Разве он не сын своего отца?!
Теперь, когда деревни тоже могли стать для путешественников опасными, они заглядывали в каждое селение лишь с соблюдением всех предосторожностей. Путники были согласны, что лучше уж переночевать под кустиками, чем нарваться на тяжёлый бой, который, даже если увенчается победой, может стоить нескольких жизней с их стороны. И это ещё до первой встречи с бестиями!
В одном из посёлков почти на границе Мятлы они узнали, что возмездие иногда приходит даже раньше, чем ожидалось: похоже, бестии перебили здесь отряд людей, судя по одежде и снаряжению – бывших крестьян, а теперь бандитов. В колчане одного из убитых остались три стрелы с необычным пёстрым оперением – такие же, как на том хуторе, врезавшемся им в память. Так что Роннар осматривал деревню (нужно было прикинуть, давно ли бестии были тут и куда они направились дальше) без какого-либо сочувствия к жертвам.
– Что скажешь? – спросил у него Аригис, тоже искавший следы.
– Ушли к западу. Видимо, в Иоману.
– Мне тоже так показалось.
– Они странно себя ведут, – сказал Габеш, бывший атаман, который теперь старался быть Роннару возможно более полезным. Наверное, рассчитывал стать кем-то вроде помощника у столь важного лица. – Раньше выходили из ущелий и быстренько грабили ближайшие посёлки, а что происходит сейчас? Или они действительно собрались здесь обосноваться?
– Сложно сказать. – Роннар был очень сдержан. – Поборники уже много веков изучают бестий и их поведение, однако понять удаётся мало. Допрашивать пленных из их числа бесполезно, хотя и по реакциям на вопросы и обмолвкам уже можно сделать определённые выводы. Бестии приходят сюда за добычей и за подтверждением своей доблести. Чтоб себя показать.
– Показать себя нам?
– Нет, конечно. Нас они воспринимают только как законную добычу. И что именно изменилось – не знаю. Надо разобраться.
– Так что ты планируешь делать?
То, что мы уже обсуждали. Едем в Иоману, в Далгафорт. Да, вероятность столкнуться с отрядом бестий велика, но мы с самого начала знали, что она есть. Придётся рискнуть.
– Это-то конечно. – Габешу определённо было не по себе, но он предпочёл изобразить из себя бывалого воина.
Жизнь уже успела пообстругать этого землепашца и что-то непоправимо изменила в нём. Вернуться к земле он ещё мог, но уже отчасти отбился от прежнего и стал строить характер по-новому. Он уже не боялся отправиться в дальний путь за новой долей, и готов был отстаивать свой кусок – прогресс для того, кто был рождён крестьянином. Габеш старался убедить нового предводителя, что он вполне добропорядочен. Просто так уж жизнь сложилась, пришлось браться за оружие. А пойди всё иначе, разбойничьи намерения проявляли бы себя только во хмелю да в безумных фантазиях, не более того. И он со своими товарищами так бы и жил землёй и скотом.
Убеждать он, оказывается, умел.
С другой стороны, Роннара мало волновало, как на самом деле обстоит дело с новым товарищем. Если мужик не сбежит по-тихому сегодня или там завтра, то его предстоит увидеть и оценить в бою, потом в другом и третьем, и там уж станет ясно, чего он стоит на самом деле. Сын короля был спокоен и уверен, что всегда сумеет проконтролировать новых бойцов, чтоб держались в рамках приличий. Их всего-то восьмеро.
Впрочем, когда станет раз в десять больше, всё равно сможет.
Здешняя природа успокаивала. Вокруг было много недовырубленных, но основательно прореженных, а потому удобных лесов. С одной стороны, можно было свободно ехать по нему верхом и не мучиться, перекладывая поклажу на вьючных конях то так, то эдак, чтоб ветки не цеплялись за мешки, а с другой – прячься от посторонних глаз в своё удовольствие где и как захочешь! Аригис успокоил спутников, что бестии стараются избегать самых густых чащоб, так что, забравшись поглубже, можно хотя бы переночевать спокойно. Однако и в гуще леса лучше оставаться настороже, а то ж привычки и нравы меняются. Пламя его знает, вдруг твари уже освоились с лесами и начали их обживать!
Но вокруг царили тишина и покой, нарушаемые лишь ветром и редкими голосами птиц. Где бестии? Нету. Может, они и вовсе миф? Где люди? Разбежались. Может, только их компания и осталась на всём свете? Где скот? Сожран, уведён или, опять же, разбежался. И, может быть, цивилизацию придётся начинать с самого начала.
В сумках потихоньку заканчивались припасы, и уже мужики принялись прислушиваться и присматриваться к глубинам леса не с опасением за свою жизнь, а с гастрономическим интересом – кабанчика там завалить или оленёнка. До голода ещё далеко, сухари и вяленое мясо остались, но почему бы не подумать о будущем? Тем более что вот и след имеется…
Именно на этой интересной ноте у Роннара словно в носу защекотало дымком, только без знакомого запаха. Он взглянул на Аригиса – цепкий взгляд, нанюхивающее движение крыльев носа. То есть не показалось!
– Бестии, – предупредил он, и сразу стало тихо. Очень тихо. – Так, я и Аригис идём впереди. Остальные осторожно и группой – следом за нами. В бой сразу не лезть, но если бестии атакуют, отбивайтесь слаженно и уверенно. Испугаетесь, попятитесь – и вас примутся убивать с особенным пылом.
– А если стоять твёрдо, могут испугаться и сами побегут? – спросил Габеш.
– Нет. Вот уж чего точно не будет.
– Знаешь, лучше б ты ребятам сказал, что побегут. Как там в действительности будет – вопрос второй. Приободрившись, ребята стали бы упорнее давить. И если не получится, всегда можно сказать, мол, плохо старались или не повезло.
Роннар отмахнулся от него – мыслями он уже был далеко:
– Делай что хочешь. Аригис!
Они заскользили вперёд по разросшемуся подлеску, почти не тревожа кусты. Бесшумность была абсолютно бессмысленна, потому что бестии обладали очень хорошим слухом (поборники уже начинали подозревать, что слух тут, может быть, и ни при чём, и, возможно, у их противников всего один единый орган восприятия – всё тело, как у змеи, например). Но осторожность каким-то образом давала результаты, в чём бы она ни выражалась – противник начинал чувствовать поборников чуть позже и так позволял им занять удобную позицию.
Вот и здесь, ступая по-охотничьи, словно к белке подкрадывался, Роннар успел заметить бестий и подсчитать тех, кого увидел сразу. Маленький отряд, который, похоже, и сам пытается понять, что происходит вокруг и куда идти дальше. Эти существа чувствовали себя неуверенно при свете дня, особенно если солнце сияло вовсю, и странно, что они сейчас здесь, а не укрываются где-нибудь в ущельях или хотя бы в занятом посёлке.
Бестии были похожи на людей – рослые, под два метра, мужчины в тёмной мелкой чешуе, кстати, довольно мягкой на ощупь. У всех – длинные тяжёлые волосы, связанные в хвост, чешуйчатые наросты над ушами, чёрные глаза и узкие, с горбинкой, носы. Одежда – из тонко выделанной кожи, снаряжение продуманное, а оружие так и вообще выше всяких похвал. Конечно, на взгляд соотечественников Роннара все бестии на одно лицо, но сам он потихоньку начинал смотреть на них иначе, отличать друг от друга, отмечать различия в характерах.
Именно так он постепенно переставал их бояться.
Один из бестий повернул голову к Роннару, и на какое-то мгновение они замерли, разглядывая друг друга. Черты лица этого существа поборнику не запомнились, а вот взгляд буквально пронизал, даже под черепом защекотало. В этот момент человек почувствовал, как брезжит разгадка тайны, о которой пока даже не догадывается. Странное было ощущение, колкое, хватающее за горло.
Почувствовал – и на время забыл.
Бестии бросились в схватку как всегда – без какой-либо подготовки, мгновенно, едва осознали, что тут есть на кого бросаться. И тут двое поборников могли действовать только сами по себе. Их ведь обучали разные сны, да и в бою они впервые оказались вместе, о привычках и технике друг друга имели очень слабое представление.
Чтоб не мешать другу, Роннар ушёл в сторону от него, прямо по кустам, и, похоже, бестии сочли это попыткой сбежать. Накинулись с особенным пылом, оставив на долю Аригиса всего двоих из своего числа. Пока ещё успевал думать, сын короля тоскливо смирился с худшим, потому что серьёзный бой с бестиями у него был три года назад, и чем может закончиться этот, очевидно. Но уже через миг стало не до воображения и предположений.
