Я накрыл рот рукой в детской попытке сдержать… что? Стон, вскрик, вздох? Мысли в голове превратились в кашу, и ни одной связной я поймать не мог. Только смотреть и смотреть. На лицо, на полуприкрытые глаза, на развернутые плечи, на распахнутые крылья. Казалось, что еще мгновение — и ветер действительно запоет в воздухе, крылья шевельнутся, ловя его и… Я смотрел на скульптуру и слышал, как свистит ветер в ушах, как он треплет волосы, как напрягаются мышцы. Смотрел и не мог оторваться.
Я не знаю сколько я простоял там. В голове не осталось даже тех не связных мыслей, что там были. Вокруг ходили, разговаривали, обсуждали, смеялись, кто-то что-то спрашивал, заметив мое сходство со скульптурой. Но все это проходило мимо меня. И только когда кто-то чувствительно задел крыло, я вернулся в реальный мир. Автоматически принял извинения и прикрыл глаза, чтобы немного прийти в себя и отойти.
— Я надеялся, что ты ее не увидишь. Обычно я ее не выставляю.
Бархатный голос коснулся ушей, заставив вздрогнуть, от властных мурлыкающих ноток продрало до самого позвоночника.
— Не повезло, — я вскинул голову, смотря прямо перед собой. Оборачиваться почему-то было страшно. Я помнил мелкого Лисенка, но в моей голове он и эта скульптура не сочетались никак. — Тогда почему именно она?
— Организаторы сделали предложение, отказаться от которого я не смог. Даже не посмотришь на меня?
Я обреченно вздохнул и развернулся. А он… изменился. Вырос. Стал даже чуть выше меня, раздался в плечах. Черты лица стали резкими, хищными, глаза посветлели, приобрели янтарный оттенок. Тяжелые на вид волосы мягкой волной обрамляли лицо и лежали на плечах, а вот ушек не было. Спрятал, во избежание чужих загребущих лапок? Умное решение, учитывая всю разношерстную толпу, что нас окружала. Легкая одежда, ничего необычного, но очень стильно и безумно ему идет, обтягивая там, где надо. Он был таким красивым, что я словно разделился. Одна часть подвывала от восторга, требуя взяться за кисть и перенести на холст это чудо, а вторая просто тоскливо ныла. Лисенок… Хотя какой он теперь Лисенок. Настоящий Лис.
— Здравствуй? — поняв, что молчание затянулось, я рискнул подать голос.
— Здравствуй, — он фыркнул совсем как в детстве. И почему-то сразу стало легче. Хотя отвести от него глаза я все равно не мог. — Пройдемся? Или тебе пора?
Теперь уже фыркнул я. Он думает, что я сейчас скажу «рад был повидаться» и свалю? Да сейчас.
— Неважно. Пойдем. Расскажешь, как ты докатился до жизни такой.
Я отставил свой бокал на первую попавшуюся горизонтальную поверхность и вышел вслед за ним в парк.
Вот только то ли прохлада, то ли сумрак парковых дорожек так действовал, но Ли… Сэт молчал, а я не мог заставить себя и слова сказать. Мы так и шли, неторопливо, рядом, очень уютно. Но кто-то все-таки должен был разбить эту тишину.
— Итак? Как ты здесь оказался? Не помню в твои пятнадцать, чтобы ты увлекался чем-то подобным.
— Ты знал меня два дня, — Сэт смотрел только вперед. А я смотрел на него. И даже не собирался скрывать свое внимание. Прошло семь лет, сколько ему сейчас? Двадцать два. А серьезный такой…
— И все равно, — я всегда был упрямым. А сейчас вообще поклясться мог, что ни о чем подобном тогда еще Лисенок не помышлял.
— Не мог забыть тебя, — вдруг сказал он, и я поперхнулся следующим словом. — В пятнадцать влюбиться так легко. Особенно в того, кто был рядом в твой самый первый гон. Когда я пришел в себя уже дома — не разговаривал с родителями почти две недели. Винил их в том, что забрали меня, что не дали даже попрощаться. Я просто заболел тобой.
— Но скульптура? — еле слышно выдохнул я, слушая эти сейчас такие спокойные признания, от которых сжималось сердце. Был? Все в прошлом?
— Для рисования у меня руки не оттуда растут, — он усмехнулся, кинув на меня странный взгляд. И почему, интересно, из нас двоих старше я, но сейчас чувствую себя мелким по сравнению с ним? Потому что он спокойный? Или потому что на пару сантиметров выше, хотя со стороны это и не заметно?
— О скульптуре я, конечно, тогда и не думал, это вышло почти случайно. Просто однажды поймал себя на том, что сижу на берегу озера, а на меня смотришь ты. Твое лицо, которое я просто сотворил на немале. Этот камень очень податлив, пока влажный, но стоит ему высохнуть, как он становится твердым. Я бредил тобой, видел тебя во всем. И однажды, замечтавшись, высек на мягком камне твое лицо. Остановиться я уже не смог. Со временем пришел опыт, я даже ходил на художественные курсы. И вот я здесь.
Я остановился, потер лицо ладонями, выдыхая.
— Эта скульптура потрясающая. Правда.
— Одна из первых. Мне было семнадцать, когда я ее сделал.
— Первая? — я кинул на него потрясенный взгляд.
— Одна из. Все, что было до я не считаю нужным даже упоминать. Я учился.
Я кивнул, принимая ответ. Только потрясения моего это не уменьшило. Если тот шедевр, что я видел в зале, был «одним из», то что же он делает теперь?
— И чем ты занимаешься сейчас?
— У меня много заказов, — Сэт пожал плечами.- Чаще всего занимаюсь реставрацией. Или создаю копии по историческим каталогам для музеев, если реставрировать уже нечего. С нуля заказывают не так часто. Так что делаю для себя.
Я вскинул на него взгляд. В рассеянном свете парковых фонарей черты его лица были мягче, чуть нежнее. Он был своим и чужим. Не качок, не звонкий юноша, просто идеально сложенный мужчина, который еще не дошел до пика своего расцвета. Ему всего двадцать два. И где-то в глубине узких черных зрачков, может, проглядывал тот милый малыш Лисенок, с которым я сидел в пещере, а потом валялся в одной кровати, отвлекая от первого Гона. Но поймать эту схожесть я не мог, как ни старался. Тот Сэт, что стоял передо мной, был серьезным, спокойным, без капли неуверенности. Или это просто маска, а на самом деле он совсем другой?
— У тебя кто-нибудь есть? — ляпнул я и тут же прикусил язык. Не знаю почему, но спрашивать об этом я не считал себя вправе.
Сэт поджал губы, отвел глаза.
— Это имеет значение?
— Нет, — я мотнул головой, чувствуя себя отвратительно. Имело. На самом деле имело значение. Не знаю, может я просто хотел удостовериться, что он не ждал меня все эти семь лет. Не хотел чувствовать себя… кем? Я вообще с трудом разбирался в эмоциях, особенно в своих собственных. Я просто что-то чувствовал. Счастье, радость, боль, разочарование, страх. Простые, понятные эмоции, которые не требовали анализа. Для художника я вообще был очень прозаичен. Но сейчас я чувствовал потребность извиниться. — Прости. Я не должен был лезть.
— Эрай, куда ты исчез? Я тебя везде уже искал, и на вызовы ты не отвечаешь, — мелодичный голос Фейлона был подобен ведру холодной воды. Я еле слышно зашипел сквозь зубы, глядя на то, как исчезает даже намек на какие-либо эмоции на лице Сэта, и повернулся навстречу Фейлону.
— Прости, малыш, — я выдавил из себя улыбку, глядя на приближающегося омегу. Что бы там ни было, Фейлон ни в чем не виноват и злиться на него за его появление я не имел права. — Там было слишком скучно, так что я сбежал. А потом встретил…
На этом моменте я запнулся. Как представить Сэта? Как скульптора? Так Фейлон потянет посмотреть на его работы, а я отчаянно не хотел, чтобы он увидел каменного «меня». А назвать Сэта просто знакомым у меня язык не поворачивался. Я не знал, кто он для меня, но уж точно не «просто знакомый».
— А потом он встретил меня, — Сэт вмешался сам, и я незаметно выдохнул. — Мы давно не виделись, так что я вытащил Эрая сюда прогуляться. Я Ассэт. Можете называть меня Сэтом.
Он очаровательно улыбнулся Фейлону и тот улыбнулся в ответ, подходя ближе и прижимаясь ко мне. Забавно, Фейлон младше Сэта всего на год, но кажется, что ему гораздо меньше. Или что Сэту гораздо больше.
— Я Фейлон. Приятно познакомиться. Скучающий Эрай — это катастрофа, так что спасибо, что отвлекли его, — Фейлон смотрел на Сэта с любопытством и интересом.
— Катастрофа? Мне всегда казалось, что он в принципе не умеет скучать. Всегда найдет себе занятие.
— Он ненавидит приемы. И после них всегда ворчит, как старый дед, — доверительно сообщил Фейлон, кинув на меня лукавый взгляд.
— Я их тоже не люблю, — Сэт отвел глаза. И улыбка исчезла. — К сожалению, мне пора. Приятно было познакомиться, Фейлон. Эрай, рад был увидеться.
Я кивнул, Фейлон что-то прощебетал, и Сэт растворился в темноте. На языке тут же стало горько. Я мог хотя бы в этот раз нормально с ним попрощаться. Черт знает что…
— Эрай? — Фейлон осторожно коснулся моего плеча, пытаясь поймать взгляд. — Что-то случилось?
Я резко выдохнул, заставляя себя выбросить все ненужные мысли из головы.
— Нет, малыш. Все хорошо. Просто я дико устал, сам знаешь, как я «люблю» толпу. Пойдем? Или ты еще хочешь посмотреть?
— Нет, — Фейлон светло улыбнулся и порывисто меня обнял, целуя в уголок губ. — Спасибо, что взял меня с собой.
— Не мог же я оставить тебя киснуть на Лотосе, — я щелкнул его по носу, вызвав тихий смех. Истинный омега, хоть и полукровка. Мягкий, светлый, теплый, но со стальным стержнем внутри. Он и красив был как-то по-особенному. От него не захватывало дух, но любоваться его лицом можно было бесконечно. Поклонников у него было много, но официальное предложение он сделал мне. Родители, которые уже потеряли надежду на то, что увидят меня женатым, были счастливы. Фейлон им нравился, по их мнению, мне нужен был именно такой омега, а я не считал нужным с ними спорить. До истечения отпущенного мне для принятия решения срока в месяц осталось две недели, и я был уверен, что соглашусь на этот брак. Фейлон мне нравился. Нравилось ощущение его присутствия. А то, что физически меня к нему не особо тянуло… Ну так, на одном сексе семью не построишь, да и для таких низменных занятий он казался слишком… воздушным, что ли?
— Эрай, — он дернул меня легко за прядку, привлекая внимание. — Ты снова ушел в себя.
— Прости, — я встряхнулся, возвращаясь в реальный мир, взъерошил его волосы и потянул за собой. Хватит с нас на сегодня приемов. Всего… хватит.
========== 2.2 ==========
2.
Я ненавидел подоконники. И организационную работу. И Департамент международных отношений. Последний ненавидел особенно. Но если подоконник можно было просто не замечать, то с последними двумя пунктами было сложнее. Поэтому я сидел на подоконнике, свесив крылья на улицу, и тихо ненавидел весь мир.
«Мы пересматриваем политику международных отношений, — сказали они. — Мы слишком закрыты и это мешает нашему развитию. Пора выходить из тени. Нам нужны терране, но Высшие химеры напоминают им монстров древнего религиозного культа, поэтому мы не появляемся перед ними без своих энергетических щитов. Но так дальше продолжаться не может. Нам пора открыться, но сначала мы должны показать им, что мы не те монстры, за которых они нас принимают. Мы устроим «день открытых дверей». Покажем нашу империю такой, какой ее еще никто не видел. Но наших технологий слишком мало, нужна красота, высокое искусство. Люди должны видеть, что мы не монстры. Вам оказана великая честь — стать частью истории. Помогите нам, и мы приостановим срок брачного предложения».
