Джон удивился:
— Как же, нечего сказать про папу?
Улыбка застыла на лице словно шутовская маска, но Рамси вздрогнул и опустил голову. Давно его так не называл. Нет, в личной беседе обращался к нему так, как полагается. Но много лет уже слово, которое должно было означать самого близкого человека, носило в себе совсем иной смысл.
— Он не такой, как ты думаешь, — сдавленно пробормотал Рамси, не поднимая глаз. Стало не по себе и вновь ударило чувство тревоги, как бы напоминая о том, что отец скоро вернётся и Рамси настигнет расплата за всё, что натворил.
Джон, кажется, заметил, что он загрустил и решил сменить тему. Подумал, что Рамси скучает по отцу, который уехал, и возможно обижен, потому что отец оставил его одного. Наивный Джон и представления не имел о том, что умалчивал младший брат.
— Когда я только оказался в приюте, то очень хотел, чтобы отыскался кто-то из родственников и забрал меня к себе. Маму я совсем не знал, а про отца дядя говорил, что он погиб на войне. Одному быть очень тяжело… — вздохнул Джон.
Братья подошли к скамейке, и Джон прикоснулся к ней ладонью. Солнце хорошо грело, и дерево успело просохнуть. Опустился на лавку и продолжил:
— Эти письма попались мне совершенно случайно. На самом деле это длинная история… — снял фуражку и пригладил волосы. Помолчал, концентрируясь на воспоминаниях.
Рамси хмыкнул. У братца-фараона что ни рассказ, так длинная история. Водилась за ним такая привычка — давать людям прозвища. Братец-фараон определённо подходит Джону. Рамси немного задумался о том, захочет ли Теон узнать, что его когда-то звали «Трусливый Мудак». Звучит как имя плохого парня из вестерна: Подлый Джо, Кривой Хью, Трусливый Мудак. Усмехнулся и плюхнулся на лавку рядом с братом. Тем временем, Джон, устремив взгляд в сторону набережной, продолжил своё повествование. Говорил долго, обстоятельно, заостряя внимание на лишних деталях. Видимо, волновался, поэтому никак не мог перейти к сути. Вкратце его рассказ выглядел так. В десять лет он попал в детский приют в Сандхерсте и воспитывался там до совершеннолетия. После окончания школы решил уехать в столицу, так как ему хотелось изведать новые горизонты, а в маленьком городке больше ничего не держало. Со своим лучшим другом, с которым они разделили приютское детство, Джон отправился в Лондон. Оба они поступили в полицейский колледж, жили в одной комнате в общежитии, а после окончания учёбы оказались в одном отделении полиции. В данный момент Эддисон поселился в Уайтчепелле**, а Джон обосновался в маленькой квартирке на самом юге Ламбета***. В родном городе бывал всего лишь раз в году. Обычно весной приезжал, чтобы привести в порядок могилы родственников, да навестить старых друзей детства. Большой дядюшкин дом достался ему в наследство, и он сдавал его милой семейной паре с двумя ребятишками. В этом году они как раз собирались съехать, так как обзавелись собственным жильём в деревне неподалёку. И вот в конце мая Джон взял отпуск и наведался в родной город. Планировал выставить дом на продажу и принялся разбирать старые вещи, которые хранились на чердаке. В одной из коробок нашёл фотографии и письма. Джон не сразу смог осознать открывшуюся перед ним тайну. Думал, что отец погиб много лет назад, как ему сказали в детстве, но всё же никаких достоверных данных у него не имелось. Переписка просто однажды оборвалась, вот и всё. Джон долго не мог решиться, боялся позволить себе надежду на чудо. Однако, поразмыслив пару дней, пришёл к выводу, что стоит попробовать отыскать отца. Исходя из той информации, которую узнал из писем, мать и отец были очень близки, и дело шло к свадьбе. После ранения он лежал в госпитале, а потом связь оборвалась, полк сменил место дислокации и письма не нашли своего адресата. Мать до последнего надеялась на то, что он жив и вернётся вскоре, тогда они поженятся, и ребёнок будет расти в полноценной семье при обоих родителях. Она даже не раздумывала над тем, чтобы дать не рождённому пока ещё сыну его фамилию. Дядя с тётей выполнили её волю. Но отец так и не объявился. После того как Джон обнаружил письма, смог уложить в голове свалившиеся на него сведения, и отважился на поиски, он сразу же приступил к фазе активных действий. Благо, у него было хорошо развито логическое мышление, да и кое-какие связи в полиции помогли. Это оказалось непросто: прошёл целый месяц, прежде чем он выяснил, что отец проживает в Лондоне. Держа в руках распечатку с адресом, не мог поверить своим глазам. Подумать только, восемь лет они жили в одном городе, не подозревая о существовании друг друга! Конечно, сомнения не покинули Джона. Почти двадцать семь лет немалый срок. Отцу уже хорошо за сорок, наверняка, у него есть своя семья, дети. Джон бы не стал навязываться ни в коем случае, нет. Просто хотел услышать, почему он не вернулся. В конце концов, узнать человека, благодаря которому появился на свет. Долгие годы думал, что совсем один на этом свете, что все его родственники мертвы, и вот теперь не мог упустить шанс подаренный судьбой. Всё, что происходило дальше, Рамси и так знал. Джон наведывался к ним домой несколько раз, но не мог никого застать. Пожалуй, история звучала трогательно, вот только он не слишком сентиментален. Хотя… Джона стало жаль. Брат явно не представляет себе, кем является их отец. Наверное, у себя в голове он нарисовал какой-то другой образ, который не имеет ничего общего с истиной. Должно быть, это больно, когда твои мечты разбиваются о реальность. Но Рамси не мог сказать правду. В данный момент и вовсе чувствовал себя неловко, как-то неуместно, словно был зрителем в театре и не мог повлиять на ход спектакля.
— Драматичная история, — Рамси поднялся со скамейки и отыскал в куртке пачку сигарет.
— Будь добр — не при мне. Отец вообще знает о том, что ты куришь? — принялся возмущаться Джон.
Вопрос его позабавил.
— А сам-то как думаешь? — откликнулся Рамси. Однако, спрятал сигареты в карман. Выслушивать нотации не хотел и вполне мог потерпеть полчаса, прежде чем травить себя никотином.
Джон тоже поднялся, водрузил на голову фуражку и зевнул, прикрыв рот рукой.
— Знаешь, я не спал сегодня. Сразу с дежурства приехал в центр, — извиняющимся тоном, пробормотал он. — Давай встретимся завтра. Можно будет зайти ко мне, если хочешь, — предложил он на выходе из сада.
Рамси задумчиво кивнул.
— Ну, можно.
— Я очень рад, что ты пришёл сегодня, и мы поговорили, — Джон улыбнулся и сделал попытку его обнять. Однако, Рамси уклонился и поднял руки вверх.
— Нет, не люблю, когда меня трогают, — заявил он, сделав шаг назад.
Джон растерянно кивнул.
— Хорошо, я не хотел ничего плохого.
— Я понял.
Они расстались у станции метро. Джон поехал домой отсыпаться после дежурства, а Рамси отправился к часам. Пробило три после полудня и в переходе возле башни святого Стефана собрались неформалы. Ещё издалека разглядел знакомые лица. Сказка, Бродяга и Светофор находились здесь, а также многие другие. Вернулся домой поздно и долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Рамси так набрался, что еле стоял на ногах и уж, конечно, сегодня его не тревожили никакие посторонние мысли. Совладав, наконец, с замком, ввалился в дом, и скинув у порога башмаки и куртку, сразу же направился в гостиную. Не раздеваясь, брякнулся на нерасправленный диван. Добраться до своей комнаты Рамси точно был не в состоянии. Едва голова коснулась подушки, как тут же вырубился до самого утра. В эту ночь кошмары его не беспокоили. Проснулся ближе к двенадцати. Первым делом дополз до кухни и припал к крану с водой. К чёрту стаканы, он готов был выпить целое море! Немного придя в себя и посидев с сигаретой в дрожащей руке у окна, Рамси затолкал её в пепельницу, не докурив и до половины. Чувствовал себя просто мерзко. Доковыляв до ванной комнаты, Рамси поплескал в лицо ледяной водой. И тут же совершил фатальную ошибку. Поднял голову и посмотрел в зеркало. Нет, если бы там отражалась только его похмельная рожа и всклокоченная шевелюра, то это оказалось бы полбеды. За спиной, занимая всё небольшое пространство комнаты, скалился Белый Медведь. Рамси зажмурился на долгий миг, а когда распахнул глаза, то видение исчезло. Опустился на кафельный пол, судорожно сжимая в руках полотенце. Хотелось просто разреветься как маленькому и биться башкой о стену. Но Рамси прекрасно знал, что ему никто не поможет. И утешать тоже никто не придёт — это усвоил ещё в детстве. Оставалось надеяться лишь на себя, но что делать он понятия не имел. Совет Светофора не помог, кажется, стало только хуже. Если бухать каждый день, то это вовсе не помогает решить проблемы. Но что ещё можно сделать, он не знал.
Немного придя в себя, Рамси поднялся с пола и вышел в коридор. Больше в зеркало не смотрел, страшась того, что можно увидеть там, на заднем плане. Ближе к вечеру позвонил Джону и отправился на встречу с братом, всё ещё находясь в смятении. Похмелье отпустило, но визит Белого Медведя подкосил его моральные силы. Рамси старался отогнать тревогу и страх, и сосредоточился на мыслях о Джоне. Пожалуй, после вчерашней беседы хотел узнать брата получше.
Комментарий к 8. Старший брат *Трафальгарская площадь — центральная площадь Лондона.
**Уа́йтчепел — район Лондона. Знаменит тем, что сотню лет назад в нём происходили убийства, приписанные Джеку Потрошителю.
***Ламбет — район Лондона, находится на южном берегу Темзы, напротив Вестминстерского дворца.
====== 9. Тени ======
Джон встретил у выхода из метро. Его дом оказался всего в пятнадцати минутах ходьбы — жёлтая кирпичная пятиэтажка с магазинами на первом этаже. Братья поднялись на лифте на самый верх. Джон распахнул дверь, и сразу с порога его поприветствовал большой белый пёс. Радостно залаял и подпрыгнул, поставив мощные передние лапы ему на плечи. Джон потрепал собаку по загривку и засмеялся, пытаясь при этом увернуться от мокрого языка, которым пёс норовил облизать ему всё лицо.
— Ну, хватит, хватит, хороший мальчик, — сказал он, затем посторонился и обернулся к брату. — Это Призрак — не бойся, он не кусается, просто такой дружелюбный.
Пёс обратил внимания на гостя и снова опустился на все четыре лапы.
Рамси усмехнулся:
— Я и не боюсь, — присел на корточки, протянул ему ладонь.
Призрак обнюхал его, а потом завилял хвостом и лизнул его руку. Рамси погладил пса по голове и улыбнулся, подняв глаза на брата.
— Он классный!
Джон кивнул, коснувшись густой собачьей шерсти, и рассказал о том, как четыре года назад приобрёл щенка в приюте. У пса был снежно-белый окрас шерсти редкий для хаски и ярко-голубые глаза, а также добродушный и спокойный нрав.
За ужином Джон снова принялся за расспросы, Рамси ковырялся вилкой в овощной запеканке и блуждал взглядом по кухне в поисках более занимательной темы для беседы. Честно признаться, он не очень-то любил трепаться о себе, тем более, что Джон совсем не умеет задавать вопросы, а точнее говорит вовсе не о том — о какой-то ерунде, а не о важных вещах. Опять завёл тему о школе, о любимых предметах и оценках, о чём-то скучном и обыденном, не имеющем никакого значения. Рамси отвлёкся и вовсе не слушал, трепал под столом собаку по мягкой шерсти и улыбался. Джон не интересовался тем, какие он любит книги, не просил рассказать о его друзьях или музыке. Не стремился узнать каким было лето и его самый счастливый день. Не упоминал о том, что действительно ценно и имеет значение. Джон казался чужим и скучным. В какой-то момент Рамси подумал: «Что я вообще здесь делаю?» И пожалел, что приехал. После ужина они прошли в комнату, и Джон достал старый фотоальбом. Демонстрируя снимки, пустился в воспоминания о людях с которыми учился и жил в приюте, коллегах с работы и о своих погибших родственниках, Рамси снова молчал и кивал, разглядывая обстановку. Напротив тумбы с телевизором стоял собранный диван. Верно, когда он разложен, то занимает собой половину пространства комнаты, не оставляя простора для ходьбы. Здесь было так мало места — Рамси успел забыть каково жить в тесной квартире. Зато из окна открывался вид на набережную. Почти. Большую часть панорамы закрывал соседний дом. Слушая брата краем уха, отошёл к дальней стене. Рамси приблизился к книжному шкафу и принялся изучать его содержимое. Книги оказались такими же скучными как и брат. Какие-то учебники, справочники и кодексы, Чейз, Диккенс, Конан Дойл. Джон, тем временем поглядел на большие часы с римскими цифрами, что висели над телевизором и сказал:
— Поздно уже, у тебя дома не будут волноваться?
Рамси усмехнулся, отвернувшись от книжной полки.
— Некому волноваться — я один живу.
— Один? А где же твоя мама? — удивлённо посмотрел на него Джон, отложив фотоальбом на кофейный столик.
— Умерла, когда мне было пять. Это всё, что ты хотел спросить? — не меняя своёго насмешливого тона, сказал Рамси. Правда, это вовсе не то, о чём он хотел говорить.
— Извини, я не знал, — как видно, Джону стало неловко.
— Ты и не мог, — Рамси снова отвернулся к шкафу.
Тем временем, Джона настигло какое-то озарение.
— Постой, а как же ты совсем один живёшь? — похоже, у него произошёл сбой системы от подобной информации.
— Я не маленький — могу о себе позаботиться, — заявил Рамси, подойдя к брату.
Джон скептически на него поглядел и кивнул. Кажется, у него появилась новая пища для размышления. Он помолчал.
— Расскажи что-нибудь о себе. Ты молчал весь вечер, — заметил Джон.
Рамси опустился на диван и взглянул на брата.
— Ты ведь не спрашивал ни о чём интересном.
Джон, кажется, его не понял. Глуповато улыбнулся и развёл руками.
— Не буду настаивать.
— У меня есть автограф Тилля Линдеманна, — гордо объявил Рамси и пустился в воспоминания. Они с Фениксом с самого раннего утра торчали у книжного, чтобы попасть на автограф-сессию солиста группы «Rammstein». Прошлой весной, в мае. День выдался солнечный и прохладный, а Тилль был словно спустившийся с Олимпа бог, или скорее Прометей, дарящий людям огонь и свет. Вспоминая этот чудесный момент, Рамси позабыл обо всех своих неприятностях и сомнениях, а на душе стало тепло и радостно. Это сложно передать словами, но увидеть вживую творца и гения, стоило того, чтобы жить и потом ещё долго беречь в душе эту частицу света, согревающую среди прочих мрачных дней.
Рамси заулыбался и замолчал. Наверное, выглядел он как восторженный дурак, но это было и вправду то, о чём он хотел рассказать.
— Это здорово. Я рад за тебя, — Джон улыбнулся в ответ, а после рассказал о том, как давным-давно ездил с другом в Лондон на концерт «Nightwish». Им прошлось тайком сбежать из приюта, ведь по маленьким городам группа не гастролировала, но пережитые эмоции и первая поездка в столицу, стоили нагоняя от воспитателей и домашнего ареста.
Когда Джон забывал о том, что он взрослый, то с ним становилось куда веселее, по крайней мере, именно так и решил Рамси. Они ещё немного поболтали о музыке, и Джон смущённо сказал о том, что в шестнадцать был немного влюблён в солистку группы «Nightwish».
— Она ничего. Только старая, — заметил Рамси.
Джон усмехнулся, но не стал возражать, что тридцать пять лет вовсе не старость, наверное, он и сам когда-то так думал.
— А ты с кем-то встречаешься? — спросил брат между делом. Ему и в самом деле было интересно.
— Ну… нет, — проговорил Рамси и опустил голову. Ещё один дурацкий вопрос.
Джон улыбнулся, заметив, что он смутился.
— О! Тебе кто-то нравится, так? Вы учитесь вместе? Одноклассница, наверное, — предположил он, а затем предложил выпить чая уже второй раз за вечер.
Рамси согласился, но на вопрос отвечать не стал.
— Мне домой пора, — сказал он, когда чаепитие подошло к концу.
— Уже поздно, если хочешь, то оставайся у меня, — гостеприимно предложил Джон, убирая посуду со стола.
Рамси окинул взглядом эту маленькую комнату и ухмыльнулся.
— Не-а, мне, правда, пора, — остановился у порога и погладил на прощание пса.
Тогда Джон настоял на том, чтобы подвезти его на машине и быстро собрался.
Рамси сказал:
— Как хочешь, — если братцу не влом, то он тем более, не станет отказываться.
По ночному городу добрались быстро и без пробок. Рамси попрощался с братом и вошёл в свой пустой дом. Отчего-то стало грустно, и на какой-то миг он пожалел, что не остался у Джона. Поскорее включил свет, чтобы не находиться одному в темноте. Рамси сегодня поздно встал, и теперь не хотел спать, а это было очень и очень плохо. Ночь — время призраков и кошмаров и один из них может снова навестить его в темноте. Рамси лёг на кровать, но сон никак не приходил. Мысли не давали покоя, он не знал, как справиться со свалившейся на него бедой. Как же избавиться от Белого Медведя? Совсем ничего полезного не приходило в голову, а когда Рамси задремал, то ему вновь приснилось детство. Сон казался ярким, словно всё происходило вчера, а не одиннадцать лет назад. Тогда он совсем плохо знал отца, жил с ним всего пару месяцев и старался во всём угождать. Поздняя весна — середина мая. Возвращаясь из школы, мальчик встретил крупного бело-рыжего щенка. Пёсик крутился в парке, там, где Рамси гулял после уроков. Бросив рюкзак на скамейку, мальчишка изучал лабиринт детского городка. С высокой башни виден был весь парк. Рамси не боялся высоты и забрался по ступенькам на самый верх, а после и вовсе залез на двускатную деревянную крышу. Наверное, матери которые гуляли с детьми в парке, не разрешали им этого делать, но он ведь был один и ему никто не запрещал. Такое огромное пространство открылось перед ним: для пятилетнего это сродни тому, что забраться на Эверест. Рамси наблюдал за фигурами людей внизу, что сновали на пятачке детской площадки, за мамашей играющей со своим малышом в песочнице, за двумя девчонками постарше, которые возились с куклами на скамейке. Впереди простиралась цветущая парковая аллея, слева парочка магазинов, чуть дальше улица по которой он каждый день ходил в школу, а справа, за дорогой располагался его дом. Внизу у окрашенной в белый цвет каменной клумбы сидел лохматый забавный щенок. Греясь на солнышке, он почесал задней лапой за ухом и весело тявкнул, когда какой-то мальчишка на велосипеде промчался мимо него. Рамси осторожно спустился вниз, крепко держась за деревянные опоры крыши. Мигом скатился по горке и подошёл к щенку. Брякнулся на колени перед ним и улыбнулся. Пошарил по карманам курточки и отыскал вафли, что остались со школьного обеда. На траву высыпались крошки, и щенок облизнулся, наверняка, был голоден. Рамси осторожно подвинул к нему угощение и наблюдал, как щенок жадно проглотил лакомство. Пёсик точно бездомный, ведь ошейника на нём нет. Целую неделю Рамси приходил в парк после уроков и играл со щенком, делился остатками школьного обеда, гладил и обнимал. Он так любил животных и думал упросить отца забрать собаку домой, но так пока и не решился. Однажды ночь мальчишка обнаружил щенка под кроватью в своей комнате, видно, пёсик шёл за ним, когда он возвращался домой после прогулки. Рамси ничего не заметил, погрузившись в свои мечты, и, наверное, целый вечер щенок проспал в своём укрытии. Рамси ужасно обрадовался, накормил пса тем, что осталось после ужина, а утром встал раным-рано, чтобы погулять с ним. Уходя в школу, запер щенка в комнате и успел убрать следы грязных лап в коридоре до того, как проснулся отец. Когда же Рамси вернулся домой, то обнаружил, что его комната разгромлена. Скучая взаперти, щенок устроил настоящий бедлам. Разорвал тетрадки лежащие на столе, опрокинул банку с гуашью, и теперь пол устилали обрывки бумаги, пятно белой краски поселилось на ковре, а дополняли картину разгрызенные солдатики и фломастеры горкой громоздящиеся на полу. Рамси впал в отчаяние, узрев весь этот хаос. Обернувшись, увидел, что пёс поскоблил когтями дверь. Глубокие борозды уродовали белое ранее дверное полотно. Мальчишка опустился на корточки и схватился за голову, сцепив руки на затылке. Это был полный провал. Если отец всё это увидит, то ни за что не разрешит оставить собаку. К его приходу Рамси кое-как убрал беспорядок и выкинул в мусорный контейнер во дворе испорченные вещи. Пятно от краски так и не смог оттереть, а только размазал его по зелёному ковру ещё больше. И, конечно, с царапинами на двери тоже не мог ничего поделать. Наклонившись к щенку, Рамси строго сказал: