========== Часть 1 ==========
Начало лета 1640 года выдалось на удивление дождливым.
И если в самом Нуази-ле-Сек хоть как-то спасали булыжники мостовой, то, стоило выехать за город, как лошади и кареты моментально увязали в непролазной грязи. Каждый, кто рискнул выехать за пределы Нуази, возвращался запачканный с ног до головы. Поэтому можно было понять раздражение молодого аббата, возвращавшегося в Нуази из Парижа. На вид ему было лет 35-36. Укороченный летний вариант черной дорожной сутаны и черная шляпа с тремя темно-зелеными перьями удивительно удачно гармонировали со штанами, заправленными в ботфорты.
На первый взгляд, в нем не было ничего бросающегося в глаза, но некоторые встречающие его на своем пути горожане невольно оглядывались ему вслед. Было что-то противоречивое и вместе с тем гармоничное в этой стремительной фигуре с военной выправкой и в сутане.
Въезжая в ворота монастыря, лошадь скользнула копытом по мокрым булыжникам и попала в самый центр небольшой лужицы. Небольшой, но достаточной, чтобы брызги попали прямо на края сутаны.
— Черт! — Выругался всадник, даже не смутившись, что позволяет подобные выражения в Божьем месте.
Спешился, кинул поводья подошедшему монаху и скрылся внутри монастыря. Спустя час он выходил уже в светском платье — черно-синий камзол, белая рубашка с изящными манжетами из фламандского кружева, черные штаны и шляпа с темно-синими перьями. И традиционная шпага на левом боку. Теперь в мужчине признать аббата можно было, только обладая очень богатой фантазией. Он вскочил в седло и покинул монастырский двор. Через час его ждали в доме графини де Сент-Клер, а до этого еще нужно было заехать к аптекарю месье Жоресу за его чудодейственной мазью, которая удивительным образом спасала кожу лица от обветривания в долгих поездках, коих у господина аббата было предостаточно.
В условленный час он въезжал в ворота небольшого, но уютного дома на окраине Нуази. Слуга принял поводья, и наш герой, оставив лошадь его заботам, вошел в дом.
Из залы доносились голоса — женский и мужской. В последнем он легко узнал характерный бас барона Лудстока, главу одного из винодельческих родов Бургундии, чьи владения занимали немалые площади недалеко от Шалона. Он неоднократно встречал его в Париже при дворе, где вина барона пользовались большой популярностью, но лично с ним знаком не был.
— Добрый вечер. — Поздоровался аббат, войдя в залу. — Надеюсь, мое вторжение не помешает вашей беседе?
— Ну, что вы, ваше преподобие. — Графиня встала ему навстречу и протянула руку, которую он почтительно поцеловал. — Я ждала вас. К тому же вы прекрасно знаете, что мой дом всегда открыт для вас. — Улыбнулась она, залившись румянцем, едва губы аббата коснулись ее руки.
— Ваше преподобие? — Пробасил барон и добродушно рассмеялся, чем напомнил аббату одного его старого друга. Эти воспоминания вызвали на его лице легкую полуулыбку. — Вот уж не сказал бы! Встретив вас на улице, я бы скорее решил, что вы военный! — Барон протянул аббату руку.
— Вы несильно ошиблись, сударь. — Он почтительно поклонился Лудстоку и пожал протянутую руку.
— Его преподобие действительно бывший военный. — Добавила графиня де Сент-Клер.
— Дорогая моя Анна… Бывших военных не бывает! — Вдруг неожиданно серьезно сказал Лудсток, встретившись взглядом с аббатом.
Тот насторожился. Было что-то знакомое в подобного рода взглядах. Как правило, они обещали в ближайшем будущем нарушение привычного ритма жизни.
— Ну, что ж… — Барон поднялся с кресла. Графиня и аббат так же встали
— Пожалуй, я пойду, дорогая Анна.
— Я не прощаюсь с вами, Арман.
— Мы еще непременно увидимся. Я пробуду в Нуази как минимум неделю. Приглашаю вас послезавтра к себе на ужин. Я привез новое вино. Его величество пробовал его на последнем приеме в честь новых послов и, говорят, остался очень доволен! — Барон явно гордился своими достижениями. — Ваше преподобие, вас я тоже надеюсь увидеть у себя.
Аббат поклонился, давая понять, что принимает приглашение. Они попрощались, и барон вышел, оставив хозяйку наедине со святым отцом. Едва за бароном закрылась дверь, как графиня подошла к аббату и, улыбнувшись, обняла его за плечи. Святой отец в ответ уверенно притянул ее к себе за талию и нежно поцеловал. Было видно, что он это делает не в первый раз.
— Милый Рене… Как я соскучилась по вашим нежным поцелуям и по вашим объятиям. Вы так неожиданно исчезли, что я, право, не знала, что и думать.
— Простите меня, дорогая Анна. Дела монастыря потребовали от меня внезапной отлучки, так что я даже не успел вас предупредить. Я вернулся только сегодня днем. И, как видите, незамедлительно у вас. — Аббат Рене дЭрбле, не кто иной, как мушкетер Арамис в не таком уж далеком военном прошлом, став монахом, не утратил своей природной галантности и умения очаровывать.
— Я прощу вас, если… — графиня медленно, крючок за крючком, расстегивала его камзол…
— Если… что, дорогая Анна? — И, улыбнувшись своей знаменитой обезоруживающей улыбкой, Рене подхватил ее на руки и понес по лестнице наверх, в спальню. Путь туда ему был очень хорошо знаком.
Анна де Сент-Клер засмеялась и лишь еще крепче обхватила его шею руками.
На следующий день его ежедневную двухчасовую тренировку по фехтованию прервал монах, сообщивший, что аббата дЭрбле в монастырском саду ожидает посыльный. Мальчишка-посыльный, ожидавший, видимо, увидеть мрачного монаха в бесформенной сутане, открыл рот от удивления, когда к нему вышел стройный подтянутый мужчина с обнаженной шпагой в руке. Лишь когда Рене тряхнул его за плечи, мальчишка пришел в себя и протянул ему письмо. И тут же убежал, прежде, чем Рене успел спросить, кто послал его.
Он вскрыл конверт. Внутри лежал листок бумаги, на котором было написано всего несколько слов:
«Пять часов вечера. Ратуша. Серая карета. Л.»
Конечно, аббата дЭрбле, а уж тем более Арамиса, было сложно чем-либо удивить, но в данном случае он не знал, что и подумать. Кто этот Л? Или, может, это женщина? Что за таинственность? Он точно был уверен, что за последние два года не влезал ни в какие истории, а самой большой его интригой была связь с герцогиней де М., когда ему пришлось уносить ноги от внезапно вернувшегося мужа, прыгая с крыши.
Подержав записку в руках, Рене решил, что лучше не гадать, а просто пойти на эту встречу и выяснить все на месте. Он вернулся к своим упражнениям, не переставая думать, однако, о таинственной записке.
Ровно в пять часов вечера он стоял возле магазина галантерейщика Рапье напротив Ратуши, когда увидел приближающуюся со стороны монастыря серую карету. Карета немного замедлила ход, поравнявшись с Рене, дверь открылась, и Рене, не дожидаясь дополнительного приглашения, вскочил в карету на ходу. Дверь захлопнулась и карета, вновь набрав ход, скрылась в направлении выезда из Нуази.
В карете было достаточно темно, что, однако, не помешало Рене узнать в сидящем напротив него мужчине барона Лудьера.
«Так вот кто этот Л…» - Подумал он про себя.
- Добрый вечер, ваше преподобие. Или может, мне лучше вас называть месье дЭрбле? А может, вам больше по душе имя Арамис?
Рене насторожился. Откуда этот человек знает его мушкетерское имя? Значит ли это, что он знает и все остальное, что связывает его с этим именем.
- Не стоит так напрягаться, святой отец. - Добродушно и миролюбиво произнес барон. – И прошу прощения за эту таинственность, но мне бы не хотелось, чтобы об этой нашей встрече узнали те, кому о ней знать не нужно.
Рене молчал. Еще в семинарии его научили терпению, когда умение молчать и выжидать позволяет получить нужные сведения, не задав ни одного вопроса. И к своим нынешним 36 годам он в совершенстве владел этим умением.
- Вас, наверное, интересует, откуда мне известно ваше мушкетерское имя и ваше военное прошлое? – Продолжил барон. – Одна нам обоим хорошо знакомая дама, весьма близкая к Ее Величеству, посоветовала мне вас как человека надежного, смелого и умеющего хранить тайны. Дело в том, что вопрос, по которому я собираюсь обратиться к вам за помощью, крайне деликатен.
