Абордажный голем помнил тысячи историй про бывшего капитана «Воблы». Ему было, чем утешить маленькую, дрожащую от страха, ведьму. Был бы он сейчас рядом!.. Корди в отчаяньи потерла иссеченное ветром и дождем лицо – точно девятихвостой плетью отстегали. «Малефакс» тоже был заправским рассказчиком, но истории у него были другие – более неспешные, наполненные необычными словами и странными существами, иногда они внезапно заканчивались или, напротив, тянулись бесконечно долго, перетекая одна в другую…
Ветер впился в стоящую перед квартердером бизань-мачту с такой яростью, что глухо затрещало дерево. Корди видела, как выгнулась чудовищной дугой бом-брам-стеньга. Ей нужна история, подумала она, тщетно сжимая штурвал глиняными руками, ей нужно, чтоб кто-то рассказал историю. Любую, неважно про что, лишь бы заслонить словами порывы штормового ветра. Но на капитанском мостике не было никого, кроме нее. Значит, решила Корди с неожиданным смешком, она сама должна рассказать историю. Но кому? Ревущему вокруг шторму? Он не очень-то похож на внимательного зрителя? «Вобле»? Старая баркентина сама побывала во множестве. Значит…
- Эй, Мистер Хнумр! Хочешь, я расскажу тебе историю?
Спрятавшийся за нактоузом «черный ведьминский кот» опасливо приоткрыл глаза. Усы его дрожали, лапки изо всех сил впились в штормовой леер. Впрочем, теперь он уже не был черным – ливень и штормовые облака, сквозь которые проходила баркентина, давно смысли без остатка следы чернил.
Корди запнулась. У нее не было в запасе подходящих историй, чтоб успокоить перепуганного вомбата. По крайней мере, таких, за которые не было бы стыдно. Ведь не рассказывать же ему, как она случайно превратила лучшую капитанскую треуголку в кусок ливерной колбасы?.. К тому же, почти за всеми подобными историями Мистер Хнумр наблюдал на правах ведьминского кота. Возможно, ему интересно было бы послушать про что-то, чего он не видел. Про что-то, случившееся за пределами «Воблы». Пусть даже что-то не очень забавное.
- Хочешь, расскажу историю про одну маленькую глупую ведьму?
Она даже не была уверена, что Мистер Хнумр слышит ее – штормовой ветер ожесточенно рвал слова на части, стоило им сорваться с губ, но Корди показалось, что глаза вомбата заинтересованно моргнули.
- Хочешь? Тогда слушай. И не отвлекай меня. Эта история произошла давным-давно, больше двух лет назад, на одном маленьком каледонийском острове под названием Эклипс. Погода стояла как сейчас – гремела гроза, по крыше стучал ливень, и пахло так, как всегда пахнет во время дождя…
* * *
Гремела гроза, по крыше стучал ливень, и пахло так, как всегда пахнет во время дождя – тревожно и душисто.
В больших залах Академии дождь звучал по-особенному, рождая в них, точно в огромных колоколах, едва слышное эхо. Корди любила эти залы, сама не зная, за что – с их несуразно старой мебелью, скрипучими ступенями амфитеатров, огромными досками, исписанными каллиграфическим почерком преподавательниц, наглядными пособиями в огромных, тяжелого стекла, банках…
Но еще больше ей нравились гулкие пустые коридоры. В старом трехэтажном здании было множество коридоров, широких, с потрескавшимися дубовыми панелями и вензелями давным-давно ушедших в небытие каледонийских королей. Корди любила, выскользнув под каким-то надуманным предлогом из учебного класса, бродить по ним в одиночестве, нарочно скрипя половицами и воображая, что идет по палубе большого корабля. Разве что запах здесь был не корабельный – пахло мелом, старой краской, побелкой, паутиной и всем тем, чем обычно пахнет в старых зданиях, порядком уже осевших и подновляемых лишь по случаю. Иногда Корди украдкой открывала окно, чтоб в коридор ворвался ветер. Тогда, прикрыв глаза, можно было воображать, что стоишь на всамделишнем капитанском мостике и ощущаешь на лице дуновение далеких южных пассатов… Это было непросто, ветра над Эклипсом дули преимущественно слабые и сырые, не способные разогнать даже постоянно висящий над островом туман, но Корди давно научилась представлять то, чего нет. В этом часть работы настоящей ведьмы – уметь представлять то, чего нет. А она в свои двенадцать с небольшим была ведьмой.
