Из строя вышел инвалид. Пошел, хромая и подволакивая ногу.
– И ты думаешь, я тебе поверю, ты думаешь я тебе подам? Самострел! Инвалид – это больная голова, а не отсутствие ноги. Продумай свою биографию, поплачь, пожалей сам себя, судьбинушку свою горькую. Обидься на весь мир. Отчего несправедливость такая – все с двумя ногами, а ты на одной ковыляешь? Они при бабках, а ты у них подаяние просишь! От этого и пляши… на своей культяпке. Пошел, пошел!..
Каждый день курсанты меняли костюмы и обличье. Каждый день они должны были иметь такую походку, какую требовала их одежда. И наблюдать друг за другом. И общаться друг с другом. В образе. И казалось, что это веселый маскарад. Но это было не так. Никому не было весело, потому что за ошибки в походке, мимике, одежде их наказывали. В учебке – нарядами. После – лишением жизни. Такая учёба. Такая служба…
– Вольно, бойцы!
Потому что всегда «вольно»! Потому что за «смирно» здесь наказывают. Потому что от этих воинов не должно отдавать солдатчиной. Они не ходят строем, а только толпой, и команды отдают, глотая слова и бормоча, а не коротко и чётко. И подворотнички не подшивают, так как нет у них гимнастерок, а только гражданское платье.
– Почему ремень затянут? Отвечать!
– Так, товарищ стар… товарищ Семен Владимирович… Я по привычке…
– По привычке? Хреновые у тебя привычки! А ну, вольно! Ножку отставь, ручку в карман сунь. Пуговку расстегни. И рожей не мертвей, расслабься, ухмылочку изобрази. Да попоганей. И не стой как чурбан, шевели ножками-ручками. Ну что за долбодон! Я выколочу из вас армейские привычки!
И выколачивал!
– Кто, вашу маму, так кровать заправил? Кто рантик стрункой навел? Кто эта гнида? Ты?
– Так точно!
– Что?!
– Ой, забылся… Ну, допустим я. А чего такого-то?
– Вот так-то лучше. А то «так точно». Я за «так точно» точно в нарядах сгною. Усёк?
– Так т… Ну да, кажись, въехал.
– За сколько секунд раздеваешься?
– За тридцать пять!
– Совсем хреново! Будешь за три минуты.
– Но, товарищ… Семен Владимирович. Нас учили…
– А я отучу! На то я здесь и поставлен, чтобы из вас людей сделать. Людей, а не солдафонов. Ясно?
– Так… понятно всё объяснили.
– Тогда иди сюда… Твоя кровать?
– Ну…
– Правильный ответ. А теперь заправь ее как следует! – И Семен Владимирович рванул с кровати одеяло и простынку и пнул подальше подушку. – Время пошло!
Курсант схватил простыню, стал, аж язык на плечо, натягивать ее на матрасе, выравнивать, выглаживать складочки.
– Не понял! – удивился старшина. – Я сказал «время пошло», а не поскакало. Пешим порядком пошло. Ме-е-дленно… Тебя, парень, видно, в армии передрючили. Откуда тебя к нам?
– Из ВДВ.
– Тогда ясно. Изуродовали пацана. Придется с тобой повозиться. Давай еще разок. – И старшина вновь сбросил постель на пол.
Теперь курсант заправлял кровать не спеша, с ленцой, кое-как. Теперь одеяло не лежало а топорщилось многочисленными буграми и складками. Но в нормативы курсант всё равно не уложился. Поспешил чуток.
– Ну ты, торопыга. У тебя папа, наверное, летчиком был? А ну еще разок. А все смотрят и запоминают.
Постель слетела на пол.
– Время пошло…
Утром казарма поднималась зевая, почесываясь и вздыхая. Но кто-то по привычке соскакивал рывком и начинал судорожно нашаривать гимнастерку.
– Ты что, сынок, прыгаешь? Ты что, козел горный? Тебе чего не лежится? Что у тебя за шило в том месте? Ты где видел, чтобы гражданская шваль с кровати скакала? Полежи, подремли, подумай о дне грядущем. Отбой, сынок! И всем – отбой. Из-за этого вот долбодона.
И взвод, зло косясь на нерадивого курсанта, забирался в койки.
– А теперь, сынки… подъем! Не спеша, с ленцой, как у мамки вставали. У мамки, поди, не торопились…
Взвод выбирался из коек.
– А ты чего оделся? Так быстро? У тебя что, пожар? Или тебя на своей бабе муж застукал? Чего ты в порты с разбегу прыгаешь? Из-за твоей прыткости теперь всем…
Отбой!..
Подъем!
Отбой!..
И все кровати стараниями старшины скоро выглядели как надо – черт знает как!
– Вот это славно. Совсем другое дело, – хвалил старшина личный состав. – И если еще увижу!.. Хоть у кого-нибудь! Урою весь взвод!.. Ясно, сынки?
– Ну так чё… Ну конечно… Да понятно, блин…
Всё здесь было шиворот навыворот. Всё наперекосяк!
– Стройся!
Подразделение встало не сразу, не по росту, не в две шеренги, не быстро. Встали кое-как, толпой.
– Хорошо! – похвалил старшина. – Теперь всем вольно. Еще вольнее! Ну, то есть совсем…
И все расслаблялись, втыкали руки в карманы, и подразделение уже не выглядело как вышедшее на построение воинское формирование, а напоминало тусню гражданских недоносков перед ночным клубом.
– Вот, теперь это на что-то похоже. А сейчас в столовую шагом… не в ногу, не строем, без песни, потихоньку, пошли, ребятки…
Столовая была типично армейская, щитовая, с тамбурным входом, покрашенная серой шаровой краской. А вот внутри… Ни хрена себе!
Вчера они принимали пищу… Ну, то есть кушали в типичной заводской столовке с металлической стойкой, грязноватыми подносами, плохо вытертыми сальными столами и толстыми тетками-поварихами, которые орали: «Маша, тефтели готовы? У меня компот кончился! Компот принесите кто-нибудь!»
А сегодня…
Жирных столов не было, были изящные столики, покрытые крахмальными скатертями, были салфетки и приборы, играла музыка, и какой-то мужик в пиджаке и галстуке-бабочке вежливо им улыбался.
– Рад приветствовать вас, молодые люди, в нашем заведении, – встретил он личный состав.
Вообще-то это был все тот же «петрович». Но живой и одет с иголочки.
Толпа курсантов растерянно замерла на пороге.
– Проходите, молодые люди, – пригласил широким жестом метрдотель. – Прошу-с…
– Ну, чего встали как бараны? А ну, шагом!
Метрдотель укоризненно посмотрел на старшину и перевел взгляд на курсантов.
– Вы столик заказывали?
– Мы? Нет! – испуганно замотали те головами.
– Вы чего тупите? – возмутился старшина. – Заказывали они. А ну, сели за столики.
Курсанты повалили в зал.
– Ай-яй-яй, – покачал головой метрдотель. – В ресторане себя так не ведут. Вы должны зайти, оглядеться, выбирая столик, подойти к зеркалу, поправить прическу…
– А ну, вышли и зашли, как положено! – рявкнул старшина.
Все вышли. И зашли, как положено. И еще вышли. И опять зашли. И еще… Наконец расселись за столиками. И стали хватать и вертеть блестящие вилки и ложки и, посыпая солью, жевать хлеб.
– Господа!.. Вашу мать… – сказал метрдотель. – В ресторане не хавают хлеб. И вообще не жрут, как свиньи! В ресторане проводят досуг и общаются в приятной компании. Старшина?
– Встать! – рявкнул старшина. – Упор лежа принять! Отжимание на время! Время пошло!
И на полу, между крахмальными скатертями, быстро замелькали спины.
– Благодарю вас, Семен Владимирович.
– Не за что, – ответствовал старшина. – Если нужно что – обращайтесь, не сочтите за труд.
– Всенепременно. А теперь, господа, прошу обратить внимание на приборы на ваших столах…
Приборов было чуть ли не три десятка. Знакомы из них были два – вилка и ложка.
– Теперь, господа, я хочу посвятить вас в некоторые нюансы сервировки столов в приличных заведениях традиционной европейской кухни.
И от такого к ним обращения курсанты пугались больше, чем если бы их посылали по матушке, грозя вырвать отсутствующие у них женские половые органы через все имеющиеся у них физиологические отверстия.
– Итак, господа, что это за предмет? Который я вам ранее показывал.
– Это щипчики для разделки омаров.
– Прекрасно, господа, прекрасно. Хотел бы увидеть, как вы владеете данным инструментом.
И на столах появлялись здоровые такие раки. Ну, очень здоровые! И тоже красные.