Мари? Он не знал никого, кроме Мари де Шеврез, кто был бы приближен к королеве и вместе с тем знал его достаточно хорошо, чтобы рекомендовать в деликатных делах.
- Понимая, что моя просьба может вызвать у вас закономерные вопросы и подозрения, она передала вам вот это. – И барон протянул Рене конверт.
Распечатав его, Рене нашел там листок бумаги, источающий знакомый аромат, который он не единожды вдыхал в спальне Мари. На листке рукой Мари было написано: “Полностью доверяйте податель сего.”
Арамис поднял глаза на Лудьера.
- Я слушаю вас.
- Я хочу попросить вас спасти честь одной юной особы. Речь идет о моей племяннице. В следующем месяце Аделин исполняется восемнадцать. Ее мать умерла при родах, а отец – мой брат – умер от лихорадки, когда ей едва исполнилось восемь. С тех пор я воспитывал ее, заботился, как о родной, ибо Господь не подарил нам с женой своих детей. Все было хорошо, пока этой весной у нас в Шалоне не остановился герцог де Логье. Возможно, вам знакомо это имя?
Рене кивнул. Конечно, он знал это имя. Герцог де Логье – один из самых богатых и могущественных вельмож при дворе Людовика XIII – владел огромным замком в Шампани, который имел дурную славу. После того, как во владениях герцога бесследно исчезли несколько дворян, имевших смелость в чем-либо возразить де Логье, соседи предпочитали туда не соваться и обходить замок стороной. Герцог был замкнут, нелюдим и мрачен. Никто и никогда не видел улыбки на его холодном лице с острыми, как у ястреба, глазами и пронизывающим взглядом.
- Так вот… - Продолжал Лудьер. – Этой весной он остановился в Шалоне и случайно во время прогулки увидел мою племянницу. Не теряя времени, он на следующий же день приехал ко мне и предложил отдать ее ему в жены. Но и Аделин этого не хотела, да и я был против, хорошо зная репутацию герцога.
- Вы отказали ему?
- Да. Он ничего не сказал. И через неделю уехал. Но буквально тут же стали происходить странные события. Сначала удивительным образом загорелся один из моих виноградников. Только чудом удалось избежать жертв и больших убытков. Потом в один день сдохли все мои гончие. А еще через месяц со странным отравлением свалились все лошади на конюшне. Но все это я мог бы пережить, не обращая особого внимания. Если бы две недели назад…
- Он похитил вашу племянницу… – По удивленно вскинувшимся бровям Лудьера Рене понял, что угадал.
- Я так думаю. Доказательств этому у меня нет, но Аделин исчезла и вот уже две недели я ничего не знаю о ней. Я пытался что-то выяснить с помощью своих связей, но все, что я узнал, это то, что в окрестностях замка де Логье видели девушку, похожую на Аделин. Я уже не знал, что мне делать, как в прошлую субботу воистину счастливый случай свел меня в Париже с Мари – да упокоится с миром ее отец, который был очень дружен с моим отцом в свое время. Я поделился с ней моей бедой, и она посоветовала мне обратиться к вам. Она сказала, что не знает другого человека, который сможет мне помочь в столь опасном и деликатном вопросе. И я приехал в Нуази. И снова счастливый случай столкнул меня с вами в доме графини де Сент-Клер, с которой я так же давно дружен. Вот уже десять лет я поставляю ей свое вино. Увидев вас у нее вчера днем, я понял, что это мой шанс. Возможно, последний…
Барон замолчал. Было видно, что он всем сердцем переживает за свою юную воспитанницу.
- Я понимаю, что могу только просить вас помочь мне. Если вы откажетесь, я…
- Расскажите мне все подробно о своей племяннице и обо всех событиях, которые произошли с того момента, как герцог увидел ее.
Барон обрадовано-удивленно посмотрел на Рене, который между тем оставался все так же выдержан и невозмутим.
- Вы поможете мне?
- Да. Никогда не мог смириться с неуважительным отношением к женщине, и сутана не изменила меня в этом.
А в глубине души он так же понимал, что отчасти делает это и из-за Мари. Он все еще любил ее, все еще любил. И не мог разочаровать.
