…Темнота навалилась как-то сразу. Я, хоть и видел в ней хорошо, спасибо папиным генам, но все же был существом дневным, так что передвижение мое было не особенно быстрым. А тьма, между тем, становилась все гуще. И в довершении всего, сюда, до этой части горы, искусственное освещение не доставало. Я шел вперед, каждую секунду ожидая ехидной шуточки в спину о своей медлительности, но то ли Эрай решил проявить благородство, то ли просто решил не отвлекать меня, но шел он молча. А потом я увидел впереди и чуть сбоку неясный свет, и рванул к нему…
========== 1.2 ==========
4. Эрай
— Стой!
Крикнуть я еще успел. А рвануть вперед и ухватить это безмозглое создание, чтобы не дать ему упасть — уже нет.
Сказать, что я испугался — это ничего не сказать. Сердце оборвалось, ладони мгновенно стали влажными, но папа не зря был спасателем, и уроки его я помнил хорошо. Так что, отложив панику на потом, я не рванул следом, а пошел осторожно, до рези в глазах вглядываясь в поверхность под ногами. Два шага, и я застыл на самом краю провала, над которым поднималась дымка, тускло светящаяся в неярком свете. Потрясающе… Я видел эту дыру днем, но она была в стороне от тропинки, поэтому подходить к ней не стал, похоже, зря. Стараясь не думать о том, что стоило на самом деле пойти вперед хотя бы на правах старшего, я снял свой ящик и опустился на колени на край провала. Сердце все также колотилось в горле, но это было словно не со мной. Сначала дело, истерика — потом.
— Сэт? — позвал я, пытаясь разглядеть хоть что-то в плавающей дымке и лихорадочно соображая, что можно использовать в качестве фонарика. Можно взять коммуникатор, но вряд ли это поможет. — Сэт, ты там живой? Сматерись что ли…
Не получив ответа, я выматерился сам и все-таки взялся за коммуникатор. Не светить, а звонить. Вот только значок связи отсутствовал полностью. Я потряс его, даже набрал номер, но эта сволочь была мертва. Похоже, скалы экранировали сигнал. И вот что делать? До пляжа осталась где-то половина пути, можно было спуститься и позвать кого-нибудь на помощь, но что если Сэту нужна помощь именно сейчас? Отец слишком часто рассказывал, как иногда важна бывает одна секунда. Остановить вовремя кровь, например. Да чтобы тебя…
Я не видел ни глубину провала, ни его ширину. Если я рискну туда спуститься, то могу переломать крылья и тогда мы точно оттуда не выберемся. Кстати, и о том, как подниматься, стоило бы тоже подумать. Отец был способен взлететь с любой поверхности, но я-то нет.
— Сэт! — я склонился еще ниже, почти нырнув в провал, окунувшись в клубящийся туман. И почему вообще эта хрень до сих пор не огорожена? — Сэт!
Отдав весь свой воздух на этот крик, я попытался сделать вдох и вдруг понял, что не могу. Удушливый туман просочился в нос, рот, лишив возможности дышать. Паника захлестнула мгновенно. Я дернулся, пытаясь сделать судорожный вдох, руки сами собой взметнулись к горлу, и я почувствовал, как падаю. Крылья распахнулись инстинктивно, но уже через несколько секунд сложились снова, образуя кокон, как только край царапнул об отвесные стены провала. Дьявол!
Туман исчез как-то неожиданно. Только что было сплошное молоко, а уже через мгновение перед глазами появилась сияющая темнота. Стены вокруг отступили, и я снова распахнул крылья. Только спланировать не получилось, так что я просто неуклюже приземлился на ноги. Покачнулся, оступившись, но устоял. Потряс головой, закусил губу, пытаясь взять под контроль трясущееся тело, а когда бешеная дрожь в пальцах чуть улеглась, оглянулся. Это была большая, действительно большая пещера. Каменный пол, отвесные стены и ничего больше. Только плавающая на самом верху дымка, которая и была источником разлитого неяркого света. Судя по всему, преломленного или отраженного света от луны. Красивым было бы зрелище, если бы из-за него Сэт не навернулся. Вспомнив о нем, я тут же опустил взгляд, искренне надеясь, что хвостатое чудо здесь и живо. А то знаем мы эти пещеры…
Он лежал совсем рядом, сжавшись в комочек, так сильно похожий сейчас на маленького лисенка. И да, теперь я видел его ушки, такие же рыже-красные, как и три хвоста, сейчас безжизненно лежащие на каменном полу.
— Сэт, — совсем некстати вспомнив, что он еще мальчишка, я шагнул к нему и опустился на каменный пол. Положил ладонь на шею и облегченно перевел дух. Жив. Просто в обмороке. Судя по его позе, он успел сгруппироваться, так что есть шанс, что он ушибся не сильно. И ничего себе не переломал. Я облизнул пересохшие губы и, припомнив уроки отца, принялся изучать Сэта на предмет переломов и открытых ран. Я очень старался быть осторожным, но, судя по всему, совсем без повреждений Сэту обойтись не удалось, потому что, стоило только прикоснуться к его плечу, как он сдавленно застонал, дернулся, но в себя не пришел. Я только зашипел и, быстро закончив с осмотром, вернулся к плечу. Неяркий свет помогал не особо, да и с пальпацией я не слишком усердствовал, но и без того было понятно, что это ушиб. Очень сильный, но всего лишь ушиб. Лисенку определенно повезло. А то, что больно, это не страшно, это пройдет.
Я пригладил разметавшиеся волосы и неуклюже сел рядом, отпуская себя. Руки тут же снова задрожали, дыхание сорвалось. Несколько долгих минут я даже не пытался бороться с откатом, позволив страху и запоздалой панике воцариться в теле, а потом принялся считать про себя. И где-то на третьей сотне наконец-то смог взять себя в руки. Ну нет у меня отцовской выдержки. И даже папиной нет, что уж там. Зато соображаю я быстро. Так что я убедился в том, что с Лисенком за это время ничего больше не случилось, и, поднявшись на ноги, обошел пещеру. Та действительно была пуста. Я даже простучал парочку мест, но безрезультатно. Ну хоть чудовищ нет, и на том спасибо. Правда, нет и уступов, возвышенностей и даже маленьких холмиков, с которых я мог бы подняться в воздух. А, значит сидеть нам здесь, пока нас не найдут. А в том, что нас найдут, я не сомневался. В конце концов, привычки шляться по ночам у меня не было, зато была привычка желать родителям спокойной ночи, так что есть шанс, что где-то через полчасика те вспомнят обо мне. Сначала, конечно, они попытаются связаться со мной по коммуникатору, потом, не получив ответа, зайдут в номер. И, не увидев ни меня, ни моих инструментов, примутся за поиски всерьез. Отследят передвижения по маяку и камерам, увидят, что я направился к скале. Ну, а дальше — рядом с дырой провала остался мой ящик. Всего-то потерпеть пару часиков.
Я еще немного помотался по пещере, поглядывая наверх, а потом вернулся к Лисенку. Тот дрожал, и я запоздало подумал о том, что он одет по-летнему, а в пещере прохладно, и пол ледяной. Но трогать его я все-таки боялся. Поэтому я просто присел рядом с ним и окинул долгим взглядом. Красивый малыш. Тонкие, немного хищные черты лица, лохматые яркие волосы, мягкие даже на вид, длинный разрез глаз, и эти его хвосты… Только худой слишком, откормить бы немного. Может, тогда и не имел бы такой полу-инфернальный вид.
— Сэт, — я осторожно погладил его по щеке, зачем-то коснулся кончиков острых ресниц. Но они у него такие интересные. Не привычно черные, а с легким оттенком темного красного. — Давай, Лисенок, просыпайся.
— Я не Лисенок, — пробурчал тот невнятно в ответ, приходя в себя. Шевельнулся, охнул и тут же снова сжался в комок.
— Тш, тихо, не делай резких движений. Ты здорово приложился плечом. Или не только плечом?
Я не умею успокаивать и поддерживать, как-то не довелось научиться. Так что сейчас я просто беспомощно застыл рядом с ним. И не нашел ничего лучше, как пригладить его помявшееся ушко. А старший Лис не солгал, только Лисенку все равно до него еще расти и расти.
В ответ Лисенок только что-то бросил сквозь стиснутые зубы. Попытался ощупать плечо, поморщился болезненно и попытался встать. Выходило мило, но неуклюже, так что я рискнул ему помочь. В ответ Лисенок наградил меня сердитым и почему-то смущенным взглядом, но противиться не стал. И на том спасибо.
Устроившись так, чтобы не сильно напрягать ушибленное плечо, он огляделся, сморгнул и посмотрел на меня шокированным взглядом. Я только хмыкнул.
— Что? Не твой номер и кроватка не твоя? Ну ой, смотреть надо под ноги и не ломиться со всей дури куда не просят.
Грубовато вышло, но зато впадать в истерику Лисенок передумал. Вместо этого он смущенно шмыгнул носом.
— Извини, — глухим голосом бросил он. — Но я один падал. Ты как здесь оказался?
— Не захотел пропускать такое приключение, — я беззаботно улыбнулся.
Глаза Лисенка тут же наполнились подозрением.
— Врешь, — заявил он, и я развел руками.
— Ну разве что немножко. Коммуникатор не работал, а я хлебнул этой дряни, — я кивнул наверх, где клубился туман. — В нем, оказывается, дышать совершенно невозможно.
И больше никаких объяснений. Этого хватит.
— А подняться сможешь?
Я только головой покачал. Не стоит давать ему надежду на такое скорое спасение.
— Я не смогу здесь подняться. Да и крылья сломаю, там очень узко. Но по моим прикидкам, нам потерпеть всего пару часиков. У тебя что-нибудь, кроме плеча, болит?
Лисенок добросовестно прислушался к себе, а потом осторожно покачал головой.
— Ноет, но это от удара. А так, вроде нет.
— Это хорошо, — искренне выдал я. В ответ одно ухо Лисенка дернулось, и я тут же прикипел к нему взглядом. И потянул руки. Невежливо, конечно, но другого шанса может и не быть.
— Не трогай! — Лисенок вскинулся, но его ухо уже было в моих руках.
— Я осторожно, — на всякий случай пообещал я, и принялся ласкать мягкий мех, откровенно млея от ощущения.
Лисенок зажмурился и, наверное, если бы не плечо, сделал бы попытку вжать голову, а то и уткнуться носом в колени, уходя от моих прикосновений.
— Эй, это что, так неприятно? — остановиться было сложно, но я все равно это сделал.
Ухо под моими пальцами шевельнулось.
— Нет, — румянец, заливший лицо Лисенка, был виден даже в таком свете. — Наоборот…
А теперь покраснела даже шея.
Я фыркнул и снова принялся за свою ласку. Правда, терзал несчастное ухо недолго, хотя отпускать мне его не хотелось. Тянуться к хвостам я не рискнул.
Лисенок, кажется, даже облегченно вздохнул.
— Не делай так больше, ладно? Я омега, но мне еще рано для первого Гона.
О как… Я только бровь вскинул. У нас разделения на альф и омег не было. Зато оно было у терран, собственно, дед был именно омегой. У хвостатых тоже такое разделение есть? Но ушки и хвосты были только у одного отца Лисенка. Похоже, его родители были из разных рас. Так что от вопроса я не удержался.
— И кто из твоих родителей омега?
Лисенок наградил меня неожиданно сердитым взглядом.
— А от кого, как ты думаешь, я получил свои хвосты?
Так папа-большой-Лис — омега? А мелкий блондинчик, значит, тот, кто сверху? Я мысленно присвистнул. Забавные вещи иногда случаются, однако. В жизни бы никогда не подумал. Хотя кто этих хвостатых знает, может, у них омега — самый крутой вид на планете.
— Так ты, значит, в него пошел. И что, почему нельзя к твоим ушам прикасаться?
Лисенок поколебался, но смысла таиться теперь, когда уже заикнулся и даже что-то рассказал, не было.
— У меня скоро Первый Гон. Это когда заканчивается первая стадия созревания. В это время тело очень чувствительное к любым прикосновениям. Особенно тех, кого я чувствую сильнее себя. Ты сильнее, и мое тело может принять тебя за альфу, тогда Гон начнется раньше срока.
— Это плохо? — я нахмурился. Дед ничего не говорил про Гон у омег, только у альф, но и Лисенок — не терранин, у него все может быть по-другому.
— Я не дома, — раздраженно бросил Лисенок. — Обычно через первый Гон проходят под наблюдением врача, который следит за состоянием и может приглушить, если реакция будет слишком сильной. И я полукровка, мой отец — омега не по рождению. И как это будет у меня — никто не знает. А альфу я принять смогу только после Второго Гона, а это не раньше, чем через год. В общем, ничего хорошего.
— Тогда какого… — я проглотил крепкое словечко, — ты тут делаешь? Тебе дома надо быть, а не по курортам шляться.
Лисенок отвел взгляд.
— Я соврал родителям о своем состоянии.
— Зачем? Судя по твоей кислой мордочке, ты не особо рад здесь оказаться.
— Они очень хотели на солнышко. И этого путешествия ждали. Я не мог их подвести.
— Ой, дурак… — я только выдохнул. — А в голову не пришло, что ты им как-то важнее, чем солнышко? А если тебя здесь накроет? Об этом не подумал?
— Не подумал, — огрызнулся Лисенок и отполз от меня подальше, морщась от каждого движения.
— Сколько тебе еще тут болтаться, чудо хвостатое?
Лисенок наградил меня злым взглядом и отвернулся. Но все-таки ответил.
— Десять дней.
— Чудо. Хвостатое, — повторил я.
Мы немного помолчали, а потом я встал. Походил по кругу, постоял под туманом и вернулся к Лисенку. Пощупал нос, коснулся лба. Тот с фырканьем отстранился, но его дрожь я все-таки почувствовал.
— Ты замерз, — сказал я, констатируя факт.
— Нет, — тот упрямо сдвинул брови.
— Я не спрашиваю, — заявил я, немного поколебался, а потом обошел его и устроился за его спиной. Лисенок слабо пискнул, попытался отползти, но от меня еще никто не удирал. Так что я распахнул крылья и обнял ими нас обоих. Тут же стало темнее и теплее. Лисенок зашипел, но ушибленное плечо не давало ему возможностей для маневра, так что ему пришлось смириться с моим тесным соседством. Он, смешно фырча и ругаясь, поерзал немного, а потом затих. Несколько долгих минут напряженно молчал, а потом напряжение понемногу ушло из тела, и он даже привалился ко мне спиной. Повернул голову, потерся щекой о плечо так доверчиво, что я сначала растерялся, а потом заметил, что его глаза закрыты, а дыхание стало ровным. Вот так вот… Уснул. Пригрелся, почувствовал себя в безопасности и уснул. Чудо. Хвостатое.
Я только вздохнул, немного передвинулся, чтобы удобнее было нам обоим, и Лисенок тут же уткнулся носом мне в шею и засопел. И вот как его после этого не считать Лисенком? И уши эти его смешные торчат, нос мне щекочут. И хвосты у меня на бедре лежат, греют.
Я снова вздохнул и покосился на хронометр. Полчаса из моих прогнозируемых двух уже прошли. Всего-то подождать полтора часика…
А он теплый. И уютный. И смешной. И все-таки чудо. Пусть даже и хвостатое.
========== 1.3. ==========
5. Ассэт
Отек сошел быстро. И боль почти не беспокоила, спасибо папочкиным генам, обеспечившим меня быстрой регенерацией. Но ехать на экскурсию отельный врач мне все равно запретил. Родители тут же вознамерились остаться со мной, но тут уж я уперся. Все равно единственное, что мне хотелось — это спать, несмотря на то, что нашли нас довольно быстро, всего-то через полтора часа, и ночью я даже успел подремать.
Я помахал родителям из окна и хмыкнул, глядя на то, как они завязывают оживленную беседу с предками Эрая. За вчерашнюю ночь они успели свести тесное знакомство и теперь, судя по всему, делились наболевшим. Эрая, кстати, среди толпы не было, так что, похоже, тот тоже решил остаться в номере. Я почесал нос и, проследив за уплывающим шаттлом, вернулся в комнату. Послонялся немного, старательно не думая о том, что было ночью, а потом решил все-таки не нарушать планы и поспать. Так что, сходив до туалета, я растянулся на кровати и, уткнувшись в подушку, засопел.
Чтобы через несколько часов проснуться от нудной боли, разливающейся по всему телу. Она не концентрировалась где-то в одном месте, а заполняла собой каждую клеточку. Во рту было сухо, и общее состояние было отвратительным. Я поерзал, пытаясь найти удобное положение, и раздраженно поднялся. Боль не усилилась, но и легче не стало. Выпив разом большой стакан воды, я вышел на балкон. День был в самом разгаре, родители должны были вернуться не раньше, чем через несколько часов. Значит, придется справляться самому. Еще бы знать, что со мной. Голова была как в тумане, ныло и словно выламывало тело — у меня никогда раньше такого не было. Может, заразился чем? Или это откат от нахождения в пещере? Если да, то, может у Эрая те же проблемы. И, может быть, у него есть что-нибудь, чтобы облегчить существование, и он со мной даже поделится.