Аша, видимо, осталась довольна ответом и, попрощавшись, вышла. Едва она покинула кухню, как Рамси от души лягнул Теона под столом.
Теон вздрогнул и уставился на него непонимающим взором.
— Что я тебе сделал?
— Трепло несчастное! Зачем ты Аше рассказал про отца?! — тут же воскликнул Рамси, метнув в него суровый взгляд.
— А это разве был секрет? Ну, извини — я не знал, — развёл руками над столом Теон.
— Придурок! — бросил Рамси, поднимаясь из-за стола.
— Такое чувство, как будто ты какой-то тайный агент разведки — у тебя не жизнь, а сплошной секрет, — пробурчал Теон, потирая ушибленную ногу.
Рамси отвернулся к окну и долго глядел на вечернюю улицу по которой то и дело проезжали машины и сновали прохожие, что вышли подышать свежим после дождя воздухом. Он разозлился на друга, и продолжать разговор расхотелось. Мысли уносились прочь вслед за автомобилями, скрывающимися за поворотом. Рамси не думал о чём-то серьёзном или важном, просто мечтал о том, как бы здорово было сейчас уехать и повидать друзей-неформалов, раскиданных по всей Британии.
— Какой он? — внезапный вопрос Теона вывел его из мира грёз.
Рамси обернулся, всё ещё находясь в своих мыслях и не понимая о чём речь.
— Кто?
— Твой брат. Кто же ещё! — нетерпеливо пояснил Теон. Развернулся к собеседнику, демонстрируя на лице оживлённый интерес.
— Да откуда я знаю? — шевельнул плечом Рамси. — Я с ним говорил-то минут пятнадцать, — помолчал, задумавшись. — Он — фараон. Так что, какая разница, — брезгливо скривив губы, заключил он.
Теон опустил голову и поджал губы. Иногда он совсем не понимал друга. Рамси пошарил в карманах и вытряхнул на стол зажигалку, сигареты и пачку банкнот.
— Пойдём в цирк. Я так давно не был в цирке, — сказал он. — Я заплачу, — тут же добавил, видя, что Теон качнул головой и открыл рот, чтобы возразить.
— Хорошо, — быстро кивнул Теон. — Это тебе отец прислал?
Рамси помотал головой.
— Нет. Это я сам заработал, — втайне он этим гордился. Пусть дядя Виктор и высмеял его, но он вовсе не видел ничего плохого в том, чтобы зарабатывать деньги игрой на гитаре. А половину этой суммы так и вовсе добыл тяжёлым трудом, копая бесполезные ямы на стройке.
На вечернее представление билетов оказалось немного, но, тем не менее, друзья успели купить их, отстояв огромную очередь. Как ни странно, но цирк Рамси любил всегда. Он представлялся волшебным и праздничным местом, наполненным чудесам и уютной полутьмой. Яркие огни рампы, ловкие гимнасты, парящие высоко над ареной, умные звери, послушно выполняющие команды дрессировщика и, конечно, фокусники, что так ловко дурили зрителей своими трюками. Всё это было подобно красочной детской книжке, беззаботной сказке и кусочку праздничного тепла в сердце. Рамси любил это яркое шоу ещё и потому, что первым добрым и пёстрым воспоминанием детства являлся именно такой поход в цирк. Ему было пять: Рамси помнил, как дядя Джек — тогдашний дружок матери, привёл его на представление. Высокий бородатый мужик с чёрной блестящей на солнце лысиной и цепким взглядом тёмных глаз. Он обладал громовым голосом и целой картой татуировок, раскиданных по всему телу, а зловещая бандитская ухмылка блистала словно жемчуг на тёмном лице. Его ловкие руки фокусника умели творить настоящие чудеса с колодой карт и острым ножом с фигурной деревянной ручкой в виде волчьей головы. Рамси и думал, что дядя Джек был фокусником или даже настоящим волшебником. Лишь годы спустя понял, что это вовсе не так. В цирке среди шумной, праздной толпы встречалось много обеспеченных людей. А уж дядя Джек знал, как сделать их чуть менее обеспеченными. Ловкие руки фокусника творили настоящие чудеса, и вскоре чужие ценности перекочёвывали в карман маэстро. Во всеобщей суете и полутьме это заметят не сразу, а потом уже станет поздно. Он ведь добропорядочный гражданин, который привёл ребёнка своей подруги в цирк. Рамси запомнил вкус яблок в карамели, яркие воздушные шары, что продавались у входа в цирк (и один достался ему), и блестящего в свете прожекторов тюленя, который ловил и отбивал надувной мяч. А ещё проворных и гибких акробатов в разноцветных костюмах, которые свысока казались крохотными как лилипуты. Ему врезалась в память музыка: весёлая, громкая и ритмичная. Наверное, тогда он и полюбил барабаны. Они представлялись неотъемлемой частью этого сказочного восторга. Этот небольшой эпизод стал окошком в светлый и чудный мир, согревал долгие месяцы спустя, и по сей день Рамси рад был вновь окунуться в праздничную атмосферу волшебной сказки. Представление закончилось в одиннадцать, и около часа друзья потратили на дорогу домой. Потом долго сидели в парке, болтая о сегодняшнем дне и различных пустяках, но не затрагивая серьёзных тем. Теон смотался домой и выпросил денег у отца. На обратном пути купил пива, и так разговор пошёл ещё веселее. Разошлись они уже глубокой ночью, в час, что лежит на границе света и тьмы, когда солнце ещё дремлет, а утренние звёзды тусклыми светляками мерцают на небе. Комментарий к 7. Секрет моего отца *Са́ндхерст — небольшой город в графстве Беркшир Великобритании. Известен одноимённой военной академией.
====== 8. Старший брат ======
За прошедшие три дня не нашлось времени думать о Джоне. Работа отнимала все силы и, приползая домой в сумерках, Рамси тупо сидел перед телевизором или за компьютером, забивая пару часов до сна каким-нибудь фильмом или игрой. Копать траншеи было всё-таки делом не из легких, и он точно не хотел заниматься этим достаточно долго. По крайней мере, за это хорошо платили. Ещё неделя и можно поехать в Эдинбург и навестить Демона, а потом уж и к Рыцарю Тьмы заглянуть. Да и отцовские деньги тратить не придётся, чем Рамси определённо гордился, тем более не зная на сколько их придётся растянуть. В любом случае игрой на гитаре всегда можно заработать на хлеб, а остаток лета просто хотелось отдохнуть, не думая ни о чём.
Сегодня у него образовался выходной, и Рамси собирался смотаться к приятелям на тусовку, но глядя на хмурое небо за окном, размышлял почему-то о новоявленном братце. Раньше ничего о нём не знал и прекрасно жил, не владея информацией о том, что у отца в каком-то забытом богом захолустье есть ещё ребёнок. Теперь же эти мысли не давали ему покоя. Рамси положил телефон на барную стойку рядом с кружкой кофе и долго гипнотизировал его взглядом. Два желания боролись в душе: позвонить или просто забыть и сделать вид, что Джон и вовсе не приходил. В конце концов, решил, что ничего плохого не случится, если просто с ним поговорит. Захотел узнать кто же этот незнакомец, что назвался его братом. Залпом допил остывший кофе и решительно набрал номер. Джон быстро взял трубку — не прошло и двух гудков. Рамси вновь использовал свой безразличный тон.
— Привет.
— Здравствуй, Рамси, — дружелюбно отозвался Джон — видно, сразу его узнал по голосу.
На долгую минуту повисла тишина. Рамси сел на подоконник и водил пальцем по стеклу вслед за стекающими каплями дождя.
— Рад, что ты позвонил, — нарушил молчание Джон. — Может быть, встретимся в центре? Ты свободен сегодня?
Рамси чуть помолчал, не будучи до конца уверенным в своём решении. А затем согласился.
— Хорошо. В два у львов, — кажется, что Джон хотел ещё что-то сказать, но он уже сбросил вызов. На самом деле Рамси мало с кем мог долго трепаться по телефону. Не любил разводить пространные беседы. А разговаривать с чужими людьми так и вовсе было тяжело.
Железный змей метро бодро бежал по рельсам, и ровно к назначенному сроку Рамси прибыл на место. Субботним днём на Трафальгарской площади* собиралась уйма народу. Толклись у фонтана и памятника адмиралу Нельсону, а вездесущие туристы норовили потрогать бронзовый нос каждого из четырёх львов, сторожащих стелу посвящённую прославленному полководцу. Джон как раз торчал рядом с одним из львов. Облокотился на каменный постамент и задумчиво глядел вдаль. Рамси приблизился и кивнул, настороженно разглядывая его униформу.
— Чего ты в мундире припёрся? — презрительно вздёрнув верхнюю губу, бросил он.
Джон сначала как-то растерянно улыбнулся, а потом посуровел.
— Я с дежурства — не успел переодеться. Какая-то проблема?
— Не очень-то хотел гулять с фараоном, — глуховато произнёс Рамси, глядя себе под ноги. Прищурился, разглядывая начищенные до блеска ботинки полицейского, похоже, братец тот ещё педант.
Джон вздохнул.
— Знаешь, твои высказывания в адрес полиции наводят на некоторые мысли… — начал он издалека и окинул брата подозрительным взглядом.
Однако, Рамси не дал ему закончить. Не хватало ещё, чтобы фараон догадался обо всём.
— М-м… неинтересно! — выпалил он, вскинув голову, и лицо его озарила весёлая улыбка.
Джон, кажется, удивился столь странному поведению. А после поглядел на пасмурное небо, на котором вновь собрались тяжёлые тёмные тучи.
— Скоро дождь будет. Пойдём куда-нибудь. Ты любишь мороженое? — спросил он, приметив кафе с яркой вывеской, что находилось через дорогу.
— Пф! Мороженое? Мне что десять, по-твоему? — тут же раскритиковал его идею Рамси.
Джон нахмурился и вновь приобрёл своё утомлённое выражение лица. Он и вправду выглядел усталым, а под глазами залегли тёмные круги. Видно, сегодня совсем не спал из-за своего дежурства.
— Извини, но пивом угощать не стану. Тебе явно ещё рановато, — строго сказал брат.
Рамси состроил недовольную гримасу и кивнул.
— Так и быть. Мороженое тоже сойдёт.
В кафе было тепло и шумно. Центр города и серый дождливый день собрали под крышей множество посетителей. Приятный кофейный аромат окружал каждого вошедшего в помещение и добавлял толику уюта этому заведению. Пока Джон терпеливо торчал в очереди, Рамси забил столик в углу у окна. Отсюда виднелась только мокрая от дождя морда одного из львов, да круглый бок фонтана. Полчаса спустя, когда мороженое оказалось съедено, а дождь закончился, Рамси поглядывал в окно, всё также наблюдая за бронзовыми скульптурами. Джон в сотый раз помешивал ложечкой кофе. Кажется, разговор не клеился. Сначала беседа шла о погоде, а потом они и вовсе замолчали. Рамси решил, что братец тоже не слишком-то разговорчивый. А это очень неудобно, так как кто-то из них должен был тянуть нить разговора. Очевидно, Джон подумал о том же.
— Может, хочешь что-нибудь спросить? — тут же поинтересовался он.
Рамси оторвался от созерцания площади и сосредоточил внимание на брате. Пробежал взглядом по чёрной форменной куртке и ухмыльнулся.
— Сколько тебе лет?
Джон слегка улыбнулся.
— Двадцать пять. Осенью двадцать шесть исполнится. А тебе?
— Шестнадцать. День рождения в июне отпраздновал, — ответил Рамси, пытаясь подсчитать сколько же отцу было лет, когда родился Джон. Выходило — двадцать.
Джон, тем временем, настроился продолжить диалог.
— Чем увлекаешься? — спросил он.
«Какой идиотский вопрос!» — подумал Рамси. Пожал плечами.
— Музыку слушаю, книжки читаю — ничего сверхъестественного, — грубовато ответил он.
Джон кивнул. А потом принялся расспрашивать о его музыкальных предпочтениях. Вот тут он действительно выбрал интересную тему для беседы, уж о своих кумирах Рамси мог болтать часами. Несмотря на то, что Джон как-то не слишком проникся божественностью Тилля и Петера, разговор всё же сдвинулся с мёртвой точки. К тому же, выяснилось, что Джон также является поклонником рок-музыки. Он рассказал немного о своих любимых группах: «Nightwish» и «Lacrimosa», о концертах на которые ходил, о тусовке ролевиков, с которыми проводил немало времени, когда был подростком. Рамси слушал его с открытым ртом: стало любопытно, он даже немного проникся уважением к такому брату. Однако, не мог обойтись и без колкостей. Когда Джон завершил повествование, Рамси тут же растерял интерес и, нахмурившись, принял серьёзный вид.
— И когда же всё пошло под откос? Когда ты решил податься в прислугу к власти? — насмешливым тоном спросил он, и окинул брата холодным взглядом.
Джон смешался, и улыбка его погасла. Кажется, даже разозлился слегка. В этот момент он напомнил Рамси отца, по выражению лица которого, также невозможно было понять, о чём он думает, спокоен или же разъярён. Сравнение вовсе не пришлось ему по душе.
— Ты просто ребёнок и ничего не понимаешь. Я пошёл работать в полицию, потому что хотел помогать людям! Я с детства об этом мечтал. И я приношу пользу обществу! — вскипел Джон.
Рамси заулыбался, склонив голову набок. А после поднял ладони вверх.
— Потише, чувак! — растягивая гласные, произнёс он. Хвалёное самообладание брата дало трещину, и стало очень весело от того, что смог вывести его на эмоции, хотя не особо-то и старался.
Джон кивнул и вновь взял себя в руки. Наверное, чувствовал себя неловко, сказывалась бессонная ночь и усталость, неприятности на службе и общая нервная атмосфера последних месяцев. Джон заплатил по счету, и они вышли на улицу. Тучи разошлись, а солнце играло в зеркальной глади луж, припекая с новой силой.
— Прогуляемся? — предложил Джон. На свежем воздухе голова не казалась такой тяжёлой, да и погода наладилась.
— Пойдёт, — кивнул Рамси.
Они прошли мимо книжного магазина на углу и миновали главное управление полиции, что скрывалось за аркой, ведущей в проулок, свернули к набережной Виктории. Как раз напротив неё располагался зелёный островок Уайтхолл: попросту сад со скамейками, на которых можно отдохнуть и насладится видом на набережную, что открывался за дорогой. Когда очутились в саду, Джон вновь решил завязать беседу, но снова неудачно. Зачем-то начал расспрашивать про школу, а Рамси не пришёл в восторг от этой темы. Взрослые всегда начинают трепаться об учёбе, когда не знают, что сказать. Это было так скучно, что он не удержался от зевка. Кажется, та едва уловимая нить, что связала их в кафе, провисла снова, как слабо натянутая гитарная струна. На расстроенном инструменте невозможно сыграть красивую мелодию, под него не спеть складную песню. Рамси хотел прервать бессмысленный диалог и распрощаться, но Джон, похоже, и сам почувствовал, что разговор зашёл в тупик. Переменил тему и стал рассказывать о своём детстве. Тогда ему удалось снова завладеть вниманием младшего брата. Джон начал с того, что не знал своей матери, что она умерла, едва он появился на свет. Его воспитывали дядя с тётей, но они разбились на машине, когда ему исполнилось десять. Его отправили в детский приют. На этом моменте замолчал и грустно вздохнул. А потом выдал совсем уж пафосную и нелепую фразу:
— Это ужасно, когда люди вокруг тебя умирают, — его лицо снова приобрело выражение вселенской печали.
Рамси едва удержался от смеха. Его мало заботило, что подумает этот незнакомый брат, но всё же заржать в такой момент было бы совсем уж по-свински. Прикусил губу и глядел себе под ноги, чтобы не встречаться взглядом с Джоном и не высказать что-нибудь едкое. Под подошвой ботинок хрустели мелкие камешки, а некоторые так и вовсе застревали в «гадах». Рамси терпеть этого не мог. Какой же дурак придумал посыпать дорожки? Лавки не успели просохнуть после дождя, и поэтому братья курсировали по узким тропинкам сада. Джон пустился в воспоминаниями о приюте, но Рамси совсем отвлёкся на свои мысли. Может быть, стоило расспросить поподробнее, но он не стал. Пожалуй, на месте брата он бы не захотел этим делиться, к тому же, смутное беспокойство вновь притаилось на задворках сознания, словно бы этими вопросами мог навлечь на себя беду. Рамси ведь и так, ходил по краю пропасти, и опека охотилась за ним. В монологе Джона наступила пауза, и они оба остановились, словно по команде.
— Расскажи что-нибудь про отца. Какой он человек? — Джон с неподдельным интересом взглянул на брата.
Рамси сделал шаг назад.
— Не знаю, что сказать, — резко бросил он. Знал. «Он жестокий мудак! Беги пока можешь, пока он не разрушил и твою жизнь тоже!» Вместо этого стоял, глядя брату в глаза, и улыбался.