– О, да, – частенько говорила она Гвендолен, – у меня есть связи. Я знаю людей, которые достанут мне фунт драконьей крови в любой момент, когда я попрошу, будь это трижды незаконно.
Возможно, хоть у нее и не было иллюзий насчет Гвендолен, миссис Шарп надеялась стать управляющей для Гвендолен, когда та вырастет. Кот подозревал, что она и сейчас уже выполняла эту функцию. И ему было жаль миссис Шарп. Он был уверен, что, став знаменитой, Гвендолен выбросит ее, точно старое пальто. Как и миссис Шарп, Кот не сомневался, что Гвендолен станет знаменитой. Поэтому он говорил:
– Есть еще я, чтобы позаботиться о вас.
Ему не нравилась эта мысль, но он чувствовал, что должен так сказать.
Миссис Шарп была горячо благодарна. В качестве компенсации, она устроила, чтобы Кот действительно брал уроки музыки.
– И тогда мэру будет не на что жаловаться, – сказала она.
Она считала, что убила двух зайцев одним выстрелом.
Кот начал учиться играть на скрипке. Он думал, что делает успехи. Он старательно тренировался и никогда не мог понять, почему новые люди, жившие над ними, всё время стучали в пол, когда он начинал играть. Миссис Шарп, будучи сама лишена музыкального слуха, кивала и улыбалась, когда он играл, и всячески поощряла его.
Однажды вечером он тренировался, когда, точно ураган, ворвалась Гвендолен и выкрикнула ему в лицо заклинание. Кот с ужасом обнаружил, что держит за хвост крупную полосатую кошку. Зажав ее голову под подбородком, он пилил смычком по ее спине. И хотя он тут же поспешно бросил ее, она укусила его под подбородком и больно поцарапала.
– Зачем ты это сделала? – спросил Кот.
Кошка выгнулась дугой, свирепо глядя на него.
– Потому что твоя скрипка звучала как кошачий визг! – ответила Гвендолен. – Сил моих не осталось это выносить. Иди сюда, кис-кис-кис.
Гвендолен тоже кошке не понравилась. Она поцарапала протянутую руку. Гвендолен шлепнула ее. Она убежала, а Кот бросился за ней по пятам, крича:
– Держите ее! Это моя скрипка! Держите ее!
Но кошка ускользнула, и на этом уроки игры на скрипке закончились.
Миссис Шарп была весьма впечатлена такой демонстрацией таланта Гвендолен. Она забралась на стул во дворе и поверх забора поведала об этом мистеру Ноструму. И с того момента история стала известна каждой ведьме и некроманту в округе.
Округа была полна ведьм. Люди с одинаковым ремеслом любят селиться вместе. Если Кот, выходя из парадной двери миссис Шарп, поворачивал по улице Шабаша направо, он проходил мимо «Трех Аккредитованных ведьм», двух «Предложений некромантии», «Предсказателя», «Прорицателя» и «Старательного Чародея». Поворачивая налево, он проходил мимо «Мистера Генри Нострума, члена королевского колледжа магии. Обучение некромантии», «Гадалки», «Колдовства на любой случай», «Ясновидящего» и в заключение – мимо магазина мистера Ларкинса. Воздух на этой улице – и на нескольких по соседству – был тяжелым от запаха творящейся там магии.
Все эти люди проявляли к Гвендолен немалый дружелюбный интерес. История с кошкой чрезвычайно их впечатлила. Животное стало всеобщим любимцем, и естественно его назвали Скрипкой. Хотя кошка оставалась злобной, привередливой и недружелюбной, еда у нее никогда не переводилась. А Гвендолен стала даже еще большей любимицей. Мистер Ларкинс дарил ей подарки. Старательный Чародей – вечно небритый мускулистый молодой человек – выскакивал из дома каждый раз, когда видел проходившую мимо Гвендолен и дарил ей драже. Разнообразные ведьмы всегда подыскивали для нее простые чары.
Гвендолен относилась к этим чарам с немалым презрением.
– Они что, думают, я младенец? Я в тысячу раз превзошла такие вещи! – говорила она, отбрасывая очередные чары.
Миссис Шарп, радовавшаяся любой помощи в колдовстве, обычно аккуратно подбирала их и прятала. Но пару раз Коту доводилось находить валявшиеся странные чары. И он не мог противостоять искушению испробовать их. Ему ужасно хотелось обладать хотя бы капелькой таланта Гвендолен. Он надеялся, что у него просто запоздалое развитие и однажды чары заработают для него. Но они никогда не работали – даже предназначенные превращать медные пуговицы в золотые, особенно нравившиеся Коту.
Разнообразные предсказатели тоже дарили Гвендолен подарки. Она получила старый хрустальный шар от Прорицателя и колоду карт от Гадалки. Предсказатель предсказал ей судьбу. После этого Гвендолен вернулась счастливая и ликующая.
– Я стану знаменитой! Он сказал, что я смогу править миром, если правильно возьмусь за дело! – сообщила она Коту.
Хотя Кот и не сомневался, что Гвендолен станет знаменитой, он не мог понять, как она может править миром, и так и сказал ей.
– Ты можешь править только одной страной, даже если выйдешь замуж за короля, – возразил он. – И принц Уэльский женился в том году.
– Существует гораздо больше способов править, чем этот, дурак! – парировала Гвендолен. – Для начала, у мистера Нострума есть множество идей для меня. Заметь, существует несколько препятствий. Есть изменение к худшему, которое я должна преодолеть, и очень влиятельный Темный Незнакомец. Но когда он сказал мне, что я буду править миром, все мои пальцы дернулись, так что я знаю – это правда!
Пылающей уверенности Гвендолен не было пределов.
На следующий день Ясновидящая мисс Ларкинс позвала к себе Кота и предложила предсказать будущее и ему.
Глава 2
Мисс Ларкинс – дочь мистера Ларкинса из магазина старьевщика – пугала Кота. Она была молодой, хорошенькой и огненно-рыжей. Свои рыжие волосы она собирала в пучок на макушке, и рыжие завитки выбивались из него и красиво переплетались с серьгами, похожими на кольца, на которых сидят попугаи. До того, как стала известна история с кошкой, мисс Ларкинс – очень талантливая ясновидящая – была любимицей округи. Кот вспомнил, что даже его мать дарила мисс Ларкинс подарки.
Кот знал, что мисс Ларкинс предложила погадать ему из зависти к Гвендолен.
– Нет. Нет, спасибо большое, – сказал он, пятясь от столика мисс Ларкинс, заставленного гадательными принадлежностями. – Мне и так хорошо. Я не хочу знать.
Но мисс Ларкинс бросилась к нему и схватила за плечи. Кот принялся извиваться. Мисс Ларкинс пользовалась духами, которые буквально кричали: «ФИАЛКИ!» – ее серьги раскачивались словно наручники, а корсеты скрипели, когда она наклонилась близко к нему.
– Глупый мальчишка! – произнесла мисс Ларкинс глубоким мелодичным голосом. – Я не сделаю тебе больно. Я просто хочу знать.
– Но… Но я не хочу, – ответил Кот, изгибаясь то в одну, то в другую сторону.
– Стой смирно, – велела мисс Ларкинс и заглянула Коту в глаза.
Кот поспешно закрыл их. И начал извиваться сильнее, чем прежде. Он мог бы освободиться, если бы мисс Ларкинс внезапно не впала бы в транс. Кот обнаружил, что его держат с силой, которая удивила бы его даже со стороны Старательного Чародея. Он открыл глаза, встретив пустой взгляд мисс Ларкинс. Ее тело тряслось, заставляя корсеты скрипеть, точно болтающиеся на ветру старые двери.
– О, пожалуйста, отпустите! – попросил Кот.
Но мисс Ларкинс, похоже, не слышала. Кот взялся за пальцы, сжимающие его плечи, и попытался отцепить их. Он не смог их даже пошевелить. После этого он мог только беспомощно смотреть в отсутствующее лицо мисс Ларкинс.
Она открыла рот, и из него раздался совсем другой голос. Это был мужской голос – звучный и доброжелательный.
– Ты снял груз с моей души, парень, – довольно произнес он. – Для тебя теперь многое изменится. Но ты был ужасно неосторожен: четыре уже потрачены, осталось только пять. Ты должен быть внимательнее. Ты знаешь, что тебе угрожает опасность по меньшей мере с двух сторон?
Голос смолк. К этому моменту Кот так перепугался, что не смел пошевелиться. Он мог только ждать, пока мисс Ларкинс придет в себя, зевнет и отпустит его, чтобы элегантно прикрыть рот ладонью.
– Вот, – произнесла она своим обычным голосом. – Вот и всё. Что я сказала?
Обнаружив, что мисс Ларкинс понятия не имеет о том, что сказала, Кот покрылся мурашками. Всё, чего он хотел – убежать отсюда. Он бросился к двери.
Мисс Ларкинс погналась за ним, снова схватила за руки и встряхнула его.
– Скажи мне! Скажи мне! Что я говорила?
От того, как сильно она трясла, ее рыжие волосы прядями выпадали из прически. Корсеты издавали звук сгибающихся досок. Она ужасала.
– Какой голос я использовала? – вопросила она.
– Му… мужской, – запинаясь, ответил Кот. – Приятный, без шуток.
Мисс Ларкинс посмотрела ошеломленно:
– Мужской? Не Бобби или Доддо – то есть не детский голос?
– Нет, – ответил Кот.
– Как необычно! Я никогда не использовала мужчину. Что он сказал?
Кот повторил то, что сказал голос. Он думал, что никогда не забудет этого, даже если доживет до девяноста лет.
Было некоторым утешением обнаружить, что мисс Ларкинс озадачена не меньше него.
– Что ж, полагаю, это было предупреждение, – с сомнением произнесла она, выглядя разочарованной. – А больше ничего? Ничего насчет твоей сестры?
– Нет, ничего.
– Ну что ж, ничего не поделаешь, – с досадой произнесла мисс Ларкинс и отпустила Кота, чтобы снова заколоть волосы.
Как только обе ее руки оказались надежно заняты закалыванием пучка, Кот побежал. Он выскочил на улицу, чувствуя, что его трясет.
И почти тут же его поймали двое других людей.
– А, вот и юный Эрик Чант, – произнес мистер Нострум, идя к нему по мостовой. – Ты же знаком с моим братом Уильямом, не так ли, Юный Чант?
Кота снова схватили за руку. Он попытался улыбнулся. Не то чтобы ему не нравился мистер Нострум. Просто мистер Нострум всегда разговаривал в шутливой манере и через каждые несколько слов называл его Юным Чантом, из-за чего разговаривать с ним было ужасно сложно. Мистер Нострум был маленьким и полноватым, а его седеющие волосы спускались двумя крыльями. А еще левый глаз у него косил и всё время смотрел в сторону. Кот находил, что это делает разговор с мистером Нострумом еще сложнее. Никогда не поймешь, он смотрит и слушает или его мысли потерялись где-то вместе с этим блуждающим глазом?
– Да… да, я встречал вашего брата, – напомнил Кот мистеру Ноструму.
Мистер Уильям Нострум регулярно приходил навещать своего брата. Кот видел его почти каждый месяц. Он был довольно-таки зажиточным магом с практикой в Истборне. Миссис Шарп утверждала, что мистер Генри Нострум вытягивал из более состоятельного брата как деньги, так и действующие чары. Какова бы ни была правда, Кот находил, что с мистером Уильямом Нострумом разговаривать еще сложнее, чем с его братом. В полтора раза толще, чем мистер Генри, он всегда был одет в визитку с серебряной цепочкой от часов на бочкообразном жилете. В остальном он был копией мистера Генри Нострума, за исключением того, что у него косили оба глаза. Кот никогда не мог понять, как мистер Уильям вообще что-то видит.
– Как поживаете, сэр? – вежливо произнес он.
– Прекрасно, – ответил мистер Уильям глубоким голосом с таким мрачным выражением, словно всё было как раз наоборот.
Мистер Генри Нострум поднял на него извиняющийся взгляд.
– Дело в том, Юный Чант, – объяснил он, – что мы встретились с небольшим препятствием. Мой брат расстроен, – он понизил голос, а взгляд его блуждающего глаза бродил где-то справа от Кота. – Речь идет о тех письмах от… Сам Знаешь Кого. Мы не смогли ничего разузнать. Похоже, Гвендолен ничего не знает. А ты, Юный Чант, случайно не знаешь, каким образом твой уважаемый и оплакиваемый отец мог быть знаком с… с… назовем его Августейшей Особой, которая подписала их?
– Боюсь, не имею ни малейшего понятия, – ответил Кот.
– Может здесь быть какое-то родство? – предположил мистер Генри Нострум. – Чант – Хорошая Фамилия.
– Думаю, она может быть и плохой фамилией тоже, – ответил Кот. – У нас нет никаких родственников.
– Но что насчет твоей дорогой матери? – упорствовал мистер Нострум, его странный глаз блуждал вдали, в то время как его брат умудрялся с мрачным видом одновременно смотреть на мостовую и на крыши.
– Ты же видишь, Генри, бедный мальчик ничего не знает, – сказал мистер Уильям. – Сомневаюсь, что он мог бы назвать нам девичью фамилию своей дорогой матери.
– О, это я знаю, – ответил Кот. – Она стоит на их брачном свидетельстве. Мама тоже была Чант.
– Странно, – произнес мистер Нострум, поворачивая глаз к брату.
– Странно и, главное, бесполезно, – согласился мистер Уильям.
Кот хотел убраться отсюда. Он чувствовал, что получил достаточно странных вопросов, чтобы хватило до Рождества.
– Ну, если вы так хотите это знать, – сказал он, – почему вам не написать и не спросить мистера… э… мистера Крес…
– Тише! – свирепо велел мистер Генри Нострум.
– Гм! – почти столь же свирепо произнес его брат.
– Августейшую Особу, я имел в виду, – поправился Кот, встревоженно глядя на мистера Уильяма.
Глаза мистера Уильяма смотрели прямо по бокам его лица. Кот боялся, что он может войти в транс, как мисс Ларкинс.
– То, что нужно, Генри, то, что нужно! – вскричал мистер Уильям и с величайшим триумфом поднял с живота серебряную цепочку от часов и потряс ею. – Значит, серебро!
– Я очень рад, – вежливо произнес Кот. – А теперь мне пора идти.
Он бросился бежать по улице изо всех сил. Выходя в тот день после обеда из дома, он позаботился повернуть направо и выйти с улицы Шабаша мимо дома Старательного Чародея. Это было довольно-таки неудобно, поскольку так идти к друзьям было гораздо дольше и приходилось делать крюк, но что угодно лучше, чем снова встретить мисс Ларкинс или мистеров Нострумов. Почти достаточно, чтобы Кот пожелал начала школьных занятий.
Когда Кот тем вечером вернулся домой, Гвендолен как раз пришла с урока от мистера Нострума. Как обычно, она выглядела сияющей и ликующей, но кроме того – таинственной и важной.
– У тебя возникла хорошая идея написать Крестоманси, – сказала она Коту. – Не понимаю, почему я сама не подумала об этом. В общем, я только что написала.
– Почему это сделала ты? Разве мистер Нострум не мог? – спросил Кот.
– С моей стороны выглядит более естественно. И, полагаю, не столь важно, если он получит мою подпись. Мистер Нострум сказал мне, что написать.
– Зачем ему вообще знать?
– Будто тебе не хочется узнать! – ликующе произнесла Гвендолен.
– Нет, – ответил Кот. – Не хочется, – поскольку это напомнило ему о том, что произошло утром, по-прежнему почти заставляя желать начала осенних занятий, он добавил: – Я хочу, чтобы созрел конский каштан.
– Конский каштан! – в величайшем отвращении воскликнула Гвендолен. – Какой же у тебя скудный ум! Он не созреет еще добрых шесть недель!
– Знаю, – ответил Кот и следующие два дня, выходя из дома, старательно поворачивал направо.
Стояли чудесные золотые дни, которые случаются, когда август переходит в сентябрь. Кот с друзьями гулял вдоль реки. На второй день они нашли стену и забрались по ней. За стеной обнаружился сад, и там им посчастливилось увидеть дерево, увешанное сладкими белыми яблоками – того сорта, который рано созревает. Они наполнили карманы, а потом шапки. А потом за ними погнался разъяренный садовник с граблями. Они убежали. Кот был счастлив, принеся домой заполненную, раздувшуюся шапку. Миссис Шарп любила яблоки. Он только надеялся, что она не решит отблагодарить его, сделав пряничных человечков. Как правило, пряничные человечки были забавными. Они выпрыгивали с блюда и убегали, так что когда, наконец, их удавалось поймать, возникало чувство, что имеешь право их съесть. Это была честная борьба, и некоторым удавалось сбежать. Но пряничные человечки миссис Шарп никогда так не делали. Они просто лежали, слабо дергая руками, и у Кота никогда не хватало духу их съесть.
Кот был так занят мыслями обо всем этом, что, повернув за угол возле дома Старательного Чародея, хотя и заметил стоявший на дороге четырехколесный кеб, не обратил на него внимания. Кот бросился прямиком к черному ходу и ворвался на кухню с полной шапкой яблок, крича: