А увлечением стала математика. Высшая математика. Даже любимый английский отошел на второй план, оставив для нее только этот предмет. Ей хотелось, чтобы все пары на наделе заменили математикой. Ей казалось, что она могла бы записывать формулы, решать уравнения и вырисовывать крючки интегралов до поздней ночи. В то время она думала, что математика может дать ответы на все волнующие вопросы, что весь наш мир можно представить в виде совокупности простых чисел. И кто знает, вдруг она сможет найти свою формулу счастья?
Юля не понимала, почему в школе она так не увлекалась этим предметом. Возможно, потому что у них не было такого вдохновенного преподавателя. Виктор Валентинович заразил Юлю любовью к своему предмету. Он доказал, что математика – не сухая наука, что она может быть страстной, может быть исступленной, может стать настоящим творческим порывом, мечтой, идеей, смыслом. Его пары никогда не тянулись долго и нудно, и Юля ни разу не смотрела на часы. Ей всегда казалось, что звонок прозвенел на самом интересном месте. Юля была подобна спичечному коробку, пустому и бесполезному, а Виктор Валентинович стал спичкой и зажег ее волю к жизни.
Это случилось в ноябре. После пары математики у Юли сломалось крепление на ручке сумки, и она провозилась дольше всех, собираясь и пытаясь починить его. Все студенты уже вышли, остался только Виктор Валентинович – он ждал, когда выйдет Юля, чтобы закрыть кабинет и отнести ключ на кафедру. Он подошел к ее парте. Сухой высокий мужчина с темными и вечно лохматыми волосами, очками с толстыми стеклами и прищуренными глазами. Ему было тридцать восемь, но из-за этой мальчишеской неряшливости он выглядел моложе своих лет.
- Я заметил, что в последнее время Вы стали заниматься усерднее, - сказал он с улыбкой.
Юля смутилась, повесила сумку на плечо, забыв положить в нее учебник. Она так и держала его в руке. Она не знала, что сказать.
- По результатам последней контрольной Вы опередили весь поток, - продолжал учитель. – Я не стал говорить этого при всех, но Ваши успехи действительно впечатляют.
- Я… мне просто нравится математика, - пробормотала Юля.
- Тогда почему же Вы пошли на экономический? С такими способностями Вы могли бы окончить технический факультет.
Юля пожала плечами. Она чувствовала себя очень глупо в тот момент.
- Родители настояли. А я сама не знала, куда хочу пойти учиться.
- Еще не поздно передумать, - сказал Виктор Валентинович, а Юля почему-то подумала, что когда он говорит тихо, с ней одной, а не для всей аудитории, его голос звучит намного приятнее и мягче. – Я ведь тоже не сразу поступил на математический. А поначалу пытался заниматься музыкой.
- Музыкой?! – Юля настолько обалдела, что даже забыла про свое смущение. Образ Виктора Валентиновича никак не вязался у нее в голове с нотами и пианино.
- Да, представьте себе, - он усмехнулся. – Мои родители очень хотели, чтобы я окончил консерваторию по классу скрипки. Я действительно неплохо играл, но чувствовал, что это не совсем то, чем я хочу заниматься в жизни. В итоге я пошел совсем по другому пути и теперь нисколько не жалею об этом.
- Круто! – только и смогла сказать Юля и тут же снова смутилась. Она не знала, можно ли произносить такие словечки в присутствии человека на двадцать лет старше (а тогда это казалось огромной разницей), да еще и своего преподавателя.
Но Виктор Валентинович только рассмеялся.
- Если Вас действительно так интересует математика, я могу одолжить Вам одну интересную книгу. Называется «Магия простых чисел». Слышали когда-нибудь?
Юля помотала головой.
- Пойдемте, она лежит у меня на кафедре, - сказал учитель. - Вы ведь не торопитесь?
- Нет! Нет. Совсем. Я очень хотела бы почитать.
- Отлично, тогда давайте закроем класс.
Они вышли из кабинета, а потом Юле пришлось немного подождать Виктора Валентиновича рядом с кафедрой.
- Вам должно понравиться, - сказал он, протягивая девушке книгу. – Написано довольно легким и интересным языком.
- Спасибо! – Юля прижала книжку к груди.
