Шаркающей походкой она ушла влево по коридору, а Крис и Софи остались одни в тихом павильоне. За окном пошел редкий снег.
- Ты веришь ей? - спросила Софи.
- А ты разве нет?
- Верю, черт возьми. К моему большому сожалению, мне ничего не остается кроме как поверить.
- Почему «к сожалению», Софи? Ведь ее рассказ многое проясняет. К тому же, теперь у нас появилась реальная надежда что-то изменить. Мы получили ответы на многие вопросы…
- Да. Все это так… - Софи потерла переносицу. - Просто у меня пока все это в голове не укладывается… Все эти бесконечные вероятности, другие мы с тобой, смешение вариантов. К этой мысли мне нужно привыкнуть. Потому что ты даже не представляешь, Кристи, как много такое восприятие мира значит для меня. Оно переворачивает все, что я до сих пор знала о себе. Оно дает столько возможностей, что мне становится страшно.
- Не только тебе, - Крис мягко взяла ее за руку. Сейчас ей больше всего хотелось целовать тонкие, пахнущие табаком пальцы Софи, но она почему-то не могла позволить себе этого.
- Просто что-то не дает мне покоя, Кристи. И я пока не могу понять, что именно. И мне хочется узнать, как во всем этом оказался замешан ребенок. Откуда у Нильса эти видения? Мне хочется знать, знала ли я его в той вероятности. Короче, вопросов еще предостаточно, а добрая фея не торопится что-то…
И она действительно не торопилась. Через десять минут Софи окончательно изнервничалась и предложила сходить за “вредной старушенцией”.
- А мне она даже нравится… - пожала плечами Крис, и Софи посмотрела на нее, как на чокнутую.
- Не удивительно! У меня такое ощущение, что она заигрывала с тобой!
- Ревнуешь меня к старушке, Софи? - рассмеялась девушка, на что Софи только хмыкнула, делая вид, что никогда не слышала ничего глупее.
Туалет павильона был чистым и… пустым.
- Эй! Вы здесь? - крикнула Софи, и молчание было ей ответом.
Крис обошла все кабинки.
- Там никого нет. Она исчезла, Софи.
43
Вдохновение всегда приходило к Софи спонтанно. Она могла ничего не писать месяцами, а потом за одну ночь написать вещь, которую критики называли гениальной. Поэтому когда на интервью Софи спрашивали, как она работает над своими произведениями, она всегда ограничивалась стандартными фразами вроде: “Сначала я долго вынашиваю мелодию в голове, записываю ее частями, а потом создаю целостное произведение из обрывков вдохновения”.
На самом деле все было наоборот. Софи никогда ничего не вынашивала. Потому что если приходила она, музыка, то Софи накрывало с головой. Она слышала мелодию непрерывным потоком, который иногда рождался в голове со скоростью Ниагарского водопада. И тогда Софи не успевала ни есть, ни спать, ни общаться с кем-либо, она не отвечала на звонки и плевала на встречи.
Софи помнила, как в таких умопомрачениях не раз прогуливала учебные дни в консерватории, а потом бежала к Александру Анатольевичу с кипой бумаги и синяками под глазами.
“А вот и мое привидение пришло! - радостно восклицал он тогда. - Ну иди скорее, показывай!”.
Раньше он всегда был первым слушателем и оценщиком. И в ожидании его мнения Софи всегда переставала дышать и прятала вспотевшие ладони.
Софи где-то слышала, что для писателя все написанные им книги - это своего рода письма одному человеку. Она думала, что так можно сказать и о композиторе. Вот только для кого были всегда ее письма? До кого она хотела докричаться своими симфониями?
Когда Софи только начала писать музыку, она думала, что делает это для родителей. И свое первое произведение, которое сделало ее знаменитой, Софи посвятила именно им. Но так ли оно было на самом деле? Строгость, некоторая чопорность и отчужденность родителей вызывали в ней страх, детское желание угодить. Доброта, участие и поддержка ее учителя - уважение. Так для кого она старалась? Чьи надежды на самом деле хотела оправдать?
В тот вечер Софи поймала себя на мысли, что совершенно не помнит лиц своих родителей. Совсем недавно она видела их на фотографиях, а сейчас - просто забыла. Почему? Только их спины, неясные силуэты стояли перед глазами, словно родители отвернулись от нее, чтобы уйти.
