Кроме того, Акихико неожиданно для себя открыл новую страсть. Однажды ночью, перелопатив такое количество книг, какое не держал в руках со времен собственного студенчества, он обнаружил, что все дела закончены. Отчаянно хотелось спать, но Акихико знал, что все равно не уснёт. Некстати вспомнились те самые таблетки... Он с удовольствием бы принял сейчас одну-другую... “Я обещал, что больше не притронусь к ним и никогда больше не принесу ничего подобного домой”. Тоска делала своё дело. Тело, изможденное физически, по-прежнему не властвовало над мыслями. Если бы мозг можно было просто отключить, но нет, он, освобожденный от умственной работы, одну за другой вынимал картинки о Мисаки – коварно, как шулер достаёт карты из рукава. Акихико чувствовал себя последним мазохистом, он знал, что станет больнее – в десятки, сотни раз больнее, но все равно шёл к этой двери – двери, за которой жили воспоминания о любимом мальчике и... медведь Судзуки. Он вошел, мягким движением включил настольную лампу, прогулялся, касаясь то одной вещицы, то другой. Распахнул шкаф, погладил подушку, представляя, как раньше гладил голову Мисаки, спящего в этой постели... Он сел за стол и, немного помедлив, развернул тетрадь. Ту самую, в которой теперь хранилось прощальное письмо Мисаки, ту самую, в которой на последней странице неуклюжий медведь обнимал смешного лопоухого зайца.
Усами сам не заметил, как в потоке сознания полились эти строки. Оставалось только взять в руки карандаш и записывать. Никогда прежде у него не получалось писать стихи. Акихико специально придумывал темы, изобретал рифмы, складывал четверостишие за четверостишием и всегда с отвращением комкал страницы, едва перечитав результат. Он НЕ ПОНИМАЛ, как сочинять стихи. И только сейчас понял. Нет, не то как их пишут... то, как они появляются. Их не нужно было придумывать, строки приходили сами.
С того самого вечера стихи рождались всё чаще. Иногда Усами-сенсей останавливался посреди лекции и записывал строчки в свою тетрадь прямо на глазах изумлённых студентов. Тетрадь Мисаки теперь всегда была под рукой.
====== Глава 15 ======
- Хару, тебе не надоело дома сидеть? – вопрос Накано прозвучал, как гром среди ясного неба.
- Не знаю, кажется, нет. Я привык сидеть дома. К тому же я спускаюсь в магазин, когда нужно сходить за продуктами... Хиро, скажи, не стесняйся, мне пора уходить? – Мисаки нахмурился.
- Я так и знал, что выводы верными не будут! По мне, сиди ты здесь сколько угодно, меня все более чем устраивает. Дома порядок, вкусная еда в любое время, когда ни пожелаю, есть с кем поговорить, опять же. Я не большой любитель одиночества. И денежные вопросы тебя волновать не должны, я зарабатываю больше чем могу потратить, а ты экономен настолько, что мои расходы со времени твоего появления упали вдвое. Считай, твоя лепта.
- Тогда почему ты спрашиваешь? – зеленые глаза недоверчиво выглядывали из-под длиннющей, до кончика носа челки. – Не верю, что просто так.
Хиро, как обычно, пребывал в хорошем настроении и не прекращал веселиться:
- Да хоть в парикмахерскую сходил бы, оброс весь, рыжий!
- Я не рыжий!!! – Моментально возмутился Мисаки. – И вообще, кто бы говорил! Ты себя в зеркале видел?
- Да, я тоже рыжий! – нахальная улыбка из-под такой же длинной, как у самого Мисаки, челки.
- Да у тебя грива ниже лопаток! Вот кого нужно подстричь давным-давно!
- Я рок-музыкант, волосы – моё все!
- Тогда я тоже не буду стричься!
- И станешь музыкантом? Гитару дать?
- Ты можешь научить меня?
- Если будешь стараться. Правда Шуичи я научить не смог, ему это быстро надоело. Дальше первых мозолей дело не пошло. Учти, это довольно больно, я признаю только металлические струны.
- Ладно...
- Тогда вот тебе тетрадь, садись и записывай...
Хиро нарисовал для Мисаки простейшие табулатуры нескольких популярных мелодий, основные аккорды, и объяснил, как следует их читать, показал, как ставить пальцы и выдал свою старенькую акустическую гитару для самостоятельных тренировок.
- Держи, дарю! Это, конечно, не гитара, а дрова, но для начала сойдет. Когда купишь себе другую, эту можешь разбить о ближайшую березу.
- Да ты что, как можно?! Это же подарок!
- Потом поймешь, о чем я. Давай-давай, не отлынивай, я слушаю.
Пальцы отказывались повиноваться Мисаки, они покраснели практически моментально, и боль при нажиме на жесткую, острую проволоку становилась почти невозможной.
- Хиро, как ты можешь играть? Я не думал, что это настолько больно!
- Мне давно уже не больно! А тебе придется проявить силу воли и потерпеть. Недели через три упорных тренировок мозоли немного огрубеют, и станет легче. Запиши-ка еще две гаммы. Беглость пальцев потренируешь, а заодно и расположение нот выучишь.
- Ладно...
- Занимайся, Хару. Не факт, что ты станешь великим гитаристом, но кое-что для себя сможешь сыграть – это тоже приятно. И... знаешь, почему я завел разговор про твое затворничество?
- Потому что я тебе надоел, я уже сказал, что думаю.
- Я уже ответил тебе, что мысль неверная. Ты не можешь отвлечься, я вижу. Все время варишься в собственных мыслях, но ничего нового в твою голову уже не приходит, да и придти не может. Круг замкнулся, пора его разомкнуть. Я думаю, тебе нужна работа. В идеале – любимое дело. Но какое дело тебе нравится, я не знаю.
- Я как-то подрабатывал официантом...
- И как, нравилось?
- Да не сказал бы. Кругом постоянно новые люди, всем надо угодить, всем нравиться, ничего не перепутать...
- И как, получалось?
- Как ни странно, посетители почти всегда относились ко мне по-доброму. Больше сложностей возникало, когда повар лажал. Был у нас один такой – просто кошмар. Он творил над едой возмутительные... я бы сказал, надругательства! Возьмешь от него это, если можно так выразиться, “блюдо” и не знаешь, с каким лицом подавать: оно ни на вид, ни на вкус, ни на запах не съедобно!
- Ну ты-то, конечно, знаешь, как нужно готовить... – с непонятной ухмылкой протянул Хиро.
- Да конечно же знаю, что там можно не знать!!! Любая домохозяйка приготовит, не то что дипломированный повар!!! Уж я бы точно лучше справился.
- Короче, чем таскать подносы, ты с большим удовольствием отправился бы на кухню готовить.
- М-м... если честно, да... В детстве я мечтал быть поваром. Знаешь какая моя любимая манга? “Кан”!
- Та, что про усатого повара? Этой истории столько лет!
- Да! Благодаря этому повару я стал учиться готовить. Но мне и раньше было интересно...
- Так почему ты не исполнил свою мечту, объясни на милость?
- Так братик не одобрил бы... Когда родители погибли, мы остались вдвоем. Меня хотели забрать органы опеки, но Такахиро не позволил. Он бросил университет, чтобы быть со мной, и пошел зарабатывать деньги. А я тогда поклялся, что поступлю в его университет на ту же специальность и выучусь за него.
- Я понимаю твоё решение, но оно точно того стоило? Университет ты в итоге бросил...
- Не напоминай, Хиро! Я не знаю факта своей биографии более позорного, чем этот!
- Ой ли, Хару!
Гитарист заставил парня густо покраснеть.
- Ты о том, что я... с парнем... да?
- Дурачок ты, что тут позорного, если это любовь. Позорно то, что ты сомневаешься в её правильности, потому что любовь – она и есть любовь, самое важное чувство.
- Мои сомнения – позор?
- Тоже не совсем верно. Не сомневаются только круглые идиоты.
- Тогда что же?
- То, что ты хотел покончить с собой. Ты сдался, отчаялся! Это самое страшное и самое стыдное!
- Прости меня, Хиро...
- Да мне-то не за что прощать.
Разговор умолк сам собой, и друзья еще долго оставались задумчивыми, каждый размышлял о своём.
- Хиро, а как дела у Шуичи?
- Юки вернулся, и этим все сказано, – счастливая улыбка снова вернулась на лицо Накано, да и Мисаки в ответ на эти слова просветлел лицом. – Что еще для счастья надо?
- Они вместе теперь, Юки больше не уедет?
- Да кто их разберет, по правде говоря. Приходи и посмотри сам. Давно тебя надо с ребятами познакомить.
- С какими ребятами? Куда приходить?
- Куда приходить?.. Дай подумаю, куда тебя лучше пригласить... Ну да! Послезавтра у нас большое выступление на одном крутом мероприятии. Сегучи-сан презентует свой ночной клуб. Говорят, это его любимое детище, он очень щедро вложился в свое начинание. И я хочу тебе сказать, Сегучи как всегда “сечет фишку” – клуб нереально крутой, а ради церемонии открытия запланировано такое шоу, что просто в голове не уместится, даже если увидишь своими глазами. Мы все там будем: и я, и Шуичи, и Фуджисаки, наш менеджер и продюсер, “Nittle Grasper” в полном составе! – глаза Хиро вспыхнули фанатичным огнем. – Наверняка, весь бомонд отметится. Даже Юки, я думаю, снизойдет! На него тоже посмотришь! Это будет нечто! Приходи, я приглашаю!
Мисаки было не привыкать к шумным мероприятиям, хотя обычно он посещал всевозможные чопорные приёмы под неусыпным контролем Усами Акихико, а тут... Открытие ночного клуба! Что и говорить...
- Заманчиво. Но во что одеться?
- Мой шкаф всегда в твоем распоряжении, подберем что-нибудь!
Два дня пролетели в приятном волнении. Все-таки Мисаки уже давно ни с кем не общался, кроме одного-единственного человека, и успел порядком отвыкнуть от внимания незнакомых людей. Подобрать наряд оказалось достаточно сложно, все-таки Хиро был на двадцать сантиметров выше, да и весил несколько больше. На сколь-либо яркий и заметный наряд Мисаки не рассчитывал, и в итоге джинсы оставил свои – совершенно обычные, не слишком новые, зато сидят как влитые, и штанины по полу не метут, а простую белую майку и свободного кроя тёмно-бирюзовую рубашку, рукава которой пришлось немного подвернуть, взял в гардеробе друга. Родные кеды сюда тоже подошли.
И вот, предъявив пригласительный билет, парень прошествовал через богато отделанный, заполненный десятками нарядно и богато одетых мужчин и женщин, холл и занял место в зале за первым попавшимся столиком. Денег на большой заказ не было, поэтому Мисаки заказал официанту маленькую бутылочку колы и приготовился ждать представление. В самом начале на сцену вышел молодой, изящного телосложения мужчина с бокалом шампанского в руке. Его представили зрителям как президента корпорации “NG”, Сегучи Тому. Мисаки не особенно помнил внешность клавишника из легендарного “Nittle Grasper”, и воображал себе этого человека несколько иначе. Светловолосый и с несколько детскими чертами лица, выглядел он довольно необычно для взрослого японца. Лицо прехидента озаряла легкая улыбка, и говорил он мягко, уверенно, невысоким, мелодичным голосом. Деловито, с юмором, но достаточно коротко, чтобы публика не успела заскучать, он провёл короткую презентацию клуба и поднял свой бокал за будущие успехи клуба. Вслед за президентом гости тоже начали звенеть приборами на столах, вечер принялся старемительно набирать обороты. На сцену продолжали выходить с поздравительными речами солидные партнёры корпорации. Бурные овации сорвали выступления уже известных Мисаки “Bad Luck” и “Nittle Grasper”, а также менее раскрученных подопечных компании. Номера шоу были настолько блистательны и разнообразны, что оторвать взгляд было практически невозможно.
Мисаки с тревогой всматривался в зал и на сцену, пытаясь отыскать знакомые лица. Вот они – столики в VIP-зоне. Президент возглавлял группу людей, среди которых легко было узнать костяк “Nittle Grasper”. На удивление, место по правую руку от господина Сегучи пустовало. Неужели кто-то мог проигнорировать его личное приглашение? Шикарная шатенка в откровенном наряде сидела по левую руку от президента и явно скучала. Девушка кривила ярко накрашенные губы, бросая время от времени косые взгляды то на своего спутника, то куда-то в сторону соседнего стола. Поблизости веселились ребята из “Bad Luck”. Хиро, восхищенно жестикулируя, с увлечением что-то рассказывал смущённой Аяке. Фуджисаки сердито спорил с черноволосым мужчиной в очках и скучном сером костюме. Кажется, тот был слишком взволнован для такого праздничного мероприятия. Очень высокий, широкоплечий блондин европейского типа с некоторым раздражением следил за своими... подопечными, иначе и назвать нельзя его отношение к команде. Он явно чувствовал себя ответственным за происходящее не только в непосредственной близости, но и во всем зале в принципе. Время от времени секьюрити клуба подходили и что-то докладывали блондину, тот зорко всматривался куда-то в зал, накручивая на палец прядь волос из хвоста и поправляя портупею. Шиндо Шуичи с его немыслимым окрасом головы и откровенным сценическим нарядом, который определенно стоило сменить после выступления на что-нибудь более консервативное, невозможно было спутать ни с кем. Солист, неуклюже размахивая полупустым бокалом, возбужденно тараторил свою явно не совсем трезвую болтовню прямо в ухо сидящего рядом мужчины. Мисаки вспомнил, что не единожды встречал этого холодного, надменного блондина на приёмах и презентациях, которые посещал вместе с Усаги. Юки Эйри – это определенно был он. От мимолетного взгляда его до странного светлых, тигриного цвета, глаз Мисаки каждый раз ощущал непреодолимое желание слиться с мебелью. Но как этот солидный молодой мужчина в элегантно-небрежном костюме слушал сейчас своего нелепого собеседника... С такой улыбкой, с таким умиротворением, любовью, вниманием смотрят только на самых дорогих людей. Мисаки снова перевел взгляд на президента и увидел тот же взгляд, только начисто лишенный умиротворения. Направлен он был... На кого? На того, кто сидел в компании “Bad Luck”. На того, по всей видимости, чьё место пустовало сейчас рядом с Сегучи. На кого? Трудно разобрать в толпе.
Мисаки не пришлось скучать, не смотря на то, что до сих пор не решился подойти к Хиро, который обещал занять ему место. Места свободного все равно не было: то ли его не оставили в принципе, то ли за столом оказался кто-то лишний – и Мисаки остался сидеть там, где очутился с самого начала. Он ничуть не удивлялся, когда к нему подсаживались незнакомые люди – мужчины, женщины. Как можно было возражать, если парень пришел один и занял такой большой стол – других в этом углу не оказалось. С ним беспрестанно знакомились, приставали с разговорами, и стараясь быть любезным, он отвечал на вопросы, рассказывал всякую ерунду, пытался шутить. Мисаки не удивлялся, когда новые соседи предлагали угощения и выпивку, ведь кроме бутылки колы Мисаки так и не заказал себе больше ничего. Приходилось вежливо отказываться. Но парень неизменно удивлялся, когда в ответ на отказ они обещали записать ему бутылку чего-нибудь на счет. “На какой еще счет?” – хотелось спросить ему, но он лишь изумлённо таращился. Кроме этих странностей, Мисаки искренне не понимал, что за деньги все время оставляют на столе, но потом решил, что по всей видимости случайные знакомые просто оставляют на чай официантам. Парень складывал наличность аккуратной стопочкой и прижимал сверху пустым бокалом в надежде, что в конце концов их заберут. Но официанты будто игнорировали и бокал, и чаевые. А деньги, надо сказать, были весьма и весьма приличными.
Веселье уже давно перевалило за полночь, по залу в медленном танце кружились танцующие пары. Красавец-блондин с пистолетом в кобуре умело вел в танце даму президента, Хиро не особенно умело топтался по кругу, обнимая Аяку с совершенно глупым и счастливым одновременно выражением лица. В центре зала творилось невообразимое: под звуки бессмертного хита “Don’t Speak – No Doubt” Юки Эйри беззастенчиво целовал своего Шуичи на глазах у всей толпы – тоже своего рода танец. Надо ли говорить, куда были устремлены взгляды всех присутствующих.
Мисаки не был исключением, он смотрел вовсю: то ли музыка рвала душу, то ли сцена была так отчаянна и пронзительна, но появись сейчас перед ним Усаги-сан, простил бы всё, всё забыл, обнял бы так крепко, как только мог и не отпустил. Ни разу до этого Мисаки не мечтал так о поцелуе Акихико. И мечтал ли когда-нибудь вообще? Он не сразу заметил, когда сам президент тихо занял соседнее место и тут же впился взглядом в эпатажную парочку. Сегучи заговорил первым: