Ницше превращает образ Заратустры в цивилизационное первоначало, открывающее новую эпоху глобальной духовной переориентации, изменяющей внутренний мир личности, обретающей естественную свободу от абсолютных моральных постулатов. Возникает вопрос – это движение вперед от прошлого к более современному цивилизационному будущему или же это движение назад, к естественному состоянию, которое Ницше образно представлял в виде табуна прекрасных лошадей, свободно передвигающихся по степным просторам. В исторических реалиях XX в. «кони» пересели в бронемашины, в самолеты и началось их движение по жизненному пространству в грохоте артиллерийских залпов и дыму горящих городов.
Ницше поставил проблему цивилизационной переориентации как проблему правдивости, способности говорить Правду.
Ницше совершает отсыл к реалиям жизни, полагая, что из них и следует исходить, если философ опровергает тезис о «нравственном миропорядке», то он правдивее любого другого мыслителя, в том числе и основоположника христианской конфессии.
Когда Фома сказал Иисусу: Господи! не знаем, куда идешь; и как можем знать путь? Иисус сказал ему: Я есть путь и истина и жизнь16.
Перед осуждением на казнь Иисус говорит Пилату: Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего17.
По Ницше получается, что Иисус не обладал достаточной смелостью, чтобы смотреть правде в глаза. В итоге Пилат, поддавшись давлению массы иудеев, взял Иисуса и велел бить его, а воины возложили на его голову венец из терна, одели в багряницу и били по ланитам говоря: радуйся, Царь Иудейский!
И хотя Пилат искал возможностей отпустить Иисуса, на котором не было никакой вины, и говорил иудеям «Царя ли вашего распну?», первосвященники отвечали: «Нет у нас царя кроме кесаря». Одержали победу лицемерие и воля к власти.
Иисус был распят на Голгофе, а Пилат поставил свою надпись на кресте: Иисус Назорей, Царь Иудейский.
Такая «правдивость» жизни одерживает победу над Истиной пути. «Правдивость» сталкивается с Истиной.
«Правдивость» – это выражение низкой действительности жизни, ее отражение в ориентациях сознания как она есть. Философская истина – это также отражение реальности, но такой реальности, которая совпадает с универсальной нравственной истиной. Одержать полную и окончательную победу над философской истиной невозможно; она даже при поражениях в реальных ситуациях, сохраняет себя и свою силу как универсальный принцип и потенциальная реальность.
Эволюция философской истины, формы ее самоопределения раскрывают направления и пути соединения представлений о реальности универсума с конечными истинами универсальной нравственности, обнажая её панорамную сущность.
Концепция алгоритма философской истины, опирающаяся на возможности только сетевого ресурса, не затрагивает ключевого условия совпадения фактической и моральной истин. В этом заключается её фундаментальная ущербность: она открывает возможность считать адекватной информацию без истины.
Следует заметить, что отчасти сама эволюция философской истины может подводить к такому заключению. На самом деле, для того чтобы получить адекватное представление о сущности Бытия, философ должен был оставить мир явлений как вводящих в заблуждение. Увидеть то, что находится за явлениями, это значит разгадать тайну источника игры теней, которую, согласно Платону, видит человек и принимает за истину.
Ученый, как и философ, не только описывает лежащие на поверхности явления окружающей действительности, но и проникает в их внутренний механизм, в клеточное строение и генетический код живых организмов. Но какая картина ему открывается при этом? Вместо прекрасной тропической птицы с удивительным оперением и уникальным пением он начинает видеть какую-то серую абстрактную картину точек, кривых линий, движение жидких масс. Но считается при этом, что он проникает в истину сущности жизни.
Как ведет себя, на что ориентируется молодой человек, который влюбляется в свою будущую спутницу жизни? Это – чудо красоты её тела, выражение её глаз, звучание её голоса. Но если взглянуть на это тело с позиций анатомии, проникающей во внутреннюю сущность тела, то взгляд молодого человека может замереть от увиденной истины функционирования внутренних органов.
На этот аспект проблемы обратила внимание Ханна Арендт, которая писала: «Первенство явления – это факт повседневной жизни, который ни ученый, ни философ не в состоянии обойти… Против этих непоколебимых убеждений здравого смысла выступает вековое теоретическое превосходство Бытия и Истины над простым явлением, т.е. превосходство почвы, которая не выходит на поверхность явления»18.
Философская традиция, полагает Ханна Арендт, трансформировала почву в причину, которая имеет более высокий ранг нежели следствие. И это, считает Ханна Арендт, одно из самых давних и самых стойких среди метафизических заблуждений. «Оказалось, что ни один человек не может жить среди “причин” или на нормальном человеческом языке дать исчерпывающий отчет о Бытии, чья истина может быть научным образом доказана в лаборатории и проведена на практике в реальном мире при помощи техники»19.
Таким образом, истина повседневной жизни начинает «расходиться» с научной интерпретацией действительности. В контексте информационного общества проблема затронула бытие самого человека: что считать его сущностной истиной? Тот образ самого себя, который он «слепил» из обстоятельств своей жизни и «выложил» в сеть для всеобщего обозрения, или те его свойства, которые открываются в его медицинской карте и в служебных характеристиках, или же в откликах окружающих его родственников, соседей и сослуживцев? В каждом случае человек так видится самому себе или видится своему окружению. Эти видимости могут быть миражами, которые быстро рассеиваются или подобно движению солнца, его восходу утром и закату вечером, устоят против любого объема научной информации. «Это тот способ, каким явления Солнца и Земли неизбежно видятся всякому привязанному к земле созданию, которое не в силах изменить свое обиталище»20.
Но как же человек будет видеть цивилизационную истину, находясь внутри действующих информационных систем? Не встает ли вообще проблема формирования информационного универсума без истины?
Всемирно-исторические конфессии приучают человека к восприятию божественного как порождающего явления жизни и судьбы людей, не являясь перед ними в своей подлинной сущности.
В информационном обществе возникает цивилизационная ситуация, при которой создатели информационных систем и программ определяют явления информационного общества и в известном смысле судьбы людей. Они остаются при этом невидимыми. Если информационный демиург формирует окружающий людей смысловой мир в соответствии со своей волей, а не в соответствии с тем, что происходит в действительной жизни, то возникает возможность расщепления между формируемыми смыслами и истиной действительной жизни.
Рождается информационный мир, параллельный действительному миру и нагруженный своими специфическими видимостями, критерием которых является «полезность», а не «истинность». Этот процесс начинает получать свое концептуальное оформление. Характерна в этом отношении позиция сотрудника Отдела философии Института неврологии Университета Штата Джорджия Андреа Скарантино и сотрудника Отдела философии Университета Миссури Гуалтиеро Пиччинини. Она сформулирована в статье «Информация без истины»21.
Авторы формулируют свою позицию вполне внятно. Согласно тезису Достоверности (Verdicality Thesis), информация требует истины. С этой точки зрения дым свидетельствует о наличии огня только в том случае, если только огонь это действительно огонь. Утверждение, что у Земли две Луны имеет значение лишь в том случае, если действительно у Земли существуют две Луны.
Мы, утверждают авторы, отвергаем тезис Достоверности и доказываем, что основные понятия информации, используемые в когнитивной науке, позволяют «А иметь информацию о наличии Р, даже тогда, когда Р ложно». Отвержение тезиса Достоверности обусловлено взглядами, согласно которым (1) когниция включает в себя производство информации и (II) компьютерные системы производят информацию22. При этом делается отсыл к здоровому плюрализму в теории информации, допускающему виды информации, которые несовместимы с тезисом Достоверности.
Какие доводы позволяют легитимизировать информацию вне тезиса Достоверности? Скарантино и Пиччинини считают, что применительно к информации правомерно использование смешанной концепции.
Тезису Достоверности не хватает различения между двумя понятиями семантической информации. Семантическая информация имеет дело с семантическим содержанием или смыслом сигналов. Существует по крайней мере два важных вида смысла, а именно: естественный и ненатуральный смыслы – точка зрения, высказанная Полем Грайсом в 1957 г. Естественный смысл иллюстрируется таким предложением: «Эти пятна на коже означают инфекционное заражение», что является истиной.
Ненатуральный смысл иллюстрируется предложением: «Эти три удара колокола означают, что автобус заполнен». – Это является истиной, если даже автобус не заполнен23, поскольку относится к установленному правилу вообще, а не к тому, что происходит здесь и сейчас. Эти два понятия информации существенно различны и чтобы определить, включает ли информация истину, нужно рассмотреть оба. Естественная информация ближе всего к тому понятию, которое, считают авторы, наиболее часто обсуждается такими философами, как Дрецке, Фодор, Миликан, Коген и Мескин. С этой точки зрения критик может сказать, что понятие ненатуральной информации проблематично, поскольку оно включает интенциональный, т.е. декларативный, но не действительный контент. Ненатуральная информация не может быть использована для того, чтобы натурализовать интенциональность. И наша цель, утверждают авторы, не в том, чтобы натурализовать интенциональность, что пытаются сделать такие философы, как Дрецке, а понять ту центральную роль, которую играет информация в когнитивных и компьютерных науках24.
Когда ситуация проясняется, то можно принять решение, какому понятию информации теоретик будет следовать? могут ли пятна на коже нести естественную информацию об инфекции, если инфекция отсутствует? Может ли дым нести естественную информацию об огне, если огонь отсутствует?