- Спасибо вам!
- Пока не за что. И еще мне нужны будут деньги и свежие лошади в дороге.
- У вас все это будет! И самое лучшее!
- Хорошо. А теперь рассказывайте. Все подробно, не упуская даже тех деталей, которые вам кажутся несущественными.
Барон кивнул.
Было уже около десяти часов вечера, когда карета остановилась у ворот монастыря.
Попрощавшись с бароном, Рене вернулся в свою келью. Вытащил из кармана внушительный мешочек с монетами и листок бумаги с несколькими адресами и именами. Несколько раз внимательно перечитав его, сжег над пламенем свечи.
Проблем с причиной отъезда из монастыря не было. Рене был одним из тех, кто мог свободно покидать стены обители, не отчитываясь о своих передвижениях.
Итак, завтра утром он отправится в путь. В Париже несколько нужных визитов, а вечером в гостинице «Жареный фазан» его будет ждать ужин и свежая лошадь.
Арамис улыбнулся. Конечно, если бы с ним были его друзья, было бы еще лучше. Но посвящать их в тайну, ему не принадлежащую, он не имел права. Да и неизвестно, где они и что с ними сейчас. Он уже десять лет ничего не слышал о них, только знал, что д’Артаньян по-прежнему служит в мушкетерской роте.
Дорога предстояла неблизкая и непредсказуемая, нужно было набраться сил и, отогнав нахлынувшие воспоминания, он задул свечу и лег спать.
========== Часть 2 ==========
Нуази потихоньку просыпался. Первые сонные жители появлялись на улице – это торговцы спешили в свои лавки, чтобы приготовить их к открытию. Монастырь тоже просыпался. Монахи собирались на утреннюю молитву, и никто не заметил, как монастырский двор покинул всадник.
Рене встал с первыми лучами солнца, написал письмо графине де Сент-Клер о своем отсутствии на неопределенный срок. Короткие сборы, быстрый, но сытный, завтрак, молитва в дорогу. Часы на Ратуше пробили восемь, когда он проезжал мимо. Это значит, не позднее десяти он будет в Париже, и это с поправкой на расквасившиеся после очередного ночного дождя дороги.
И действительно, колокола Собора Богоматери в Париже били десять, когда Рене остановился у трактира напротив собора и, кинув поводья и пол экю подбежавшему мальчишке, вошел внутрь.
Окинув взором посетителей, он быстро нашел того, кто ему был нужен. За столиком в углу сидел мужчина средних лет, которого, судя по его одежде, можно было принять за буржуа. Но стоило посмотреть на него вблизи, и сразу была видна и военная выправка, и нехарактерная для буржуа манера себя держать и говорить. Впрочем, разговор был короткий. Мужчина передал Рене очередной мешочек с монетами, и сказал, что на постоялом дворе близ Труа его будет ждать свежая лошадь, которую он получит, назвав хозяину пароль – «Шалон».
Попрощавшись, мужчина покинул таверну. Рене же решил задержаться и пообедать. Несмотря на сытный завтрак в монастыре, дорога вновь пробудила в нем аппетит. Он уже допивал свое вино, когда в таверну вошли трое гвардейцев. Громко смеясь, пошли к дальнему столику. Проходя мимо столика Рене, один из гвардейцев задел помощницу хозяйки, которая подошла забрать плату за обед. Девушка, не удержав равновесия, упала. Гвардейцы лишь рассмеялись и хотели было продолжить путь, как одного из них – того самого, что толкнул девушку – решительно остановила чья-то твердая рука.
- Сударь, потрудитесь вернуться и извиниться перед дамой.
Гвардеец повернул голову на голос и наткнулся на спокойный взгляд Арамиса.
- Что вы сказали?
- Я сказал, потрудитесь извиниться перед дамой.
- Да чтобы я извинялся перед какой-то простолюдинкой! - Расхохотался гвардеец, но его веселье было тут же прервано прямым ударом кулака в лицо, от которого он отлетел к камину, снеся по дороге несколько стульев.
Женщины завизжали, мужчины схватились за эфесы шпаг. Назревала драка.
- Господа, только не здесь! Умоляю вас, господа! – Подлетел к ним перепуганный трактирщик как раз в тот момент, когда шпаги уже были готовы покинуть ножны. Рене и гвардейцы замерли.