Сыщик протянул листок Николаю. Тот пробежал глазами каракули. Так вот откуда ему знакомо это лицо! Это же заведующий одного из отделов областного министерства здравоохранения! Видел он его на каком-то совещании – лощёный хлыщ в костюме «с иголочки», типичный чиновник от медицины.
Николай собрал фото и сунул их в пакет.
– Я могу забрать?
– Конечно. Надеюсь, вы человек разумный?
– Простите, не понял. Знаете ли, не каждый день узнаёшь о супруге такое.
– Я в смысле – сможете держать себя в руках? А то ведь иногда разная реакция бывает, кто-то с ножом на супругу кидается.
– Ах, вы об этом! Нет, эксцессов не будет.
– Ну и слава богу! Не хватало только, чтобы моё имя в каких-нибудь протоколах фигурировало. Я понимаю ваше состояние, но бизнес есть бизнес. С вас ещё пять тысяч.
– Да, простите, как-то подрастерялся я, – Николай отдал деньги. – До свиданья, вы профессионал.
– Лучше прощайте. А уж если потребность во мне возникнет – так только собачку пропавшую отыскать.
Николай уже взялся за ручку двери, но обернулся:
– Похоже, я начинаю понимать собачников. Чем больше узнаёшь людей, тем больше нравятся собаки.
– И это пройдёт. Время лечит.
Николай кивнул и вышел. В присутствии сыщика он держал себя в руках, старался не выдать своих эмоций. А внутри всё кипело, бурлило, его переполняла злость. Вот тебе и любящая жена! «Коленька», «Коленька» – а сама… Змею на груди он пригрел. И, похоже, у них это уже давно.
Он подошёл к машине, отпер дверцу, уселся. Что-то беспокоило его, какая-то заноза. Он вытащил фото, всмотрелся в лицо этого Витеньки – похож на него сын Лёшка? Вроде нет. Или он уже каждого подозревает?
Он сидел в машине и раздумывал. Что делать? Приехать домой и закатить скандал? Факты на руках – фото. Телефонный разговор он слышал – даже генетический анализ на руках. Убойные факты, но только не для женской логики. Или плюнуть, оставить всё как есть? Всё-таки сын, семья. Да полно, Коля! Сын не твой, жена давно изменяет. Какая же это семья? Да и сохранить всё в прежнем виде уже не получится. Семейная лодка наткнулась на мель. Блин, у него уже ветвистые рога о притолоку стучат, а он не слышит. Ох и дурак! А теперь как пелена с глаз спала.
Он стал припоминать поведение жены в разных ситуациях. Ведь были, были настораживающие моменты, а он, как слепой и глухой, – ничего не видел, ничего не слышал. Наверное, и его вина есть в том, что произошло. Нагрузить Оксану надо было. Сына – в детсад, её – на работу, некогда интрижками любовными заниматься было бы. Работа, дом, семья – времени на сон не хватало бы. От безделья всё!
Так он сидел с полчаса, не зная, что предпринять. Бить посуду и жену он не собирался – он ведь не варвар. Но какой-то выход искать надо. Тем более если закатить скандал, сын может услышать – не хватало только Лёшку в разборки втягивать.
Так ничего не решив, он поехал домой. Слишком серьёзные действия предстояло предпринять, чтобы вершить их необдуманно.
Неприятно заныло под ложечкой. Николай просто физически ощутил надвигающуюся беду, изменения в жизни. После визитов к сыщику жизнь разделилась на «до» и «после». Если раньше, даже после анализов, он ещё питал какие-то надежды, то теперь всё рухнуло. И жена, и сын оказались чужими. Лёшку он растил с пелёнок, любил его, как отцы любят сыновей. Выходит, жизнь стороной прошла? Жил как все – семья, работа, квартира… Оказалось – видимость одна. Как будто актёр в театре на сцене роль играл. Только спектакль окончится, актёр сотрёт с лица грим, переоденется и будет жить своей, а не выдуманной жизнью. А он?
Потрясение было слишком велико, требовалось время, чтобы осознать до конца величину катастрофы.
Ужинать Николай не стал – аппетит пропал напрочь. Сославшись на головную боль, прошёл в спальню, разделся, лёг в постель. Оставить всё как есть невозможно. Если бы у жены была мимолётная интрижка на стороне, он мог бы понять и простить. Но родить от чужого мужчины, не мужа, – и скрывать?!
Николай вспомнил, как когда-то смотрел по телевизору передачу о львиной семье – прайде. Там лев, сойдясь с новой самкой, безжалостно убивает её детёнышей. Он тогда поразился, насколько жесток мир природы. А лев просто не хотел выращивать чужих львят. Теперь, после происшедшего, он начал льва понимать.
А ведь говорила мама ему, когда ещё жива была, – до свадьбы:
– Коля, не нравится мне твоя избранница. Вроде и мила, и ласкова, а вот не лежит у меня к ней сердце.
Николай тогда пробовал убедить маму, что она ошибается, что Оксана девушка хорошая. А мама каким-то седьмым чувством, материнской интуицией чувствовала червоточину в Оксане. На послушал он мать, а зря. Родители – единственные люди, которые бескорыстно хотят своему ребёнку добра. Другие же, давая советы, иногда подспудно хотят извлечь из этого выгоду. Теперь придётся расхлёбывать. Вернуть бы всё назад, отмотать бы, как на плёнке, на двадцать лет. Увы – невозможно. А ему уже сорок четыре, лучшие годы позади. Для мужчины сорок четыре – зрелость, пора назад оглянуться, какие-то итоги подбить – что успел сделать в жизни, чего достиг? Он же жил в призрачном мире, принимая его за свой. Горько осознавать, что двадцать лет прошли впустую.
Как ни странно, но Николай уснул. Думал, бессонница нападёт, мучиться будет, а отрубился быстро. Видимо, мозгу требовался отдых.
Утром он проснулся с готовым решением. Не зря ведь поговорка есть, что утро вечера мудренее. Надо в любом случае говорить с женой, конечно, не вовлекая сына в разборки. Вероятнее всего, выход при любом раскладе – развод. Квартиру он им оставит – не столько для Оксаны, сколько для сына. Парень ведь ни в чём не виноват. Помогать он ему будет – Лёшке ведь надо закончить учёбу. Сам же на первое время переедет на съёмную квартиру. А там, бог даст, со временем купит себе хотя бы однушку. Жизнь ещё не кончилась, он хороший хирург, заведующий отделением, и до пенсии ему ещё далеко. Хотя, надо признать, годы летели всё быстрее. Если в двадцать-тридцать лет от одного дня рождения до другого проходила целая вечность, то сейчас время как будто ускорило свой бег. Недавно было сорок – он до деталей помнит, как отмечал эту дату в кругу родных и друзей. И вот уже сорок четыре.
После завтрака Лёшка убежал, причёсывая на ходу непослушные вихры. «Наверное, к Аксинье», – подумал Николай.
Оксана мыла на кухне посуду. Вот он, удобный момент.
Николай достал из пиджака, висевшего в шкафу, пакет с фотографиями и результаты анализов генетической экспертизы. Постоял, раздумывая – не хотелось начинать тяжёлый разговор, после него жизнь резко изменится. Но и оставлять всё так, как сейчас, невозможно.
– Ты что, Коленька? – Жена вытерла полотенцем руки.
– Кое-что показать тебе хочу. Садись.
– О, фотки? Где фотографировался?
– Да это не мои. Ты главная героиня. Смотри!
– Как интересно! – Оксана уселась на табуретку, взяла в руки пакет, и фотографии высыпались на стол. Сверху оказалась та, где обнажённая Оксана целуется с любовником.
Ей хватило одного беглого взгляда. Лицо побледнело, в глазах метнулся страх.
– Что это, Коля? – спросила она шёпотом.
– Ты остальные посмотри. И везде ты во всей красе. Только вот почему-то рядом не я, кто-то другой.
Оксана перебрала фото.
– Как ты мог так низко пасть? – спросила она. – Ты следил за мной?
У Николая на секунду пропал дар речи. Это он так низко пал? Воистину, лучшая защита – это нападение. От возмущения он едва не задохнулся:
– Может, ты объяснишь мне? На фото день и час, они совсем свежие.
Оксана оправилась от первоначального шока, и лицо её приняло какое-то высокомерное выражение. Николай рассчитывал увидеть на её лице раскаяние, чувство вины. Ничего подобного! Выходит, он недостаточно знал жену.
– Зачем объяснять? Мы взрослые люди, и так всё понятно.
– Ну хорошо. Теперь посмотри результаты анализов, – Николай положил на стол бланки.
Оксана взяла один из них, прочитала, но явно не поняла.
– Это что?
– Генетическая экспертиза.
– Мне это ни о чём не говорит.
– Хорошо, я поясню. Это твой, мой и Лёшкин анализы. По ним выходит, что Лёшка не мой сын. Твой – да, но его отец – не я.
– И кто же?
– Тебе лучше знать. Может быть, как раз твой любовник. А ведь Лёшка родился через десять месяцев после свадьбы. То есть, говоря проще, ты даже тогда, в медовый месяц, была мне не верна.
– Всё врут твои анализы!
Лицо Оксаны пошло красными пятнами, она схватила бланки анализов и порвала их. Потом принялась рвать фото. Все обрывки, коих получилось довольно много, с ожесточением затолкала в мусорное ведро.
– Грязь какая!
– Верно, грязь. Я думал, у меня порядочная семья: верная жена, сын – продолжатель фамилии. Оказалось, что всё обман, миф, призрак. Ты думаешь, порвала фото и анализы – и всё? Из моей головы это не выкинешь. И я знаю тебе цену – ты просто дешёвая шлюха.
Неожиданно Оксана взвизгнула и влепила Николаю пощёчину. Он сроду не получал оплеух. И от кого?
– Ты, жалкий лекарь! Ты что думаешь, всего в жизни достиг благодаря своей светлой голове и золотым рукам? Я продвигала тебя! Сначала устроила в областную больницу, потом – заведующим отделением… Да, у меня есть любовник! И только благодаря ему ты стал тем, кто ты есть! Узнал наконец правду?
Это был удар ниже пояса. Николай был в шоке. Для любого мужчины его призвание, его работа – главное в жизни. И вот теперь Оксана говорит ему эти жуткие слова… Выходит, что без неё он не стал бы заведующим? В принципе плевать на заведование – с ним больше геморроя. Из-за зарплаты согласился, когда предложили.
Каким-то потухшим голосом он спросил:
– Это тебя оправдывает? Я бы и сам пробился.
– К пенсии? А я сейчас жить хочу! Сейчас хочу иметь норковую шубу, красивые украшения… Думаешь, ты мне вот это кольцо подарил? – Оксана продемонстрировала ему кольцо на пальце левой руки. – Как бы не так!
Николай попытался вспомнить, когда он ей его дарил, и не смог.
– Когда заявление о разводе в ЗАГС понесём? – спросил он.
Вдруг от двери кухни раздался голос сына:
– Мама, всё, что сказал отец, – правда?
Голос этот поразил обоих, как гром среди ясного неба. Когда пришёл Лёшка, и почему они этого не слышали? Или так сильно были увлечены спором?
Николаю стало неудобно – ведь он же не хотел вмешивать сына. Он не переставал считать Лёшку своим сыном, хотя уже знал, что не биологический отец ему. Но ведь он воспитывал его двадцать лет – как можно отказаться в одночасье? И Лёшкиной вины во всём этом нет…
Оксана тоже молчала, не сумев подобрать нужных слов.
Лёшка выбежал, хлопнув входной дверью.
Николай, потрясённый происшедшим, слегка пришёл в себя и тяжело опустился на табуретку. Ну вот. Чего он не хотел, то и произошло. Как бы парень не наделал глупостей сдуру! Молодой, импульсивный, горячий. Но и узнать такую правду о матери, самом близком человеке на свете, непросто.
Оксана начала рыдать, заламывая руки, но её стенания и слёзы уже не трогали Николая – он перегорел внутри. Куда больше его занимал вопрос: где сейчас Лёшка, куда направился? Наверное, к друзьям, а скорее всего – к Аксинье.
Искать его сразу или дать парню время остыть? Как бы дров не наломал сгоряча. И номера телефона Аксиньи он не знает.
Николай набрал номер Лёшкиного мобильного телефона. Послышались длинные гудки, потом отбой. Сбросил, паршивец!
Николай прошёл в спальню и набрал телефон матери Аксиньи, Натальи.
– Здравствуй, Наталья, это Николай. Извини, что беспокою. Не дашь ли мне номер телефона Аксиньи?
– Здравствуй, Николай. Зачем тебе номер Аксиньи?
– Лёшка с нами слегка поскандалил, из дома убежал. Наверное, к ней.
– Ладно, записывай.
Николай записал номер.
– И адрес дай.
Наталья помедлила, но дала.
– Это съёмная квартира. Там ещё две девочки живут. Ты уж поаккуратнее.
– Да, спасибо.
Николай тут же набрал номер Аксиньи.
– Здравствуй, Аксинья.
– Здравствуйте. Это кто?
Николай чуть было не ляпнул – «отец».