“Неужели все это время я писала только для него? Господи, Софи, это же очевидно! Ну почему я понимаю это только сейчас?”.
“Потому что ты тормоз. Всегда им была и всегда будешь”.
“Воистину!”.
В конечном счете “письма учителю” принесли свои плоды, и Софи получила статус более высокий, чем у человека, который учил ее нотной грамоте и ставил ее пальцы. Однако раньше Софи никогда не задумывалась о том, могла ли она достигнуть успехов меньших, чем имела. О больших думала, но о меньших - никогда.
И тут слова “чокнутой старушенции” задели её. В той вероятности Софи играла хуже? Писала произведения более слабые? Почему?
“Быть может, поэтому он отреагировал так? Я не оправдала его надежд, а потом еще и испортила его маленькую любимую дочку. Да он должен был просто ненавидеть меня… Я бы ненавидела”.
И эта мысль не отпускала Софи весь вечер, делала ее молчаливой. А потом на нее накатила волна, и Софи уселась за фортепиано, оставив Крис с книжкой на диване. Софи записывала ноты, наигрывала то, что получалось, и пальцы ее ударяли по клавишам почти с яростью, словно Софи вдруг за одну ночь решила достичь в музыке успехов больших, чем достигла за всю жизнь.
“Я никогда не позволю себе играть хуже, слабее. Мне нельзя расслабляться. Он должен знать. Должен знать”.
На рассвете, когда Крис уже спала, так и не дождавшись её, Софи отложила партитуру и закурила. Она почти закончила еще одно “письмо”. Вот только для кого оно было? Софи чутко заметила, как изменилась ее музыка. Того, что она сочинила сейчас, никогда не появилось бы в ее жизни, если бы не было Кристи.
Так кто же все-таки тот единственный человек, для которого она писала? Перед кем ей хотелось раскрыть душу и не бояться этого?
- Нет, они оба важны для меня, - прошептала Софи в тишину комнаты, словно испугавшись, что своей любовью к Крис может предать чувства к учителю.
Комната молчала. Софи даже пожалела о том, что рядом нет сумасшедшей феи, которая могла бы ответить на ее вопросы. Пусть эта фея и пренеприятнейшая личность, однако она знает о Софи столько, сколько та сама о себе не знает.
“Старуха права, черт бы ее побрал. Я просто никак не могу разобраться в себе”.
Вздохнув, Софи поднялась со стула, потянула затекшие плечи и отправилась в кровать. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы скорее было утро, и Крис скорее проснулась. И тогда Софи смогла бы сыграть ей написанное за ночь.
Теперь Софи хотелось, чтобы именно Кристи услышала это первой.
44
Утро было на удивление ясным, а небо казалось почти весенним. После того как новое творение Софи было сыграно два раза, оценено по достоинству и вознаграждено долгими поцелуями на балконе, Софи и Крис собрались в больницу. Обе надеялись, что сегодня мальчик чувствует себя лучше, и им удастся поговорить с ним.
- Я просто обязана выяснить, знает ли он эту бабулю, - сказала Софи. - Потому что она ведь откуда-то знает его!
- Возможно, Нильс знает еще что-нибудь про вероятности.
Софи с тяжелым вздохом отозвалась:
- У меня уже крыша едет ото всех этих вероятностей! Давай устроим себе выходной и не будем о них думать? Можем сразу после больницы сходить куда-нибудь, посетить музей или какой-нибудь замок…
- Давай! - обрадовалась Крис. - Я, если честно, тоже устала от этого. Хочется просто побыть с тобой…
Софи смутилась, потому что в последние дни это действительно было проблемой. Сначала из-за Нильса и старухи, потом из-за неожиданного вдохновения.
- Тогда считай, что весь сегодняшний вечер и всю ночь я только твоя, - прошептала Софи девушке на ухо. - Только смотри не пожалей об этом…
- Не пожалею, - улыбнулась Крис. - Всегда мечтала, чтобы меня на всю ночь похитил извращенный педофил вроде тебя.
Софи прыснула, пытаясь представить себя извращенным педофилом.
- Все дело в тебе, Кристи. Когда ты рядом со мной, я становлюсь опасной.
Как только они пришли в больницу, шутки прекратились. К счастью Нильс сегодня чувствовал себя хорошо, и медсестра разрешила вывести его погулять во двор.
Софи подумала, как жаль, что Нильс не видит этого чудесного неба, его кристальной чистоты. В такие ясные погожие дни она всегда жалела об этом.
- Тебе не холодно, милый? - спросила Софи, когда они сели на лавочку в беседке.
Нильс энергично покачал головой.
- Тепло! Сегодня солнышко греет. Оно, наверное, очень яркое, да, Софи?
- Да. Солнышко яркое. А ты чувствуешь его свет?
Мальчик снова кивнул.
- Теперь, когда доктор снимает повязку, я вижу больше света. А раньше было совсем темно…
- Я знаю, милый. Темно больше не будет, - Софи усадила ребенка к себе на колени и обняла.
Нильс улыбнулся.
- Софи сегодня тоже теплая, - сказал он.
- Да ладно тебе! Я всегда теплая!
- Нет. Сегодня ты внутри теплая. В душе, - серьезно сказал мальчик, и Софи улыбнулась, чтобы не заплакать.
- Ты прав, наверное. Мне сегодня хорошо. Потому что ты чувствуешь себя лучше, а я так долго этого ждала. И потому что ты и Крис рядом со мной.
- Ты пишешь свою музыку? - спросил Нильс.
- Пишу… - слегка удивилась Софи. - А что?
- Просто хочу послушать снова. Мне так понравилось, как ты играла тогда. Правда, мне тогда стало грустно. И ты сама была тогда грустной. Но сейчас ты не грустная, и я хочу услышать твою новую музыку.
- Скоро услышишь, - ответила Софи, переглянувшись с Крис, на чьем лице читалось примерно следующее: “Я все больше и больше понимаю, почему ты выбрала именно этого ребенка!”.
- Нильс, - Софи собралась с мыслями после недолгого молчания и решилась задать главный на сегодня вопрос. - Тетя Ло сказала, что вчера ты говорил о каких-то вероятностях. Ты не помнишь, что тогда имел в виду?
- Волшебная фея говорила, что ты спросишь меня об этом, - ответил мальчик.
“Так-так, - подумала Софи. - Значит, пронырливая старушенция все-таки добралась до ребенка. Так и знала”.
- А когда ты разговаривал с… волшебной феей? - спросила Софи и чуть не поперхнулась на последних словах. - Она приходила к тебе в палату?
- Сама она не приходила. Просто разговаривала со мной во сне.
- Ты имеешь в виду свои сны наяву? Видения?
Нильс кивнул.
- Она просила меня не бояться. Сказала, что все будет хорошо, и что скоро я поправлюсь. Я ей поверил.
- Конечно, ты скоро поправишься, - Софи постаралась не выдать радость, и произнесла это так, словно ни секунды не сомневалась в скорейшем выздоровлении Нильса. - А что она еще говорила?
- Она рассказала мне про вероятности. Но я не совсем ее понял. Понял только, что вероятностей очень много. Она сказала, что это все равно что покупать воздушные шары. Ты можешь выбрать любой. Большой или маленький, красный или синий. Сказала, что можно даже выбрать шар, который поднимет тебя в воздух. Разве такое бывает?
- Бывает. Только это должен быть очень большой шар, - терпеливо пояснила Софи. - А еще что она говорила?
- Она сказала, что меня может быть много. Но только я никогда не встречу другого себя, потому что мы живем одновременно. Я не понял, что это значит. Я не знаю, как меня может быть много. Но Волшебная фея еще сказала, что где-то живут другие Нильсы, которые хорошо видят. А значит, я тоже могу видеть хорошо. Она сказала, что если выбрать нужный шар, можно попасть в тот мир, где я больше не буду слепым. Но она сказала, что для этого я должен быть с тобой. Сказала, что ты поможешь мне выбрать. Ты поможешь мне, Софи?
- Конечно, помогу, - Софи перевела дыхание. - Даже не думай сомневаться в этом. А Волшебная Фея не говорила тебе, кто она такая?
- Я думал, что ты знаешь ее… Она сказала, что вы друзья.
- Ясно. Друзья, значит.
Софи расстроилась, что не удалось выяснить, кем на самом деле была старая женщина. Потому что у нее до сих пор не укладывалось в голове, что кто-то мог знать её настолько хорошо и близко, пусть даже в другой жизненной вероятности.
- А еще Волшебная Фея сказала, что я тоже могу помочь тебе.
- Как помочь?!
- Она сказала: “Софи думает, что должна быть одна, но она ошибается”. Сказала, что я и Крис должны быть рядом с тобой, чтобы помочь тебе.
Софи смутилась, а Крис обняла ее за плечи одной рукой, а другой сжала маленькую ладонь Нильса.
- Волшебная Фея права. Мы должны быть вместе, должны быть рядом с Софи. И тогда все будет хорошо.
Нильс с серьезным видом кивнул.
- Да. И тогда мы выберем самый большой и красивый воздушный шар. Мы сможем полететь.
45
Следующие пять дней прошли как Софи и мечтала. Никаких тревожных снов, никаких разговоров о вероятностях, параллельных мирах и прочих вещах, от которых у нормального человека волосы встают дыбом.
Это время Софи и Крис полностью посвятили друг другу, а также долгожданному осмотру достопримечательностей города. Они побывали в обсерватории, посетили Королевский дворец, дворец Дроттингхольм, корабль Ваза, а также тот самый музей сказок Юнибаккен. Софи помнила тот день, когда посещала музей одна. Было начало лета, но погода стояла пасмурная. Она решила тогда развеяться и не нашла лучшего места, чем то, где волшебство оживает. Софи помнила сказочный поезд, на котором ездила по музею, помнила маленькие домики мумми-троллей, и свое неизбывное ощущение радости и тоски одновременно. Тоски от того, что эту радость ей разделить было не с кем. Она думала тогда: “Наверное, если бы мы с Сережей попали сюда в детстве, мы бы просто умерли от счастья!”. А потом она думала о том, что детство закончилось, и только она одна никак не хочет с ним проститься. Она чувствовала себя старой и глупой, как переросток, оставшийся на пятый год в одном и том же классе.
С Кристи все было совсем по-другому. Софи нравилось со знающим видом водить ее по музею и видеть восторг в ее глазах. Всякий раз, когда Крис что-то восторженно выкрикивала, Софи ощущала себя моложе лет на десять.
“Черт возьми, мне совсем не тридцать три, совсем!”.
А когда все интересное было осмотрено, они сходили в музейный ресторан и наелись вкусной выпечки, а потом зашли в книжный магазин, располагающийся в том же музее. Крис взяла себе несколько книг сказок на английском и одну даже на шведском, потому что ей безумно понравились иллюстрации.
А уходя, Крис заключила, что они обязательно должны прийти сюда вместе с Нильсом. И что он обязательно должен увидеть все это. Софи пообещала себе, что сделает все, чтобы это стало возможным.
Еще они успели посетить музей Скансен, на обход которого ушел целый день, а вечером, усталые отправились в Королевскую оперу.
- Только бы мы не уснули там… - зевала Софи, надевая костюм.
- Я точно не усну! Потому что так давно мечтала увидеть сцену, где ты дала столько концертов!
Софи в ответ только смущенно улыбалась. Любые упоминания Крис о ее известности заставляли Софи чувствовать себя неловко.
“В той вероятности мы познакомились, когда я была еще студенткой консерватории. И общались, когда настоящая известность еще не пришла ко мне. Наверное, это было проще. Интересно, что сказала бы об этом наша Волшебная фея?”.
Все эти дни Софи хоть и не говорила ничего о последних событиях, в голове все равно нет-нет да всплывали какие-то вопросы. И почти все эти вопросы она хотела бы задать старой женщине в черном платке. Софи вдруг пришло в голову, что старуха похожа на вдову, которая похоронила муженька лет так сорок назад. И ни для кого не является загадкой, что послужило причиной смерти бедняги.
Однако вопросы оставались вопросами, а «черная вдова» так и не появлялась. Софи начала с интересом присматриваться к общественным туалетам. Кто знает, может, там открывается какой-нибудь портал в другую вероятность?
“Как она могла вот так оставить нас? Оставить с кучей неразрешенных вопросов и страхом перед будущим? Ах да, пардон, ей же нельзя рассказывать ничего лишнего!”.