отличны от коммерческих вариантов, только крупнее. Я так понимаю, вы знакомы с принципами работы фитолового двигателя. Как известно, природа в обычных условиях сопротивляется попыткам любого движущегося вещественного объекта не то что превзойти, а даже достичь рубежа скорости света. Однако это сопротивление — артефакт структуры пространства. Говоря технически, свойство линий отталкивания. Фитоловый генератор изменяет характеристики пространства-времени, подстраивая в нужном направлении линии отталкивания.
Это приводит к эффективному возрастанию скорости света внутри фитолового пузыря. Корабль, на котором находится генераторная установка, теперь волен разгоняться до нового предела, каков бы тот ни оказался.
Популярные писатели зачастую утверждают, что фитоловый двигатель нарушает законы физики; конечно, это ерунда. Невозможно перемещаться быстрее света в пространстве-времени, занимаемом кораблем. Мы просто придаем скорости света, ранее неизменной, переменные свойства, и всё.
Многие коммерческие корабли используют гибридную двигательную установку: фитоловый генератор для изменения свойств локального пространства и отдельный двигатель для разгона корабля внутри деформированной таким образом области. Более крупные генераторы, вроде того, рядом с которым вы сейчас находитесь, допускают дальнейшее усовершенствование летных характеристик: они могут выполнять обе функции, как модификаций пространства, так и разгона. Для этого они, образно выражаясь, «собирают в кулак» линии отталкивания в аттенюируемой области. Корабль после этого может перемещаться, используя противодействие электромагнитного поля Галактики. Это остроумное решение значительно упрощает необходимую для полета аппаратуру.
Собственные генераторы Лиловой ивы уже позволяют ей разгоняться до сотен скоростей света. Флот как целое, однако, способен перемещаться куда быстрее, когда летит в слитном построении. Фитоловые пузыри могут сливаться, и чем крупнее пузырь, тем сильнее допустимая деформация пространства-времени. Этой способностью наделены только суда Звездной Армады; именно поэтому они так быстро перемещаются в пределах Империи.
— Значит, вот почему межзвездным перевозчикам обычно не разрешается покупать больше одного-двух кораблей?
Арчер кивнул.
— Мы не хотим, чтобы частные перевозчики экспериментировали со слиянием фитоловых пузырей.
Стоя рядом с алаксианским писателем, которого всецело захватило зрелище огромных арматурообразных корпусов, Арчер испытывал некоторую гордость. Он словно бы вернулся в дни своей учебы; да, впрочем, целые куски его речи были позаимствованы из одной подготовительной лекции, прослушанной в военной академии.
— О другой возможности, предоставляемой слитными пузырями, вряд ли даже догадываются за пределами Звездного флота, пока не побывают на одном из наших кораблей, — продолжил он. — Я говорю о системе интермата. Вы, вероятно, уже видели ее в работе. Как только достигнута определенная степень деформации окружающего пространства, такое перемещение становится доступно.
— Всегда ходили слухи, что Империя разработала методику мгновенного переноса материи, — сказал Магрум. — Должен признаться, я не верил, пока сам не увидел.
— Она имеет ограниченный радиус действия, — объяснил Арчер. — Работает только в пределах группового пузыря, образованного достаточно крупной эскадрой, и только между кораблями флота. К тому же перемещение не постоянно. Пользователь интермата обязан будет так или иначе вернуться в точку отправления.
Он помолчал и решил кое-что добавить.
— Одна историческая деталь наверняка заинтересует вас. Интермат-эффект открыли совсем недавно, несколько десятилетий назад, и случайно. Сперва решили, что действует он через Симплекс. Представляете, какой фурор произвела эта новость?
— Еще бы! — Алаксианец был совершенно ошеломлен. — Мгновенный доступ в любую точку физической Вселенной, самое меньшее! Не говоря уж про общение с другими гранями! Я именно об этом роман сочинил. Но я не предполагал, что наука уже приблизилась к…
— А она не приблизилась, — ответил Арчер, подумав, что представления писателя о контакте с Симплексом довольно фантасмагоричны. Да, такие возможности могли открыться, но… но осознание их, вероятно, пришло бы гораздо позже. — Вскоре стало ясно, что Симплекс в этом никак не задействуется. Актуальная теория интермата основана на преобразованиях Кантора, если вам это что-нибудь говорит. Вкратце: вы знаете, что до открытия линий отталкивания пространство представляли имеющим противоречивые качества — одновременно протяженным и бесконечно делимым, но вместе с тем — допускающим квантовые эффекты, выдающие дискретную природу. Мы теперь понимаем, отчего это так: линии отталкивания непрерывны в одном направлении, в направлении отталкивания, но дискретны в поперечном. Непрерывность отталкивания означает, что относительные расстояния соответствуют канторовским трансфинитным множествам; латеральные меры, однако, финитны и неприводимы, что и наделяет пространство свойством «зернистости». Если линии отталкивания достаточно растянуты, совокупное действие этих факторов позволяет произвести внезапные изменения относительного расположения. Математически не слишком примечательный эффект.
— Боюсь, я так сразу не уразумею, — приуныл Магрум. — А вы уверены, что это не какой-нибудь фокус?
— Неплохое определение, между прочим, — с улыбкой ответил Арчер. — Вы в финансовом учете разбираетесь? Интермат — это такая двойная бухгалтерия.
— Я попробую что-нибудь об этом узнать в Диадеме.
— Технические подробности засекречены. Но вы человек искусства и, полагаю, найдете достаточно креативный способ получить к ним привилегированный доступ! — Арчер кивнул капитану Лиловой ивы. — Отлично. Теперь давайте осмотрим орудийные установки.
Коридоры секции боевых установок значительно уступали шириной проходам более населенных палуб корабля. Травелаторы сюда не курсировали. Арчер, Арктус, капитан Лиловой ивы и, по настоятельной просьбе последнего, Вольстед Магрум с трудом втиснулись в маленькую кабину, которая доставила их практически во внешнюю секцию корабля.
Тут пахло смазкой и электричеством. Четверо выбрались из лифта в тускло освещенный туннель, где гуляло слабое эхо лязганья металла о металл. Роскошная и фривольная атмосфера Лиловой ивы, уже ставшая привычной Магруму, диковинно контрастировала с мрачной серьезностью этой секции.
Он шел за адмиралом по туннелю. Арчер остановился у выемки в правой стене. За криволинейной решеткой виднелся другой туннель, параллельный первому и чуть меньшего диаметра. В нем с регулярными промежутками были установлены блестящие круглоносые золотистые цилиндры. Каждый цилиндр размещался горизонтально, однако даже в таком положении почти достигал высоты человеческого роста.
— Вы видите систему доставки боеприпасов, — сообщил Арчер Магруму. — Снаряды транспортируются из арсенала перед битвой, помещаются в обойму под турелью и автоматически подаются в пушку.
Магрум восхищенно рассматривал смертоносные боеголовки.
— А они что, термоядерные?
— Стандартная термоядерная начинка одного снаряда достаточна для уничтожения вражеского корабля прямым попаданием. Но снаряды бывают разные. Некоторым придают такую форму, чтобы выстрел только продырявил корпус корабля и вывел его из строя. Конечно, лишь немногие снаряды достигают целей. Даже если прицелиться удается с необходимой точностью, боеголовки встречают противодействие систем обороны различных классов и дефлекторных щитов. Важно поддерживать высокую интенсивность огня.
— А почему они такие большие? Термоядерный картридж ведь на ладони умещается.
— Потому что массивные. Иначе радиус поражения снижается.
Арчер двинулся дальше по трубообразному туннелю, преимущественно прямому, но кое-где без видимых причин петлявшему. В конце туннеля имелся короткий трап; они поднялись по ступенькам на боевую турель.
Это было одно из самых удивительных переживаний в жизни Магрума, и неважно, что он его много раз описывал в романах. Турель, в числе двадцати себе подобных, могучим протуберанцем выдавалась из корпуса Лиловой ивы, составляя ее основное оружие атаки, смысл существования корабля авангард-класса. Пушка имела форму бочонка и была смонтирована на сферическом постаменте для демпфирования ударных волн отдачи. Механизм подачи снарядов располагался ниже и был недоступен обзору, как и основной огневой механизм; колоссальные размеры не позволяли разместить их иначе, как за изгибом корпуса снаружи.
Пушку обслуживала команда из одних животных; свиньи, бабуины и псы сгрудились за панелями управления и перед экранами. Когда появился адмирал, его приветствовали наперебой.
Магрум мало что знал о спецификациях оружия этого типа. Пушки могли вращаться по трем осям и вести огонь по обширному сегменту небесной сферы. В активном состоянии турель выдвигалась на милю (а, вероятно, все боевые системы Лиловой ивы сейчас были активны). Какова дальность огня, Магрум не помнил, но у него засела в памяти невероятная характеристика скорострельности: один выстрел в секунду.
Арчер несколько минут поболтал с командой артиллеристов, воодушевляя их на сражение, и вернулся к Магруму.
— Рвутся в бой, чертяки. А знаете историю дальнобойных пушек Звездной Армады? — спросил он дружелюбно.
— Не особенно.
— Это единственное оружие, пригодное для сражений кораблей на сверхсвете. Лучевые пушки с очевидностью бесполезны, а фитоловые двигатели чересчур громоздки, чтобы оснащать ими боеголовки; в этом случае на Лиловую иву не больше дюжины бы влезло. И даже так они оказались бы значительно медленней кораблей, по которым должны бить! Так и пришли к идее дальнобойной термоядерной пушки. Объект, выброшенный из фитолового пузыря, некоторое время удерживает при себе его частицу, так что может еще двигаться выше скорости света. Боеголовки вылетают на чудовищной скорости, около миллиона световых, и перепахивают обычное пространство-время, непрерывно теряя скорость по мере рассеяния остаточных фитоловых пузырей. При удаче они покроют примерно половину светового года, прежде чем скорость их упадет ниже световой. Понимаете теперь, почему снаряды должны быть массивными? Перемещаясь, фитоловый пузырь преодолевает сопротивление нормального пространства, и магнитуда этого сопротивления обратно пропорциональна массе, заключенной внутри пузыря. Если снаряды слишком легкие, они замедлятся еще прежде, чем рассеются сами фитоловые пузыри.
Магрум кое о чем уже думал, но ответа так и не находил.
— Их приходится нацеливать через половину светового года? По цели не крупнее корабля?
Арчер улыбнулся.
— Ну, вы слишком многого хотите от наших пушкарей. На заключительном этапе включаются системы ограниченного самонаведения.
Глядя на здоровенную пушку, Магрум постоянно напоминал себе, что это не фантастика. Это была реальность — смертоносная реальность.
Он теперь совсем иначе воспринимал происходящее. Вот на чем, понял он, держится Империя, которая прежде казалась ему рыхлым образованием. О да, ему доводилось слышать, как Империя порою карает ослушников, но это случалось редко, и рассказы напоминали басни. Теперь он уразумел, что боевой двадцатипушечный звездолет и есть один из аргументов, по которым это случалось так редко. Империя доминировала в космосе; любую флотилию вражеских кораблей имперцы могли вбомбить в царствие небесное. И пока это возможно, пока не существует у мятежных планет собственных флотов сопоставимой силы, любое восстание так или иначе обречено на неудачу.
Изощренный чувственный декаданс, уже ставший привычным писателю на борту Лиловой ивы, отступил и рассеялся дымкой. Вот она, железная рука в перчатке, вот где куется сила Империи.