– Извини, не представился – это Лёшин отец. Он у тебя?
– Нет, мы не виделись сегодня. Что-то случилось?
– Нет, просто он мне нужен. Если не затруднит, позвони мне, как заявится. Только так, чтобы он не слышал.
– Хорошо, Николай Васильевич. Он что-то натворил? – По голосу чувствовалось, что Аксинья обеспокоена.
– Нет-нет, упаси бог.
Николай попрощался. Конечно, времени прошло мало, и Алексей просто не успел к ней добраться. А может, он у неё вовсе не появится, заляжет у друзей. У него и денег-то мало, только на карманные расходы.
Звонок от Аксиньи раздался через час, показавшийся Николаю вечностью.
– Николай Васильевич, Лёша пришёл. Не в себе и пьяный.
– Не выпускай его, я сейчас буду.
Господи, напиться-то он когда успел? Сроду за ним такого не наблюдалось.
Николай оделся, взял деньги, вышел из дома и сел в машину. Адрес Аксиньи у него есть, только где это? Вроде бы на окраине.
Он позвонил знакомому – тот был старожилом и знал город как свои пять пальцев.
– О, это у чёрта на куличках! Езжай в сторону аэропорта, за мостом повернёшь направо. Там спросишь.
– Приблизительно понял, спасибо.
Район на окраине промышленный, туда ходят трамваи.
Николай поехал. Поплутал немного, не без того, но улицу и дом нашёл. Старая хрущёвка родом из шестидесятых, давно не знавшая ремонта.
«М-да, далековато Аксинья забралась. Наверное, дешевле здесь, небось мать каждый рубль считает».
Николай поднялся по обшарпанной лестнице. Вот и нужная дверь на четвёртом этаже. Через соседнюю слышна музыка – шансон, громкие пьяные крики. Ну и соседи! Наверное, спившиеся пролетарии.
Он позвонил.
Дверь открылась сразу, как будто Аксинья стояла рядом.
– Заходите, – произнесла она шёпотом.
– Лёшка где?
– Идёмте.
Лёшка сидел на диване, опустив голову и обхватив её руками. И таким несчастным и беззащитным он показался Николаю, что сердце сдавило, как будто тисками.
Николай уселся рядом.
От сына пахло спиртным – раньше за Лёшкой такого не наблюдалось.
Он обнял сына, но тот сбросил его руку.
– Сын, поехали домой. Нехорошо: к своей девушке – и в таком состоянии.
– Не сын я тебе!
– Лёш, ну что ты несёшь?
– Я случайно слышал твой разговор с матерью.
– И что это меняет? Я тебя вырастил, воспитал. Неужели я был тебе плохим отцом? Ведь берут же люди чужих детей из детских домов – усыновляют, воспитывают.
– Они знают, что берут чужого.
Язык у Лёшки уже заплетался – в таком состоянии Николай сына ещё не видел.
– Лёш, поехали домой. Аксинье готовиться к занятиям надо, ты ей только мешать будешь.
– Я вам всем мешаю! – Лёшка неожиданно разрыдался. Спиртное ударило в голову, ослабило контроль. А впрочем – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Ладно, пусть выговорится – его можно понять. Всю жизнь он считал Николая Васильевича отцом, а семью – крепким тылом, эдакой крепостью, островком спокойствия и уюта. И в один миг всё разрушилось. Тяжело осознать. И как дальше жить с этим?
Николай посмотрел на Аксинью. Лёшка не успел рассказать ей о семейной неурядице, да что там неурядице – беде. И теперь она кое-что поняла из Лёшкиного разговора. Глаза девушки были широко распахнуты, вид ошеломлённый, но держалась она хорошо. Было бы хуже, если бы она сейчас Алешку жалеть начала – обняла бы, по голове гладить начала. Лёшка мужчина, должен держать удар, жалость же мужчину унижает.
Николай внимательно оглядел дочь. Господи, как же быстро всё поменялось! Оказалось – Лёшка и не сын ему вовсе. А он, Николай, отец вот этой девушки. Вот её жалко. В нужде жила, отцовской ласки не знала. Никто её в зоопарк не водил, на плечи не сажал. И открыться нельзя, по крайней мере – пока. Для девочки удар, а Лёшка, ежели узнает, – так вообще трагедия. Цепь случайностей, мексиканский сериал. А ведь если бы не Лёшка, то Николай так бы и не узнал никогда, что у него взрослая дочь. Странная штука жизнь – его отцовская ласка досталась чужому ребёнку, а не родному.