От этого ему стало так стыдно, что он помчался обратно в Замок, не дожидаясь Гвендолен. Там он уныло бродил, поедая ириски и копеечные булочки, и мечтая вернуться к миссис Шарп. Время от времени он видел Гвендолен издалека. Иногда она носилась по округе. Иногда сидела на корточках под деревом, чем-то сосредоточенно занимаясь. Кот не приближался к ней. Если бы они вернулись к миссис Шарп, подумал он, Гвендолен не пришлось бы совершать те впечатляющие дела, которые она планировала. Кот поймал себя на желании, чтобы она не была такой сильной и непреклонной ведьмой. Он попытался представить Гвендолен без магии, но обнаружил, что не может. Тогда она не была бы Гвендолен.
Внутри обычная тишина Замка была не совсем обычной. Доносились слабые напряженные звуки, и возникало стучащее ощущение усердно работающих людей на самой границе слышимости. Кот понял, что готовится большой и важный званый ужин.
После ужина он высунулся из окна Гвендолен, чтобы посмотреть на прибывающих гостей на той части подъездной аллеи, которую ему было отсюда видно. Они приезжали в каретах и автомобилях – больших и богато выглядевших. Одна карета была запряжена шестью белыми лошадьми и выглядела настолько впечатляюще, что Кот поинтересовался, не король ли там.
– Тем лучше, – произнесла Гвендолен.
Она сидела на корточках посередине ковра рядом с листом бумаги. На одном краю бумаги стояла чаша с ингредиентами. На другом – ползала, извивалась или лежала мерзкая куча. Гвендолен собрала двух лягушек, червяка, несколько уховерток, черного жука, паука и небольшую груду костей. Живые существа были зачарованы и не могли сойти с бумаги.
Как только Кот убедился, что кареты больше не прибывают, Гвендолен начала растирать ингредиенты в чаше. Растирая, она что-то бормотала стонущим гудящим голосом, а ее волосы свисали, подрагивая над чашей. Кот смотрел на извивающихся, прыгающих существ и надеялся, что им не предстоит быть растертыми, как ингредиентам. Вроде бы нет. В конце концов Гвендолен откинулась на пятки и произнесла:
– Сейчас! – и щелкнула пальцами над чашей.
Ингредиенты вспыхнули сами по себе и загорелись маленькими голубыми языками пламени.
– Работает! – возбужденно воскликнула Гвендолен.
Она выхватила из-за спины газетный сверток и аккуратно раскрыла его.
– А теперь щепотка драконьей крови.
Она взяла щепотку темно-коричневого порошка и высыпала ее в огонь. Раздалось шипение и возник густой запах жжения. Затем пламя взметнулось вверх на целый фут, яростно полыхая зеленым и фиолетовым, окрашивая всю комнату пляшущим светом.
Лицо Гвендолен засветилось зеленым и фиолетовым. Она покачивалась на пятках, монотонно напевая и напевая поток слов, которых Кот не понимал. Затем, по-прежнему напевая, она наклонилась вперед и коснулась паука. Паук стал расти. И расти. И еще больше расти. Он вырос в пятифутовое чудовище – сальный шар с двумя маленькими глазками на лбу, висящий как гамак посреди восьми согнутых членистых мохнатых ног. Гвендолен указала пальцем. Дверь ее комнаты распахнулась сама по себе – что заставило ее ликующе улыбнуться, – и гигантский паук, покачиваясь на мохнатых ногах, бесшумно пополз к выходу. Чтобы пройти через дверь, он поджал ноги под себя и пополз дальше – по коридору за дверью.
Гвендолен по очереди прикоснулась к остальным существам. Ярко-коричневые блестящие уховертки неуклюже выбежали, будто сияющие рогатые коровы. Лягушки выросли до размеров человека и зашлепали на гигантских задних лапах, волоча передние, как гориллы. Их крапчатая кожа дрожала, а маленькие дырочки в ней постоянно открывались и закрывались. Одутловатое место под их подбородками совершало глотательные движения. Черный жук пополз на ветвистых ногах – этакая большая черная пластина, которая едва смогла протиснуться в дверь. Кот видел, как он и все остальные бесшумной медленной процессией двигаются по сияющему зеленому коридору.
– Куда они? – прошептал он.
Гвендолен хихикнула:
– Я послала их в столовую, конечно же. Не думаю, что гостям захочется продолжать ужин.
Затем она взяла кость и резко стукнула по полу каждым ее концом. Как только Гвендолен ее отпустила, кость всплыла в воздух. Раздался стук, и к ней из ниоткуда присоединились другие кости. Зелено-фиолетовое пламя взревело и заскрежетало. Последним появился череп, и перед пламенем, болтаясь, повис целый скелет. Гвендолен удовлетворенно улыбнулась и взяла другую кость.
Будучи заколдованы, кости вроде как вспомнили, кем они были раньше. Болтающийся скелет вздохнул гулким певучим голосом:
– Бедная Сара Джейн. Я бедная Сара Джейн. Дайте мне покой.
Гвендолен нетерпеливо махнула ему в направлении двери. По-прежнему вздыхая, он, болтаясь, двинулся прочь, а на его месте повис другой скелет.
– Боб, помощник садовника, – вздохнул он. – Я не хотел этого делать.
За ними последовали еще три – каждый тихо и безутешно напевал о том, кто он, – и все пятеро, болтаясь, медленно поплыли за черным жуком.
– Сара Джейн, – слышал Кот доносящиеся из коридора слова. – Я не хотел. Когда-то я был герцогом Букингемским.
Не обращая на них внимания, Гвендолен повернулась к червяку. Он тоже вырос. Он вырос в массивную розовую штуковину размером с морское чудовище. Его кольца вздымались, опадали и извивались по всей комнате. Кота чуть не затошнило. На голой розовой коже у червя были волосы – как щетина у поросенка. Кольца вокруг его тела походили на морщинки вокруг суставов пальцев у человека. Его громадная безглазая передняя часть слепо поворачивалась туда-сюда, пока Гвендолен не указала на дверь. После чего он медленно последовал за скелетами – кусок за куском голых розовых колец.
Гвендолен критично посмотрела ему вслед.
– Неплохо, – сказала она. – Однако мне необходим последний штрих.
Она аккуратно высыпала в пламя еще одну крошечную щепотку драконьей крови. Оно вспыхнуло со свистящим звуком – более яркое, жуткое и желтое. Гвендолен снова начала монотонно напевать, на этот раз размахивая руками. Мгновение спустя в дрожащем воздухе над пламенем начала появляться фигура. Белизна кипела, двигалась, формировалась в жалкое изогнутое существо с большой головой. Под ним бурлили и затвердевали еще три нечто. Когда первое существо вывалилось из пламени на ковер, Гвендолен издала довольный булькающий звук. Кот был изумлен, насколько злой она выглядела.
– О, не надо! – произнес он.
Три других нечто тоже вывалились на ковер, и он понял, что это тот призрак из окна и еще трое подобных. Первое было похоже на младенца – слишком маленького, чтобы уметь ходить, – вот только оно ходило, болтая из стороны в сторону большой головой. Следующее – калекой, настолько скрученным и сжатым, что едва могло ковылять. Третье – жалким, сморщенным и грязным привидением из окна. У четвертого белую кожу пересекали голубые полосы. Все были бледными, слабыми и отвратительными. Кота всего передернуло.
– Пожалуйста, отошли их! – попросил он.
Гвендолен лишь снова рассмеялась и махнула четырем призракам в сторону двери.
Они медленно-медленно поплелись туда. Но преодолели только половину пути до двери, когда вошел Крестоманси, а за ним – мистер Сондерс. Перед ними двигался поток из костей и маленьких мертвых существ, которые со стуком попадали на ковер и были раздавлены длинными блестящими туфлями Крестоманси. Привидения забормотали и заколебались. А потом улетели обратно в горящую чашу и исчезли. В то же мгновение исчезло пламя, растворившись в густом, черном, вонючем дыме.
Гвендолен уставилась сквозь дым на Крестоманси и мистера Сондерса. Крестоманси был великолепен в темно-синем бархате, с кружевными оборками на манжетах и на груди рубашки. Мистер Сондерс, похоже, приложил усилия, чтобы найти костюм, который полностью закрывал бы его руки и ноги, но не совсем преуспел. Один из его больших черных ботинок из лакированной кожи был расшнурован, а когда он принялся медленно наматывать невидимый моток чего-то на костлявую правую руку, из-под рукава показалась изрядная часть рубашки и запястья. И он, и Крестоманси смотрели на Гвендолен с самым неприятным выражением.
