В плане социальных проектов и исламского просвещения наглядным примером современной мусульманской формации, относящей себя к последователям времен благочестивых основателей раннего ислама, может служить крымское отделение Всеукраинской ассоциации общественных организаций «Альраид». Деятельность этой организации в Крыму берет начало с середины 90-х годов, периода массового возвращения на родину крымских татар, совпавшего с сильнейшим экономическим кризисом на территории бывших постсоветских республик. Десятки тысяч репатриантов оказались без жилья, воды, качественной медицинской помощи и других элементарных условий. Исламская организация сумела привлечь значительные финансовые ресурсы из арабских стран, направив их на бурение артезианских скважин, открытие медицинских пунктов, оказание единовременной помощи тяжелобольным, сиротам и инвалидам. Ассоциация наладила взаимодействие с мусульманскими общинами, помогая им в строительстве и обустройстве мечетей. С учетом настороженного отношения к исламу в целом и к своей организации в частности, ассоциация «Альраид» стала лидером по проведению в г. Симферополь различных публичных просветительских мероприятий: семинаров, круглых столов, научно-практических конференций, посвященных ознакомлению с религией ислама, духовно-нравственному воспитанию молодежи, межцивилизационному диалогу и т.д. Ведущими участниками этих мероприятий стали ученые, религиозные деятели, представители органов государственной власти.
Современный салафизм в Крыму неоднороден. Он включает в себя различные сегменты в виде ортодоксальных групп с жесткой регламентацией бытовой и социально-политической жизни (в народе их называют ваххабитами); небольшой одиозной группы такфиритов (непримиримых борцов с «вероотступниками в исламе»); таблиги-джемаатовцев (экзотичных исламских проповедников); халифатистов (исламских романтиков, мечтающих о возрождении теократического государства) и др. Идиллии в отношениях между указанными группами нет. В последние годы они нередко обмениваются публичными «наставлениями» и разоблачениями, обвиняя друг друга в отходе от исламских ценностей, лицемерии и сектантстве.
В то же время, исходя из декларативных заявлений указанных исламских объединений, можно определить основные стратегические положения, объединяющие указанные течения: это широкое исламское просвещение в массах, использование исламских ценностей на пути развития современного общества, приверженность концепциям справедливого современного государства. Салафиты постоянно заявляют о деятельности в рамках Конституции и украинского законодательства, исключении насилия в качестве средства достижения цели. Остается надеяться, что, несмотря на имеющие разногласия, современные приверженцы салафийи будут способствовать достижению стандартов современного здорового мусульманского сообщества, обладающего высокими моральными устоями. Это во многом поможет снять мифы и стереотипы, существующие вокруг этого религиозного течения, и сделает существенный шаг в укреплении межконфессионального взаимопонимания в крымском сообществе.
Библиография
1. Добаев И. Радикальный ваххабизм как идеология религиозно-политического терроризма [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://evrazia.org/ article/1727 (проверено).
2. Митинг протеста крымских татар в Симферополе [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://maidanua.org/arch/oldkrym/1048925199.html (проверено).
3. «Себат» предупреждает о тревожных тенденциях в решении земельного вопроса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://sebat.org.ua/?p=955 (проверено) 2013.
4. Крым: Массовое решение земельного вопроса [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://sebat.org.ua/?p=912 (проверено) 2013.
Политико-психологическая динамика реисламизации Северного Кавказа
Северный Кавказ является стратегически значимым регионом России, и от его стабильности и развития в значительной степени зависят национальная безопасность и целостность нашей страны. Благодаря своему особому геополитическому положению на стыке евроазиатских цивилизаций он всегда испытывал сильное влияние различных культур, религий и политических систем. Римская империя, Персия и Иран, Аравия, Византийская империя, Османская империя, Монгольская империя, Россия – это далеко не полный перечень государств, в разное время включавших в свой состав эту политически нестабильную территорию. Тем не менее самым долгосрочным наследием стали здесь плоды военной и ментальной экспансии мусульманского Арабского халифата против Хазарского каганата. Именно тогда, в VII в., в эти земли были привнесены первые зерна ислама, которые впоследствии активно возделывались миссионерами Золотой Орды и эмиссарами Оттоманской Порты.
Нынешняя активность ислама на Северном Кавказе определяется не только его культурно-историческими, ментальными и политическими особенностями, но и причинами международного масштаба, связанными с возрастанием глобального значения мусульманской религии14. В силу этого Северный Кавказ стал одним из самых проблемных и уязвимых регионов. Он является объектом долгосрочных экспансионистских устремлений различных западных и восточных государств, в том числе и мусульманских.
Разнообразные исламские центры, многочисленные фонды и спецслужбы Турции, Иордании, Пакистана, ваххабитских нефтяных монархий Персидского залива и др. проявляют повышенную активность на Северном Кавказе, культивируя и поддерживая политизированные движения радикально-экстремистской направленности. Контекстуальной особенностью Нового времени стало также появление вдоль наших южных границ мусульманских государств с нестабильными политическими режимами.
Внутри самой России подрастает второе поколение как внешних, так и внутренних (с Северного Кавказа) мигрантов, родившихся в стране, но не интегрированных в ее социокультурную среду. Через 5–10 лет они войдут в политическое пространство России и предъявят властям требования своих «прав человека». Тенденция к участию мигрантов в рядах исламских фундаменталистов стала ощутимо заметной в последнее время15.
Исламский фактор не впервые становится инструментом подрывной деятельности против России. В этой связи изучение политических аспектов исламского менталитета в контексте проблем Северного Кавказа, где с конца 1980-х годов по сегодняшний день идет борьба активистов радикального ислама и этнического сепаратизма с государственной властью, представляется важной задачей политологического сообщества.
Сложность и актуальность проблемы в значительной мере обусловлена концептуальной невнятностью государственной стратегии борьбы с политическим исламом – исламизмом, этнонациональным сепаратизмом и терроризмом на Северном Кавказе. Такие вопросы, как неэффективность политических и социальных институтов, этнократизм, низкий уровень политической культуры, религиозный экстремизм, идеология нетерпимости, бедность, перенаселенность, массовая безработица, коррупция и вопиющее социальное неравенство, образуют узел проблем, неразрешимых посредством частных решений и силовых методов16.
Нельзя не учитывать и то обстоятельство, что показатели экономического развития регионов Северного Кавказа – самые низкие по России. Основу существования здесь создает теневая экономика вкупе с нецелевым расходованием федеральных дотаций. Значительной проблемой являются этнические кланы, контролирующие местную власть. Их винят в расхищении средств, выделяемых Москвой, и подавлении любой оппозиции. Всё это вынуждает людей искать справедливости, нередко приводящей к обретению ими новых форм самоидентификации или обращению к мифологизированному историческому прошлому. В этих условиях закономерными становятся попытки многих кавказских общностей найти себя в этничности, клановости и архаичных формах идентичности. Нередко это влечет за собой культурный регресс, распространение агрессивных идеологических концепций националистического и религиозного толка в условиях утраты Россией роли морального арбитра.
Особенности ментальной динамики на Северном Кавказе
Традиционная для региона форма мусульманского вероучения имеет на этой территории ряд отличий от канонической исламской догматики – она трансформировалась здесь под воздействием со стороны древних политеистических культов, обычаев и традиций коренных народов17. Общими чертами местного ислама являются: многоликость, обусловленная этнической пестротой кавказских мусульман; тесное переплетение с автохтонными традициями, обычаями и нравами разных этнических групп. Значимая их особенность проявляется в принадлежности к основным направлениям ислама – суннитскому большинству и шиитскому меньшинству, к разным догматико-правовым мазхабам18 – ханафитам19, шафиитам20, к различным суфийским братствам (тарикатам) – накшбандийа21, кадирийа22, шазилийа23.
В течение длительного времени процессы ментализации соединяли ислам с родовыми и этническими особенностями местных сообществ, доисламские верования этих народов – с элементами других религий в поликультурной среде Северного Кавказа. Сложившийся здесь менталитет как уникальная совокупность отличий догматических установок веры, мышления, воли и бессознательного отражает особенности миропонимания и политического поведения мусульман северокавказских народов. Каждый местный этнос исповедует свою версию ислама, что в значительной мере определяет его менталитет. Эта совокупность этнических менталитетов сложилась в своеобразную полиментальностъ – множественность менталитетов24.
Формировавшаяся столетиями северокавказская полиментальность объективно препятствовала интеграции и сплоченности народов, населяющих этот регион. Она блокировала зарождение и развитие целостной северокавказской субъектности. В ее русле складывалась эфемерная полисубъектностъ, лишенная фундаментальных субъектных оснований – целостного самосознания, политической самодетерминации и стратегического самопроектирования25.
Если говорить об универсальном основании полиментальности северокавказских народов, то приоритет здесь принадлежит этническому компоненту. При этом ислам в его местном многообразии выступает мобилизующей формой самосохранения этносов в условиях внешнего цивилизационного давления на самобытные северокавказские сообщества. Благодаря уникальному соединению древних общинно-родовых отношений, обычаев повседневной жизни и религиозных традиций, отождествлению морали, права и установок религиозной веры ислам стал здесь адаптационно-охранительной системой. Он способствовал выживанию в годы Кавказской войны XIX в., приспособлению к условиям жизни в Российской империи и затем в Советском Союзе26.
Ислам был источником особой идентичности, мифов, ценностей, норм, самобытного мышления и веры, системы своеобразных социальных и политических представлений, психологических установок и устойчивых стереотипов. Все это составляет конструкты исламского менталитета, посредством которых представляется возможным его изучать, а также проводить сравнительные ментальные исследования. Исламская идентичность, являясь важнейшим компонентом менталитета северокавказских этносов, всегда шла по линии общинно-родовых начал, затем – по этническим и только потом – по религиозным основаниям. В иерархии факторов самоидентификации на первом месте неизменно оказывалась родовая опора27. Ислам же при этом являет собой не столько фундаментальный базис менталитета северокавказских этносов, сколько его форму, выполняя тем самым «этноохранительную функцию»28.
В определенной мере это обусловлено тем обстоятельством, что ислам утвердился на Северном Кавказе относительно недавно – в XVII–XVIII вв., хотя проникать на эти земли он стал значительно раньше. В связи с этим у горских народов не сложился длительный опыт жизни в исламском теократическом государстве. Кроме того, кавказцы жили в условиях довольно интенсивного воздействия российской и затем – советской ментальной экспансии. Они были свидетелями процесса нарастания секуляризации во всех сферах общественной жизни России. Наиболее активные из них, приобщаясь к образованию и культуре, в той или иной мере усваивали национальный тип русской субъектности29. Они становились служащими, учителями, инженерами, литераторами, учеными, военными, общественными и политическими деятелями. Представители религиозной элиты постепенно входили в структуры государственной власти на местах.
Одним из важнейших следствий двух с лишним столетий истории Северного Кавказа в составе России стало то, что впервые на его многоязычной территории сложилось двуязычие – языком межнационального общения стал русский язык. Причем по масштабам применения и силе воздействия он превзошел все языки, когда-либо претендовавшие на эту роль, что в значительной мере предопределило то, что Северный Кавказ в ментальном плане стал уникальной частью России.
При этом необходимо отметить, что процесс вхождения северокавказской уммы в общественную, политическую и правовую ткань Российской империи существенно отличался от того, как это происходило с исламским сообществом в других частях страны. Так, например, отношения с татарскими и башкирскими мусульманами выстраивались по образцу отношений государства с православной церковью. Учитывая, что исторически само понятие и институт церкви как таковой в исламе отсутствует, для мусульманской общины России была создана организация, сходная с церковной. В 1788 г. Екатерина II учредила Духовное управление мусульман России – административный орган, назначающий мулл и следящий за соблюдением российских законов. Это было первое представительское учреждение такого рода – оно дало российским мусульманам возможность политического существования. Исследователь российского ислама начала XX в. С.Г. Рыбаков отмечал, что русский закон создал мусульманское духовенство как сословие мулл с установлениями, правами и обязанностями, чуждыми мусульманскому миру, не предусмотренными мусульманским правом – шариатом30.
В обязанности Духовных управлений главным образом входило поддержание морального уровня исламского духовенства и соблюдение гарантий его лояльности Государю. Неуверенность властей в лояльности как раз и стала причиной, по которой подобные учреждения на Северном Кавказе долгое время не создавались. Исламская окраска Кавказской войны 1817–1864 гг. и значительный авторитет духовенства, полученный им благодаря участию в вооруженной борьбе против России, вызывали недоверие к мусульманской элите со стороны царской администрации. Наряду с этим у локальных сообществ закрепились негативные стереотипы и установки в отношении России на уровне их коллективного бессознательного. Все это привело к последствиям, выходящим за пределы ожиданий российского правительства. Произошло становление мусульманского духовенства в качестве активной и не всегда лояльной этнополитической силы.
С утверждением советской власти северокавказские области Российской империи впервые в своей истории оказались оторванными от мусульманского мира. В результате их эволюционное развитие в рамках мировой уммы было прервано. В духовной сфере шли процессы регресса, характер которого не был и не мог быть абсолютным: значительная часть религиозного наследия продолжала признаваться в качестве культурного и духовного достояния народов Советского Союза.