- Не за что. До встречи на паре, - учитель улыбнулся, подмигнул ей и снова скрылся на кафедре.
Юля какое-то время стояла и смотрела на закрывшуюся дверь, а потом побрела домой. На улице шел снег, он наполнял сердце девушки какой-то чистой, первозданной радостью. Эта радость звенела в ней и пела хрусталём, и в тот момент Юле казалось, что так будет всегда.
Она прочитала «Магию простых чисел» в ту же ночь.
*
Проснувшись в то утро раньше Юли, Саша отправился готовить завтрак. Ему не хотелось будить девушку. И ему надо было подумать о вчерашнем. Все эти попытки затащить Юлю в постель теперь казались Саше жутко глупыми. И, по правде говоря, Саша ощущал себя полным идиотом. Раньше у него никогда не вставал вопрос, как вести себя утром с девушкой, с которой они провели вместе ночь. Обычно в таких случаях, если девушка оказывалась адекватной, они завтракали вместе, болтая о чем-нибудь незначительном и прощаясь, как хорошие друзья. Саша обещал позвонить, но удалял телефон из контактов сразу после того, как за девушкой закрывалась дверь. И он был уверен, что девушки знают, что он так поступит, иначе сами требовали бы у него номер телефона. И так всегда. Никаких обид. Просто хорошо провели время вместе. Часто девушки оказывались замужними, и Сашу это даже радовало. Несвободная женщина не станет бегать за тобой и уверять, что ты ей что-то должен. А так… они словно делали друг другу одолжение и расходились довольными.
Вот как Саша общался с девушками, с которыми спал. Но никогда ему еще не приходилось общаться утром с девушкой, с которой он просто спал. На самом деле спал. Просто лежал рядом. Да еще и выставив себя перед этим озабоченным кретином. Саша напоминал себе мужчину, которого продержали вдали от женского пола пару лет на необитаемом острове, и который, вернувшись к цивилизации, начинал кидаться на любой объект в юбке и имеющий при себе характерные округлости, присущие женским особям. Вот только Саша провел на «необитаемом острове» всего-то недельку. И кто он после этого?
- Не будем нецензурно выражаться, - пробурчал Саша, закидывая кофейные зерна в кофемолку.
И пока машинка пережевывала кофе, Сашины мысли снова поползли в направлении Юли. Асексуалка, значит, да? Краем уха Саша уже слышал об этих людях, но ему никогда не приходилось встречаться с ними, как, впрочем, с другими нетрадиционными в плане секса людьми. Не то чтобы Саша имел какую-то предубежденность, просто ему было легче общаться с такими же, как он сам. Обычные люди с обычной сексуальностью.
А Юля теперь казалась ему еще более загадочной, чем прежде. Что такого с ней могло произойти, что она навсегда потеряла влечение к кому бы то ни было? Саша попытался представить, что должно было бы случиться с ним, чтобы он навсегда отказался от секса. И пришел к выводу, что это невозможно. Даже конец света не отбил у Саши желание завалить симпатичную девчонку.
- Я неисправим.
В этот момент симпатичная девчонка появилась на пороге – заспанная, с всклокоченными волосами и в мятой одежде. Увидев ее, Саша только улыбнулся. Даже такой она была чертовски хороша.
- Чем это ты занимаешься? – спросила Юля.
- Готовлю завтрак, - ответил Саша с важным видом. – Варю кофе и жарю омлет – мое коронное блюдо.
- Коронное, потому что больше ничего не умеешь?
- Ага.
- Ладно, пахнет вкусно. И если честно, я не помню, когда последний раз кто-нибудь готовил для меня что-либо.
- Вот видишь, каким полезным я могу быть!
- А главное, скромным, - Юля улыбнулась и пошла в ванную.
Когда девушка вернулась, умытая и причесанная, завтрак был уже готов.
- Знаешь, пожалуй, я оставлю тебя жить у себя и готовить завтраки, - сказала Юля, попробовав омлет и кофе. – Это потрясающе!
- Я предупреждал.
Какое-то время они ели молча, а потом Саша не выдержал и спросил:
- И что… неужели тебе совсем никогда, ну… не хочется секса?
Юля поперхнулась кофе.
- Блин! Умеешь же ты спросить!
- Ну, просто у меня никогда не было знакомых, похожих на тебя. Вот я и интересуюсь.
- Неужели так сложно представить человека, которого секс не волнует?
- Представь себе, сложно! Меня он всю жизнь волновал.
- Заметно… И вообще, сейчас не время думать о сексе. Есть вещи поважнее. Например, выяснить, что с нами происходит. И что произошло с остальными. Ты не выглядывал на улицу?
- Выглядывал, - Саша вздохнул, огорченный, что ему не дали поговорить на любимую тему.
- И что там?
- Снег шел. И больше никого. Как и вчера, позавчера и еще хрен знает, сколько дней.
Юля помолчала, с задумчивым видом допивая свой кофе, а потом спросила:
- А когда все это произошло, ты испугался?
- Чертовски. По правде сказать, я до сих пор в себя не пришел. А встреча с тобой стала дополнительным стрессом!
Юля рассмеялась.
- Да уж, вчера у нас был тот еще стресс. Но стресс приятный, в отличие от того, что случился неделю назад. Знаешь, мне наверное никогда в жизни не было так страшно, как в тот момент, когда я поняла, что осталась одна… Совсем одна. Когда я пришла в офис, а там было пусто, когда все телефоны не отвечали, никакая связь не работала. Мне кажется, я пережила самые жуткие минуты в своей жизни. Хотя, мне всегда казалось, что самое жуткое в моей жизни осталось позади, и хуже уже не будет.
Саша не стал спрашивать, что такого жуткого осталось у Юли позади, хотя любопытство снова щекотало его где-то в области лопаток.
- Ты права, - сказал он. – Сейчас нам главное разобраться, что к чему, пока не случилось еще чего похуже. Не хочешь прогуляться?
*
Мертвый город производил гнетущее впечатление. Юля думала, что сможет привыкнуть к этому, но так и не привыкла. Подобный сюжет постапокалипсиса никак не укладывался у нее в голове. Ей казалось, что легче было бы смириться с развалинами, разрушенными зданиями, чем с этой мертвой тишиной. Внешняя картинка города нисколько не изменилась, исчезла только жизнь. Фасады зданий, вывески магазинов и витрины, рекламные перетяжки — все осталось прежним. Все продолжало работать, светились гирлянды, вращались рекламные щиты, меняя картинки. И оттого становилось еще страшнее. Осталась лишь жизнь машин, но то была жизнь роботов, мертвая жизнь. Странно и жутко осознавать, что творения людские, лишенные разума, пережили своих создателей. Что реклама плазменных телевизоров от LG оказалась более живучей, чем тот, кто ее придумал.
- Знаешь… пожалуй, больше всего мне не хватает привычных звуков, - сказала Юля, когда они вышли из дворов на улицу. - Шум толпы, машин, - все это так прочно вошло в мою жизнь. Эти звуки успокаивали меня, хотя в то время мне казалось, что я их не замечаю.
- А мне не хватает птиц, - Саша задрал голову к небу. - Не хватает хлопанья крыльев, когда они поднимались от земли или вспархивали с ближайшего дерева. Больше всего мне не хватает птиц. Ну, не считая моего кота.
Юля с грустью улыбнулась.
- Может, нам стоит перебраться из города куда-нибудь в тихую заброшенную деревеньку? И жить там в домике на отшибе. Тогда нам будет казаться, что все в порядке. И что ничего не случилось.
- Неплохая идея! Можно было бы угнать чью-нибудь тачку и свалить далеко-далеко! Теперь для нас нет границ.
- Я ведь уже давно мечтала попутешествовать. Думала, что вот возьму и сорвусь, когда меня все достанут. И уеду одна. Хотя, в глубине сердца я понимала, что этот день никогда не наступит. Что всегда меня что-нибудь будет удерживать. И даже сейчас я беспокоюсь о цветах в оранжерее, ведь некому больше позаботиться о них, кроме меня.
- Я тоже всегда думал, что если и отправлюсь в путешествие, то только один. Мне казалось, что любой попутчик будет меня раздражать. Но я также знал, что работа никогда не отпустит. Что я уже не способен все бросить, как в юности.
- А я однажды бросала, - на Юлином лице появилась мечтательная улыбка. Именно такая улыбка озаряет лицо человека, когда он вспоминает самые яркие моменты своей жизни. - Просто рванула и уехала в незнакомый город совсем одна.
- И не страшно было?
- Нисколько. В то время я уже ничего не боялась.
- А сейчас?
- Сейчас? Не знаю… Сейчас мне просто все равно.
- А пошли в парк! - неожиданно предложил Саша.
- Ты всегда такой внезапный? - усмехнулась Юля.
- Нет. Просто конец света заставил меня задуматься о том, что в моей жизни не хватает спонтанности.
- Ценное наблюдение. А что будем делать в парке?
- Ну, раз уж мы пока не надумали, куда уехать, чтобы скрыться от воспоминаний о цивилизации, то парк — отличное место, чтобы ненадолго забыть о ней и почувствовать, что все снова стало как раньше. Там нет домов с черными окнами, нет мрачных пустых улиц. Только деревья, природа и лавочки. Можно вообразить, что мы пришли туда ранним утром, когда народу еще нет.
Юля даже остановилась и с улыбкой посмотрела на своего спутника. В этой улыбке читалось приятное удивление.
- А знаешь, ты нравишься мне все больше и больше, - сказала она.
Саша ухмыльнулся и, напустив на себя важный вид, произнес:
- Вот видишь! Ты еще пожалеешь, что отказала мне вчера вечером!
- Идиот! - Юля прыснула и стукнула Сашу по спине.
Весь путь до парка они шутили и подкалывали друг друга. А Юля пыталась сравнить общение с Сашей с тем общением, что было у нее с другими людьми. С теми немногими, кого она допустила к себе близко. И она никак не могла отделаться от мысли, что Саша, хоть и дурак, но временами вдруг очень сильно начинает напоминать ей одного человека. Образ этого человека покрылся паутиной в ее создании, поистерся и выцвел. Но что-то в Сашиных движениях, жестах, смехе вдруг оживляли тот образ в ее голове. Она не понимала, откуда идут параллели, и что общего может быть у этих двух людей. Это были мимолетные вспышки, когда хотелось, чтобы замер не только весь мир, но и Саша. Чтобы можно было поймать его образ, как следует изучить и сделать вывод о том, что вызывает дежа-вю. И могут ли эти люди вообще быть похожи? Или это всего лишь игры ее отравленного потерей разума?
Чем бы то ни было, Юля терялась в такие моменты. Ощущала себя еще более уязвимой и хотела закрыться в оранжерее и никого не пускать. Никогда.
Но Саша был прав. В парке им действительно стало легче. К тому же, это место и в лучшие времена не отличалось многолюдностью, поэтому даже не особенно приходилось напрягать воображение. Обоим легко верилось, что это вполне себе обычный день, только очень тихий. Очень.
Они шли по тропинке меж оголенных деревьев, прислушивались к тишине и к тому, что накопилось в них самих за эти дни. Небо было ясным, но уже по-зимнему низким, в нем чудилась какая-то потусторонняя синева. И утро, заполненное серьезными разговорами и шутками, теперь наполнилось тишиной и молчанием. Тревожность, навеянная городскими пейзажами, постепенно рассеялась, и Юля почувствовала, что дышать вдруг стало легче и свободнее.
- Красиво здесь, да? Я раньше очень редко гулял, - произнес Саша, тоже делая глубокий вдох.
- И я редко. Здесь так спокойно…
- А ты думала о том, что будет… если они больше не вернутся? Если навсегда останемся только мы вдвоем.
- Думала, конечно. Наверное, лет через десять этот парк невозможно будет узнать. Он зарастет. И наш город станет второй Припятью. Аттракционы заржавеют в парке, с них облупится краска. В квартиры людей ворвутся сырость, плесень, холод и грязь. Город медленно погибнет. И через пару сотен лет не станет ничего.
- Оптимистично мыслишь, - похвалил Саша. - Но мои представления недалеко ушли от твоих. Пожалуй, нам и правда стоит перебраться в деревню. Начать там новую жизнь… Возможно, мы теперь новые Адам и Ева!
Юля бросила на него подозрительный взгляд.