Очевидно, Ун-Чу-Лай решили переиграть по новой. Устроить повторный государственный переворот. Альтус ничего не узнал об этом. Встреча с Че, где тот узнал о симпатиях Горация к принцу Конару, оказалась последней. Больше казначей не видел агента. С тех пор прошел почти месяц. А сейчас явилась богиня, а Ун-Чу-Лай никак не дали о себе знать. Новый Че, в отличие от предшественника, не сделал ничего, чтобы вытащить казначея из заварушки.
Кэрдан внимал каждому слову Альтуса. Выпытывал мельчайшие подробности. Сгусток магии, невидимый казначею, окутывал его голову во время допроса. Серый туман должен был позеленеть при попытке солгать и пожелтеть – при попытке скрыть информацию. Альтус не пытался ни лгать, ни утаивать. Туман оставался серым.
Наконец Кэрдан встал, выжав Альтуса, как губку.
– Благодарю за ценные сведения, милорд. Наша беседа окончена. Прощайте.
– Милорд! Я смогу выйти отсюда?!
– Завтра же. Вы будете повешены за государственную измену.
– Милорд, но вы обещали!!!
– Я обещал вам мучительную смерть в течение нескольких дней, если будете лгать и молчать. Я не обещал вам жизни, здоровья и процветания в обмен на правду. Я не отдам вас богине. Она не принимает преступников, а государственная измена – преступление. Вы умрете на виселице, друг мой Альтус, относительно скорой и легкой смертью. Отмаливайте свою грешную душу. Может, Создатель примет ее в райские кущи. В чем я сильно сомневаюсь.
Кэрдан вышел из камеры, не слушая вопли Альтуса, и запечатал ее заклятьем. Он выбросил из головы обреченного в ту же минуту, как повернулся спиной к его узилищу, думая лишь о самом рассказе. Самые страшные подозрения подтвердились. Долгое время адепты Ун-Чу-Лай были у него под носом. В столице, во дворце, наверняка – в Магической Академии.
Девять магов сбежали от него в Айлене, в том числе – Артан. Увели с собой детей фей. Как хорошо, что благодаря выдержке и смекалке он не ударился в панику немедленно. Первое, что сделал Кэрдан в тот вечер, пробудившись, позвал Артана – отдать распоряжения. И не услышал ответа. Он просканировал ментальное поле замка – ученика не было.
Кэрдан обратился к Айлену. Возможно, то был очередной фокус чудаковатого старика с пространственными измерениями, отчего маг не мог докликаться ученика. Ответ Айлена превзошел все ожидания.
«Кто здесь старый маразматик, ты или я? – недовольно проворчал скрипучий голос. – Зачем ты зовешь того, кого сам услал из моих стен?»
Кэрдан напрягся.
«Услал? С чего ты взял?»
Айлен выдал еще несколько нелицеприятных эпитетов об умственных способностях Кэрдана. После настояний мага человек-замок наконец соизволил объяснить. Девять магов вместе с пятнадцатью детьми покинули Айлен днем, пока Кэрдан спал. Артан попросил Айлена выпустить их, сославшись на распоряжение милорда. По словам первого ученика, Кэрдан отправил первую партию из замка – как и обещал.
«Почему ты не спросил меня?!»
«Почему я должен был? Твой доверенный ученик командовал и распоряжался здесь несколько месяцев. С чего я должен был решить, что ты отнял у него сие право? Неужто твой птенец тебя объегорил? Туго твое дело, Стервятник. Если верные люди вдруг предают, значит, ты крепко просчитался. Либо доверял не тем, либо содеял то, что оттолкнуло от тебя преданных. Будь осмотрительнее, Стервятник».
Будь у Кэрдана возможность в тот момент, он испепелил бы Айлена вместе с его советами. Увы – пока еще он сам находился в утробе безумца. Да и окажись Кэрдан снаружи, вряд ли сумел бы отплатить юродивому так, как он того заслуживал. Владение пространственными измерениями позволяло человеку-замку исчезать и появляться в любой точке за долю секунды.
Сейчас Кэрдан как нельзя лучше прочувствовал правоту сумасшедшего Айлена. Туго его дело. Все шло совсем не так, как он рассчитывал. Артан не откликался, когда Кэрдан вышел за пределы Айлена и попытался еще раз позвать ученика. Никто из девяти беглецов не отзывался. Будто глухая стена отгораживала каждого из них от Кэрдана. Это могло означать лишь одно – измену.
Кэрдан солгал остальным магам, будто Артан ушел по особому поручению вместе с восемью магами и пятнадцатью детьми. Ни к чему расписываться в собственной слабости. Эти люди шли за ним, потому что считали неуязвимым. Кэрдану не хотелось проверять, как они восприняли бы новость об измене того, кому предводитель доверял больше всех. Не думал он и о том, что будет во дворце, как он потом объяснит отсутствие Артана – тем паче, его присутствие в стане врагов. Он будет решать проблемы по мере поступления.
Проблемы все поступали и поступали. Новость о жертвенной гибели Билара неприятно поразила Кэрдана. Старый дуралей, любитель книг и древних историй. К нему у Кэрдана был наименьший счет. Он хотел предложить Билару вступить в Академию – его знания пригодились бы будущему диктатору. Но дурень выбрал смерть героя, прикрывая Ионаха. Вот кого Кэрдан не пощадил бы. Его – и Фаэлон.
Фаэлон. Новая загадка. Новая опасность. Исчезла одновременно с Гираном. Что это могло означать? Они были любовниками, а Кэрдан узнал об этом только во дворце. Артан не упомянул о романе Гирана и Фаэлон. Он говорил лишь, что Гиран втерся в доверие к Старым Магам, стал вхож в их круг. Но не уточнил, что не только в круг, но и в постель. Почему он утаил столь важную деталь? Это умалчивание – часть измены Артана? Или он сам не знал, Гиран по каким-то ему не сообщил? А был ли вообще Гиран агентом Академии при дворе? Не соврал ли Артан?
В мрачных раздумьях и вопросах без ответа Кэрдан пришел в скромные апартаменты, которые выбрал для себя. Ранее они принадлежали родовитому, но небогатому и не слишком влиятельному барону. Располагались они недалеко от королевских, при этом – на отшибе, вдали от широких и многолюдных коридоров, соединявших королевские покои с важными палатами, залами и апартаментами влиятельных придворных.
Кэрдан никогда не был любителем роскоши и простора. Везде его рабочее и жилое пространство было предельно скромным и функциональным, без излишеств, без расточительства. Только самое необходимое для работы и комфорта. Дворцовые покои он выбрал исходя из тех же соображений: функциональность и удобство. С одной стороны, в досягаемости Иртел, на случай непредвиденных капризов богини. С другой стороны – достаточно удаленно от прочих обитателей дворца. Он не собирался решать государственные дела и принимать визитеров в личных покоях. Работа есть работа, отдых есть отдых.
У дверей стоял маг Глорах с книгой в руках. Увидев Кэрдана, маг склонился и протянул ему книгу.
– Милорд, я разыскал в библиотеке «Закатных Игроков» – как вы изволили приказать.
Кэрдан забрал книгу.
– Благодарю, мэтр. Доброй ночи.
– Доброй ночи, милорд.
Глорах с поклоном удалился, а Кэрдан вошел в апартаменты и запер дверь. Закатные Игроки. Из рассказа Альтуса следовало, что они сопровождали каждый шаг Кэрдана. Приложили руку к каждому его промаху, каждому провалу. Заговор Гретаны был делом их рук. Бегство девятерых предателей – Кэрдан не сомневался, что один или несколько из девятерых принадлежат к Ун-Чу-Лай. Кто?! И чем они соблазнили остальных?
Чем они могли переманить Артана – ведь Кэрдан обещал ублюдку Академию?! Академия была его идолом. Беделин? Тарвийская девчонка – агент Ун-Чу-Лай? Скромная, прилежная ученица, сама сдержанность. В отсутствие Кэрдана она охмурила Артана, чтобы обратить против учителя и привести на сторону проклятых мерканцев?
Или шпионом был Ларас, непримиримый Старый Маг, внезапно порвавший с дружками-отшельниками и вступивший в Академию? Учить и лечить, заявил он Кэрдану в свое время. Как можно больше людей. Учить, лечить и шпионить на Игроков? А может, их агент – Келик? Скрупулезный исследователь никогда не лез в дела, не связанные напрямую с его работой. Материалы, структура, анализ – все, что его интересовало. Маска? Почему он сбежал вместе с остальными предателями? Не он ли был первым предателем?
Или бывший разбойник Брогар? Или Эмма, тихая простолюдинка, стеснявшаяся собственного таланта? Юный горячий Адел Лутан? Илайза, с которой не переспал разве что самый ленивый в Академии или любитель мальчиков? Хадар? Или сам Артан? При этой мысли у Кэрдана пробежали мурашки по коже. Если он был настолько слеп, что приблизил к себе агента Ун-Чу-Лай, сделал личным учеником, отдал почти всю власть при дворе… Тогда первым врагом Кэрдана был сам Кэрдан. Если он мог настолько ошибаться в людях, в их ожиданиях и реакциях.
