ногу! Представляешь?! Мне не с кем было работать! И поэтому я... Короче, я дал объявление. На телевидение. В газеты. О
наборе сотрудников. Вчера после обеда всех обзвонил, и вот результат...
- Быстро к тебе народ набежал, - уважительно произнес я. - А уж завтра, наверное, целая толпа соберется...
- Я очень надеюсь, что из этой толпы наберется пять человек нормальных мужиков, которые будут работать! А не влипать
то и дело в сомнительные истории! И не ломать ноги в самые неподходящие дни!
- Минутку. - Я стал понимать, к чему идет дело, но все еще не мог поверить. - Ты что, уволил меня?
Макс молча смотрел в окно.
- Нет, я понимаю... Я все понимаю.
Это было какое-то странное чувство. Я знал, что рано или поздно это должно было случиться. Быть может, окажись я на
месте Макса, я действовал бы решительнее и избавился бы от такого сотрудника еще полгода назад. Я знал, что Макс прав.
И в то же время... Снова будто спазм сдавил мне голосовые связки. Я не мог произнести ни слова, и слава богу. Неизвестно,
что я сказал бы Максу. Я просто сидел и молчал.
Макс нарушил тишину первым.
- Я тебя не увольнял. Пока я просто оформил тебя в отпуск на месяц. А потом... Я не знаю, что будет потом. А ты знаешь?
Ты хоть мне можешь сказать начистоту, что у вас там с Сидоровым вышло? А?
Я не отвечал, и Макс обернулся.
- Что молчишь? А это еще что за бумажка? Что это ты написал?
Я оставил заявление об уходе на столе и сделал то единственное, что вытекало из содержания этого документа.
Я ушел.
Глава 7
Потом, несколько часов спустя, когда я уже мог сказать про себя: «Опомнился», было даже удивительно, насколько меня
выбило из колеи произошедшее в нашем (а теперь уже не нашем, а исключительно Макса) офисе.
Я забыл про слежку. Точнее - просто не обращал внимания на назойливое присутствие белого «жигуленка».
Я едва не врезался на первом же перекрестке в фургон с надписью «Мясо».
Я купил в киоске две бутылки дешевого красного вина и начал пить тут же, на дороге, из горлышка. Сделав несколько
жадных глотков, я на остатках здравого смысла и координации движений заставил свою машину проползти последние
полкилометра до подъезда. Когда цель была достигнута, я отметил это радостное событие, прикончив первую бутылку.
И отправил ее покоиться на дно урны.
Подхватив вторую бутылку под мышку, я вошел в подъезд. Когда открылись двери лифта, я отступил в сторону,
пропуская вперед упитанную даму с полными сумками. Но та, всмотревшись и внюхавшись в меня, испуганно замотала
головой, прижалась к стене и едва слышно предложила:
- Поезжайте сами, я потом...
Я не стал уговаривать. Полагаю, это могло напугать ее еще больше.
А поскольку я оказался в кабине лифта без лишних свидетелей, то бесцеремонно содрал обертку с горлышка бутылки,
продавил большим пальцем пробку внутрь и припал к источнику положительных эмоций.
Эти пол-литра пошли гораздо труднее, чем первые. Когда я вышел из лифта на своем этаже, в бутылке еще что-то
плескалось. Я осторожно поставил ее на пол и отпер дверь.
Мне показалось, что в квартире слишком душно. Я открыл окно на кухне и мгновенно очутился в центре арктического
циклона, ворвавшегося в распахнутый проем. Это придало мне сил, и со второй бутылкой тоже было покончено.
Затем я вспомнил, что вовсе не являюсь горьким пьяницей. По крайней мере, сам я про себя так не думал. Следовательно,
нужно было срочно заесть выпитый литр вина. Я полез в холодильник и после тщательной инвентаризации выяснил, что там
нет ничего такого, что можно было бы съесть сразу, сейчас. Ждать десять минут, пока сварятся сосиски, у меня не было
терпения.
Однако на боковой полке холодильника стояла одна весьма ценная вещь.
- Ого, - сказал я. - Надо же...
У меня совершенно вылетело из головы, что я должен Ленке бутылку шампанского. Я нежно взялся за укутанное в
серебряную фольгу горлышко и вынул шампанское из его укрытия. Опустевшая бутылка зеленоватого стекла с блеклой
наклейкой стояла на столе и выглядела по сравнению с шампанским откровенно плебейски.
Еще я пожалел, что окна моей квартиры выходят не на фасад, иначе было бы легко и приятно шарахнуть пустой бутылкой
по крыше белого «жигуленка», люди в котором, очевидно, считали себя очень хитрыми и умными.
Черт с ним, с «жигуленком». Я собирался нанести визит подруге. Кстати, у нее могла обнаружиться и какая-то еда.
Двинувшись к двери, я услышал характерный звук в своем желудке. Я был полон вином, как бурдюк.
Оно весело плескалось во мне. Только мне почему-то все еще не было весело. Я надеялся, что распитое совместно с
Ленкой шампанское приведет меня в нужное состояние.
Я вытащил свое булькающее тело на лестничную площадку и со второй попытки попал пальцем в кнопку электрического
звонка. Была слышна приглушенная долгая трель. Потом торопливые шаги.
Когда дверь раскрылась, я постарался улыбнуться. И сказал:
- Привет.
Мне не ответили. И я понял, что немного поторопился. Я же хотел сказать «привет» Ленке. Но не ее мужу. Вот его-то я
видеть как раз не хотел.
Ничего не оставалось, как сделать кислую физиономию и протянуть шампанское этому идиоту с просьбой передать жене...
Я не успел этого сделать. Я вообще не ожидал от своего соседа такой прыти.
Секунд десять он набычившись смотрел на меня. А потом рванулся, выставив свою лысеющую голову в качестве тарана.
Было довольно странно, что в относительно молодые годы - чуть за тридцать - Ленкин муж почти совсем лишился волос. У
него и раньше были большие залысины, а после того как он занялся коммерцией и стал постоянно разъезжать по
командировкам (к Ленкиной и моей совместной радости), волосы стали редеть просто катастрофическими темпами.
И вот этот почти лишившийся растительности шар врезался в мое самое чувствительное на тот момент место - живот. Я
испугался, что вино сейчас выплеснется у меня изо рта и зальет Ленкиного мужа с ног до головы. Но этого, к счастью, не
произошло.
Я просто отлетел к противоположной стене. Я и вжавшийся в мой живот головой Ленкин муж. Потом мы оба упали.
Причем моя многострадальная спина... Ей снова пришлось несладко.
Но бутылке шампанского пришлось еще хуже - она разбилась. Что меня очень расстроило. И в расстроенных чувствах я
зажал голову Ленкиного мужа под мышкой и легко двинул ему по ребрам. Самую малость. Почему-то он в ответ укусил
меня.
- Блин, - сказала подоспевшая Ленка, увидев нас, сидящих в луже шампанского.
- Отлично выглядишь, - пропыхтел я. Это было правдой - она выскочила в полосатом китайском халате. И немного
напоминала тигрицу. Молодую, стройную и энергичную. А ее муж - в синих спортивных штанах и черной майке - дергал
задом, пытаясь вырваться из моих объятий. И периодически кусался.
- Отпусти его, - со вздохом произнесла Ленка.
- Да, как же! Он меня загрызет.
- Я постараюсь его придержать.
- Ладно... забирай свое сокровище.
Ленка ухватила супруга сзади за штаны, но прежде чем она втолкнула его в квартиру и захлопнула дверь, он успел
обозвать меня множеством слов, начинающихся на букву "с".
Будучи в глубине души незлобивым человеком, я лишь помахал ему рукой. И не без труда поднялся на ноги.
Ленка стояла напротив меня, прислонившись к дверям своей квартиры.
- Какой-то он у тебя сегодня злой, - пожаловался я Ленке. - Неужели у меня под мышкой так плохо пахнет?
- Ему кто-то настучал, - сказала она. - Он сделал вид, что уезжает в командировку, а сам вернулся сегодня утром. В пять
часов. Надеялся застукать.
- Думаю, он огорчился? По-моему, в пять утра меня не было в твоей постели?
- Он огорчился. И весь день караулил у двери, когда же подтвердишь его опасения. А ты, как последний дурак, конечно,
подтвердил...
- Я хотел отдать тебе шампанское. И потом, откуда я мог знать, что в твоем муже взыграли собственнические инстинкты?
- Откуда ты мог знать? Оттуда. - Ее накрашенный ноготь показал мне направление.
- Надо же... - пробормотал я, вытаскивая из-за провода звонка сложенный листок бумаги.
- Я выходила выбрасывать мусор и специально оставила тебе послание, чтобы ты не высовывался пару дней. Где были
твои глаза?
- Как-то не заметил...
- Неудивительно. Учитывая, что от тебя несет винищем за километр.
- Откуда ты знаешь? Ты же не обнюхивала меня за километр.
- Ладно. - Ленка устало махнула рукой. Тигрица утомилась разбираться с пьяными самцами. - Пойду успокаивать своего.
- Успехов.
- А ты на самом деле не попадайся ему на глаза ближайшие дни... Пока все не утрясется. Пока он не уедет.
- Я его не боюсь, - отважно заявил я.
- Зато я боюсь. Боюсь, что мне придется воевать с собственным мужем в собственном доме. Дай ему успокоиться. И убери
эти осколки с пола...
Когда за ней захлопнулась дверь, я внезапно ощутил тупую пульсирующую боль в груди. Мне стало тоскливо и горько,
словно не я только что выпил две бутылки вина. Давно мне так явственно не приходилось осознавать собственное
одиночество. За последние три дня я лишился Сидорова, я лишился Макса, а теперь и Ленка объявила меня на некоторое
время нежелательной персоной. Конечно, не стоит портить отношения с мужем, который тебя кормит, поит, одевает, обувает
и дает деньги на карманные расходы. От меня такого не дождешься.
Вот почему под моими ногами всегда были бутылочные осколки, а не осколки женских сердец.
Хотя... Где-то я прочитал, что самое глубокое падение имеет свою положительную сторону: потом идешь только вверх.
А когда остаешься один, то волей-неволей приходится рассчитывать только на себя. Никто не разделит твою ношу. Никто
не решит твои проблемы. Кроме тебя самого.
Я подумал, что в последние недели я слишком беззаботно жил, чтобы помнить эту истину. Теперь я стоял у дверей своей
квартиры, мрачный, слегка пьяный и лишенный каких-либо иллюзий.
Теперь я дошел до состояния, в котором можно начинать заниматься делом.
Глава 8
Заведение под космическим названием «Комета», в котором у нас с Гариком должна была состояться встреча,
представляло собой нечто среднее между «Макдональдсом» и паршивым советским рестораном середины восьмидесятых
годов. Несмотря на евроремонт, официанток в униформе и модернизированное меню с неизбежными гамбургерами и
чизбургерами, «Комета» так и не смогла избавиться от ряда недостатков, не способствовавших превращению этого места в
модное или хотя бы процветающее. Похоже, что еду здесь готовили из того, что повара не пожелали утащить домой, а
официантки с пришпиленными на левую грудь табличками «Маша» и «Валя» передвигались, словно засыпая на ходу.
Вероятно, потому, что большинство из них явно перешагнуло сорокалетний возраст.
Одним из немногих достоинств «Кометы» была относительная дешевизна. Потому Гарик так легко согласился
встретиться здесь и не стал производить лихорадочную калькуляцию своего бюджета, чтобы выяснить, по карману ли ему
такой вечерок.
Меня же волновали не цены «Кометы», а белый «жигуленок», прилипчиво следовавший за мной большую часть дня. Надо
было что-то с этим делать. Компрометировать Гарика я не имел права.
Пришлось проверить парней из «жигуленка» на быстроту реакции. Я неспешно вышел из подъезда и двинулся к машине,
следя боковым зрением за своими опекунами. Те встрепенулись, выпрямились на передних сиденьях, и в тот момент, когда я
открыл дверцу «Оки», мотор «Жигулей» заурчал. Ребята поторопились, потому что в следующую секунду я захлопнул дверцу
и кинулся бежать, перепрыгнув через завядшую клумбу, потом перемахнув проволочное ограждение площадки для выгула
собак и так далее. Я выбрал такой маршрут, где на машине не проехать. Я лучше знал этот район.
Однако я не знал, насколько распустил себя за последнее время. Те десять минут, которые я потратил на кросс по
пересеченной местности, по переулкам, проходным дворам и узким щелям между гаражами, закончились для меня диким
сердцебиением и одышкой. Я понял, что надо снова начинать бегать по утрам.
Но от «хвоста» мне удалось уйти. Я прошел еще метров триста, выбрался на дорогу и через пять минут сел в такси.
Еще через двадцать минут, заставив водителя на всякий случай поплутать по центру Города, я вышел из такси в квартале
от «Кометы». Прогулялся сначала в одну сторону, потом в другую, смотрел в стеклянные витрины магазинов, завязывал
шнурки и резко останавливался на месте. Короче говоря, использовал весь арсенал средств для выявления слежки.
И только после этих изматывающих процедур я подошел к «Комете» и толкнул стеклянную дверь.
Здесь было даже шумнее, чем на улице. К громким разговорам посетителей примешивались звон посуды, ровный гул
огромных вентиляторов и музыка из динамиков. Гарик уже был здесь. Он меланхолично рассматривал двух длинноногих
девиц за соседним столиком. Те не обращали на капитана милиции в штатском никакого внимания, возможно, из-за
обручального кольца на пальце. Поэтому Гарик грустил, попивая черный кофе. Его не расшевелило даже мое появление.
Хотя я уже привык к тому, что своим приходом не слишком радую людей.
- Ты без эскорта? - осведомился Гарик, всматриваясь в двери ресторана.
- Оторвался, - сообщил я и сел за столик.
- Придется завтра этим орлам влепить по выговору, - заметил Гарик. - А если бы ты действительно был бы преступником?
- Если хочешь, я могу у вас подрабатывать консультантом, - предложил я. - Пусть твои парни отрабатывают на мне
искусство слежки. Только не слишком часто. Слишком выматывающее занятие.
- Интересное предложение, - задумчиво произнес Гарик. - А приемы рукопашного боя на тебе не поотрабатывать?
- Спасибо. И без того есть желающие.
- Кто именно?
- Например, муж моей соседки. Я и не думал, что он такой ревнивый.
- Это он разбил тебе лицо? - спросил Гарик, не поднимая глаз от чашки с кофе. - Только не рассказывай, что это результат
страстных поцелуев с некоей дамой...
- Ты прав, - согласился я. - Это не дама. И это не муж соседки. Это были два мужика в черных масках.
- Уже интересно, - ровным голосом отозвался Гарик. - Ты понимаешь, Костя... Я в принципе нормально к тебе отношусь.
И понимаю специфику твоей работы. Это естественно, что время от времени у тебя возникают некоторые проблемы с
законом. И я не знаю, кто тут больше виноват - ты или закон. Если я что-то могу для тебя сделать - я сделаю это. В разумных
пределах, конечно. Но для этого мне нужно знать все.
- Всего даже я не знаю.
- Тогда почти все. На данный момент я лишь понимаю, что ты многого недоговариваешь. Я предполагаю, что и твое лицо,
и стекло в машине - все это как-то связано с нападением на «Европу-Инвест» и исчезновением Сидорова. Пока я держу свои
соображения при себе. Но Разговоров тоже не во все твои сказки верит. И у него нет причин тебя покрывать. Так что, если