Гостиница «Асоль» была расположена в исторической части города, на перекрёстке улиц Галерейной и Земской. Здесь была чаша с интересного небольшого фонтана, старинные кирпичные здания с витиеватой кладкой и изысканными балкончиками, многочисленные магазинчики с разными курортными мелочами, кафе и ресторанчики. На Земской же, также находились административные здания городской администрации и банки. Уступая дорогу своей машиной, многочисленным гуляющим по мощёной плиткой улице курортникам, Райнгольд аккуратно прокрался по пешеходной части Земской к своему отелю, откуда через арку заехал на стоянку, во внутренний двор гостиницы.
Забрав из багажника автомашины сумки с личными вещами и спецоборудованием, он закрыл Mercedes и прошёл в уютный холл гостиницы, где на стойке ресепшен зарегистрировался по оставленной на него брони и получил от миловидной приветливой блондинки в белой корпоративной блузке ключи от забронированного ему номера. Поднявшись в свой уютный suite-номер, Роман с блаженством принял горячий душ, затем переоделся в чистое бельё и выпив четверть бокала изысканного «Hennessy» VSOP, вместо снотворного из любезно наполненного отелем бара, надел свою любимую пижаму и завалился спать в огромную кровать.
За окнами его номера уже наступила ночь. За тяжёлыми гобеленовыми портьерами на французских окнах, под южным ночным звёздным небом, под монотонный шелест набегающих на песчаный берег волн Чёрного моря, развлекался и веселился беззаботный курортный город. Пластиковые стеклопакеты немного заглушали какофонию вечерней Феодосии, состоящей из музицирования уличных музыкантов, звучания ресторанных оркестров, караоке открытых танцплощадок и лезгинки ловких продавцов шаурмы, с дымком от сочных шашлыков и запахом хмельного кальяна, ароматом крепкого свеже сваренного кофе и терпкой лаванды.
Пока наш добрый молодец видит цветные сны, мы откроем цифровые замки на кожаном светло коричневом служебном портфеле Романа Райнгольда и познакомим своего читателя с содержимым аналитической записки айтишников Московского агентства «Альфа-Форум». Информация эта поведает нам о семье подрядчика работ, Олбериха Леопольдовича Морица, что бы нам иметь представление с кем собственно и с чем придётся иметь дело нашему подопечному.
Олберих Мориц, как вам стало понятно из его письма, был по рождению и родословной немцем, в Россию он приехал в 1952 году, в возрасте 22 лет, как специалист винодел по направлению немецкой компартии на завод в Каффе, в Судаке. Винодельческий завод, где Мориц должен был трудиться, был заложен ещё при генерал-губернаторе Воронцове Михаиле Семёновиче. Светлейший князь сам имел обширные виноградники в Крыму, и по примеру оного царедворца многие Крымские богатеи занялись этим доходным и благодатным бизнесом, принеся себе достаток и всероссийскую славу знатным местным винам, хотя само виноградарство и виноделие были известны в Крыму ещё с древних времён. Винодельческий завод в Каффе был разрушен во время войны немецкой бомбёжкой и победители ни чего лучшего не нашли как пригласить немца же на его восстановление.
Инженер Олберих благодаря своему врождённому трудолюбию и знаниям, полученным в специализированном колледже, в Германии, выделялся среди советских работников административно-технического аппарата винодельческого завода в Каффе и, вскоре быстро пошёл вверх по служебной лестнице. Ему нравилась работа по селекции и выращиванию различных сортов винограда и производству вина. В погребах завода он в тайне экспериментировал с различными сортами винограда, лозу которого привозил из своих рабочих командировок во Францию и Испанию, и в укромных закоулках заводских подвалов хранил бочки со своим экспериментальным вином, не для общего пользования и розничной советской торговли, а для гурманов. Скоро при поддержке обкомовского начальства с истинным удовольствием дегустировавшего на праздники особое вино Морица, немец был назначен начальником производства. Винодел имел хороший оклад и большую трёхкомнатную квартиру в центре Феодосии, в новом Сталинском доме.
Олберих Мориц уже через два года перевёз из Германии в Крым свою невесту, из знатной, но бедной семьи Курляндских немецких баронов, Эльзу Карловну фон Ригер. Жена оставила при бракосочетании фамилию своего знатного рода, говорившего о том, что её предки во времена крестоносцев имели в собственности какие-то владения под Ригой.
Эльза Карловна стала преподавать немецкий язык в одной из гимназий Феодосии. В 1967 году у них родился довольно поздний, но долгожданный ребёнок, сын Карл Мориц. Мальчик был воспитан в аристократических немецких традициях, с гувернанткой и учителем немецкого языка, которых по статусу и достатку Мориц старший уже мог себе позволить в то время. После школы Карл по протекции немецких родственников семьи уехал по обмену учиться в Германию.
В 80-х, во время антиалкогольной компании, виноградники в Крыму стали уничтожать, завод захирел. А тут и 90-е подоспели, всю страну лихорадило, народ обнищал, земли стояли пустые. Вот тут-то Мориц и получил из Германии помощь, в виде неожиданно свалившегося на него наследства от одного из близких родственников. По Советским меркам это было неслыханное богатство, что-то около 500 тысяч долларов. Часть денег Олберих Мориц вложил через немецких родственников в акции Европейских компаний, на другую меньшую часть, он стал скупать пустующие земли колхозов по паям колхозников, за копейки. Земли были на Южных склонах Крымской горной гряды вокруг Коктебеля и Судака, и частично это были земли и виноградники его старого винного завода.
Купил Мориц и свой разорившийся к тому времени завод, с погребами и пустыми старинными дубовыми чанами, в старинных подземельях винных подвалов.
Имея прочные связи среди руководящего аппарата Крыма, он жил спокойно и в достатке. Возделывал около 180 тысяч кустов лозы на виноградниках, и производил среди других марок вина и своё фирменное прекрасное Мерло благородного шоколадного вкусового оттенка, которое выпускал под собственной маркой «Мерло Голд». Своё вино Мориц почти полностью поставлял в Германию, морем в цистернах, а там его разливали и продавали через крупные торговые сети немецких родственников Олбериха.
В 1995-м молодой Карл Мориц вернулся из Германии в Крым, после аспирантуры и стажировки на винных заводах Франции. Сын быстро вошёл в семейный бизнес, и стал хорошим подспорьем Олбериху Леопольдовичу в развитии винодельни и виноградников, а отец смог больше времени посвятить организационным и административным вопросам. В то же время основным экспертам по юридическим вопросам бизнеса и домашним адвокатом Морицев стал известный в городе юрист Соломон Израилевич Шварц. Это был пожилой еврей, умный и очень аккуратный в делах человек, которому Олберих полностью доверил юридическое сопровождение своих активов и финансов.
Карл Мориц был человеком нового мышления, хоть он и чтил традиции семьи, но молодой человек принёс на завод и виноградники новые европейские технологии. Высаживать лозу и разбивать виноградники стали техникой по спутниковой навигации, была создана новая лаборатория при заводе для контроля качества сырья и вина, бухгалтерский учёт и дело оборот документации тоже был налажен в электронном виде, всякое движение сырья и товара отражалось онлайн в гаджетах Карла. У каждого сотрудника завода появилось его конкретное расписание рабочего дня, с тарификацией по времени тех операций, которые должен был выполнить сотрудник по штатному расписанию. На заводе и виноградниках стало больше порядка и меньше воровства. Карл убрал с завода несколько вороватых менеджеров, сократил бухгалтерию, уволенные им сотрудники конечно затаили на него обиду, хотя получили хорошие выходные пособия.
Карл также перестроил свои отношения с властью, он учредил свою адвокатскую контору, главной обязанностью которой, кроме обычных услуг по предоставлению общих юридических услуг гражданам, стало представление в судах и органах исполнительной власти интересов его семьи и его бизнеса. Откаты чиновникам прекратились, это тоже вызвало у краевой и городской власти ропот и недовольство. Но Карл шёл по жизни с гордо поднятой головой и как истинный ариец был горд и смел, и опасности привык смотреть в лицо.
