– Конечно, вызовем, но не сейчас, а к твоему возвращению. Пусть посмотрит на своих оккупантов, которых мы самих оккупировали. Это будет лучшим аргументом в нашей с ними торговле. По нынешним меркам, лишний месяц ожидания не так и много. Я где-то читал, что наш посол полгода ждал приёма у китайского императора, да ещё взятки чиновникам давал, чтобы приняли быстрее.
Короче, через неделю мы проводили наших полководцев вверх по Сунгари в составе небольшой пароходной флотилии, да вдоль берега четыре сотни кавалеристов пошли. С ними сразу ехали на четырёх повозках мастера-железнодорожники, для разметки будущей трассы. Для меня после отплытия нашей карликовой армии наступили самые горячие деньки. К счастью, рабочих рук хватало, все переселенцы, кроме трёх сотен башкирских воинов, остались в Быстровске. Больше двухсот парней и полтысячи женщин и девушек, здоровых, молодых, горящих желанием обустроить свои семьи, построить жильё и найти хорошую работу. Мы строили всё сразу, дома и мастерские, выкладывали в домах русские печи и налаживали производство пороха. Затем пришёл черёд патронного производства, едва выпустили первую тысячу патронов, началась путина. Запасы на зиму, святое дело!
К началу сентября Палыч радировал, шифром конечно, долгожданные новости о разгроме гарнизона Нингуты и захвате города. Других подробностей мне не нужно было, только уточнить с Иваном дату возвращения первых кораблей с трофеями. К этому сроку я и вызвал по радио конвой с корейским посланником из Владивостока. Посланник этот, с классическим именем Пак, видимо, устал сидеть на одном месте, потому, как прибыл на два дня раньше. Он оказался довольно пожилым мужчиной, лет пятидесяти на вид, не меньше. С тремя слугами или помощниками, молодыми шустрыми ребятами. И, вопреки восточной выдержанности, сразу завёл разговор о деле. О продаже, в полной тайне, корейцам десяти тысяч наших «Луш» с сотней патронов на ружьё. Как обычно, без всяких обязательств и бонусов. Вот ведь, какая история.
Ещё полгода назад я просто мечтал о таком предложении, десять тысяч «Луш» и миллион патронов! Сумасшедшие деньги! Чего же они с такими деньгами и до сих пор не сбросили китайскую оккупацию? Странно? Надо думать, как поступить. С деньгами с некоторых пор у нас проблем не будет и без этого контракта, только на консервах сможем ежегодно зарабатывать в России и Европе десятки тысяч рублей. Поставки южно-китайским инсургентам потянут на сотню тысяч рублей. Но, более серьёзного союзника и самого близкого территориально, нам нигде не найти. Будем играть, просить о союзе в лоб, по местным понятиям неприлично и показывает нашу слабость. Пусть Пак первым предложит заключение союза, хотя бы и тайного. А мы ему подыграем, потянем время до возвращения Палыча с победой, покажем наши артефакты.
– Уважаемый Пак, – решил я немного потренироваться в разговорном корейском языке, – приглашаю Вас завтра ко мне домой на обед. Хочу больше узнать о Вашей стране, о Вас и ваших целях, понять Ваши стремления перед началом серьёзного разговора. Ну, и практика на корейском языке мне тоже нужна. Жду вас завтра к обеду, что Вы предпочитаете из кухни?
– На Ваш выбор, – поклонился Пак.
Весь следующий день с полудня до вечера мы разговаривали с Паком, не переставая удивлять, друг друга. Хотя, удивлялся, в основном, корейский посланник. Начиная от палочек для еды, выложенных рядом с приборами, которыми (палочками) я затем вполне свободно воспользовался для второго блюда. Потом было посещение туалета и ванной комнаты с горячей водой в совмещённом кране. Через полчаса, как мы с Ириной заранее договорились, она позвонила мне из гостей по телефону, сообщила, что немного задержится. Чтобы развлечь гостя, мы сыграли в шахматы, по корейским правилам, конечно. Наш отвлечённый разговор Пак несколько раз подводил к своей цели, но, только вечером, перед прощанием, я сделал вид, что решился.
– Уважаемый Пак, вы знаете стоимость наших ружей?
– Нет, но голландцы и англичане продают свои ружья по семь-восемь рублей серебром, в пересчёте на рубли. Полагаю, ваша цена не слишком отличается от их предложений?
– Давайте посчитаем честно, без обид? Европейцы продают вам, корейцам, китайцам, и другим народам, старое оружие. Если его не продать сейчас, через десять лет придётся выбрасывать. Потому и стоимость такого оружия невелика, как и его сила в бою. Наши ружья и пушки лучшие в мире, их не умеют делать даже в Англии и Голландии. Так же, как не умеют там делать такие уборные, ванные комнаты и телефоны. И многое другое, хотя бы пароходы и паровозы, которые Вы, уважаемый Пак, не сомневаюсь, уже успели осмотреть.
– Так же, я не сомневаюсь, что Вы, умный человек, уже знаете, что ружья мы продаём по сто рублей серебром и десять копеек патрон. Ваша заявка тянет на миллион рублей серебром только за ружья. При всём уважении к Корее, выплатить такую сумму стране будет сложно в течение одного года. Нет, не возражайте мне, я пока рассуждаю отвлечённо. Так вот, Вы не будете отрицать, что каждое оружие имеет свою тактику применения. Например, человек, умеющий виртуозно владеть мечом, всегда стремится сблизиться с врагом. А лучник, наоборот, будет держаться от противника далеко, но не слишком. Всадник же, имеет возможность сблизиться с соперником быстро, поэтому расстояние для атаки не так важно, как для пехотинцев. Улавливаете мысль?
– Вы намекаете, что ваше оружие нельзя применять, как английские ружья?
– Именно так, если мы продаём оружие, то для победы, а не поражения в руках неумелых бойцов. Поэтому, считаю, что ваши воины, хотя бы часть офицеров и опытных солдат, должны пройти обучение у наших ветеранов. Это первое. Второе – мы согласны добавить к ружьям наши пушки, стреляющие через крепостные стены со скоростью лучника. И научить ваших солдат стрелять из таких пушек. Третье – мы можем заметно снизить цену ружей. Деньги для нас не главное, они у нас есть в избытке, и не составляют нашу цель. Наши стремления направлены на мирную торговлю с соседними странами и скорейшее заключение нового мирного договора со Срединной империей, с которой мы, к сожалению, вынуждены воевать. Надеюсь, война скоро закончится, и мы приступим к мирной жизни. У моего народа есть поговорка, «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Вот так. Ну, утомил я Вас, уважаемый Пак. Давайте прощаться. Завтра у меня дела, возвращаются наши воины из Нингуты, а послезавтра мы обязательно поговорим. Всего хорошего.
Глава четвёртая
Встречать возвращающихся победителей Нингуты сбежалось всё население городка. Три десятка парусных китайских судёнышек в сопровождении двух наших пароходов один за другим причаливали к длинной пристани, затем, когда места на причале не стало, просто вставали у берега. Первым с парохода сошёл Палыч в сопровождении Ильшата, подошёл ко мне, я уже подпрыгивал на пристани. Максимально громко, благо военный опыт есть, Иван отдал мне короткий рапорт, подчёркивая полный разгром китайской армии и отсутствие потерь. Я обнял обоих наших полководцев, шепнув своему другу,
– Пора нам форму вводить, да роту почётного караула, восточные люди любят красоту.
– Исправимся, воевода, – не моргнув, пообещал Иван, – завтра же займёмся строевой подготовкой.
Полюбовавшись на разгрузку кораблей, где не требовалось нашего участия, поскольку мы заранее определили склады и ответственных, разделили обязанности руководителей, я пригласил наших победителей к себе на ужин. Они разошлись по домам, чтобы повидаться с родными, переодеться и обещали быть вечером у меня. А я ещё долго оставался на берегу, рассматривал выгружаемые трофеи, поговорил со знакомыми бойцами и капитанами пароходов. Нагулялись мы с Васей всласть, сын проголодался, да и я не отказался бы подкрепиться. Об этом и сообщил по телефону Ивану и Ильшату, когда вернулся домой.
– Всё готово, пирог стынет, жду!
Палыч пришёл в гости с женой, Марфой, двумя младшими пасынками и своей дочерью Варварой, трёх лет. Ильшат тоже привёл свою жену Лилю, она дохаживала последние месяцы беременности. У нас получился великолепный семейный ужин, с воспоминаниями о прошедших боях и путешествиях, с новостями о жизни родственников и знакомых. Часа через два, когда дети убежали играть, женщины уселись пить чай, обсуждая рецепты консервирования овощей и ягод, мы втроём удалились в мой кабинет. Пришло время поговорить о деле, обсудить наши успехи и наметить планы.
– Докладывай, Ильшат, – я повернулся к нашему полковнику, усаживаясь в кресло у камина.
– При подходе к Нингуте, пушками с пароходов была подавлена береговая оборона и крепостная артиллерия китайцев. – Ильшат встал лицом ко мне. – Затем мы обстреляли места дислокации китайских войск, указанные в плане города. На берег высадился десант с пароходов, а с севера город атаковала кавалерия. Наши потери составили двадцать восемь человек раненых, погибших нет. Захвачены восемьдесят шесть пушек, четыреста шестьдесят пять пищалей и ружей различного образца, двадцать три пистолета, более двадцати тысяч единиц различного холодного оружия, от мечей до копий, три тысячи комплектов брони и шлёмов. Полтысячи лошадей и четыреста повозок. Из взятых в плен восьми тысяч солдат и офицеров противника, нами были отобраны четыре тысячи восемьсот человек для использования на инженерных работах. Остальные пленники, включая раненых, остались при нашем гарнизоне Нингуты, восстанавливать укрепления и отстраивать разрушенный город. В настоящее время гарнизон нашей Нингуты составляет полторы сотни бойцов, при восьми миномётах, трёх пароходах с бортовыми орудиями. Радиосвязь поддерживается трижды в сутки, разведка, высланная на юг, уже сообщила об отсутствии воинских формирований китайцев на расстоянии до полусотни вёрст.
– Дальше расскажу я, – Палыч указал нашему кавалеристу на кресло, поднялся с места и принялся расхаживать по кабинету. – Я привёз с собой семерых художников, двенадцать музыкантов, кстати, пианолу, тоже привёз. Мы нашли её в доме губернатора. Самого губернатора с семьёй и нескольких китайских чиновников, мы тоже привезли.
– На кой чёрт нам эти бездельники, да ещё с семьями? Их же кормить и поить придётся, мало у нас расходов?
– О расходах не беспокойся, мы взяли сразу две казны, губернаторскую и военную, ограбили всех богачей Нингуты. Только серебром я привёз в пересчёте на рубли двести сорок тысяч, не считая трёх сундуков с мелочью. А эти чиновники станут нашими посыльными в Пекин. Не будем же мы рисковать жизнью своих людей? Письмо и наши условия тот же губернатор вполне сможет передать, если не императору, то его советникам. Думаю, трофеи вполне оправдают содержание этих чиновников. Я не упомянул о предметах роскоши – ювелирных изделиях, картинах, статуэтках и прочем барахле. Мы подчистую вымели все армейские склады, три четверти частных купеческих складов. Кстати, купцов и ремесленников мы не тронули, и оставили им всё личное имущество, только, склады почистили. Нет, вру, шесть ювелиров с учениками и инструментами мы привезли сюда, как обещал. По дороге я успокоил дедушек, что берём их на три года, и будем платить за работу, коли выучат по три наших парня, отпустим. О разных тканях и товарах не говорю, да, чуть не забыл, олова мы тонны четыре привезли, надолго хватит.
– Иван Палыч, – не выдержал Ильшат, – расскажите о картах, что мы нашли!
– Точно, мы два сундука карт привезли, с подробными дорогами в Казахстан, Пекин, на юг империи. Даже карты северного побережья Китая там есть. Будет, над чем работать зимой. Мы с Ильшатом пришли к решению, надо нам офицерское училище устраивать, да штаб давно пора создавать. Парни опыта набрались, хватит нам всё решать, пусть думают сами.
Наш разговор прервал телефонный звонок, Палыч взял трубку и ответил, по привычке, прикалываясь.
– Быстров слушает! – затем выслушивал пару минут сообщение и коротко скомандовал. – Передай, что выезжаю завтра, через неделю буду. Пусть их разместят в новой гостинице, но в город не пускают, под предлогом карантина.
– Ну вот, – положил он трубку, – собирайтесь друзья, в дорогу. Наши корабли из Европы вернулись, давайте, по домам. Кто завтра поедет во Владик?
– Я, конечно, вы с трофеями разбирайтесь, а у меня до сих пор станки не собраны. На кораблях должны привезти из Европы и Питера специалистов, механиков и корабелов. Зря, что ли, я столько Уинслею заплатил за вербовку? Давай, завтра определимся, какие трофеи отправлять во Владик, да мы поедем.
Однако, сон не шёл, слишком много вопросов оставались нерешёнными. До поздней ночи я сидел над списками трофеев, определяя их назначение. Пару раз созванивался с Палычем, он тоже не мог уснуть, занимался тем же самым, планировал распределение трофеев. Так, в согласованиях и рассуждениях, пролетело время до часа ночи. А утром ко мне пришёл корейский посланник Пак, быстро сообразил, молодец.
– Корея будет рада заключить военный союз с Россией, тайный, конечно. – Приступил к делу посланник, едва прошёл в кабинет. – Полагаю, мы сможем предоставить вам право торговли в наших портах и городах на достаточно льготных условиях. Но, все эти условия мне надо обсудить с людьми, принимающими решение. Может быть, мы обсудим ваши предложения, чтобы я мог их передать достойным людям, принимающим решение?
– Тогда уточняю, права заключать договоры от имени России, у меня нет. Поэтому, всё, о чём мы договариваемся, будет между Кореей и Русской Дальневосточной Кампанией. Я один из совладельцев этой кампании, у меня есть наследники и партнёры, один из них – победитель Нингуты, Иван Палыч, Вы его знаете. Ещё двое моих партнёров и близких друзей живут в России, поэтому в преемственности наших отношений можете не сомневаться, все партнёры разделяют мою позицию. В случае достижения договорённости, я могу сообщить об этом русской императрице, но не больше. Ещё раз уточняю, что речь пока идёт о тайном соглашении Кореи с Русской Дальневосточной Кампанией.
– Я понял, воевода Андрей, это облегчает мою задачу. – С явным удовлетворением кивнул кореец, – так, вернёмся к Вашим условиям.
– Нам нужно разрешение на торговлю по всей территории Кореи, право приобретения земли и зданий, возможность строительства в Вашей стране заводов. При получении документов на всё это, мы снизим стоимость ружей до пятидесяти рублей и обучим ваших офицеров тактике боя. Поставки оружия будут по тысяче штук после предоплаты, в ближайший корейский порт или указанное место на границе.
– Вы видели, что мы способны сделать своей маленькой армией, но, я хочу завести отдельный корейский отряд, человек четыреста. Если ваше правительство разрешит моим людям отобрать из ваших солдат такое количество воинов, мы сможем вести разговор о продаже Корее наших пушек и обучении пушкарей. Вот и всё, в общем.
– Я вас понял и прошу разрешения отбыть, чтобы сообщить всё своему начальству. – Пак встал и откланялся.
– В знак моих хороших намерений дарю десять ружей с полусотней патронов к каждому. Их повезёт мой офицер с помощником. Они научат ваших солдат необходимой тактике, и, смогут, при получении разрешения, отобрать отряд корейских солдат. – Я поднялся со стула и поклонился Паку, – счастливого пути.
В Корею мы с Палычем решили отправить двух вогулов, внешне очень похожих на корейцев. Парни грамотные, Илья и Ефим, семьями пока не обзавелись, оба умеют обращаться с рацией и дослужились до лейтенантов, командовали взводами. С их комплекцией и внешностью легче, чем европейцам, затеряться среди корейцев, а язык они уже знают. Пару связей им Палыч уже дал среди знакомых братьев Агаевых.
Приближалась зима, и Пак спешил добраться до Владивостока, чтобы оттуда морем вернуться домой. С его небольшим отрядом отправились наши лейтенанты, а мне пришлось всё-таки задержаться в Быстровске на сутки. Губернаторский дом Ирина освобождала для будущего градоначальника Афони Быкова и его семьи, парень вырос в грамотного руководителя, а его жена из Воткинска была на сносях. Мы долго обсуждали основные наши планы, словно не было радиосвязи. Афоня волновался, что может подвести меня, ошибиться в мелочах. Пришлось его успокоить, что мелочи не решают всего, если мы выдержим главные планы. Чтобы парню пришлось на первых порах легче, с ним оставались пятеро друзей, из уже далёких времён наших тренировок в Воткинске.
Во Владивостоке нас встретили не только три капитана, скучавших в карантине вместе со всеми пассажирами. Вернулись три парохода и два шлюпа, ещё весной отправленные Палычем в разведывательный круиз вдоль побережья Юго-Восточной Азии. Новостей оказалось столько, что хватило на несколько месяцев обсуждения и обдумывания. Тем более, что резко похолодало и непрекращающиеся бураны две недели подряд засыпали город сырым снегом. В таких обстоятельствах хватало времени на раздумья, результатом чего оказалась небольшая корректировка планов по строительству железной дороги. Мы не стали откусывать больше, чем можем, и перевели всех пленных на строительство железной дороги от Владивостока до Быстровска, через побережье озера Ханка. Тянуть дорогу с двух сторон не получалось, рельсы производили только во Владике. Чтобы ускорить работы, распределили все четыре с лишним тысячи пленных китайцев вдоль будущей трассы, они выстроили себе бараки и долбили мёрзлую землю весь световой день.