– Понятно. Один из них говорил, что твоя жена ему больше нравится, что он подождет.
– Сволочи! Да я их!..
– Он подождет. Пока ты тянешь этого... С нитками на шее. Ты зачем его тянешь? Куда?
У Бориса больно кольнуло сердце. Дочка сегодня уехала с подругами на пляж в Серебряный Бор. Обещала вернуться к одиннадцати вечера.
– Что ты говоришь, Зоя? Зачем?.. Я виноват перед тобой. Это правда. Виноват, что до сих пор не решил проблему с семьей. Да. Но это же... Это к данному случаю не имеет...
– Для тебя это только случай... Прости, что я тебе позвонила. Что позвала. Это же только мой случай... И тебя он не должен касаться. Твои враги должны понять, что здесь они тебя не достанут. Что я совершенно посторонняя тебе. Моим горем тебя не напугаешь. Вот в чем правда.
– Ты мне не посторонняя, Зоенька! Не плачь!
– Посторонняя! Совершенно! Так мне будет спокойнее! Уходи! Я обещаю тебе, что никуда я заявлять не буду!
– Не плачь, Зоя.
– И жена твоя никогда не узнает, что тебя выпугивают... Что тебя выпугивают, а меня насилуют! Уходи! Я сама в своей жизни разберусь!
Она вскочила и, подняв с дивана, толкнула совершенно ошалевшего Бориса к входной двери!
– Тихо! – гаркнул на нее вдруг очнувшийся Антоненко. – Молчать! Одевайся! Быстро! Где твои документы? Мы немедленно уезжаем!
– Куда?..
– Потом расскажу.
Борис был абсолютно уверен в том, что налетчики наставили жучков. И сейчас слушают, радуются.
«Молодец, Зойка, – подумал он, – успокаивает их, что не будет заявлять. А мы разберемся. Я вас, подонков, достану. Раз уж вы так... И молодого с безопасным сексом! Этот гондон я ему на башку натяну! Чтоб он, падла, в нем задохнулся! И того, кому моя жена нравится».
Борис оттолкнул опешившую Зойку и достал из шкафа большую спортивную сумку, побросал туда платья, лифчики, чулки – что первым попалось:
– Деньги, документы! Давай, Зоя, одевайся!
– Ты чего? Мои вещи уносишь?
– Очнись! Я тебя уношу! Мы уходим! Переезжаем. Слышишь? Зоя, ты слышишь меня?
– Переезжаем? Тогда... Я быстро!
Зойка помчалась на кухню, что-то там схватила, загрохотав кастрюлями, вернулась, виновато пожимая худенькими плечами, и поставила на стол фарфоровую чашку:
– Остальные я разбила, – всхлипнула она. – Я тут металась, как... Как убитая...
– Зоя, быстрее собирайся! Только самое необходимое. Я потом все отсюда заберу. А пока. Только самое важное. На первые дни. Вот, одна сумка.
– Да, да, только накрашусь...
Она побежала в ванную, начала красить глаза...
– Зоя, – укоризненно сказал Борис, бережно обнимая ее перед зеркалом. – Давай пропустим эту высоту?
– А как же я?.. Я быстро...
Все-таки она накрасилась. Собрала полсумки косметики. Всякой бабской дряни и мелочевки. Зато забыла, как и положено у настоящих женщин, собственный паспорт, документы на квартиру, папку со срочным переводом, удостоверение и прочее.
Борису пришлось возвращаться с пятого этажа.
Потом еще раз – с третьего.
«К вечеру я удавлюсь!» – в бессильной ярости скрежетал зубами истекающий потом следователь Антоненко.
На улице остановили первого попавшегося частника.
– Тут недалеко, – объяснил Борис.
– Скока? Главное – скока!
– Года полтора, – Борис закинул сумку на заднее сиденье. И толкнул туда же Зою. – Быстрее! Года полтора за коммерческую деятельность без лицензии.
– Тогда я не повезу, – набычился водила.
– Повезешь, – Борис сунул ему в морду свое краснокожее удостоверение.
Водила хмыкнул и покорно двинулся.
Пропетляли немного по району.
– Останови тут. – Борис убедился, что за ними нет слежки. И на прощание сунул водителю червонец. – Номер твой я записал. Так что... Никому ни слова.
– Мы что, – воодушевленно спросил водитель, – на задании были? Если чего, то я... У меня высший класс. Я мастер спорта по картингу! От любой погони влегкую уйду. Куда надо, я запросто! Давайте, садитесь!
– Спасибо, мы уже приехали. Я просто адрес забыл, – пояснил Борис. – Привез сеструху, а не туда. Глазами помню, а номер не знаю. Вот и пришлось поколесить. Извини. Спасибо тебе!
Он подхватил Зойку под руку, и они направились к ближайшему подъезду.
– В старых домах умные люди всегда делали черный ход, – шепчет ей на ухо Борис. – Но потом все черные ходы позакрывали. Образовались такие мусорные тупики. Ты меня там подождешь. Никто тебя не заметит. Ты не бойся. А я пока созвонюсь.
– Боря, не надо! – сообразила Зойка. – Это были не хулиганы. Точно. А если это с твоей работы... Они нас все равно найдут. И догонят. Тогда уж...
– Детективов начиталась? Дыши ровнее. Эти не могут быть с моей работы. Ни в коем случае. А звонить я буду одному родственнику. Чтобы тебя поселить на первое время. Потом снимем квартиру. Тихо и осторожно. А пока... Пару суток отсидишься. Никто не догадается.
В прохладном и гулком подъезде Зойка спряталась под широкой парадной лестницей старого, еще сталинского дома.
Борис оглядел ее укрытие, прислушался – все спокойно.
Во дворе телефонных автоматов он не нашел. Пришлось выйти на улицу. Борис позвонил актеру Мишке.
– Только бы дома оказался! Только бы не на съемках. Только бы трезвый и без приятелей, – молился он, набирая номер.
– Алло! – к телефону подошла ласковая старушка. – А Михаила нету дома. Он с невестой пошел в магазин, платье на свадьбу покупать.
– С какой еще невестой? – поразился Борис. – Разве он женится?
– Еще, конечно, не женится, – засмеялась старушка. – Но всем говорит, что это его невеста. Из города Хохотанска. Засмеяновского района, Укатайской области. Разве вы с ней не знакомы?
– Понял. Отбой! – Антоненко повесил трубку. – Прости меня, дорогой друг Юрик, – вздохнул он, набирая номер его мобильного телефона. – Мне больше некуда деваться.
– Московское время три часа сорок две минуты! – мерзким механическим голосом прогнусавил Гордеев.
– Фу! Юрка? Брось ты свои поганые шуточки, – испугался Антоненко.
– А ты думал, что только ты один на свете обладаешь таким поганым чувством юмора?
– Я серьезно. Мне нужно девушку одну пристроить на пару суток. Ты не пустишь к себе?
– Вот те раз! А я куда?
– Дело серьезное, Юра. Меня выпугивают. По делу Игнатьева. Ты уже знаешь, что он в реанимации?
– Как это? Это серьезно? Ты где? Я еду к тебе!
И буквально через десять минут черная полоса несчастий Бориса Антоненко благополучно закончилась. Дракой!
– Это все из-за тебя! – зашипел на Гордеева Борис, когда тот подкатил. – Если бы ты не возился, не тянул. Меня выпугивают из-за того, что ты... Что ты выискиваешь там, где не надо.
– Из-за того, что мы! – расправил плечи Гордеев. – Из-за того, что мы не поддались на их провокацию! И еще из-за того, что мы напали на верный след! Настоящих киллеров.
– Кому он нужен, этот твой след? Мудаку Игорю, который второй раз рвет себе шею? Хочет подохнуть, а ты ему не даешь! Или правда нужна всей той сволочи, которая...
– Мне нужна! Мне!
– Так и получай ее! – Антоненко широким жестом вмазал ему по челюсти.
Гордеев никак не ожидал такого дружеского привета, но устоял. Тут же получил новую плюху – и полетел кубарем на газон.
Вскочил, увернулся и сам встречным треснул Бориса! Еще и еще! Зевнул – и получил по морде! Получилось достать Бориса – тот здорово грохнулся на асфальт.
Тяжело дыша, Гордеев подошел и протянул руку, помог подняться избитому другу.
– Напрасно ты так переживаешь, – подбодрил он Бориса. – Еще не вечер. Мы их достанем. Обязательно. Я тебе обещаю. Как старому другу.
– Сам будешь доставать. Правдолюбец чертов. Я отказываюсь от этого дела. Сейчас поеду и напишу... Мне дороже правды... Есть что-то... Дороже собственной жизни.
– Что тебе дороже правды?