Правда, загадочная сила, которая когда-то взялась обучать мальчика-сироту искусству боя, и сейчас осталась с ним. С бестиями, пожалуй, было даже проще драться, чем с людьми, потому что они никогда не нападали кучей. Действовали всегда так, чтоб и самим удобно, и друг другу не мешать. Кстати, в большинстве своём оружием и телом они владели отлично, и в парах действовали на зависть. Кусты, деревья, пеньки и наломанные ветки – всё это мало смущало темночешуйчатых бойцов. Им вообще мало что могло помешать.
И манера боя с ними, кстати, была чуть-чуть иной, чем при схватке с соотечественниками. Это Роннар усвоил ещё в отрочестве, когда только начал тренироваться с другими будущими солдатами. Сражаясь в обычном бою, он сумел бы покончить с каждым отдельно взятым противником-человеком быстрее, чем с бестией – людям хватало меньшего удара, меньшего выпада, напора послабее. Но зато не было бы возможности применить ту самую ювелирную технику, которая давала ему явное преимущество – или же пришлось бы очень много бегать, прыгать и, вообще, изыскивать пространство для размашистых манёвров. А это – лишняя трата сил и времени.
Ему казалось, он не прыгает, а катится по кочкам и кустам, едва касаясь ногами земли. Бестии, насевшие на него, дышали сквозь сомкнутые, но оскаленные зубы, коротко и часто: «Ху-ху-ху!», и звучало это так же страшно, как пронзительный, жёсткий боевой клич. Оружие в их руках двигалось так быстро, что высекало из воздуха даже не свист, а упругое гудение. И собственная жизнь сразу показалась штукой на изумление хрупкой, слабой, как огонёк свечи на сквозняке.
Но, к собственному отстранённому изумлению, Роннар обнаружил, что минуют мгновения, а он всё ещё жив. Что уж там ему приходится делать для этого, сознание едва успевало отмечать. Отступая в лес, чтоб получить простор для действий и создать побольше проблем противнику, который чувствовал себя неуверенно среди молодой еловой поросли, поборник в конце концов добрался и до «резерва» – спутников-крестьян. В бестий полетели стрелы, нацеленные так себе, но уж зато обладающие убойной силой, потому что расстояние было меньше десяти шагов.
Часть уроженцев Тусклого мира переключились на группу поддержки. И тут сын короля стал отмечать, какие именно результаты дают его усилия – вот один враг получил рану, а вот повезло удачно сделать выпад кончиком меча по подвернувшейся шее бестии. И, кажется, на его счету уже есть один вражеский труп – даже такую мелочь можно счесть хорошим знаком, было бы желание.
Отражать одновременно три-четыре меча – задача нерядовая. Хорошо хоть, что бестии орудуют короткими клинками, и потому трое и тем более четверо разом наседают на поборника редко, чаще всё же по двое. От доброй половины атак Роннар просто уворачивался, а другую половину приходилось использовать как опору для собственных финтов. Сил на то, чтоб до бесконечности прыгать, отшатываться, нырять и махать руками в обычном, даже тренированном человеческом теле надолго б не хватило. Освоенные чудесным способом приёмы давали бойцу возможность использовать импульс вражеских действий в собственных интересах. К тому же они экономили не только силы сражающегося, но и его время.
Вот так Роннара и мотало от одного противника к другому на пределе и даже чуть за пределом обычных человеческих возможностей – а потом плотная группа бестий начала редеть. Кто-то из них и сам теперь заметался между поборником и кем-то ещё, очень активным, разозлённым, малоповоротливым, но опасным. Кто именно это был – недосуг смотреть. Сын короля не пытался форсировать события и, избави высшая сила, не торопился. Просто, действуя, ждал, когда станет полегче, и можно будет сосредоточиться на паре противников или ком-то одном, а не на себе и своём выживании.
Так и стало спустя какое-то время, и впервые по ходу боя Роннар сумел заглянуть в глаза своему противнику. А заглянув, ощутил вдруг его усталость и от схватки, и от собственной ярости тоже. Но именно его отрешённость и это изнеможение дали возможность разглядеть в нём и слабость тоже. Правда, сын короля не успел разобраться, в чём суть этой уязвимости: он позволил бестии оказаться на своём мече, сразу стряхнул, чтоб тот не достал его на излёте сил, – и наклонился посмотреть в тускнеющие глаза.