Карл Мориц водил дружбу с влиятельными немцами, которые занимались аграрным бизнесом в Киеве и с финансистами в Москве, где часто гостил.
В Киеве он познакомился с еврейской девушкой Соней Шварцман, креативным менеджером агрофирмы своего приятеля и в скором времени, несмотря на протесты матери, представил её семье в качестве невесты.
Соня была образованной Киевской девушкой, из хорошей обеспеченной еврейской семьи, знала три языка, владела ивритом, немецким и китайским и была принята в высшем круге золотой молодёжи Киева. Девушка занималась конным спортом и была членом элитного яхт клуба в Ялте. Молодые люди сыграли свадьбу в шикарном ресторане «РLAZA» на Крещатике, и вскоре в 1997 году у молодых родились мальчик которого нарекли Готвальд, а два года спустя, в 1999 году, девочка Клара. Через год после рождения внучки Эльза Карловна фон Ригер, внезапно заболела пневмонией и скоропостижно скончалась, несмотря на хороший уход и консилиумы дорогих врачей.
Из активов семьи Мориц, кроме акций, были виноградники и винодельческий завод, под Судаком, недвижимость в Киеве и Москве, особняк в Феодосии. Юридическая и нотариальная конторы в Киеве, яхт-клуб в Коктебеле.
Южная ночь прекрасна, до рассвета еще несколько часов и пока наш герой, Роман Райнгольд отсыпается после долгой и трудной дороги, а мы с вами вернёмся к Крыму и нашей курортной Феодосии.
Феодосия прекрасный южный курортный город, расположенный на границе песчаных дюн Берегового, он прикрыт от степных горячих ветров материковой части полуострова южной грядой Крымских гор, с хребтом Тене-Оба. Феодосия освящена мысом Святого Ильи в Феодосийском заливе и звоном колоколов своих многочисленных храмов и церквей. Здесь перекрёсток древних путей и древних религий с криком мулы с минарета мусульманской пятничной мечети Муфти-Джами, и не громким бормотанием читающего Тору в шаббат раввина, треском восковых свечей, плачущих в серый песок под завораживающее армянское песнопение и мелодичное звучание органа в небольшой средневековой церкви Сурб-Саркис. Феодосия – это, прежде всего чудесное ласковое Чёрное море, здесь всё наше, пусть и без элитного пяти звёздного сервиса, но зато родное и понятное русскому человеку, тут всегда тебе укажут путь, хотя иногда и по матери. А уж люди тут какие душевные, ни когда не сравняться с ними по своей доброжелательности турки и египтяне, и даже греки лишь бедная тень наших гостеприимных крымчан. Куда там тягаться с нашим, то родным Чёрным морем Красному коралловому чуду пыльного Египта или Средиземному парному молоку в хлебосольной Турции, а про Эгейское море греков уже даже и не говорю, – лужа, а не море.
Как и во всех курортных городах в Феодосии есть два времени года, это подготовка к курортному сезону и так сказать сам сезон, который начинается с майских праздников и длится до конца октября.
Подготовка к сезону, это всё связанное с суетой хождения по многочисленным инстанциям для получения разрешений на строительство и аренду мест под строительство гостиниц, кафе и магазинов, и других богоугодных заведений. Это выбивание лицензий на торговлю спиртным и сигаретами в ларьках и кафе, получением квот и разрешений на гидроциклы, катамараны, бананы, парашюты и обустройство пляжных сооружений водными горками, аттракционами, лежаками, закупка разнообразных товаров и сувениров, подготовка инвентаря и реквизита для развлечений отдыхающего народа и всё это конечно с целью сбора с него положенной за услуги платы.
Художники в межсезонье создают свою монументальную живопись в стиле а-ля Айвазовский в неимоверных количествах, с бушующим морем, и терпящими крушение кораблями. Каждый из них пишет, как видит и как умеет, по своему стилю и наитию, имеющим общее оправдание как стиль и индивидуальный почерк живописца. Мастера производят в неимоверных количествах разнообразные сувениры с морской тематикой. Музыканты подбирают репертуар и солистов в коллективы для заполнения выделенных им мест на набережной, для сбора пожертвований от благодарных меценатов отдыхающих.