– Тебя предупреждали, знаешь ли, – произнес Крестоманси. – Продолжай, Майкл.
Мистер Сондерс положил невидимый моток в карман.
– Спасибо, – сказал он. – У меня уже неделю руки чесались это сделать.
Он прошагал к Гвендолен – черный пиджак, как всегда, запузырился, – рывком поднял ее на ноги, подтащил к креслу и положил себе на колени лицом вниз. Затем он стащил расшнурованный большой черный ботинок и начал шлепать им Гвендолен – сильно и часто.
Пока мистер Сондерс трудился, а Гвендолен вопила, извивалась и пиналась, Крестоманси подошел к Коту и влепил ему по две затрещины с каждой стороны. Кот был так удивлен, что упал бы, если бы Крестоманси не ударял каждый раз с другой стороны, снова выпрямляя его.
– За что? – возмущенно спросил Кот, обхватив ладонями звенящую голову. – Я ничего не сделал.
– Именно за это я и ударил тебя, – ответил Крестоманси. – Ты ведь не попытался остановить ее, не так ли?
Пока Кот задыхался от несправедливости этого обвинения, Крестоманси повернулся к мистеру Сондерсу:
– Думаю, достаточно, Майкл.
Мистер Сондерс с явным сожалением прекратил порку. Гвендолен соскользнула на пол на колени, всхлипывая от боли и между всхлипами громко протестуя против такого обращения.
Крестоманси подошел и ткнул ее блестящей туфлей:
– Прекрати. Встань и веди себя достойно.
И когда Гвендолен выпрямилась на коленях, жалобно уставившись на него с крайне опозоренным видом, он сказал:
– Ты полностью заслужила эту трепку. И, как ты вероятно понимаешь, Майкл забрал твою магию. Ты больше не ведьма. Ты больше не сможешь заставить работать ни одно заклинание, если только не докажешь нам обоим, что не используешь их во зло. Это ясно? А теперь отправляйся в постель и, ради Бога, постарайся подумать над тем, что творила.
Он кивнул мистеру Сондерсу, и оба вышли. Мистер Сондерс при этом подпрыгивал, поскольку всё еще надевал обратно ботинок, раздавив прыжками остаток мертвых существ.
Гвендолен плюхнулась лицом в ковер и забарабанила ногами по полу.
– Изверг! Изверги! Как они смеют так со мной обращаться! Теперь я сделаю что-нибудь еще хуже, и поделом вам всем!
– Но ты не можешь ничего сделать без магии, – заметил Кот. – То, что наматывал мистер Сондерс, было твоей магией?
– Убирайся! – завопила на него Гвендолен. – Оставь меня в покое. Ты такой же, как все они! – и, когда Кот пошел к двери, оставив ее барабанить и всхлипывать, она подняла голову и крикнула ему вслед: – Я еще не побеждена! Вот увидишь!
Неудивительно, что Коту в ту ночь снились кошмары. Ужасные сны, наполненные гигантскими червями и громадными скользкими, ноздреватыми лягушками. Сны становились всё более лихорадочными. Кот потел, стонал и, наконец, проснулся, чувствуя себя вымокшим, ослабевшим и слишком костлявым, как бывает, когда перенесешь тяжелую болезнь или увидишь страшный сон. Он немного полежал, чувствуя себя вывернутым наизнанку. Потом ему стало лучше, и он снова заснул.
Когда Кот проснулся во второй раз, было светло. Он открыл глаза в снежной тишине Замка, и у него внезапно возникло убеждение, что Гвендолен сотворила что-то еще. Он понятия не имел, что вызвало у него такую уверенность. И подумал, что, возможно, просто всё придумал. Если мистер Сондерс действительно забрал у Гвендолен магию, она не могла ничего сделать. Но Кот всё равно знал: она что-то сделала.
Он встал и подошел к окну посмотреть, что именно. Однако в кои-то веки в виде, открывавшемся из окон, не было ничего неправильного. Кедры расстилались над поляной. Сады сверкали у подножия холма. День купался в солнечном свете и тумане, а на жемчужной серо-зеленой траве не было ни единого следа. Но Кот по-прежнему был настолько убежден, что где-то что-то изменилось, что, одевшись, прокрался вниз, чтобы спросить Гвендолен, что она сделала.
