Когда поутру Гвендолен явилась к Соласу и попросила провести ее по местам в Тени, где отчетливее всего были видны следы прошлого, он не пришел в восторг. А уж когда выяснилось, что, помимо Гвендолен, нужно будет терпеть общество того самого Гериона Алексиуса, который едва не угнал в рабство толпу магов, Солас вспылил. Маги не интересовали его — они были ничем не примечательны, но рабство он на дух не переносил. А после того как Солас кратко, минут за пятнадцать, изложил свои взгляды, оказалось, что Гвендолен и Алексиус уже приготовились к путешествию в Тень и ждут только его.
- Слышимость хорошая, видимость тоже, - сказала Гвендолен, выходя из туннеля. – Что вообще-то странно. Если бы там на самом деле было прошлое, то я не должна была вас видеть, потому что смотрела из прошлого, а во времена Кэл Шарока никакого Убежища не существовало, и вас, magister, - тоже!
Выпалив это, она уставилась на Соласа, как будто он был виноват в окружающих странностях.
- Есть многое на свете, дитя человеческое, что разум еще не постиг, - монотонно затянул Солас. Эту фразу он составил и вызубрил вскоре после знакомства с Тревельянами. Иногда после общения с этим семейством Солас чувствовал, что еще немного – и он снова начнет обнимать сам себя и хихикать, как в старые недобрые времена.
Со старшим, Рэдриком, было проще. Он знал о магии ровно столько, чтобы не шарахаться от нее в ужасе. Ему хватило соображения оставить при себе Коула, несмотря на протест мадам де Фер. Он внимательно слушал истории Соласа и даже задавал вопросы. Неизвестно, сколько знаний оседало у него в голове, но в целом он вел себя пристойно.
Его сестра, Гвендолен, тоже слушала внимательно, и на этом сходство заканчивалось. Сначала Соласу даже импонировал ее интерес, однако потом Гвендолен открыла рот и начала задавать вопросы. И до сих пор не прекратила. Если бы на голове у Соласа остались волосы, они встали бы дыбом. О магии эта кошмарная женщина знала только то, что ей преподали в Круге где-то в захолустье Вольной Марки – то есть, по меркам Фен Харела, ничтожно мало. Но это не мешало ей вести себя так, словно она намеревалась разобрать весь мир на детали, как гномий механизм, изучить его работу, а потом собирать, как вздумается. Она задавала вопросы умные, вопросы глупые, вопросы, смысла которых Солас не понимал, вопросы без ответа, вопросы, ответ на которые был очевиден любому мыслящему существу. Но вопросы были половиной беды. Получив ответы, Гвендолен принималась строить предположения, выдвигать теории и даже делать какие-то выводы, иногда совершенно абсурдные, но порой оказывающиеся близкими к истине. Солас подозревал, что в детстве маленькая Гвен вскрывала мягкие игрушки и разбирала заводные.
Сейчас ее интересовало, как работает туннель, связавший две точки Тени, и Солас вовсе не собирался облегчать ей задачу. Тем более, что и не очень-то мог… Во времена Арлатана он не был ни архитектором, ни строителем. Попытался как-то присоединиться к возведению очередного моста, но после объяснений старшего мастера в духе «вот эту загогулину сгибаешь по трем направлениям, а как фурыкнет и тахионы полетят – суешь в эту щелочку, она чвякнет, и тогда уже смотришь, чтобы пятьдесят лет туды, двести – сюды» не выдержал и сбежал.
- Если мы видим друг друга через эту дыру, - задумчиво сказала Гвендолен, - значит, находимся в одном и том же времени. Это факт.
- Несомненно, - подтвердил Алексиус.
- Но тогда… получается, в Тени мы все-таки не имеем дела с подлинными событиями прошлого. Это просто… изображения? Чьи-то воспоминания? Фантазии? Убежище вполне можем помнить мы сами, а как быть с Кэл Шароком?
- Девочка, - Алексиус свел седые брови, - что я тебе говорил про преждевременные выводы и ничем не подкрепленные теории?
- Сначала факты и доказательная база, потом все остальное, - вздохнула Гвендолен.
- Вот именно. Приступим.
Они достали из наполовину утопленного в снегу дощатого ящика пару песочных часов, которые различались только цветом песка, угольно-черным в одних и ярко-розовым в других. Когда Гвендолен и Алексиус явились к Соласу с ящиком часов, он сначала не поверил своим глазам и спросил, не собираются ли они войти в Тень во плоти, как Корифей, и еще затащить с собой кучу всякого барахла?
- Моего брата ты привел в Убежище в Тени со всем, что было на нем надето. И даже с куском гальки, который он подобрал на Штормовом берегу, в кармане.
- Но ты же понимаешь, - мягко, как у душевнобольной, поинтересовался Солас, - что все эти вещи были иллюзорны?
- Разумеется, - Гвендолен кивнула. – Но всегда проще, если предмет, который тебе необходимо вообразить, находится перед глазами, не находишь? Особенно, если это точный прибор.
Гвендолен взяла черные часы и снова полезла во временной туннель.
- Порядок! – донесся ее голос из далекого Кэл Шарока.
- По команде, - велел Алексиус. – Primo, secundo, tertio…
На “quarto” он повернул розовые часы, песок посыпался в колбу.
Солас вздохнул и вытер и без того сухой лоб. Ему, видевшему сложные приборы Арлатана, все эти фокусы с примитивными песочными часами напоминали развлечения дикарей, которые призывали на себя благословение придуманных богов плясками у костра и битьем в барабан. Он подпер подбородок рукой и погрузился в мысли об утраченной сфере и ее возвращении.
Он дошел до идеи свернуть четвертое измерение, когда Алексиус и Гвендолен хором крикнули: «Есть!» Солас, который мысленно стягивал сферу в сингулярность, вздрогнул и очнулся. Гвендолен вылезла обратно и поставила часы в ящик.
- Итак, доказано, что скорость времени в обеих точках одинакова!
Алексиус закатил глаза. Соласу показалось, что он сейчас стукнет Гвендолен по пальцам часами за неимением учительской линейки.
- Сколько раз тебе говорить! Скорость течения времени всегда и везде постоянна – и это одна секунда за секунду! Мы сейчас подтвердили, что на обоих участках Тени скорость пересыпания песка одинакова – и то лучше провести опыты в нескольких точках.
- А вы не думали, - злорадно сказал Солас, которого сбили с оригинальной мысли, - что Тень может подстраивать скорость течения песка под ваши желания и воображение? И что ваши часы остаются часами, пока вы думаете о них, как о часах, а фактически могут стать чем угодно?
К чести Алексиуса, он не дал себя подловить. А вот часы Гвендолен превратились в утку, взлетели, печально крякнули и скрылись за церковью.
- Я сейчас воображу новые, magister, - поспешно сказала она, - точные.
- Гвендолен! То, что твое воображение здесь назовет точными часами, не обязательно станет точными часами, у них не будет материального объекта для сравнения! Когда вернемся в Скайхолд, найдешь и прочтешь книгу магистра Барнабуса «Воображая невообразимое». И еще труд Гонория Долготерпеливца…
- А он что написал?
- «Искусство не поддаваться на провокации». Продолжаем. План Б. Primo, secundo…
Соласа было трудно удивить, но даже его жизнь не готовила к тому, что сестра Инквизитора и тевинтерский магистр заведут в Тени ривейнскую пиратскую песню, отстукивая ладонями ритм. Пели они без особого выражения, но очень сосредоточенно. Гвендолен развернулась и, продолжая петь и хлопать, скрылась в туннеле, ее голос доносился оттуда приглушенно и порождал эхо. Алексиус успел спеть два куплета, в которых прославлялись мужские достоинства ривейнцев и женские прелести куртизанок, Гвендолен вернулась на очередном припеве. Они еще раз хлопнули в ладоши и остановились.
- На «эге-гей».
- На «эге-гей».
- На третьем, - уточнил Алексиус.
- На втором. Ой, нет, на третьем. На третьем «эге-гей». Сходится.
- Скорость течения звука тоже… - завел Солас, но Алексиус перебил:
- Для цели нашего исследования это неважно. Подстраивается ли Тень под нас или мы под Тень, важно следующее: близлежащие объекты в Тени находятся в одном времени и субъективное восприятие времени на разных ее участках совпадает, пока не доказано обратное.
- Вопрос в том, какое это время, - сказала Гвендолен.
Она села прямо на землю, скрестив ноги по-хасиндски.