В этот раз привычный коридор показался ей холодным и чужим, ничуть не похожим на корабельную палубу. Может, оттого, что впервые за долгое время она шла по нему не одна. И не по своей воле.
- Извольте шагать быстрее, мисс Тоунс, - голос миссис Мак-Херринг действительно походил на ветер, только ледяной и пронизывающий, - Не заставляйте госпожу ректора вас ждать. Впрочем, если к числу ваших преступлений добавить опоздание, едва ли это серьезно увеличит их общий вес…
Корди втянула голову в плечи, как делала всегда, стоило госпоже заведующей воспитательной работой подать голос. Хорошо, что та шла сзади – по крайней мере, нет необходимости смотреть на ее бледное напудренное лицо с поджатыми губами и глазами навыкате, делающими ее похожими на старого облезлого карпа. С другой стороны, затылок мисс Пилчардс, шедшей впереди, тоже едва ли служил той точкой, на которой с удовольствием задерживается взгляд. Тощая шея, обесцветившиеся волосы, какие-то пигментные пятна на затылке… Обе наставницы держались строго и чопорно, как во время занятий в аудитории. Могли бы ради особого случая хоть в чем-то изменить манеры, кисло подумала Корди. Можно подумать, каждый день они конвоируют к госпоже ректору опасных преступников.
Сжатая между ними, она покорно шла, глядя себя под ноги и чувствуя, как по спине с каждым шагом бьет перетянутый строгой черной лентой пучок волос. Ей было отчаянно неуютно и тоскливо – в этом сыром помещении, в этой накрахмаленной форме с острым воротником, в обществе этих строгих припудренных старух с острыми, как рыбьи кости, лицами. Но ничего поделать она не могла. Есть ситуации, в которых бессильны даже лучшие ведьмы.
Подобно шхунам, идущим в воздушной колонне, не меняя порядка и скорости, они поднялись на второй этаж, куда юные ведьмы поднимались лишь по особенным случаям, обычно два раза в год. Один раз – пятнадцатого июня, в День Розы, традиционно считающийся первым днем учебного года, чтоб выслушать от госпожи ректора лекцию о том, как должна выглядеть каледонийская ведьма. Другой – восемнадцатого ноября, в день основания Академии, чтоб получить ту же лекцию, но с дополнением в виде маленького, с половину ладошки, бисквитного пирожного. За время обучения здесь Корди успела съесть уже три – и нашла, что они скверно выпечены и отдают мылом.
Мисс Пилчардс с достоинством постучала в тяжелую, как у крепости, дверь госпожи ректора, каждое соприкосновение ее костлявой кисти с лакированным деревом отдавалось в груди у Корди погребальным звоном. Она машинально подняла было руку, чтоб расслабить давящую на затылок ленту, но миссис Мак-Херринг тут же прошипела ей в спину:
- Извольте вести себя, как подобает ученице, мисс Тоунс!
Корди вздрогнула и опустила руку. В кабинет госпожи ректора она так и вошла, не поднимая головы.
Этот кабинет всегда казался ей ужасно неприятным местом. Он всегда был неестественно чисто убран, мебель же располагалась с такой идеальной симметрией, словно ее еще при постройке Академии расставили здесь сообразно сложным расчетам, и с тех пор ни разу не сдвигали с места. Впрочем, мебели было не так уж много – тяжелый, как остов столетней шхуны, стол госпожи ректора, несколько строгих шкафов, шесть потемневших портретов с особами королевской династии и известными ведьмами прошлого, несколько строгих скамеек вдоль стен и, почти в центре, простая деревянная парта вроде тех, что стояли в учебных залах. К этой парте, повинуясь толчку острых пальцев миссис Мак-Херринг, Корди и шагнула. Только после этого она осмелилась повернуться к письменному столу госпожи ректора и на негнущихся ногах сделать книксен.
Госпожа ректор, миссис Уирлвинд, молча смотрела на нее сквозь пенсне, держащееся неестественно ровно на ее бледном немного изогнутом носу. Миссис Мак-Херринг и мисс Пилчардс замерли по обеим сторонам от стола ректора, взирая на Корди с выражением, которое обычно сохраняли на своих мордах сушеные воблы, иногда подававшиеся ученицам к обеду. Мисс Пилчардс была худа, как щепка и держалась неестественно прямо, точно грот-мачта, миссис Мак-Херринг походила на ком оплывшего теста и сутулилась, но сейчас они выглядели как сестры-близнецы.
- Извольте представиться, как подобает ведьме, - наконец сухо обронила госпожа ректор, разглядывая ее сквозь пенсне с неприятно блестящей железной оправой.
- Кордерия Изидора Тоунс, госпожа ректор.
- Сколько тебе лет, Кордерия Изидора Тоун?
- Двенадцать, госпожа ректор, - покорно отозвалась Корди, глядя в пол, - С половиной.
Это было невежливо, юной ведьме полагалось держаться прямо, как спице, и почтительно смотреть на подбородок госпожи ректора, но силы поднять глаза не осталось. Честно говоря, с того момента, когда стальные пальцы миссис Мак-Херринг схватили ее за рукав, сил оставалось ровно столько, чтоб держаться на ногах, а иногда и их не хватало.
Миссис Уирлвинд несколько секунд молчала, разглядывая Корди без всякого выражения. Лицо у нее было сухое и невыразительное, как у оплывшей от времени алебастровой кареатиды, украшающей стену Академии. И, наверно, такое же твердое на ощупь.
- Значит, это и есть та самая Сырная Ведьма? – вопросила она, поправляя пенсне, - Как интересно.
В ее голосе не слышалось интереса. В нем было лишь равнодушное шипение, напомнившее Корди тот звук, с которым перья из рыбьих плавников ползут по бумаге, оставляя за собой ровные чернильные узоры.
Она через силу кивнула. Но, видимо, это не могло считаться полноценным ответом, потому что мисс Пилчардс ответила за нее:
- Она и есть, уже можно не сомневаться. У нас есть доказательства.
- Я представляла ее более... внушительной. Она похожа на тощую плотвичку, одни кости. Смотри на меня, а не на свои башмаки, девочка. Значит, это из-за тебя репутация Королевской Академии Эклипса в последнее время падает, словно старый кит?
- Она, она, - мисс Пилчардс быстро закивала, отчего жидкий пучок ее бесцветных волос запрыгал по узкой, как у сельди, спине, - Мы изучили следы волшбы, оставленные на последнем месте преступления. В этот раз у нас был четкий отпечаток. Нет сомнения, что он сопоставим с магической аурой мисс Тоунс. Это она – Сырная Ведьма, терроризировавшая весь остров последний год!
Миссис Уирлвинд молча пожевала губами. Губы у нее были бледными, тонкими и твердыми на вид, как у всех воспитательниц, похожими на окантовку рыбьих жабр.
- Превосходно. Неуловимый грабитель, в течении года обчищающий жителей острова - двенадцатилетняя девчонка. Досадно, что в наши времена дети все чаще промышляют воровством, но куда больше меня беспокоит то, что эта юная преступница ко всему является еще и ученицей Королевской Академии Ведьм!
- Она очень способная ведьма, - извиняющимся тоном вставила мисс Пилчардс, - У юной мисс Тоунс весьма выдающиеся способности по части интуитивной магии. Прискорбно, что они оказались уравновешены столь унизительным пороком, как воровство.
- Ее показатели в моллекулярной трансформации недурны, - густая пудра на подрагивающих щеках миссис Мак-Херринг не могла скрыть легкого румянца, - Я бы даже сказала, мисс Тоунс могла бы претендовать в будущем на золотую медаль Академии, если бы относилась к занятиям с должным усердием.
От похвалы наставниц Корди отчего-то стало еще противнее. Точно ее угостили еще одним приторным и одновременно безвкусным бисквитным пирожным. Она хмыкнула и сложила на груди руки, нарушив тем самым добрую дюжину правил из числа тех, которых должна придерживаться уважающая себя каледонийская ведьма. Миссис Мак-Херринг шикнула на нее, а мисс Пилчардс обожгла взглядом невыразительных серых глаз, но Корди уже было плевать.
Пусть это все быстрее закончится. И неважно, чем. Удивительно, идя в кабинет госпожи ректора, она тряслась от страха, а сейчас, когда худшие подозрения подтвердились, нарочно держится не так, как положено, словно бросает вызов трем наставницам в строгих серых платьях. И это вместо того, чтоб покорно признать свою вину и умолять госпожу ректора проявить милость! Вот уж точно несусветная глупость с ее стороны. Не меньшая, чем направить корабль в самую середку разыгравшейся бури.
Пенсне на носу миссис Уирлвинд шевельнулось, отчего по стенам кабинета пробежало несколько солнечных рыбок, таких холодных на вид, что даже казалось странным, как их могло породить солнце.
- Значит, она хороша в учебе?
- Мисс Тоунс и верно хорошо усваивает материал, - сдержанно подтвердила миссис Мак- Парриш, - Она единственная из всего класса, кому по силам реакция синтеза аммиака. И она превосходно разбирается в деформации молекулярной структуры. Очень прискорбно, что свои познания она использует для совершения преступлений.
- Полагаю, это станет неприятным сюрпризом для ее родителей, - госпожа ректор выпрямилась за своим столом, не сводя взгляда с Корди, - Едва ли они могли предполагать, что путь от одаренной ведьмы до преступницы может быть столь короток.
Мисс Пилчардс кашлянула в ладонь.
- Она пользуется стипендией для одаренных сирот, госпожа ректор. Академия оплачивает ее обучение из собственных средств.
- Значит, моя Академия, делу которой я отдаю всю свою жизнь без остатка, спонсирует воров? Вот уж удивительные новости. Выходит, днем наши талантливые воспитанницы учатся синтезировать аммиак из воздуха, а по ночам вскрывают банковские сейфы?
Мисс Пилчардс затрясла головой. Ее шея была так туго сдавлена накрахмаленным воротником форменного платья, что на ней сквозь пудру выступили сиреневые веточки вен.
- Она не грабила банков, госпожа ректор. Она грабила продуктовые и кондитерские лавки. Общим числом одиннадцать за последний год.
Миссис Уирлвинд медленно сняла пенсне и протерла его краем платка, столь белоснежного, что даже глазам неприятно.
- Что ж, по крайней мере в изобретательности нашим воспитанницам не откажешь, - заметила она, - Чем подвергать себя риску, грабя банки, куда проще обчищать по ночам лавки...
- Она не брала выручку, мэм.
- Не брала выручку? Что же она брала?
Миссис Пилчардс украдкой заглянула в клочок бумаги, который держала в руке.
- Преимущественно, еду. Сдобные кексы, пастилу, леденцы, тушеные бобы, немного кофейного ликера, консервированные ананасы, засахаренные фрукты, нугу, орехи, сэндвичи с вареньем, изюм, сушеные финики, ветчину, апельсиновый джем…
- Благодарю, достаточно, - миссис Уирлвинд подняла руку с идеально ровно обрезанными ногтями, - Неужели мои воспитанницы умирают от голода?
- О нет, мэм, совсем нет. Они получают достаточно еды, в полном соответствии с установленными нормами, и даже сверх того.
Корди бесцеремонно поправила режущий шею форменный накрахмаленный воротник, но, поймав взгляд госпожи ректора, замерла. Взгляд был тяжелый, давящий, высасывающий воздух. Взгляд глубинного осьминога с липкими сильными щупальцами. Под этим взглядом Корди сделалась ниже ростом и спрятала руки за спину. Она попыталась улыбнуться, надеясь, что это поможет сбросить удушливое наваждение, но улыбка получилась слабой, испуганной, со вкусом выдохшегося сидра.
- Я слышала, она использовала магию для того, чтоб вскрывать замки? – поинтересовалась госпожа ректор, - Если не ошибаюсь, именно из-за этого ее прозвали на острове Сырной Ведьмой?
- Да, мэм, - по лицу мисс Пилчардс пролегла тень, - Она использовала магию для того, чтоб добираться до припасов. Проще говоря, превращала замки в камамбер.
Ведьма за письменным столом чуть склонила голову, словно в знак насмешливого уважения.
- Неплохо придумано. Замок, сделанный из сыра, не скрипит, он мягкий и его легко можно снять без лишнего звука. Выходит, у моих воспитанниц есть фантазия, но едва ли это послужит мне утешением.
- Боюсь, дело куда хуже, мэм, - мисс Пилчардс скорбно опустила глаза, - Боюсь, мисс Тоунс руководствовалась отнюдь не эффективностью. У меня есть основания подозревать, что тем самым она нарочно бросала вызов принятым в стенах этой Академии правилам воспитания и хорошего тона.
Выщипанные брови миссис Уирлвинд поднялись над металлическим ободком пенсне.