- Да уж. - Я повертел пулю в пальцах. Миллиметров девять в калибре. Хотя точно может сказать разве что Гарик. Если
попросить его провести экспертизу. А то забавно получается - три пули выпущены из трех разных стволов. Если в плечо
Сидорова ранили в тот момент, когда я тащил его от гаража к машине, то откуда могли взяться две другие пули? Гарик
сказал, что по убегавшему грабителю стреляли. Возможно, ранили. Этим можно объяснить пулю в сидоровской ляжке, но
никак не девятимиллиметровый кусочек свинца, пробивший Сидорову брюхо. Если уж он убегал, то пули должны быть в
спине. К тому же весьма маловероятно, что, получив тяжелое ранение у «Европы-Инвест», Сидоров смог уехать оттуда,
спрятать где-то деньги и вернуться в автосервис. Такое я представить не мог.
Так... Что-то произошло между «Европой-Инвест» и гаражом. И это «что-то» едва не закончилось для Сидорова смертью.
- Спасибо за сувенир, - сказал я и снова стиснул кисть Матвея Александровича. - Между прочим, когда следует ожидать
возвращения моего друга в сознание?
- В любой момент. Дайте мне свой телефон, и я сообщу вам сразу же, как только ваш друг откроет глаза, - предложил
Матвей Александрович. Думаю, он говорил это из лучших побуждений. Но я предпочел осторожность.
- Я сам буду периодически позванивать.
- Как хотите, - пожал плечами доктор. - Не забудьте ваш плащ на дереве.
- Конечно, конечно, - заверил я. - Я не настолько богат, чтобы разбрасываться одеждой.
Выйдя из отделения, я пошел очень медленно, внимательно поглядывая по сторонам и вслушиваясь в звучащие голоса.
Гиви Хромой мог еще находиться в больнице. А у меня было неподходящее настроение для такой встречи.
Но все обошлось. Я вышел в сквер, снял с березы свой весьма жалкого вида плащ и зашагал к больничным воротам, за
которыми лежал ночной Город. Его тишину изредка нарушали проносящиеся на бешеной скорости автомобили. Три мятые
пули я опустил в дырку, под подкладку плаща и рассредоточил по шву.
На последний автобус я опоздал, поэтому пришлось ловить такси. Расплатившись с водителем у подъезда, я обнаружил,
что заработанное несколько дней назад целое состояние - как мне казалось - стремительно уменьшается в размерах. Как бы
не пришлось просить у Макса выходное пособие. Хотя нет... Не буду ничего просить, даже если придется питаться одними
макаронами. Макс по-своему прав, но не настолько, чтобы я чувствовал себя виноватым.
В эти минуты было особенно приятно думать о той сумме, которую мне пообещал утром Марк, человек в салатовом
пальто. Это давало надежду на лучшее.
Такси задним ходом отъехало от подъезда и скрылось в темноте. Я осмотрелся - не подкарауливает ли кто меня в этот
поздний час? Потенциальных караульщиков была масса - милиция, люди Гиви Хромого, московская комиссия... Даже Гарик
сегодня получил основание быть мною недовольным. Он честно раскрылся передо мной, а я сбежал. Придется доказывать,
что это не было заранее подстроенным. Тут я остановился и понял еще одну малоприятную истину.
Видимо, мне придется доказывать, что я не убивал Автандила. Черт. Все видели, как двое вбежали в коридор. Один потом
оказался мертвым. Второй пропал. Вывод? Не нравился мне этот вывод. Причем доказывать придется и милиции, и Гиви
Хромому. А последний вряд ли поверит хоть одному моему слову после истории с «Вольво».
Я почувствовал сильное желание напиться в стельку и забыть о своих проблемах. Однако это был крайне неэффективный
способ борьбы с обстоятельствами. Я мог на время забыть о них, но они от этого не исчезали. Они оставались прежними, и,
когда я возвращусь из забытья, все будет так же... Это только дети могут позволить себе во время игры в прятки закрыть
глаза и думать, что теперь их никто не видит. В моем возрасте и в моей ситуации такие трюки не проходили...
Моя «Ока» стояла целая и невредимая. Это радовало. Белого «жигуленка», на котором меня пыталась преследовать пара
неудачников, не было. Видимо, ребятам намылили шею в начальственном кабинете и отправили спать. Еще одна хорошая
новость.
Завтра наверняка пришлют других, более поднаторевших в искусстве слежки. Завтра придется оправдываться перед
Гариком, обманутым в своих лучших чувствах. Но все это - завтра... То есть уже сегодня, но лишь после восхода. У меня еще
есть некоторое время, чтобы вздремнуть. Чтобы разобраться в своих весьма путаных мыслях. Чтобы дать отдохнуть
мышцам. Чтобы подготовиться к новому дню, который будет ничуть не лучше прежнего. Главное, чтобы не был хуже.
Мне всего-то был нужен небольшой тайм-аут. Сволочи, они не дали мне и этого.
Глава 13
Будто повторялась та, прошедшая ночь, когда меня, вышедшего из лифта, стиснули с боков горячие милицейские парни.
Я смотрел на дверь своей квартиры, я стоял от нее в паре шагов и при этом понимал, что попасть внутрь мне не дадут.
Два горячих парня были настроены очень серьезно.
Это были те двое, которых я заставил понервничать, отбывая на встречу с Гариком. Теперь они старались заставить
нервничать меня. Обиделись они, что ли?
- Стой смирно, сука, - раз за разом повторял один, тиская в кулаке мой воротник. - Стой смирно, сука...
Второй быстро обыскал меня и остался результатами обыска крайне недоволен. Я снова не захватил с собой гранатомет и
килограмм героина. Пуль он, естественно, не нашел. Опыт не тот.
- Теперь можно опустить руки? - осведомился я.
Первому вопрос не понравился, он еще сильнее стиснул ткань в пальцах и еще суровее произнес:
- Смирно стой! Сука!
- Давай его в машину, - устало сказал второй, и мой воротник тут же стал перемещаться по направлению к лестнице. Я
тащился следом.
- Мы куда-то едем? - спросил я, стараясь успевать за своим шустрым воротником.
- Тебе какое дело? - равнодушно отозвался второй. Он спускался по ступеням позади меня и неспешно раскуривал
сигарету. По лицу было видно, что я не вызываю у него положительных эмоций.
- Ты, сука, добегался, - рявкнул первый. - Ты бегал, бегал и добегался. Мы шутить не любим...
- Я заметил.
- Поздновато ты заметил.
Вероятно, я ошибся. Хотя и ненамного. Их действительно взгрели за неуспешное выполнение задания. Но только потом не
отправили спать, а велели исправить допущенную оплошность. И разъяснить подозреваемому... Чтоб больше не бегал.
Когда наша веселая компания вышла из подъезда, то немедленно обнаружился и «жигуленок»: стоял неподалеку в кустах.
Будь у нашего подъезда посветлее, я бы непременно заметил. Как только освобожусь, сразу пожалуюсь в районную
администрацию.
Ехали молча. У меня почему-то не было настроения трепаться по дороге в Управление внутренних дел. Особенно ночью.
Особенно зная, что вряд ли мне там скажут что-нибудь хорошее. А этим двоим и не надо было разговаривать. У них на
лицах было одинаковое мрачно-удовлетворенное выражение: «Да, мы затрахались, но и этого гада прищучили».
Гад, то есть я, хотел было заметить, что это уж какой-то слишком извращенный вид секса, но потом вспомнил, что оба
попутчика шутить не любят и другим не советуют. Я решил приберечь свои реплики до более подходящего момента.
Но что-то он не спешил, этот подходящий...
- Вот он, беглец, - злорадно произнес Козлов, увидев меня в дверях кабинета.
- От нас не убежишь! - услужливым тоном отрапортовал кто-то из моих конвоиров.
- Проходите, Константин. - Козлов гостеприимно развел руками. Что-то не нравилось мне его радушие. В кабинете было
темно, горела только настольная лампа. Козлов сидел за письменным столом, обложившись какими-то бумагами, среди
которых нечаянно завалялся пистолет «ТТ». - Проходите...
Я все еще не спешил, поэтому мне помогли толчком в спину, от которого я едва не налетел на стол Козлова. Оба
милиционера, доставивших меня в Управление, зашли следом. И аккуратно прикрыли за собой дверь.
Мне показалось, что щелкнула металлическая задвижка. Или она на самом деле закрылась?
- Присаживайтесь, - продолжал любезничать Козлов, и две могучие руки надавили мне на плечи, пригибая к табурету. Я
не стал упорствовать. Меня больше интересовало, какого черта Козлов делает в Управлении в три часа ночи. Ни
Разговорова, ни Гарика не было. Только Козлов, кутающийся в свой плащ и изредка покашливающий. Разжалобить он меня,
что ли, хотел? Пожаловаться на слабое здоровье и низкую зарплату? И в связи с этим попросить немедленно выложить все,
что я утаил от следствия? Кто его знает... При свете дня он держался за спинами Разговорова и Гарика, а тут вдруг начал
играть начальника. Начальник после двенадцати ночи. Просто кошмар какой-то.
- Вы же неглупый человек, Константин, - огорошил меня Козлов. Где-то я уже это слышал на днях... Ах да. От Сидорова.
Тот тоже начинал с таких заявлений, а кончил... Надо будет предупредить Козлова, чтобы не вставал на скользкую дорожку.
- Вы же прекрасно понимали, на что шли...
- На что я шел?
- Не надо из нас делать дурачков, - вежливо попросил Козлов, а двое милиционеров, подпиравших стену справа,
угрожающе на меня посмотрели. Эти тоже не любили, когда из них делали дураков. Надо же. - Вы сначала дали подписку о
невыезде, а потом попытались скрыться из-под наблюдения правоохранительных органов. Вы же понимаете, как может быть
расценен такой поступок.
- Минутку, - сказал я. - Давайте будем придерживаться фактов. - Милиционер у стены презрительно фыркнул: моя идея
ему явно не понравилась. - Что значит «пытался скрыться»? Если бы я хотел скрыться, то и скрылся бы. И не сидел бы здесь
сейчас с вами.
- А, больное самолюбие, - усмехнулся Козлов. - Я в курсе ваших сегодняшних выкрутасов. Вы оставили свою машину у
подъезда и куда-то рванули с дикой скоростью, словно за вами черти гнались...
- Но потом я вернулся домой. Если бы я хотел скрыться, то никогда не сделал бы этого.
- А это вы сделали потому, что поняли: ваше бегство полностью уличит вас.
- Меня?
- А кого же еще? - искренне удивился Козлов. - Не надо думать, что тут перед вами идиоты сидят.
Он повторил это в третий или в четвертый раз, и я понял, что это у него навязчивая идея. Козлов очень не хотел казаться
глупым. И в результате добивался прямо противоположного.
- Всем понятно, что Сидоров один не решился бы на такое дело, - изрек Козлов и посмотрел на меня странно. Наверное,
ожидал, что я побледнею и начну потеть. Я не оправдал его ожиданий. Сенсации не вышло. - Кто-то должен был
организовать это мероприятие. Кто-то более умный и расчетливый, чем Сидоров.
- Неужели я? Просто приятно слышать...
- Не умничайте, Шумов, - строго сказал Козлов. Он нахмурился. То, что его тирады не производили должного
впечатления, Козлову не нравилось. - Вчера вечером вы решили, что дальше оставаться в Городе - слишком рискованно. И
решили скрыться, но затем поняли, что бегство подтвердит все обвинения в ваш адрес. И решили вернуться домой.
- Тут одно из двух, - возразил я. - Либо перед вами сидит гений преступного мира, организовавший налет на «Европу-
Инвест», либо дебил, не способный понять, к чему ведут его поступки. Вы уж решите для себя...
- Не надо умничать! - громко сказал Козлов и хлопнул по столу ладонью. - Когда будет нужно, мы все решим! А ты
подумай, что чистосердечное признание облегчает участь...
- Чью участь? Участь следователя, у которого нет никаких доказательств? - спросил я. То ли от того, что хотелось спать,
то ли от того, что Козлов с самого начала мне не слишком нравился, но ночное собеседование стало меня раздражать. И я
перестал сдерживаться. Наверное, это было ошибкой.
- А я тебе очень советую - по-хорошему - признаться! - повысил голос Козлов. Следующей стадией должен был стать
истерический крик. Мне не хотелось при этом присутствовать. Неожиданно даже для самого себя и тем более для Козлова я
встал с табурета и подошел к двери.
- Дурацкий разговор, - сообщил я Козлову свое мнение. - В следующий раз приглашай меня днем, при свете. Или ты
боишься при свете?
- Это ты сам бойся! - прошипел Козлов и выскочил из-за стола. Он протянул ко мне свои длинные руки, и это было так
неприятно, что я понял: еще немного - и Козлов получит по рукам. И другим частям тела. В то же время я соображал, что
бить морду милиционеру в кабинете Управления внутренних дел в присутствии еще двух ментов - очень сомнительная идея.
Так и боролись во мне эти два желания - бить или не бить. А Козлов все размахивал у меня перед лицом руками, что-то
выкрикивал... Я вдруг понял, что он пьян. Не то чтобы вусмерть, но запашок присутствовал.
- А я говорю, что ты подпишешь! - проорал он мне в ухо, схватил за руку и потащил к своему столу. Я оттолкнул его.
Слегка. Он не упал, только чуть пошатнулся. Сделал удивленные глаза и повернулся к своим коллегам, которые стояли у
стены и ждали повода. Дождались.
- Ребята, - изумленно проговорил Козлов, будто ему и в голову никогда не приходило, что кто-то может его тронуть.
Ребята немедленно откликнулись. Я подумал, что стоит поберечь голову, и обхватил ее руками сразу же после того, как
меня свалили с ног. Но ребята хорошо подготовились к мероприятию. Бить человека у них получалось лучше, чем следить.
По голове они не лупили, старались попадать по корпусу. Минут через пять мне устроили перерыв.
Козлов опустился на колени и подсунул мне под нос какой-то листок бумаги.
- Подписывай, гнида, - сказал он и схватил меня двумя пальцами за ухо. Я понял, что у Козлова нестриженные ногти. У
меня сразу же пропало желание общаться с таким нечистоплотным человеком.
- Не хочешь? - с удивлением и раздражением спросил Козлов. - Ну так ведь... ну тогда все сначала...
Ничего другого я не ожидал. Козлов хотел выглядеть умным. Но с фантазией у него было слабовато.
Я даже не понял - то ли я потерял сознание от боли, то ли уснул, устав считать удары. И то и другое одинаково вероятно.
Глава 14
Линолеум на полу был чудо как хорош. Какие-то изощренные сплетения синих и красных линий, странные формы,
чарующие глаз... В нормальном положении - то есть стоя - ничего подобного и не замечаешь. Топчешь такую красоту
ботинком, и все. Так что Козлова стоило поблагодарить за то, что приобщил меня к прекрасному. Но только за это. За
остальное мне хотелось его убить. Я чувствовал себя так, как, должно быть, чувствует себя отбитый до прозрачности кусок
мяса на разделочной доске. Осталось только посолить, поперчить и бросить на раскаленную сковороду.
Я лежал на полу кабинета, и вставать мне не хотелось. Наверное, потому, чтобы не падать снова. Я рассматривал
линолеум, потом перевел взгляд левее и тщательно оглядел забрызганный грязью мужской ботинок примерно сорок второго
размера. Грязь выглядела свежей, и я сделал заключение, что на улице по-прежнему мерзкая погода. Тем более не было
причин вставать с пола.
Потом я немного запоздало сообразил, что в кабинете гораздо светлее, чем в тот момент, когда мной играли в футбол