– Жизнь дочери. Хотя бы. Куда я ее спрячу?
– Пойдем, Борис. Ты здорово напугался.
В прохладном подъезде они кое-как привели себя в порядок.
Зойка совсем не удивилась их подранному виду.
– Вы победили? – только и спросила она.
Забрали из-под лестницы сумку.
А в машине Зоя все еще раз подробно рассказала Гордееву.
Борис комментировал мало и неохотно. Было решено спрятать Зойку подальше.
Гордеев предложил отвезти ее на дачу:
– Все естественно – девушку отвезли на дачу! Тебе там понравится, – пообещал он. – Там моя мама и тетка. Обе женщины приличные, благовоспитанные. И места полно. На втором этаже моя комната пустует.
– Может, все к твоей мамочке спрячемся? – Борис замазывает Зойкиной косметикой ссадину у себя на подбородке.
Проскочили пост ГИБДД и помчались по пустынному шоссе.
– Все-таки я попетляю немножко, – предупредил Юра. – Для укрепления организма.
– Я слежу, – буркнул Борис. – Все было спокойно.
– А как я буду на работу ездить? – заволновалась Зойка.
– Как все порядочные люди, – порадовал ее мрачный Борис. – На обычной электричке.
Глава 28
Наверное, Лика чем-то приворожила Гордеева. Иначе трудно объяснить, почему все последние дни, что бы ни происходило, у него постоянным фоном, как музыка за соседской стеной, звучит ее имя, на губах ощущается аромат ее поцелуев, плечи ноют в ожидании прикосновения ее ладоней.
– Зомбирование прошло успешно, – хмыкнул Юрий, выворачивая руль, – готовимся к погружению. С удовольствием...
Лика встретила его, как и договаривались, то есть к моменту приезда Гордеева оказалась уже на месте. Видимо, пришла заранее. Поэтому и осталась без цветов.
Она сразу же запрыгнула в кабину, и они помчались.
– Я познакомлю тебя со своим семейством, – улыбнулся Юрий, положив ей правую руку на колено.
– Ты же говорил, что живешь один, – Лика не убрала его руку, более того – она приглашающим жестом приподняла шелковую юбку и чуть расставила ноги. – Небось мамочка волнуется? Непутевый младший сын принес кучу двоек из института?
– Насчет этого не волнуйся, – Юрий краем глаза увидел белые кружева трусиков. На ощупь они почему-то оказались шершавыми и жесткими. – У меня молчаливое семейство: шкаф, диван, пара стульев. Лимон в настоящей деревянной кадке. Тьфу ты! Вот падла!
Гордеев чуть не врезался в резко затормозивший перед ним черный джип с затененными стеклами.
– Не отвлекайся, – сладко зевнула Лика, зажимая его руку своими бедрами. – Нам никто не помешает. Может, остановимся на бульваре?
– Сейчас, Лика, мы уже возле дома. – Юрий переключил скорость и плавно двинулся. – Надо купить машину с автоматикой. Безопасней. И удобней.
– Отличная идея!
Черный джип еще несколько раз мелькал перед Гордеевым. И удивительно, что он, имея возможность двигаться гораздо быстрее, не уходил вперед, а, то обгоняя, то притормаживая, шел практически параллельным курсом, все время рядом. Это насторожило Гордеева, но он, не подавая вида, продолжал спокойно беседовать с волнующейся от нарастающего желания Ликой.
– Юбка намного удобнее, – Лика положила руку на ширинку Гордеева. – Мне кажется, пришла пора не женщинам заимствовать из мужского гардероба рубашки, джинсы... А мужчинам взять да и носить юбки. – Она облизнула высыхающие губы. – Как бы было легко и приятно!
– Мы сейчас наверстаем все неудобства, – пообещал Юрий и неожиданно, пересекая две сплошные, развернулся в обратную сторону. – Мы сейчас срежем уголок.
– Зачем? – неприятно удивилась Лика. – Давай лучше отъедем в парк. Там, за Поклонной горой, прекрасный лес!
– Мы уже около дома. – Юрий заехал в подворотню старинного дома, объехал по узкой дорожке дворовый сквер с песочницами, мимо старушек на лавочках...
– Как называется эта улица? – спросила Лика.
– Если ехать правильно, то потом надо долго возвращаться, разворачиваться. Сама знаешь, какое у нас движение... А тут – раз, и в дамках. Если в этом переулке менты не стоят. Иногда, зная наши обыкновения, они тут подкарауливают, – соврал Гордеев, затормозив на выезде из двора.