– Прошу, господа! И прошу вашего внимания…
И метрдотель стал показывать, в какую руку надо брать щипчики, в какую ножичек и как пилить этого монстрообразного атлантического рака.
Курсанты брали щипчики и ножички и пилили и кромсали деликатесное блюдо, притискивая его к тарелке руками. А кое-кто по-быстрому выковыривал мясо пальцами.
– Семен Владимирович, – обратился страдающий метрдотель к старшине, – объясните юношам…
– С превеликим нашим удовольствием, – ответствовал старшина. – Сынки, упор лежа принять! И…
Через неделю личный состав разделывал омаров и прочую экзотическую гастрономию вполне убедительно, как если бы они всю жизнь воспитывались в семьях английских лордов. Молодежь, если через упор лежа, обучается на раз-два.
– Благодарю вас, господа. Надеюсь, вам понравилось наше заведение и вы непременно посетите нас еще в самое ближайшее время.
«Ближайшее время» случилось на следующий день. Теперь в столовой был совсем другой интерьер – кают-компания среднестатистического рыболовецкого траулера, с привинченными к полу стульями, с иллюминаторами, намалеванными на стенах. И давешний метрдотель в грязном засаленном фартуке поверх тельняшки метал на столы с высоким бортиком тарелки, кружки и сердито орал:
– Борщ вам не нравится? А я по раскладке… Если кого с меню воротит, то я счас старпома позову! Или, может, вам омаров предложить?
И курсанты рубали флотский борщ и котлеты, обсуждали план путины, пересыпая свою речь флотскими жаргонизмами.
Потому что – такая служба.
Почти гражданка…
* * *
– Ну всё, мужики, пойду я, – вздохнул Сан Саныч. – А то жена… – и безнадежно махнул рукой.
– Ну иди, коли надо, – сочувственно кивнули мужики. – Может, на посошок?
– Не… Хватит. Дай лучше апельсином зажую. Учует Зинка – полвечера мозг выносить будет.
Сан Санычу протянули дольку апельсина.
– Ну всё, мужики, нет меня. – И Сан Саныч ушел.
– Да… – сочувственно вздохнул кто-то. – Загнала Зинка мужика под каблук. Не повезло.
– Это точно…
Сан Саныч шел по вечерним улицам, ни о чем не думая, ничего не желая, никуда не спеша. Шел себе и шел. Потому что в свой законный выходной.
– Ты что так рано? – удивилась жена.
– Так ты же сама просила пораньше.
– Что, добавки не было? – догадалась Зинка, обнюхивая супруга.
– Какой добавки?
– Той самой! – хлопнула она себя пальцем по шее. – А то вернулся бы ты!
– Ну что ты, в самом деле, – вяло возмутился Сан Саныч. – Мы с мужиками карбюратор… Ну еще поговорили маленько. Армию вспомнили.
– Кто «армию»? Ты «армию»? Ты же в стройбате служил, раствор месил. Ты всегда был неудачником. И как меня, дуру, угораздило! У всех мужики как мужики, а у меня… Вон у Тамарки… И у Верки… Правильно мама…
Сан Саныч вздохнул и пошел в гостиную. Где были кресло и телевизор.
– И ночью ко мне ни-ни! – вдогонку прокричала жена.
– Это почему?! – возмутился Сан Саныч. Так как должен был возмутиться.
– Потому что дверцу на кухне не починил, – злобно ответила жена. – Вот почему!
– Злая ты, Зинка.
А-а впрочем, обычная, среднестатистическая. Какая и должна быть.
Сан Саныч включил телевизор. Там шла стоочередная серия не понять какого сериала, в которой играли артисты – не вспомнить по фамилии, но с знакомыми по другим сериалам физиономиями. Они беспрестанно что-то говорили.
– Завтра в ЖЭК за справкой зайди! – крикнула сунувшаяся в дверь жена.
– Когда я успею?! – возмутился Сан Саныч.
– После работы. ЖЭК до восьми работает.
– Может, лучше послезавтра?
Жена встала между мужем и телевизором, заслоняя собой экран.
– Нет, завтра! Мне справка еще позавчера нужна была. Завтра!
– Ладно, зайду, – примирительно сказал Сан Саныч. – Раз надо.
– Вот и зайди! – торжествующе завершила диалог Зинка. – А ночью всё равно ни-ни. Как-нибудь сам обойдешься…
Утром Сан Саныч пошел на работу. Где что-то строгал, а после склеивал. Кажется, кресло. В обед жевал принесенные из дому бутерброды. И снова строгал. И клеил. За свою работу он получал зарплату, которую забирала жена. Как у всех. И еще он заначивал рублей пятьсот на пиво. Как многие. И вечером пил с друзьями во дворе, на детской площадке, в беседке. Как обычно. И жаловался на жизнь. Как все жаловались.
– Достала меня Зинка, – говорил он. – Вконец.
– Так разведись, – советовали ему.
Потому что все так друг другу советовали. Но никто не разводился.
– А дети? Дети меня любят. И где потом другую найти? А если найти, то она, может, еще большей стервой окажется?
– Это да, – соглашались мужики. – Другая хуже может оказаться. Вон Петро развёлся, молодую нашел, а она у него полквартиры оттяпала и рога навесила, что твоему сохатому. Короче, один хрен – к старой жинке вернулся.
– Ну да, – соглашался Сан Саныч. – От дерьма дерьма не ищут.
– Точно…
После работы Сан Саныч пошел в ЖЭК, но там его не ждали. И вообще людей не любили, в особенности жильцов.
– Чего надо?
– Справку бы мне.
– А задолженность по квартплате имеется?
– Нет, я вовремя плачу.
– Идите в шестое окно, несите выписку.
– Из чего?
– Там скажут.
Там не сказали, там спросили:
– Что надо?
– Выписку.
– Из чего?
– Сказали, вы знаете.
– Где сказали?
– В третьем окошке.
– Они там что, с ума все посходили? Идите, скажите им, что мы выписки не даем.
– А кто дает?
– Вот в третьем окошке вам и скажут.
– Но они к вам направили! – начал кипятиться Сан Саныч. Потому, что пора было кипятиться.
– Они там точно сдурели… Ладно, ступайте в седьмое окно, скажете, что вас послали из третьего.
– Но вы шестое!
– А вы скажете, что с третьего, потому что мы выписок не даем. Идите!
В седьмое окно была очередь. Человек сорок. Но дома была Зинка. Сан Саныч встал в хвост очереди. Он стоял, переступая с ноги на ногу и глядя на свои ботинки. Взять бы их, снять… оторвать каблук и… вырезать печать. На эту самую справку. Шлёпнуть – и всех дел…
* * *
– Зачем нам подделывать справки? – спросили курсанты.
– Затем, что вам может понадобиться бумажка, которой у вас нет. Например, пропуск на секретный объект. Или рекомендательное письмо. Или справка из комендатуры.
– Какой комендатуры?
– Вероятного противника. Того самого, который захватил часть вашей страны и выдает справки оставшемуся на оккупированной территории населению. И, не имея такой справки, можно запросто угодить в подвалы контрразведки. Или быть застреленным патрулем во время комендантского часа. Ясно?
– Так т…! Ну да, ясно.
– Какие вам могут понадобиться документы? Подойдем к стендам.
Документов была хренова туча. Паспорта, пропуски, выписки, справки, письма, бланки, визитки… Отдельно шли печати: круглые, треугольные, прямоугольные, гербовые – с гербами полусотни стран, штампы…
– Требуемую вам бумагу с печатью, подписью и всеми прочими реквизитами проще всего изготовить с помощью цветного принтера и сканера, – сказал инструктор. И поднял две бумаги. – Который здесь оригинал, а который подделка? Смотрим.
Документы на вид были совершенно одинаковые.
– Этот…
– Нет, вот этот…
Фальшивка оказалась лучше оригинала, потому что все выбрали ее.
– Теперь вы создадите аналогичный документ. Прошу…
В классе на каждом столе стояли принтеры, сканеры и прочая оргтехника.
– Берем чистый лист бумаги и…
Через сутки, пару раз отжавшись от пола, курсанты научились более-менее уверенно сляпать фальшивку.
– Молодцы. А теперь забудьте о принтерах.
– Почему? – удивились курсанты.
– Потому, что там, за линией фронта, у вас не будет принтеров, сканеров, ноутбуков и даже пишущих машинок. Ничего не будет.
– Как так?
– На оккупированной территории вся оргтехника будет изъята в течение суток под страхом смерти. Жители сами отнесут их на пункты сбора. А кто запоздает – повиснет на городских фонарях в назидание ослушникам. Таковы законы войны! Это драка, деточки, а не именины.