– Не хотите чашечку горячего кофе? – предложил Гордеев.
– С удовольствием! – Лика села за свободный столик. И пока Юрий заказывал кофе у стойки, помахала кому-то букетом.
Черный джип выключил аварийную мигалку, подъехал ближе и встал почти у Лики за спиной.
– Сейчас принесут, – Юрий сел напротив Лики. – Так в чем же ваше дело? Надеюсь, что я вам действительно и по-настоящему нужен и смогу помочь.
– Честно говоря, – замялась Лика, – это я вам нужна. Я много знаю о картине, о кухне производства. Что, где, когда? Задавайте вопросы.
– Каждая секунда с вами полна неожиданностей, – улыбнулся Юрий. – Хорошо. Скажите-ка мне... Вот о чем...
– Разрешите, я сяду поближе? – Лика села рядом и оказалась лицом к черному джипу. – Чтобы не кричать на все кафе. Везде прячутся шпионские уши! – засмеялась она. – Так что же вас интересует?
В джипе снимающий надел маленькие наушники и подключил штекер в гнездо контроля звукозаписи.
– Милая, милая Лилия Никитична, – соображает Гордеев. – Я хочу вас спросить... Так много вопросов. С чего бы начать? – И он облизнулся, покосившись на ее полуобнаженную грудь.
– Ваш кофе! – Официант поставил две чашечки и плетеную соломенную тарелочку с пирожными. – Что-нибудь еще принести? Есть холодная минеральная вода. Мороженое?
– То и другое! – приказала Лика. И нечаянно коснулась плечом Гордеева. – Называйте меня Ликой. Кажется, мы достаточно близко познакомились?
– Спасибо. Но, знаете ли... Не хочется такой приятный вечер омрачать скучными деловыми допросами. Если вы не возражаете, может быть, мы бы официальную часть встречи перенесли на следующий раз?
– Чтобы был повод для еще одной встречи? – кокетливо спросила очаровательная Лика.
– Надеюсь, что вы не откажете мне во встрече? На студии, например.
– Откажу. Ни в коем случае. На студии – ни за что! Это так же странно, как если бы... Как если бы хирург назначал встречу возле окровавленного операционного стола.
– А сталевар у раскаленной домны! – засмеялся Гордеев.
– А шофер – под машиной! – продолжает Лика. – А... А... А палач у плахи! Хотя нет, это слишком театрально. Я что-нибудь другое придумаю.
– В ресторане? – предложил Гордеев. – Все официальные встречи, как правило, проходят...
– А вдруг вы, то есть, прости, ты деловую встречу опять обернешь неделовой?
– Это надо предусмотреть.
Гордеева лишь немного охлаждало и сдерживало понимание истинных целей и прозаической задачи посланницы отечественного кинематографа.
Лика коленом прижалась к ноге адвоката.
Снимающий разочарованно хмыкнул, и объектив наехал ближе – в рамке видоискателя оказались лишь руки оживленно жестикулирующей Лики. И тут обнаружилось много любопытного! В казалось бы непринужденно порхающих движениях открылась некая закономерность – вот ее тонкие пальцы слегка коснулись руки адвоката, вот она мимоходом погладила его по гладко выбритой щеке, а теперь взъерошила ему волосы, обеими руками схватила его мужественную руку и взволнованно прижала к своей едва прикрытой груди...
Гордеев лишь улыбался и шевелил бровями.
– Я просто очарована вами! – со слезами на глазах сказала Лика и поднялась из-за стола. – Спасибо за такой добрый, такой спокойный вечер.
– Вы уже уходите?
– Увы. А серьезные вопросы мы обязательно все-таки решим. Попозже. Хорошо?
– Когда мы смогли бы встретиться?
– Я позвоню. А вы оставайтесь в ожидании, в предвкушении. Поцелуйте меня на прощание! – И она подставила губки алым бантиком.
Гордеев несколько смешался, но тут же послушно чмокнул Лику, но не в губы, а рядом.
Лика сама обхватила его голову, прижалась губами к его пересохшим губам. И во время поцелуя совершенно случайно положила его ладонь себе на грудь.
Снимающий довольно кряхтел и в максимальной крупности разглядывал и руку на груди, и целующихся. Плавно спанорамировал вниз – увидел, что брюки адвоката заметно вздыбились.
– Потом я научу вас целоваться по-настоящему, – усмехнулась довольная Лика. – Уверена, что вам понравится. Чао!
– Я провожу! – бросился за ней Гордеев, придерживая карман левой рукой. И от этого чувствуя себя бравым суворовцем в увольнении.
– Не надо, мне недалеко. – Лика на краю тротуара подняла руку как раз в тот момент, когда тяжелый черный джип медленно выполз на дорогу.
– Ну ступайте же! – Лика игриво притопнула ножкой и послала воздушный поцелуй.
Гордеев, изысканно раскланявшись на расстоянии, направился через дорогу на бульвар, чтобы в одиночестве брести обратно – к своей покинутой машине.
В кабине черного джипа Лика уселась на заднее сиденье рядом с дорогой любительской видеокамерой и спросила:
– Ну как?
– Вяловато, – недовольно сказал сидящий за рулем. – Но для первой встречи ничего. Понимаешь?.. Нет интриги! Провисает драматургия! Нужно заявить противоречия, какие-то полюса. Нет электричества!..
Глава 15
Их взяли другие. Несомненно поняли, что перед ними беглецы. Одежда выдавала, да и рожи хоть и обросшие, но славянские. Пара лишних рабов в хозяйстве не помешает. Что до того, что они еще недавно принадлежали другим хозяевам и при каких обстоятельствах были приобретены, об этом даже не спросили. Оружия при беглецах обнаружено не было, а кровь, застывшая на фуфайке одного из них, объяснялась простым кровотечением из носа. Ослабленные люди и с перенапряга частенько кровоточат носом.
Видимо, их еще не особенно пощипали наши спецназовцы и наши вертушки так далеко на юг не забирались. Этим и объяснялось, судя по всему, относительно спокойное отношение к беглецам. Худшее начнется потом. А пока привели в небольшое селение. Победнее, поменьше. Здесь не было ни мечети, ни минарета. И то и другое заменяла постройка из местного камня, служившая в советское время или пожарной каланчой, или административным зданием.
Примерно через полчаса на площадку перед зданием стали стекаться местные жители. Молодежи почти не было.
– Коль, одни старики... Одни старики...
– А ты как думал? Молодежь к ночи появится. Сейчас они где-нибудь на перевале тренируются или Коран под мудрым руководством арабов проходят. Глянь на старичка. Он же почти ничего не видит, а все одно – пришел. Может, русских лет двадцать не видел.
– Ничего. Еще увидит. Я Бога молю, чтобы он мне такую возможность предоставил.
– Э, братец, а где же христианское всепрощение? И тебе в самом деле охота снова в эту грязь лезть?
– Неохота, Коля, но ведь надо наказывать.
– Верно, Эдик, выбирать не приходилось.
– Нет, чумазых надо учить. Сколько у нас заводов в оборонке простаивало. Разместили бы заказ тыщ на сто километров колючки, четыре вышки по углам, трубу в обход, а на старую – заглушку. Через месяц всех баранов бы поели, а потом своих идиотов повыковыривали. Думаешь, этому бабаю воевать хочется? Да у него бельмо на глазу с кулак и поясницу перед дождем ломит.
– А вот тут ты не прав. Проутюжат «сушки» его «малую родину» – первый ятаган достанет. Любое действие всегда предполагает противодействие.
К заходу площадь опустела. Пленников отвели в здание из местного камня. И снова подвал. Здесь были деревянные нары.
Некоторое время лежали молча.
– Слушай, я вот все думаю: чего они такие фанатики?
– Религия молодая. Еще пар не вышел. Священники не совсем обюрократились. А потом, очень привлекательно себя избранным народом считать.
– Так то ж евреи?
Николай оставил последнее замечание без ответа.
– Вот у нас как: украл – грех. А у них христианина обманул – на том свете зачтется.
– Коль, расскажи. Я, кроме Аллах велик и Магомет пророк его, ни бельмеса.
– Да все почти как у нас. И рай, и семь небес. Магомет в транс войдет, ему и кажется, что Гавриил его на экскурсию пригласил по семи небесам. Птица есть уважаемая – петух. На земле стоит, а гребнем в первое небо упирается. И камнями Мухаммеда побивали, и гонения были. У нас уже несколько веков христианство, а он все среди идолов учение проповедовал. Поначалу знаешь у них сколько молитв в день полагалось? Пятьдесят. Не кисло?
– Да... Хватанули...
– Аллах велел. Моисей Магомету говорит, чтобы шел и просил сбавить. Магомет пошел, и Аллах на десяток скинул.
– Выходит, с ихним Богом и поторговаться можно?
– Пять раз Моисей просил Магомета за народ свой походатайствовать. Скинул Аллах до пяти. В пятый раз пророк говорит, что не пойду больше. Совестно. И остались пять молитв.
– Чудны дела твои, Господи.
– Верующий?
– Так поверишь. Кого просить-то? Командующего или президента, им до меня как до квелой морковки... А так, мать в армию отправляла, повесила крестильный мой крестик. Хорошо, оловянный. Золотой бы был, на жратву еще в первый месяц поменял бы.
Наверху загалдели.
– Ну, думаю, началось.
Дверь подвала открылась, и на верхней площадке появились двое с фонарем. Спускаться не стали. Посветили и ушли.
– Ладно. Давай спать. Неизвестно чем завтра пробудимся.
Они затихли. Но сон еще долго не шел в тела. Видимо, глоток свободы раздразнил нервы, посулил и иссяк. Но мышцы помнили. Помнили.
Помнили они и тот день, когда его, Николая, послали со взводом в районный центр. Пришел груз гуманитарной помощи. Необходимо его забрать и сопроводить в расположение части. Часть квартировала в селе, очищенном от бандитов, и военный комиссар должен был организовать справедливую раздачу продуктов.
Доехали без приключений. Через села проходили на повышенной скорости, а по равнине, особенно вблизи лесопосадок, слезали с брони и укрывались внутри. Кто его знает, что может таиться там за очередным поворотом.
Прибыли. Офицер пошел в штаб оформлять документы, а десантники кинулись к шоферам и сопровождающим белые КамАЗы. Искали земляков, узнавали новости, делились табачком. Шоферня оказалась разговорчивей сопровождающих. Те только вздыхали. По рассказам шоферов выходило, что в России дела обстоят неважнецки. Одно дело здесь, но бандитизм на дорогах в «спокойных» регионах не лезет ни в какие ворота... Только выехали из Ростова – километров пятьдесят, не больше, – встала одна из машин. Начальник колонны велел ждать помощи от РМ, которая выйдет из города чуть позже. Потом догонять. Но когда через два часа рэмэшники подъехали к машине МЧС, обнаружили избитого и связанного шофера и сопровождающего. Полмашины как не бывало. Если бы у налетчиков был большегрузный автомобиль, а не «Газель», исчез бы весь груз. Вот такая, братцы-воины, штука. Хоть посты через каждые десять километров устраивай.
И десантникам было что порассказать. В последний раз приезжали принимать груз. Вместе с ними стояли представители местных из соседнего района. Местные получили раньше и уехали к себе, а когда той же дорогой пошел военный конвой, заметили машину. С нее шла бойкая торговля гуманитарной помощью. Не довезли, стервецы, до своего села. Потом приедут и расскажут старейшинам, что, дескать, не досталось на их долю. Вот такая у них правда бывает...
Офицер в ту пору оформил почти все бумаги. Остался сущий пустяк – две подписи: виза зам по тылу и печать в канцелярии. Послали его. Николай пошел к дальней палатке, где размещалась канцелярия. Вошел и сразу удивился той реакции, с которой его встретила девица-связистка.
– Чего это ты вырядился? – окинула она его взглядом с головы до ног. – Ботинки новые достал... Расскажи, где склад?
– Где достал, там уже нет. А сама откуда, красавица?
– Ну ты даешь... У кого тельник сменял?
– Может, я на дискотеку собрался. Пойдешь?
– Ну-ну, вон зам по тылу идет, он у нас главный по танцам.
– Товарищ майор, младший сержант из группы конвоя, – остановил он майора. – Требуется ваша подпись.
Майор внимательно посмотрел на Николая. В свою очередь окинул взглядом его форму.
– Почему не брит? – ошарашил он вопросом десантника. – Документ, подтверждающий личность, есть?
Николай протянул.
Майор долго изучал каждую страницу. Излишне долго. Николай стал нервничать. Девица переминалась с ноги на ногу рядом в пределах слышимости.
– Родственники есть?
– Какие?
– Вот и я спрашиваю: какие?
– Отец умер два года назад, – начал внутренне злиться младший сержант.
Николая разобрало не на шутку. Какого черта эта тыловая крыса пристала с расспросами. Сам он, разумеется, выбрит. И эта пигалица все крутится рядом. Какое ей дело до его десантных ботинок. Ботинки как ботинки...
Громыхнул замок на двери, и Николай вздрогнул. В проеме возник свет, но уже не от лампы. Он лился из помещения наверху. Не мертвый электрический, а самый что ни на есть естественный, утренний. Значит, он не спал всю ночь.
– Выходы...
Они поднялись, и только тут оба ощутили, как ноют мышцы всего тела. Свобода в последний раз напоминала о себе.
Их накормили кукурузными хлопьями, размоченными в соленой воде, дали по кружке черного чая, пахнущего веником. Эдик умудрился даже где-то подобрать окурок сигареты. «Колхети» – разобрали они бледные буквы.
– Бежали на юг, везли, должно быть, тоже на юг, – констатировал Николай.
– Ну и что?
– А то, что мы от Грузии совсем рядом.
Их подняли снова и погрузили в «ПАЗ», такой древний и такой загаженный, что, казалось, ему невозможно будет сдвинуться с места, а уж про то, чтобы одолеть хороший подъем, и говорить нечего. Между тем кругом были горы. Но послышался шум двигателя, и на площадь въехал джип, обогнул автобус и возглавил движение. «ПАЗ» дернулся, захрипел и пополз следом. Только тогда Николай рискнул обратиться к сидящим в автобусе людям. Надо сказать, когда их привели, в салоне находилось уже около десяти таких же, как они, рабов.
– Откуда?
– Липецкий ОМОН.
– Владивосток...
– Понятно. Компания что надо.
Больше не проронили ни слова, так как сопровождающие их вооруженные люди заметили движение среди рабов. «ПАЗ» надрывался изо всех сил минут двадцать, потом встал и, несмотря на натужно работающий мотор, начал сползать назад. Если он покатится, всем хана. Понимали это и сидящие внутри люди. Водитель открыл переднюю дверь, и конвой начал выпрыгивать первым. Рабам пришлось проявить чудеса ловкости. Автобус, почувствовав облегчение, остановил скольжение.
Их построили. Из джипа вылезли несколько человек и, не желая возвращаться, выкрикнули приказ оттуда. Николай похолодел. Среди пассажиров джипа находился Газаев. Не поленись он и подойди...
– Водытел есть? – спросил старший охраны. – Спрашиваю паследний раз. Водытел есть?
Николай сделал шаг вперед.
– Садысь. Видишь? Туда нада.
Николай сел за руль.
– Ну, родимый, вывози, – погладил он баранку.
«ПАЗ». Родной. Еще советских времен. Внял. Харкнул сизым дымком выхлопа. Стрельнул неотработанными парами. Двинулся. По мере движения, на ходу в него заталкивали остальных рабов.
Скорость на подъеме была мала. Охранники могли почти спокойно сопровождать автобус пешком.
– Дожили. Сами себя на смерть везем, – горько сказал липецкий омоновец.
– Рано хоронишь, – отозвался Николай.
Передний джип скрылся за перевалом. В какой-то момент машина готова была снова остановиться и поползти назад, но мольбы Николая были услышаны свыше. Вот и перевал.
– Давай по газам. Мы их сбросим, – жарко зашептал липецкий.
Действительно, на первый взгляд такая возможность была. Джип стоял поперек дороги метрах в ста пятидесяти. Но только на первый.
– Протри глаза, дура, – показал Николай на дорогу.
Сбоку от джипа возник человек, вооруженный РПГ.
– Как только скорость наберу, конец. Я до него не достану так и так.
– Хрен с ними, хоть что-нибудь с собой возьмем.
Омоновец сделал попытку перехватить руль. Николай с разворота опрокинул его на заплеванный пол салона.
– Я еще пожить хочу. У меня еще здесь есть дела, – процедил он.
Автобус благополучно подъехал к джипу, но не настолько, чтобы можно было разглядеть лицо водителя. Пассажиры сели в джип, охрана в «ПАЗ», и маленькая кавалькада тронулась снова.
– Гнида. А еще бывший десантник, – вытирая кровь, сказал липецкий. – Я тебя сразу узнал. Ты к нам за гуманитаркой приезжал. Если там все такие храбрецы, ясно, почему мы в дерьме сидим.