Через пятнадцать секунд он увидел в зеркале медленно въезжающий во двор черный джип.
– Теперь все ясно, – облегченно вздохнул Юрий. – А то мне показалось, что нас... кто-то преследует.
И он резко дал по газам!
Машина рванулась, Лику прижало к спинке сиденья.
– Пристегнись, – мило улыбнулся Гордеев. – И не волнуйся, пожалуйста. Это у меня по работе. Иногда попадаются очень нервные клиенты.
– Давай остановимся и спросим. Что ему нужно?
– Ты шутишь? Мне ничего не нужно от них. Совсем ничего. Только от тебя! – Гордеев с лихого разворота влетел в узкий проезд автостоянки с ракушками, пропетлял немного по тесным закоулкам, остановился.
– Одно мгновение. Надо использовать наше преимущество в габаритах.
С этими словами он достал длинную и толстую монтировку из багажника. И, поддев ближайшую ракушку, приподнял и убедился, что там внутри ничего нет. В два мощных нажима рычагом монтировки Гордееву удалось сдвинуть ракушку в узкий и без того проезд, совсем перегородив дорогу.
– А мы как же? – удивилась Лика.
– Мы приехали. – Снова взревел мотор. – Через мгновение будем в одиночестве.
То и дело выворачивая руль до упора то вправо, то влево, они выбрались из западни автостоянки и, выезжая на дорогу, видели издалека, как мощный и широкий джип, натужно ревя, толкался между ржавыми ракушками.
– Потом он еще минут двадцать будет задним ходом назад выбираться, – злорадно усмехнулся Юрий. – А мы уже приехали.
Войдя в дом Гордеева, Лика тут же, не обращая внимания ни на что вокруг в крошечной квартирке Гордеева, разделась и моментально повалилась на диван.
Сегодня в холостяцкой постели Лика оказалась совершенно иной, чем раньше. Не такой покорной и ненасытной, как в машине, не такой грубой и страстной, как на столе в гримерке. Нежная и робкая, ласковая киска.
От нахлынувшей любви сердце Гордеева обливалось горячей кровью, глаза увлажнились.
Он неистово ласкал Лику, и она под его руками и поцелуями будто расцветала, открывалась, как бутон, превращалась в цветок нежности и любви.
Наконец-то оказавшись в удобной домашней обстановке, Юрий смог дать волю и своему желанию, и своим возможностям...
Утомленная Лика уже несколько раз, отстраняясь, пыталась отдохнуть, но Юрий, успокаивая ее легкими ласками и незаметными поцелуями, ненароком снова оказывался все там же, меняя только позы.
– Невозможно оторваться, – извиняющимся голосом шепчет Гордеев, – у тебя такое тело... Это что-то колдовское. Кожа излучает невыносимое поле. Магнитное. Оно меня тянет, лишает воли, оставляя только одно-единственное – желание тебя. Я тебя люблю, милая моя, родная. Ты – моя единственная женщина. Никого и никогда не будет у меня, кроме тебя... Потому что я тебя, только тебя люблю.
– Да, – постанывала Лика с закрытыми глазами, – да, мой милый. Еще... Я хочу тебя. Еще... Давай попробуем вот так.
Она выгнулась сбоку, спиной к нему и приподняла ногу, приглашая его сзади.
Но Гордеева эта поза почему-то мгновенно охладила.
Она напомнила ему те бесстыдные порнографические кадры, которые он смотрел с мужем Лики на киностудии. Именно так белобрысый эсэсовец Кассио пытался трахнуть упирающуюся и вырывающуюся Дездемону.
– Милая, милая моя, – Юрий нежно поцеловал Лику в закрытые глаза. – С тобой так хорошо. Ты – моя половинка. Я чувствую себя воссоединенным со своим вечным естественным. Со своей природной половиной.
– Потому что ты самец, – выдохнула Лика, отваливаясь на подушки.
– А ты кто? – ласково улыбнулся Юрий, склоняясь над ее раскрасневшимся лицом. – Ты же моя самка.
– Я, – уверенно и спокойно произнесла Лика, – прежде всего актриса. А уж потом самка и все остальное.
– Да, ты действительно актриса! Прежде всего. Это точно. Я видел тебя в сцене с Кассио. Твой законный супруг любовался, а тут и я ненароком подоспел.
– Он специально тебе показывал.