Там, в чужой душе, жило последнее смятение чувств, которое не имело к случившемуся отношения. Там отразилась какая-то иная жизнь, о которой Роннар не имел представления. Умирающее существо смотрело на человека не как на врага. Он вообще не смотрел на того, кто его убил, и вряд ли воспринимал. И эта отстранённость показалась поборнику вещью более опасной и тягостной, чем прямая враждебность. Он и сам удивился своему выводу.
– Скучновато дерётесь, – заявил Габеш, поводя плечами устало, но с удовлетворением. – Я-то думал, поборники будут прямо летать и щёлкать этих бестий, как орешки. А вы… Просто дерётесь.
– Представляешь, сколько сил надо, чтоб акробатикой заниматься? На бой не останется. Драка – это всегда просто драка.
– Оно, конечно, так, но. Я думал, поборники так дерутся, что дух захватывает!
– Ну, извини, что разочаровали.
– Зато живы! – вмешался Аригис.
– Это верно. Все живы. Сколько их было-то, бестий?
– Девять, – скрупулёзно подсчитал Зиец, шустрый и щуплый парень, хорошо умевший стрелять из лука, но от драки державшийся в стороне.
– Ты б молчал вообще! – внезапно разгневался на него Габеш. – Сам-то даже в бою не поучаствовал, а туда же! Итоги подводить!
– Посмотреть-то можно?
– Только на посмотреть и годишься! Будешь кашеваром, от тебя другого толка нет!
– Смотреть бывает полезно, – прокомментировал Роннар, вытирая руки, залитые кровью бестий. У них она была бледнее, чем у людей – сразу заметно отличие. – Только один отряд? – Это, конечно, был вопрос Аригису.
– Один.
– Что-то маловато для целого отряда.
– Почему же? Десять-двенадцать бойцов, не удаляющихся далеко от места перехода, – обычное дело для бестий. Ну, тут, может быть, двоих-троих из своего числа потеряли уже в каком-нибудь бою. – Он усердно рылся в вещах убитых. – Припасов почти нет, одни трофеи.
– Значит, переход где-то рядом. Так получается?
– Подозреваю, сейчас в Иомане переходы уже почти везде.
– Жаль, что нет карты.
– Зачем карта? – Агач, густо заросший, обычно молчащий мужик, напоказ удивился. – И так расскажу. – Он вытряхнул из котомки убитого бестии трофейные женские бусы и начал выкладывать их на земле. – Всё расскажу. Края – знаю. До Далгафорта много раз ходил. Тут уже близко.
– Ну, рассказывай.
Объяснения затянулись надолго. Агач вольно размахивал руками, поясняя, какая нитка бус что обозначает, не сразу находил подходящие слова, и остальные щедро помогали ему в разъяснениях. Бывшие крестьяне совершенно не смущались близостью мёртвых тел. Роннар, отчасти слушавший, а отчасти наблюдавший за ними, подумал, что новые спутники, пожалуй, даже слишком быстро привыкли к новому для них образу жизни. Только что случился первый в их жизни настоящий бой с врагами, пришедшими из нижнего мира. А они спокойны, как бывалые наёмники.
И, пожалуй, хорошо, что так.
– Идём, – поторопил он. – Кстати, оружие бестий брать в работу не советую – для человеческой руки оно неудобно. А вот как материал для кузнецов – стоит прихватить.
– Трофеи-то ты забрать не запрещаешь?
– Зачем тебе бабские бусы? Бабские тряпки?
– Тут и мужское есть. Вот интересно – зачем бестии всегда бельё забирают? Знаю, что и скатерти берут, и отрезы домоткани даже!
– Посмотри, во что они одеты. Всегда только в кожу. Видимо, берут то, чего у них нет.
– Могли бы выменивать.
– Могли б, так выменивали бы, – проворчал Габеш, обшаривая последнюю котомку с трофеями. – Чего ты от них хочешь, они даже по-нашему не говорят.
– Нам сменка пригодится.
– Жаль, что они не несли с собой припасы.
– Да подъели, наверное!
– Как только посмели?! – Аригис покатывался со смеху. – Должны были нам доставить свои припасы в целости! И ещё каких-нибудь ценностей отсыпать сверху.