Открыв дверь ее комнаты, Кот почувствовал сладкий, паленый, тяжелый запах, который появлялся от колдовства. Но он мог остаться и с прошлого вечера. Комната была прибрана. Мертвых существ и обгоревшую чашу убрали. Только коробка Гвендолен находилась не на своем месте: вытащенная из раскрашенного платяного шкафа, он стояла рядом с кроватью с наполовину открытой крышкой.
Гвендолен спала, свернувшись клубком под голубым бархатом одеяла. Кот очень осторожно закрыл за собой дверь, чтобы не потревожить ее. Гвендолен услышала. Она рывком села в кровати и уставилась на него.
Как только она это сделала, Кот понял, что, если что-то и неправильно, оно неправильно с самой Гвендолен. Ее ночная рубашка была надета задом наперед. Ленты, которые обычно завязывались на спине, болтались спереди. Это первая явно неправильная вещь. Но нечто странное заключалось и в том, как Гвендолен смотрела на него. Она была поражена и немало испугана.
– Ты кто? – спросила она.
– Кот, конечно, – ответил Кот.
– Неправда. Ты мальчик. Кто ты?
Кот понял, что, когда ведьмы теряют магию, вместе с ней они теряют память. Придется ему быть с Гвендолен очень терпеливым.
– Я твой брат Эрик, – терпеливо произнес он и приблизился к кровати, чтобы она могла посмотреть на него. – Но ты всегда зовешь меня Котом.
– Мой брат! – воскликнула она в величайшем изумлении. – Что ж, это неплохо. Мне всегда хотелось брата. И я знаю, что не сплю. В ванне было слишком холодно, а, когда я ущипнула себя, было больно. Так что не мог бы ты сказать мне, где я? Это же какой-то особняк, да?
Кот уставился на нее. Он начал подозревать, что с ее памятью всё в порядке. Дело было не только в том, как и что она говорила. Она стала тоньше, чем должна бы. Ее лицо оставалось правильным хорошеньким лицом с правильными голубыми глазами, но открытый взгляд был неправильным. Золотистые волосы, спускающиеся по плечам, были на дюйм длиннее, чем прошлым вечером.
– Ты не Гвендолен! – воскликнул Кот.
– Что за кошмарное имя! – произнесла девочка в кровати. – Уж надеюсь, нет. Я Дженет Чант.
Глава 9
На этот раз Кот был озадачен не меньше странной девочки. «Чант? – подумал он. – Чант? Может, у Гвендолен есть сестра-близнец, о которой она мне не рассказывала?»
– Но моя фамилия тоже Чант, – сказал он.
– Вот как? – произнесла Дженет. Она встала в кровати на колени и в задумчивости запустила пальцы в волосы, как Гвендолен никогда бы не сделала. – В самом деле Чант? Это не такая уж распространенная фамилия. И ты подумал, что я твоя сестра? Что ж, с тех пор, как я проснулась в ванне, я раз сто складывала два и два, и у меня всё время получалось пять. Где мы?
– В Замке Крестоманси, – ответил Кот. – Крестоманси взял нас жить сюда примерно через год после того, как умерли наши родители.
– Вот оно! – воскликнула Дженет. – Мои мама и папа живы и здоровы… Во всяком случае были, когда я вчера вечером пожелала им спокойной ночи. Кто такой Крестоманси? Можешь кратко обрисовать мне историю своей жизни?
Испытывая озадаченность и неловкость, Кот описал, как и почему они с Гвендолен приехали жить в Замок, и что после этого совершила Гвендолен.
– Хочешь сказать, Гвендолен в самом деле была ведьмой? – воскликнула Дженет.
Кот предпочел бы, чтобы она не говорила «была». У него возникло возрастающее с каждым мгновением подозрение, что он больше никогда не увидит настоящую Гвендолен.
– Конечно, она ведьма, – ответил он. – А ты нет?
– Великие небеса, нет! Хотя начинаю думать, что могла бы быть, если бы жила здесь всю жизнь. Ведьмы здесь обычное дело, не так ли?
– И чародеи, и некроманты. Но волшебники и маги встречаются не так часто. Я думаю, мистер Сондерс – маг.
– Целители, знахари, шаманы, кудесники? – быстро спросила Дженет. – Кикиморы, факиры, колдуны? Их тоже много?
– Большинство из них среди дикарей, – объяснил Кот. – И кикимора – грубое слово. Но у нас есть колдуны и кудесники. Кудесники очень сильны и важны. Я ни разу ни одного не встречал.