- Я… в некотором роде механик.
- В каком это роде? – Алая Шельма подступила к нему, положив руку на рукоять кортика, - Ты что-то понимаешь в ремонте? Разбираешься в корабельных машинах?
Тренч вздохнул. Известно, сколько веревочке не виться, а петля рано или поздно совьется. Вот и свилась. Он шмыгнул носом.
- Не то, чтоб чинить… И механику не совсем понимаю, но…
- Тогда чем же ты занимался?
Тренч поднял голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Это оказалось тяжелее, чем поднимать якорь в бурю, вес оказался почти неподъемным.
- Я… делал всякие разные штуки.
- Штуки? – нахмурилась капитанесса.
- Штуки? – удивился голем.
- М-м-м-ммм… Механические штуки. Только я не всегда знаю, для чего и как они работают.
Капитанесса с големом переглянулись. Оба выглядели немного удивленными.
- Ну-ка поясни!
- Это очень странные штуки, - тихо сказал Тренч, - Я просто их делаю и все тут. То есть, не я, а мои руки. Сами собой. Я как бы в этом и не участвую, а…
- Наверно, об палубу ударился чересчур, - предположил голем, - Наверно, я слишком резко его выдернул, вот он и того…
- Головой я и верно ударился. Только не сегодня, а много лет назад, в детстве. Старая история, так уж вышло. Мне тогда шесть было, сопляк совсем. С того дня все и началось.
- Что началось? – настороженно спросила Алая Шельма. На Тренча она глядела, как на бомбу с горящим фитилем.
- Мастерить я начал, - Тренч опустил голову, - До этого как-то и мыслей о механике не было, даже в кузнице не бывал. Куда уж там мастерить, меня бы и обрезки подметать не взяли бы… А тут оно как пошло… Начал собирать какие-то штуковины, точнее, они как бы сами собой собираются, а я только пальцами кручу. Но почему-то все выходит, деталь к детали, шестеренка к шестеренке. Будто по невидимой картинке или чертежу какому-то. А я этих чертежей на самом деле даже и читать-то не умею… Только пальцы мои откуда-то знают, как шпинделя подогнать, как буксы заправить, как ниппеля врезать… Вот и собирают себе что-то, не пойми что.
Тренч не привык много говорить и не умел делать это складно. К тому же, одно дело – чесать язык с абордажным големом, существом ворчливым, странным и вздорным, но более или менее понятным. Другое – пытаться объясниться с целой капитанессой. То же самое, что идти против курсового ветра с поднятым апселем. Даже язык заплетаться начал, одеревенел, как дубовый румпель.
- И что получается? – с неподдельным интересом поинтересовалась капитанесса. В эту минуту вся ее грозность куда-то пропала, точно тучи согнало с небосвода стремительным ветром, обнажив хрустальную прозрачность гигантской небесной чаши.
- Ерунда всякая получается, - буркнул Тренч, утерев нос рукавом брезентового плаща, - Ладно бы еще понятное что-то, ореходавка там какая-нибудь или компас… Но мои штуки совсем другие. Иногда они вовсе не работают и даже невозможно понять, для чего нужны. Иногда работают, но так, что от этого нет никакого проку. А иногда, - он понизил голос, - Лучше бы вовсе никак не работали…
- Безумный инженер, - дядюшка Крунч схватился за голову обеими лапами, - Ринриетта, скажи мне, моя радость, почему твоя баркентина стягивает безумцев и дураков со всего света? Может, в ее недрах установлен какой-нибудь специальный магнит?
Алая Шельма не обратила на ворчащего голема внимания. Ее взгляд, испытующий и настороженный, по-прежнему был обращен к Тренчу.
- Значит, твои изобретения бесполезны?
- Как щука с двумя хвостами.
- Тогда почему ты собираешь их? Почему просто не бросил?
Тренч дернул плечом.
- Можно подумать, меня кто-то спрашивает… От меня эти периоды изобретательства никак не зависят. Как накатывает, так все. То же самое, что поперек шторма идти. И чем больше себя сдерживаю, тем хуже. Голову будто обручами стискивает, перед глазами мутнеет, шатаюсь, как пьяный… Если уж накатило, все, стягивай паруса. Пока что-нибудь не позволю рукам собрать, не отойду. Но это не часто бывает. Раз в месяц, может, два... В остальное время оно меня не донимает.
Дядюшка Крунч издал глухой немелодичный свист.
- Так вот чего это кандалы на тебе оказались. Чтоб, значит, кто попало твоими конечностями не дергал? Это верная мысль. Лучше бы, конечно, отрезать начисто, но и кандалы тоже сойдут. Эк не вовремя я их снял. Пойти что ли в трюм, поискать цепочку на замену… Тебя ведь чугунная устроит, рыба-инженер?
Тренч замотал головой.
- Когда на меня это находит, лучше не сопротивляться. А то еще хуже будет. Меня лекарь поначалу пытался привязывать к койке, когда приступ накатывал, так я ему таких штук насобирал потом, ух… Он сам с острова сбежал на первом же корабле. Если уж находит, проще не сопротивляться. Посижу пару часов, а то и дней, соберу какую-нибудь штуку, и никто не пострадает. Штуки - они обычно безобидные, если их не включать. Стоит себе на полке и все. Меньше мороки. А лучше всего – сразу их в Марево отправлять, не разбираясь… Так надежней.
- Не надо цепей, дядюшка Крунч, - решила капитанесса, разглядывая Тренча с явным интересом, - Этот мальчишка меня заинтриговал. Что же за штуки ты мастеришь?
Тренч мотнул головой. Он не любил подобные вопросы. Но от резкого движения сами собой зазвенели в котомке механические части.
- Да всякие, говорю же. Сам обычно не знаю, что соорудил. Иногда кажется, штука вроде и полезная, только не работает или работает не так, как надо, или вовсе так работает, что лучше бы уж не включалась! Могу показать, хотите?
Тут уже напряглась Алая Шельма. Что же до дядюшки Крунча, абордажный голем грохнул друг о друга литыми кулаками.
- «Воблу» решил взорвать своими игрушками, малёк? Да я тебя пополам…
Тренч поспешно выставил вперед руки.
- У меня при себе опасных нет. Опасные я на всякий случай сразу в Марево… Тут так… Хлам всякий. И толку от него нету, и выкинуть жалко.
- Пусть покажет, - решила капитанесса, тряхнув своими перьями-прядями, - Откуда тебе знать, дядюшка Крунч, вдруг что полезное обнаружится? Хлам или не хлам, а кое-что, глядишь, на базаре в Кирсадже продадим. Какая-нибудь выгода да будет. Давай, показывай, что у тебя в котомке... инженер.
* * *
Тренч очень осторожно снял котомку с плеча и высыпал все содержимое на капитанский стол, с некоторым злорадством отметив, как вытянулось лицо Алой Шельмы и как натужно заскрипела в голове дядюшки Крунча какая-то пружина. Здесь было, чем удивиться.
Все «штуки», что лежали на столе, числом не меньше дюжины, представляли собой механизмы самого непривычного, а зачастую и неприглядного вида. Они не выглядели как те механические устройства, что выходят из мастерских Ринауна или Фуриоса, блестящие медью и хромом, отполированные, украшенные витиеватыми надписями и сверкающие стеклом. «Штуки» Тренча напоминали что угодно, но только не механизмы, собранные человеческой рукой. Глядя на них, скорее можно было решить, что какой-то зазевавшийся механик высыпал прямо в пасть Мареву свой ящик с инструментами, а то, вместо того, чтоб растворить их без остатка, годами бессмысленно сращивало между собой детали, совершенно для этого не предназначенные. Гайки - друг с другом. Маховики - с муфтами. Ступицы - с валами. И все – под самыми немыслимыми углами, все бессистемно, непонятно и странно.
Тренч прикусил свой и так не очень бойкий язык, разглядывая это богатство. Здесь, на капитанском столе, оно и подавно выглядело беспомощной рухлядью, на которую не позарится и последний старьевщик.
«Вышвырнут, - подумал он, глядя на носки своих стоптанных сапог, не идущие ни в какое сравнение с роскошными капитанскими ботфортами, - Как есть, вышвырнут. И штуки выкинут следом. Ну и правильно. Дураки будут, если не выкинут».
К его удивлению, на лице Алой Шельмы не проступало отвращения, скорее, смешанный с изрядной толикой подозрительности интерес. Так смотрят на корабль, идущий вверх ногами или рыбу, говорящую по-человечески. В общем, как смотрят на что-то причудливое, странное, но, в общем-то, не опасное. Обнаружив это, Тренч ощутил себя немного свободнее.
- Что это такое? – поинтересовалась капитанесса, поднимая одну из штук, непримечательный цилиндр, усеянный таким множеством стеклянных окошек, что выглядел каким-то металлическим полипом.
- Это… календарь, госпожа капитанесса. Четверговый календарь.
- Что значит четверговый?
- Он показывает только четверги. И больше ничего.
Алая Шельма покатала цилиндр в ладони.
- Только четверги? Но зачем он нужен?
- Он включается только по четвергам, капитанесса.
Алая Шельма выглядела непривычно озадаченной.
- Но ведь весь смысл календарей в том, чтоб… Ладно, я поняла. Пожалуй, за такую штуку в Кирсадже не выручить и ломаного медяка. А это, к примеру, что?
В ее руках уже было подобие металлического диска, что-то вроде двух сложенных донышками мисок, только изобилующее проволочной обмоткой и прорезями. Кнопка была лишь одна, и капитанский палец машинально ее коснулся.
- Стойте! – Тренч с облегчением выдохнул, когда палец отпрыгнул в сторону, - Не нажимайте. Это магнит. Очень сильный магнит. Все металлическое в каюте вам обдерет. К тому же, голем рядом…
Дядюшка Крунч издал презрительный смешок.
- За меня не бойся, рыба-инженер, меня в те времена ковали, когда у инженеров ума поболее чем у нынешних было, - он треснул себя в латную грудь тяжелым, как якорь, кулаком, - Немагнитный сплав. Или ты думаешь, что магнитные мины только вчера появились, а?
- Лучше не включать, - Тренч поспешно отложил диск-магнит в сторону, - Он сильный, хоть действует всего пару секунд, все гвозди в каюте мигом вытащит.
- Ну это всяко лучше, чем четверговый календарь, - заметила капитанесса, - Хоть что-то делает. Только какой с него прок на корабле?
- Буду искать оброненные гайки, - буркнул голем, - Как по мне, никчемная безделушка. Показывай, что еще есть.
Тренч взял в руки массивную коробку из дерева, похожую одновременно на клавикорд, шахматную доску и водопроводную трубу. Ни кнопок, ни каких-либо выдающихся деталей у нее не имелось.
- Предсказатель ветра, - коротко сказал он.
В этот раз линзы голема зажглись почти человеческим огнем.
- Оно предсказывает ветер?
- Ну да, - вздохнул Тренч без особого энтузиазма, - Любой ветер на любой высоте. Причем за трое суток.
- Тридцать три пассата нам в грот! Уж этой штуке мы найдем применение! За трое суток!.. Зная наперед расписание ветров, «Вобла» станет королевой воздуха! Не такая уж ты и дурная рыбешка, как я думал, а!
- Предсказывать-то оно предсказывает, - кисло заметил Тренч, - Только попробуй понять.
- Это как? – насторожился дядюшка Крунч.
Вместо ответа Тренч взял предсказатель ветра и резко его встряхнул. Тот с полминуты жужжал разными голосами, а потом разразился пронзительным писком, то шипящим, то оглушительным настолько, что Алая Шельма поспешно заткнула уши.
- Интересные звуки, - заметил дядюшка Крунч, подкручивая несуществующий ус, - Похожие на моей памяти производил один охрипший пьяный парень с волынкой, свесившийся за борт во время сильной качки. Это было предсказание? Как его расшифровать?
Тренч пожал плечами.
- Если бы я это знал, сейчас уже был бы губернатором собственного острова.
Голем досадливо крякнул.
- Металлолом!
- Я же вас предупреждал. Мои штуки не всегда работают. А иногда работают так, что от этого нет никакого толку.
- Впору показывать их на ярмарке в Гангуте. И тебя заодно с ними. Что там дальше?
Тренч отложил предсказатель погоды и взял следующую штуку, миниатюрную и похожую на украшенный хитрой резьбой перстень.
- Снимает головную боль.
- Наверно, весьма паршиво снимает.
- Нет, начисто.
- В таком случае, и тут есть какая-то загвоздка, а?
- Вместо головной боли получается зубная.
- Да ты, парень, зарываешь свой талант в облака…
Тренч взял со стола очередную штуковину. Эта была похожа на тетраэдр, грани которого были сработаны из дерева, железа и камня.
- Это мой философский камень.
- Превращает свинец в золото? – вскинулась Алая Шельма.
- Пока что только золото в свинец.
Невнятно выругавшись, капитанесса подняла свою треуголку и нахлобучила на голову.
- Да, с таким техником, как ты, в небе не пропадешь. Давай уже посмотрим и остальное.
Они посмотрели.
Устройство, похожее на свирель из меди, чье излучение заставляло фруктовый планктон кружить в воздухе определенным образом, выписывая геометрические фигуры. Громоздкую тубу, оказавшуюся фонарем и издающую ослепительный свет, но только лишь солнечным днем, в темноте совершенно бесполезную. Медузоподобную сферу, которая позволяла придавать яблокам вкус сушеной корюшки.
Штук в котомке Тренча было много, и всякий раз, когда он демонстрировал одну из них, лицо Алой Шельмы вытягивалось еще больше, а дядюшка Крунч лишь гулко хлопал себя по лбу металлической пятерней и ругался как старый матрос.
- Все это бесполезный хлам, - подвела итог капитанесса, разглядывая свой заваленный «штуками» стол, - Твои механизмы могут пригодиться разве что для какого-нибудь ярмарочного балагана, но на борту корабля совершенно никчемны.
- А я что говорил? – кисло заметил Тренч, ни на кого не глядя.
- Кажется, я начинаю догадываться. Не из-за них ли тебя отправили в Шарнхорст на виселицу?
- Из-за них.
Алая Шельма ухмыльнулась.
- Ну и что же ты сделал? Неправильно предсказал четверг? Выдернул все гвозди в губернаторском доме? Или что-то еще более страшное?
Тренч ссутулился.
- Это уж мое дело.
- Колючая рыбешка, - хохотнул дядюшка Крунч, но вполне добродушно, - Не хочет говорить. При его талантах это и неудивительно. Ну а нам-то что с тобой делать, рыба-инженер?
Тренч метнул в абордажного голема злой взгляд. Но броня того способна была выдержать и залп картечи в упор, один взгляд, пусть даже такой, не оставил на ее пластинах и следа.
- Мне плевать. Бросьте за борт. Или что вы там хотели сделать.
Сейчас ему и в самом деле было безразлично, что они скажут. Он чувствовал себя безмерно уставшим и опустошенным, как небоход после бесконечной, растянувшейся на много дней вахты, когда усталость и отупение превращают человека в подобие не способной ни чувствовать, ни рассуждать деревянной балки. Не хочется ничего, только лишь чтобы все закончилось. Хочется подчиниться ветру и отдать себя на его волю. И все равно, в каком направлении он дует.
Сейчас его и выкинут, без сомнения. Только круглый дурак будет держать на борту корабля столь бесполезное, а пожалуй, что и опасное, существо. Алая Шельма не была похожа на дуру. Немного легкомысленная – возможно. Но отнюдь не дура. Как и все пиратские капитаны, она хорошо знает, что полагается делать с бесполезным хламом, за который нельзя получить хотя бы монеты.
Алая Шельма и дядюшка Крунч вновь переглянулись. В этот раз они выглядели немного озадаченными.
- Это капитанессе решать, - прогудел голем, - Она вершит закон на этом корабле. Что скажешь, Ринриетта?
Алая Шельма отнюдь не обрадовалась напоминанию о своих полномочиях. Несколько секунд она молча кусала губы, теребя начищенные пуговицы кителя.
- Это же наш первый пленник, дядюшка. Откуда мне знать, что с ним делать?
- Ну, всегда можно отправить его за борт. Капитаны старых времен часто отправляли пленных за борт, если они были бесполезны и за них никто не заплатит выкуп. За тебя кто-нибудь заплатит, рыба-инженер? Родичи есть?
- Нет, - буркнул Тренч, - Я сирота.
- Ну вот. И куда его, если не в Марево? Давай избавимся от этого балласта!
Дядюшка Крунч шевельнулся, лапа его дернулась по направлению к Тренчу, но замерла на полпути.
- Нет! – Алая Шельма вскинула голову, потом нахмурилась и прочистила горло, - То есть, не так быстро. Оставим его пока что на борту. Думаю, много он не ест.
- То есть как это оставим? В какой роли?
- В роли пленного, разумеется! Нашего корабельного пленного. Пиратский Кодекс, кажется, не запрещает содержать пленных?