При этом у Феодосии есть своя интересная история, со своими знаменитыми своей деятельностью почётными гражданами. Тут же вам и обилие древностей в архитектуре и на первом месте здесь в одном ряду с древней генуэзской крепостью, старинными церквями и музеями, стоят дачи выдающихся граждан Феодосии. Эти чудесные сооружения строились по задумке городской управы как дачи, а превратились благодаря стараниям своих владельцев и возникшему между ними соревновательному азарту в настоящие неповторимые по своей красоте дворцы.
В начале 20-го века, городской управой Феодосии было принято решение разрешить жителям строительство дач на лучших земельных участках города в центральной его части, у моря. Но при этом вероятным застройщикам было выдвинуто непреклонное условие прохождения проектами дач городского конкурса. Что бы каждая дача была не похожа одна на другую, а представляла собой определённый не повторяющийся стиль, со своим архитектурным лицом. И тут между местными горожанами и привлечёнными конкурсом к привлекательным землям иноземцами началось настоящее соревнование стилей, разработка архитектурных решений и конкурс интерьеров. Из общего большого количества тех прекрасных строений до нашего времени дошли лишь немногие, остальные пали под многочисленными немецкими бомбёжками во время последней войны. В наши дни мы можем любоваться прекрасной дачей «Милос», с колоннадой из божественных мраморных кариатид, с великолепной беседкой-ротондой со статуей Венеры Милосской, на проспекте Айвазовского. Здесь же в одном ряду дачи «Вилла» и «Флора», а дальше в гору у Межениновского моста, получившего в народе прозвище Мост поцелуев, великолепная дача «Стамболи» в мавританском стиле, с яркими цветными мозаиками из изразцов и турецкими башенками, великолепной авторской кованой оградой. О, там у каждой прекрасной дачи своя замечательная история, и завораживающее повествование судеб их владельцев и домочадцев, романтические истории, а порой и трагические.
Но, пора, наш герой по привычке вставать рано уже проснулся, вернёмся же к нему в номер, и продолжим наше повествование.
Глава 2. Семья Морица.
Проснувшись рано утром у себя в номере Роман принял прохладный душ, что бы смыть ночную дремоту, и, натянув спортивные шорты и футболку, обув беговые кроссовки, захватил пляжное полотенце, сунул в поясную спортивную сумку свой iPhone и закрыв на карточку номер, спустился в вестибюль гостиницы, пожелав доброго утра ожидающей свою смену симпатичной девушке администратору. Пройдя мимо подметающего двор у входных ворот в отель сторожа, Рома вставил в уши беспроводные наушники и, включив свою подборку Katy Perry, пружинистой трусцой не спеша побежал по пешеходному бульвару Галерейной улицы к морю.
Город ещё только просыпался, устав от ночных развлечений курортников. На улице было пусто, только кое-где у кафе разгружали свежую выпечку. Воздух пах запахом корицы, цветущих акаций и опьяняющим запахом морских водорослей с моря. Чем ближе было к морю, набережной и городскому пляжу, тем больше у Романа появлялось попутчиков. В основном это были пожилые люди, которые парами и поодиночке шли или шагали норвежской ходьбой, с этими ставшими уже обычными нам лыжными палочками к морю, что бы насладиться солнечными ваннами еще не палящего, только вставшего над горизонтом солнца и принять морские процедуры.
Рома в этом году ещё не купался в море. Прибежав в дальний конец набережной, ближе к порту, он спустился на пляж, оставил на валуне одежду и, ощутив ногами комфортную для тела теплоту воды отдававшую утром своё ночное тепло, он с удовольствием нырнул. Пройдя под водой почти у дна метров пятнадцать с открытыми глазами, Райгольд сделал шумный выдох в воду и вынырнул на поверхность где пошёл кролем, на раз два, три четыре, выбрасывая слегка согнутые руки вдоль головы, сначала плавно и тихо, постепенно прибавляя ход, затем вышел на свой привычный темп и поплыл вдоль берега. Пройдя метров триста шести ударным кролем, он повернул обратно, лёг на спину и грёб на спине, выбрасывая руки за голову характерным ему стилем.