- Допустим, - сказала она, - время Тени совпадает с временем материального мира. Тогда Убежище, которое мы видим, - просто плод нашей фантазии, подкрепленной воспоминаниями. Этому ничто не противоречит.
- Дальше, - Алексиус кивнул.
- Дальше… дальше у нас есть Кэл Шарок. Если Убежище – плод нашего воображения или воспоминаний, то и Кэл Шарок должен кто-то помнить, представлять или видеть во сне. Гномы не видят снов. Не говоря уже о том, что Кэл Шарок давно заброшен. Кто может помнить старый гномий тейг таким, как он был века назад?..
- Архидемон, - ехидно подсказал Солас, которого так и подмывало обернуться Ужасным Волком. – Вроде бы сейчас он как раз спит.
К его удивлению, Гвендолен и Алексиус переглянулись. Алексиус пожал плечами и развел руками. Гвендолен подскочила и со словами: «Сейчас проверим!» - побежала в сторону Кэл Шарока и скрылась.
Солас заглянул в туннель. Гвендолен разговорила гнома с киркой – правда, теперь он отложил кирку и пил пиво из кружки, закусывая чем-то вяленым и подозрительным на вид. На бородатом лице гнома читалось недоверие и опаска. Гвендолен, видимо, решила, что улыбкой завоюет доверие собеседника, и скалилась так, что еще немного – и показались бы зубы мудрости. По ходу разговора она успела осмотреть кирку гнома, потрогать его каску и сунуть нос в опустевшую кружку. Когда она, наконец, отстала от бедняги, тот за ее спиной сделал охранный знак от нечисти.
- Если архидемон помнит не просто Кэл Шарок, - сказала Гвендолен, вернувшись, - но и простого рудокопа Бегто по прозвищу Выбей Зуб, то это какой-то на редкость общительный архидемон.
- Есть еще вариант фантазии, - напомнил Алексиус. – Быть может, какой-нибудь писатель вроде почтенного мастера Тетраса решил сочинить историю о Кэл Шароке и населил его персонажами вроде такого Бегто. Прозвище уж очень в духе романов. Да и летописи гномьих Хранителей нельзя сбрасывать со счетов.
- Насколько я знаю, о Кэл Шароке не осталось летописей…
- Найденных летописей, девочка. Найденных.
- Тоже верно. Значит, без Лелианы все же не обойтись. Хорошо, что у нее слабость к Серым Стражам, без них на Глубинные Тропы не сунуться… Зато, если мы найдем подтверждение!..
Гвендолен прошлась туда-сюда, оставляя в снегу следы, которые тут же сглаживались.
- Это ведь будет значить, что мы на самом деле можем соприкоснуться с теми, кто жил в прошлом, пусть даже они – видение!..
- А кто тебе сказал, дитя человеческое, - не вытерпел Солас, - что это они – твое видение, а не ты – их? Ваша людская привычка считать себя центром мира до добра не доведет!
Он думал, что Гвендолен рассердится, да и подначка-то была пустяковая: счесть себя чьим-то видением в Тени было бы бредом, достойным пера даже не Варрика, а кого-то из низкопробных писак. Однако лицо Алексиуса вдруг вытянулось, а Гвендолен застыла, шевеля губами, с которых срывались отдельные слова вроде «равноправие времен», «микросостояния мира в разных периодах» и «множественность точек отсчета».
- Солас, ты гений! – вскрикнула она вдруг, кидаясь Соласу на шею, и звучно поцеловала его в щеку.
- Нет-нет-нет! – Солас взял ее за плечи и опасливо отстранил от себя. – Даже здесь, в Тени, это неправильно!
- Да ладно тебе, зануда! – Гвендолен засмеялась. Под ее взглядом Солас вдруг понял, что в ближайшее время ему лучше держаться подальше. Жажду познания, которую излучал этот взгляд, не могла утолить вся библиотека Скайхолда. А Солас на примере Гериона Алексиуса увидел, что происходит с теми, кого леди Тревельян выбирала себе в учителя, – Инквизитор попросту отдавал несчастных в ее полное распоряжение. Не то чтобы Солас всерьез думал, что Рэдрик способен на такую подлость, но… лучше все-таки было напроситься в ближайший поход Инквизитора.
- Возвращаемся, - сказал Алексиус. – Здесь мы подтверждений уже не найдем. Гвендолен, все тщательно законспектируй.
- Да, magister.
Когда в Скайхолде маги уходили, оставляя Соласа в блаженной тишине его комнаты, Гвендолен обернулась в дверях.
- Солас, скажи, а когда ты путешествовал по Тени, ты хоть раз натыкался на видения будущего?
- Нет, - Солас пожал плечами. – Тень – не собрание пророчеств и прорицаний.
Гвендолен кивнула и вышла, не сказав ни слова.
Каллен столкнулся с Гвендолен в коридоре и сначала не поверил своим глазам. С одной стороны, срочный доклад Рэдрику больше не требовался, да и самому ему полегчало. С другой же…
- Гвендолен! - позвал он. – Мне сказали, что ты уехала…
- Куда уехала? – она удивленно моргнула. – Наверное, что-то напутали. Я была в Тени, но вряд ли это можно назвать отъездом.
Каллен поморщился. Как большинство храмовников, походы в Тень он считал необходимым злом. Мысль о том, что кто-то из магов может получать от этого удовольствие, казалась ему противоестественной, как казалось бы противоестественным чье-нибудь желание намазаться медом и сесть на муравейник.
- Вообще-то мне доложили, что ты взяла лошадь и выехала из Скайхолда.
- Выехала?
- Рысью. Напевая одну из песенок Мариден.
«Немного не дотягивала верхнее «ля», командир», - доложил капрал Вейстен, который до вступления в Инквизицию пел в церковном хоре Хайевера.
- Я не знаю ни одной песни Мариден, - ответила Гвендолен и спохватилась: - Эй, а с чего вдруг тебе отдельно докладывают о моих передвижениях?
Каллен вдруг вспомнил, что еще ни разу не рассматривал потолок в этом коридоре, и решил немедленно наверстать упущенное.
- Кхм… когда Инквизитор в отъезде, мой долг присмотреть за тобой…
Гвендолен взяла его за меховой воротник и тряхнула, вынуждая посмотреть на себя.
- Каллен,- отчеканила она, - моего братца уже не переделать, но, ради Андрасте, забудь фразу «я должен за тобой присмотреть»! Я слышала ее так часто, что скоро начну бить в глаз где-то на слоге «смо».
Каллен вздохнул. Гвендолен Тревельян и страх находились в его сознании рядом со второго мига знакомства, когда он разглядел посох у нее за плечом. В первый миг он увидел глаза. Конечно, их отношения развивались. Сначала он побаивался ее, а потом — за нее. Гвендолен постоянно держала его в тонусе – так бодрит маленький ураган, который пока что резвится по соседству.
- В любом случае, - сказала Гвендолен после паузы, - я никуда не уехала.
- Да, - согласился Каллен.
- Тем более, распевая дурацкие баллады.
- Да, - тут Каллену пришло в голову, что галлюцинации – верный спутник человека с лириумной зависимостью, и радости ему эта мысль не добавила.
- Твой доносчик… соглядатай… в общем, твой человек наверняка меня с кем-то перепутал, - быстро сказала Гвендолен. – У меня ничем не примечательная внешность. Вот если бы я была горбатая, или без руки, или…
- Спасибо, меня все устраивает, как есть, - торопливо сказал Каллен. Она погладила его по щеке.
- Надеюсь, при тебе за мной следить не будут?
- Мои люди поймут, что я могу при… позаботиться о тебе самостоятельно.
- А раз так, давай сбежим.
- Сейчас?
- Нет, - Гвендолен вздохнула. – После ужина. До этого мне необходимо поговорить с Лелианой.
За время знакомства с Лелианой Гвендолен вывела для себя одно правило общения с ней: не пытайся хитрить с тайным канцлером. Почему-то, как только Гвен пыталась прибегнуть к уловкам, всегда оказывалось, что Лелиана все предусмотрела и была на три шага впереди. Конечно, если играть честно, Лелиана тоже была на три шага впереди, но тогда Гвен хотя бы не путалась в собственных словах.
- Кэл Шарок? – спросила Лелиана, выслушав просьбу. – Это возможно, конечно… Но вы уверены, леди Тревельян, что наши вложения окупятся? Подобная экспедиция обойдется недешево.
- Вы говорите, как мой брат.
- Конечно, ведь он подписывает счета у Жозефины. И все же. Вы уверены?