И, наконец, в качестве резюме о назначении Стратегии национальной безопасности: Она направлена на инициативное продвижение наших интересов и ценностей с позиции силы [12].
Вся разница в понятиях с документами периода развала Советского Союза состоит лишь в том, что вместо понятия «общечеловеческие ценности» использовано понятие «универсальные ценности».
Как использовать военную силу?
В течение относительно короткого периода у России оформилась четкая позиция относительно ключевых проблем мирового развития. Это касается, прежде всего, силового навязывания «универсальных» ценностей, приводящего к многочисленным жертвам, смене режимов, отказу от традиционного политического устройства, утрате суверенитета. Отсюда ясно, что изменение взглядов на подготовку и применение военной силы выступает как закономерная ответная реакция России на развитие политической ситуации в стране и за рубежом. Поэтому военная доктрина выступает как открытая всему миру декларация ви́дения Россией целей, условий, допустимых пределов, форм и последствий применения средств вооруженного насилия, военной силы. Вопрос восприятия доктринальных установок далеко не праздный, поскольку имеет место проблема понимания отечественной и зарубежной общественностью официальной позиции России. В ряде случаев и специалистами посылаемые сигналы либо игнорируются, либо неадекватно воспринимаются. Характерен в этом отношении вывод Ю.Н. Балуевского: «Многие наши эксперты и аналитики НАТО неправильно оценили основное содержание и положения нашей Военной доктрины 2010 года» [13].
Военная доктрина в новой редакции призвана довести до целевых групп с использованием убедительных формулировок то, для решения каких задач Российское государство осуществляет подготовку военной силы и для чего и когда может ее применить. Уместно привести лишь некоторые артикулированные в документе феномены:
– смещение военных опасностей и военных угроз в информационное пространство и внутреннюю сферу;
– дестабилизация внутриполитической обстановки;
– очаги межнациональной и межконфессиональной напряженности, деятельность международных вооруженных радикальных группировок, иностранных частных военных компаний, рост сепаратизма и экстремизма;
– установление в государствах, сопредельных с Россией, режимов, в том числе в результате свержения легитимных органов государственной власти, политика которых угрожает интересам нашей страны;
– подрывная деятельность специальных служб и организаций иностранных государств и их коалиций против Российской Федерации;
– деятельность по информационному воздействию на население, в первую очередь на молодых граждан, имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества;
– создание на территориях противоборствующих сторон постоянно действующей зоны военных действий;
– участие в военных действиях иррегулярных вооруженных формирований и частных военных компаний;
– применение непрямых и асимметричных способов действий;
– использование финансируемых и управляемых извне политических сил, общественных движений.
Можно констатировать проявление в доктрине общего трен-да к признанию используемых в современной политической борьбе невоенных средств в качестве оружия. Поэтому и для противодействия требуется «объединение усилий государства, общества и личности по защите Российской Федерации». Вместе с тем данная идея требует своего развития: ведь в ряде зарубежных стран уже давно официально реализуются концепции тотальной, общественной, духовной обороны, в основе которых – привлечение всех граждан к обороне страны, отстаиванию национальных ценностей. Об этом уместно вспомнить в условиях, когда против России задействован силовой потенциал в виде экономических санкций, идеологического давления, мощного натиска на систему наших традиционных ценностей. Имеет место скоординированное использование (пока) не регулярной армии, а многочисленных экстремистских, неорелигиозных, псевдоправозащитных структур, организаций сексуальных меньшинств и др. Применение против этой «политической пехоты» военной силы требует серьезной проработки и подготовки. Ознакомление же с текстом Военной доктрины позволяет утверждать, что документ только в самом общем виде обозначил направление развития системы обороны страны, по сути, лишь поставив проблему.
В завершение необходимо отметить, что Военная доктрина, будучи политическим документом, одновременно предназначена нацеливать на определенный способ действий и четко ориентировать Вооруженные силы. Данное качество и является важным критерием для оценки документа, на что указывал отечественный военный мыслитель А.А. Свечин: «Масштаб для оценки доктрины: насколько она толкает к активности, настолько она проникнута и распространяет лозунги действия, как она отражается на действиях армии» [14].
Литература
1. Горбачёв М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. – М.: Политиздат, 1988. – С. 145.
2. Ахромеев С.Ф. От истории – к современности // «…Хорошо забытое старое»: Сб. статей. – М.: Воениздат, 1991. – С. 158.
3. Язов Д.Т. Военная реформа. – М.: Воениздат, 1990. – С. 16.
4. Концепция военной реформы (проект) // Военная мысль (специальный выпуск). – 1990. – С. 24.
5. Лобов В.Н. Военная реформа: связь времен. – М.: АВИАР, 1991. – С. 80.
6. См.: Интервью с В. Михайловым // НГ – Фигуры и лица. – 2001. – 12 апреля.
7. Челлен Р. Государство как форма жизни / Пер. с швед. и примеч. М.А. Исаева; предисл. и примеч. М.В. Ильина. – М.: РОССПЭН, 2008. – С. 76.
8. Указ Президента Российской Федерации от 5 февраля 2010 г. № 146 «О Военной доктрине Российской Федерации» // Российская газета. – 2010. – 10 февраля.
9. Мид У.Р. Власть, террор, мир и война. Большая стратегия Америки в обществе риска / Пер. с англ. А. Георгиева, М. Назаровой. – М.: Прогресс-Традиция, 2006. – 208 с.
10. См. подр.: Русский вопрос в истории политики и мысли. Антология / Под ред. А.Ю. Шутова, А.А. Шириянца. – М.: Издательство Московского университета, 2013. – 624 с.
11. Europa und Russland. Texte zum Problem des westeuropäischen und russischen Selbstverständnisses . – Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1959. – S. 3.
12. http://www.whitehouse.gov/sites/default/ files/docs/2015_national_security_strat-egy.pdf; http://aftershock.su/?q=node/287990 (Дата обращения: 13.02.2015.)
13. Балуевский Ю.Н. Новые смыслы военной доктрины // Военно-промышленный курьер. – 2014. – № 42.
14. Свечин А.А. Основы военной доктрины. В кн.: Постижение военного искусства: Идейное наследие А. Свечина. – М.: Военный университет, Русский путь, 1999. – С. 200.
Пути формирования конкурентоспособного российского исламского образования
На сегодняшний день одним из приоритетов государства и российской уммы является развитие конкурентоспособного исламского образования, отвечающего вызовам современного общества. Под конкурентоспособностью понимается создание возможной альтернативы зарубежным исламским вузам, а также восстановление и развитие российской исламской богословской школы. Эта проблема также была озвучена в недавнем выступлении В.В. Путина в Уфе на встрече с муфтиями.
В настоящий момент условно можно выделить несколько подходов по вопросу формирования конкурентоспособного образования:
– запрет выезда для прохождения учебы в другие государства, подготовка имамов исключительно в российских исламских вузах;
– получение полного исламского образования лишь в зарубежных вузах;
– за прохождением обучения за рубежом должно следовать обязательное образование в российских светских вузах;
– современная форма сотрудничества государства и исламских вузов, подготовка специалистов с углубленным знанием исламской культуры;
– базовое исламское образование должно осуществляться в России, повышенный уровень – за рубежом.
Для начала следует упомянуть об идеологической составляющей данного вопроса. До сих пор мусульманская умма, государственные органы, российское общество в целом не имеют четкого представления, каким должен быть традиционный ислам. Особую актуальность данный вопрос приобретает в регионах, где за годы советской власти почти полностью была утрачена исламская традиция. На данный момент существует множество мнений, по какой модели должна развиваться исламская умма России.
Пока мусульмане России не определятся с этим ключевым вопросом, ни о каком развитии исламского образования не может быть и речи. Будет существовать идеологический вакуум, который будет заполняться зарубежными идеологическими установками относительно ислама.
Другой важной составляющей конкурентоспособности исламского образования является уровень профессиональной подготовки будущих имамов. Сюда входит, например, владение арабским языком.
Очевидно, что овладеть иностранным языком, не имея возможности общения с носителями языка, очень сложно. Поэтому неизбежно встает вопрос о преподавании языка арабами с дальнейшей стажировкой обучающихся. С другой стороны, в арабские страны направлять на обучение российских студентов небезопасно. Существует несколько возможных путей решения данной проблемы. Один из вариантов – пример Казахстана. По инициативе государства был создан аналог аль-Азхара – университет аль-Мубарак. Отличительная особенность вуза – преподавание значительной части предметов на арабском языке преподавателями из Египта. Программа вуза и учебный процесс находятся под контролем государства. Таким образом, выпускники овладевают необходимыми языковыми навыками, не выезжая за рубеж.
Другим вариантом решения проблемы является учреждение российских миссий в странах, где российские студенты проходят стажировку. Данный подход реализуется многими исламскими странами, отправляющими своих студентов на стажировку, или для повышения уровня образования. Например, Турция, Малайзия и Индонезия имеют такие центры в Египте. Они обеспечивают студентов жильем, стипендией, выполняют воспитательные и дополнительные образовательные функции, а также помогают предотвратить чуждое идеологическое влияние.