На самом деле меня не спрашивали. Я думал, что они всего лишь возьмут парочку моих картин, но меня привлекли еще и к организации. Просто поставили перед фактом. Я пытался сказать, что никогда не занимался никакой организацией, но меня уверили, что моя работа будет заключаться лишь в том, чтобы найти то, что можно показать как то самое «высокое искусство», показывающее химер с мирной стороны. А я все равно не понимал. Я видел красоту везде в империи. В переливах энергии пилонов, в строгих линиях зданий, в причудливых старинных Храмах. В самих по себе Высших химерах, наконец. Я видел изображение тех самых монстров терран. Да, крылья, да, глаза светятся, и что? Ни рогов, ни хвостов, ни копыт. Но терране все равно опасались иметь с нами дело. И я не понимал, как мой пейзаж может это исправить. Или чья-то музыка. Как бы прекрасна она не была, внешность все равно будет отталкивать. Разве что…
Идея была дурацкой на самом деле. Я с ней даже к Айэру советоваться не пошел, хотя старший братик всегда давал ценные советы. Зато озвучил ее в Министерстве куратору в тайной надежде, что меня посчитают достаточно идиотом, чтобы доверить мне такую важную миссию. Размечтался. Куратор ухватился за нее, как утопающий за соломинку. Нет, определенная логика была. Показать нас глазами других рас. Только вот найти такие работы оказалось еще сложнее, чем шедевры внутри империи. Ибо желающих «делать красоту» с нашим участием было очень немного. Но работа по поиску началась. От меня, как инициатора, ждали предложений, и я не нашел ничего лучше, чем предложить… Сэта. По правде говоря, он был вообще единственным, кто сразу пришел мне на ум. Позже появились еще варианты, которые так же приняли благосклонно, но работы Сэта поставили в приоритет. А переговоры навесили на меня. Нет, я был рад, что от всех остальных обязанностей меня освободили, но… На самом деле я сам виноват. Я показал фотографию той самой скульптуры, которую нашел в репортаже с фестиваля на Новой Венеции, выбрав такой ракурс, чтобы лицо было не особенно видно, но не был уверен, что куратор не понял, кто был моделью. Иначе с чего бы так странно он на меня смотрел. В любом случае, теперь Сэт был моей головной болью.
Я не хотел о нем думать. Не хотел вспомнить нашу встречу. Я хотел вообще забыть о нем, а это задание убивало все. Первым порывом было отказаться, но мне тонко намекнули, что это мероприятие имперского значения, находится под контролем самого императора, и не стоит портить карьеру брата своим отказом. Я не мог так подвести Айэра. И поэтому сидел сейчас на подоконнике и гипнотизировал взглядом терминал. Мне предстояло найти Сэта, но как же я не хотел этого делать. А время шло, сроки уже начали поджимать, и я буквально физически чувствовал, как утекают минуты. Так что, поматерившись про себя еще пару раз, я нехотя сполз на пол и взгромоздился на высокую табуретку перед терминалом. Запрос был уже забит в поисковой системе, все, что мне осталось — это прогуляться по ссылкам. Но я все еще медлил. Боялся? Сомневался? Наконец, как следует разозлившись на себя за собственную малодушность, я нырнул в виртуальный мир.
И первая же ссылка отправила меня в нокаут. У Сэта была собственная страница в межгалактической Сэти. С расценками и примерами работ. Раздел «Реставрация» меня не особо заинтересовал, но в альбом с фотографиями его «свободных» работ я сунулся сразу. И почувствовал себя так, словно меня ударили. В каждой третьей скульптуре я узнавал себя. В разных позах, с разным выражением лица, но обязательно с крыльями, веснушками и распущенными волосами. Дыхание перехватило, и я поспешно отправился по ссылке в «контакты», мечтая забыть о том, что увидел. Несколько долгих минут гипнотизировал контакты комма, даже пожалел, что не курю, а потом все-таки решился. Но ответивший мне голос Сэту не принадлежал.