Может ли звук дверного колокольчика нести естественную информацию о ком-то находящемся у двери, даже если там нет никого? Согласно Грайсу, ответ на эти вопросы только один – «Нет!».
Авторы отступают от этой стандартной позиции, утверждая, что передача естественной информации может включать в себя не более чем истину заявления о возможности. Сигналы такого рода несут натуральную информацию о возможности того, о чем они говорят. В этом смысле пятна на коже пациента несут естественную информацию об инфекции в том смысле, что пациент, имеющий пятна на коже, скорее мог подхватить инфекцию нежели тот, кто таких пятен на коже не имеет. Если это признается, то тезис Достоверности может быть сформулирован следующим образом: «если система А имеет информацию о наличии Р, то тогда есть Р». Таким образом, важно различать пробабилистскую натуральную информацию (В, возможно, является G) от естественной информации (В является G), которая следует принципу – все или ничего. Это различение имеет ключевое значение для толкования естественной информации25.
Теоретики естественной информации фокусируются главным образом на принципе «всё или ничего» относительно естественной информации. Теория информации рассматривается как глава в теории познания. И поскольку, как считает Дрецке, знание требует истины, то и информация также ее требует. И с этим трудно не согласиться.
Информация без истины или вопреки истине превращается в дезинформацию.
Скарантино и Гуалтиеро, однако, считают, что такая позиция ведет к отрицанию натурального характера пробабилистской информации: правильный тезис, что информация может подчиняться знанию, ошибочно отождествляется с ложным тезисом, что информация во всех случаях подчиняется знанию26.
Значит, информация может и не подчиняться знанию. Обращается внимание на известный природный факт, что организмы выживают и воспроизводят себя, настраиваясь на относящуюся к ситуации, но не совершенную корреляцию между внутренними состояниями и внешними стимулами, между окружающими стимулами, угрозами и возможностями. Возникает звук приближающегося хищника и начинается бег ланей. Возникающая краснота зреющего яблока порождает сближение. Организмы могут ошибаться. Некоторые ошибки точно вызываются пробабилистской информацией о событиях, которую не удалось получить. Ключевой момент состоит в том, что неудача в получении такой информации сопоставима с неполучением естественной информации27.
Авторы анализируют пример Грайса с тремя ударами колокола, свидетельствующими о том, что автобус заполнен пассажирами. Но если водитель производит три удара колокола, когда автобус почти пуст, то в этом случае мы скажем, что три удара колокола означают ложную (ненатуральную) информацию о заполняемости автобуса. Адвокаты тезиса Достоверности предлагают именно такую интерпретацию этого явления, полагая, что ложная информация в действительности информацией не является. Соответственно они защищают применение тезиса Достоверности к ненатуральной информации. И наиболее аргументированную защиту этой позиции предлагает Флориди. Флориди расширяет аналогию, предложенную Дрецке, что ложная информация и дезинформация – это такие же виды информации, как подсадная утка или резиновая утка являются настоящими утками.
Эта аналогия представляется особенно уместной, если её сопоставить с панорамой современных информационных войн, которая «усажена» информационными подсадными утками.
Механизм возможной информации «работает» так, что возможная информация подается как натуральная и таким образом достигается нужный политический эффект здесь и сейчас. Открытие истины через определенное время, как кажется, значения не имеет. Пробирка, в которой заключено вещество, представляющее угрозу для человечества, становится основанием начала военного вторжения в суверенное государство. Когда обнаруживается, что такое вещество в данном суверенном государстве не производится, это кажется освежающей, но несколько запоздавшей новостью, не имеющей действительного определяющего эффекта. Теоретическая «фишка» заключается в том, что информация о возможности, в данном случае не соответствующая тезису Достоверности, оказывается более эффективной, чем последующая информация о том же явлении, соответствующая тезису Достоверности. Кроме того ясно, что компьютерщики включают как истинную, так и ложную информацию под рубрикой информации. Это становится дополнительным доводом считать ложную информацию информацией.
Скарантино и Пиччинини также обращают внимание на декларативную ненатуральную информацию, вид информации, ассоциируемый с декларативными предложениями. Эта информация оценивается с точки зрения истины – она может быть истинной или ложной. Но и ненатуральная ложная информация также считается информацией. Существуют также формы ненатуральной информации, которые не подлежат оценке с точки зрения истины.
К числу таких форм информации относится ненатуральная информация, которая не имеет оценки с точки зрения истины. Например, информация, представляющая указание, что нужно делать. Если вы говорите – «пристегните ремни», то вы представляете информацию для пассажиров авиалайнера. Вы информируете, что нужно делать, но эта информация не оценивается с точки зрения истинности или ложности. Она рассматривается с точки зрения ее фактической наличности.