Уровень профессиональной подготовки будущих имамов связан также:
– с высоким уровнем владения первоисточниками исламского богословия;
– умением будущего специалиста адаптировать свои знания к условиям российского общества;
– формированием собственной богословской школы;
– наличием актуальных богословских научных трудов;
– наличием переведенных на русский язык наиболее известных классических и современных трудов по исламскому богословию;
– восстановлением духовной преемственности в исламском образовании (суфизм).
Развивать вышеперечисленные аспекты можно путем выстраивания системы высшего исламского образования, состоящей из трех уровней:
1) базового исламского образования;
2) магистратуры в светских учебных заведениях по направлению не «Культура ислама», как это существует на данный момент, а «Исламоведение» на базе ИСАА МГУ. Целью обучения является овладение научными методами исследования ислама и навыками профессионального перевода.
3) ежегодного повышения квалификации имамов.
Исламские финансы в России: Подспорье для экономики или угроза национальной безопасности?
Ключевые слова: исламские финансовые институты, исламский банкинг, исламское страхование, идеология, законодательство, национальная безопасность, терроризм.
Исламские банковские структуры не могут войти на российский рынок в качестве самостоятельных игроков. Им придется работать в связке с российскими финансовыми институтами и властью1. И в этом заключается серьезная проблема, так как заграничные финансовые интересанты рассчитывают получить мощных лоббистов собственных, далеких от чистого бизнеса интересов. Может ли польза от вливания исламских финансов в экономику РФ перевесить риски подобного рода?
Для того чтобы ответить на этот вопрос и понять, какие истинные мотивы кроются за актуализацией идеи о приходе на отечественный рынок финансовых услуг исламского капитала, необходимо вкратце затронуть механизмы функционирования исламских финансовых институтов (ИФИ).
В основе деятельности ИФИ лежит религиозное мировоззрение, исходящее из мусульманских доктринальных установок2. Как отмечает марокканский богослов и политический деятель Алляль ал-Фаси: «Коран – это лучшая конституция, лучший трактат политэкономии. Он может с успехом заменить для современных мусульман “Декларацию прав человека” и “Капитал“»3. Следовательно, экономическая деятельность является инструментом претворения в жизнь мировоззренческих, и в том числе политических, установок. Впрочем, необходимо отметить, что на сегодняшний день среди мусульманских интеллектуалов не существует единой точки зрения на то, каковы критерии в подлинном смысле исламской экономики. Даже в государствах, где нормы шариата являются определяющими в системе политической, экономической и общественной жизни (таких как Саудовская Аравия или Катар), по мнению многих богословов, до сих пор не выстроена эталонная исламская экономическая модель. Дело в том, что экономическая деятельность в этих государствах, равно как и во многих других, строится, в сущности, на принципах, которые сегодня действуют в мире как универсальные. Поэтому суть вопроса на практике сводится не к их принципиальному отрицанию, а к формальному соответствию проводимых по канонам капитализма операций нормам шариата.
Один из отличительных признаков исламской экономики, во всяком случае, на Ближнем Востоке, – доминирование финансового сектора. Но здесь кроется серьезная проблема, поскольку в условиях оперирования современным экономическим инструментарием ссудный процент, и шире – ростовщичество (риба) – как способ извлечения прибыли, неприемлем с точки зрения доктринальных установок ислама. Учитывая этот нюанс, специалист по исламским финансам Р.И. Беккин4 дает такое определение исламской финансовой системе: «Исламская финансовая система есть совокупность методов и механизмов финансирования, позволяющих осуществлять экономическую деятельность без нарушения базовых принципов, сформулированных в шариате (мусульманском праве)»5.
Получение прибыли в исламских банках достигается двумя наиболее распространенными способами, позволяющими спекулятивным образом решить проблему рибы:
1. Исламский банк формально выступает соучредителем бизнеса, который кредитуется, и на основании этого получает определенную долю дохода от этого бизнеса. Указанные операции осуществляются на основе договоров мудараба (и его модификаций)6 и мушарака7.
2. Дисконт. Облигация (сукук) или вексель продается дешевле их номинальной стоимости, а погашается по номиналу. Таким образом, условно получаемый процент отсутствует, а прибыль идет в результате пересчета дисконта. Однако справедливости ради стоит отметить, что данный вид операций большинство исламских юристов не относят к числу дозволенных8, что тем не менее редко влияет на практику.