Если все это время Артан продавал его Ун-Чу-Лай, тогда Кэрдану лучше прикрыть лавочку сию же секунду. Подобной ошибки он не спустил бы никому из подчиненных. Не стоит спускать и себе. Он понимал, что Артан не вслепую идет за ним, что многие методы Кэрдана для него неприемлемы. Но если принципиальность ученика покрывала его продажность, если Кэрдан не сумел ее разглядеть под маской – даже Иртел не спасет его от падения. Человек, который не умеет считывать чувства и ожидания ближнего круга, не сможет управлять их чувствами и ожиданиями. Он обречен на провал.
Кэрдан вернулся мыслями к рассказу Альтуса. Первый Че, агент Ун-Чу-Лай, был солдатом-наемником. Второй – магом. Причем занимающим влиятельное место при дворе. Кто-то из Старых продался мерканцам? Из ренегатов Академии? Единственный ренегат, занявший высокое место, – ублюдок Молас, если верить донесениям Гирана в пересказе Артана. Он? Кэрдан не удивился бы. А может, сам Гиран? Может, они вдвоем с Артаном вели виртуозную партию против Кэрдана?
Наконец, последний, самый свежий замысел Ун-Чу-Лай. Новый переворот. Маршал Гораций и принц Конар Гелл. Конар – разумный, хозяйственный, неамбициозный. Никогда не стремился к влиянию при дворе, предпочитал заниматься делами своей семьи и своего поместья.
Гораций… Откуда Кэрдану знакомо это имя? Армейский лейтенант, адъютант Люса Ашера, возвысился уже после воцарения Гретаны, когда прежний фаворит угодил в опалу. Но недолго наслаждался фавором, потому что Гретану очаровал красавчик из Островной Лиги.
Почему Ун-Чу-Лай сделали ставку на этих двух? Чем вообще руководствуются Игроки в выборе фигур?.. Кого продвигают в дамки, кем жертвуют? Какова логика игры? Как их переиграть?
Кэрдан подвинул к себе книгу мэтра Балаха и раскрыл ее. На первой странице было совсем мало текста. Краткий эпиграф с расписными вензелями заглавных букв: «Мастерство игрока в том, чтобы управлять не столько своими фигурами, сколько фигурами противника. А главное – его руками и головой. Лучшая игра всегда ведется по обе стороны доски. Ветария А’Джарх, Великий Магистр Ун-Чу-Лай».
Глава 5. Песни у камелька
На юго-западной оконечности озера Фросах, на границе Арвига и Тарвы, стояла прибрежная деревушка. Трактир в ней почти всегда был забит под завязку, располагаясь на пересечении крупных трактов. Хозяйке трактира нередко приходилось отбиваться от назойливых посетителей, требовавших мест, которых она не могла предоставить. Как этим осенним вечером, когда паре припозднившихся путников позарез требовалось две отдельных комнаты.
Мужчина и девушка, они очевидно не приходились друг другу супругами или иными родственниками. Мужчина – немолодой аристократ, крупного телосложения, полностью седой, с обилием шрамов на лице, шее и руках. Девушка – очень красивая простолюдинка, маленькая, хрупкая, кареглазая и темноволосая – как все представители ее класса. Но были в ее чертах некая правильность, тонкость, изящность, редко присущие простолюдинам.
Хозяйка не знала и не хотела знать, что связывало этих двоих и почему им обязательно требовалось ночевать раздельно. Еще час назад у нее имелось три свободных номера. Но заявилась компания из трех человек с двумя младенцами и тоже потребовали две комнаты, одну для леди с детьми, одну для ее слуг.
– Одна комната осталась, – отрезала хозяйка. – С одной постелью. Будете брать?
– Может быть, есть какая-нибудь подсобка? – спросил седой аристократ. – Я доплачу.
Девушка мягко прикоснулась к нему и проговорила:
– Ревин, ну что ты доплатишь? Я видела, у тебя денег почти не осталось. Давай возьмем эту комнату. Нам до Гвирата еще идти и идти.
Мужчина обреченно вздохнул.
– Хорошо, досточтимая монна, я беру комнату. Не найдется тюфяка, бросить на пол?
– Конечно найдется, – буркнула хозяйка трактира. – Уже лежит. На нем и ляжете. Еще один что ли вам подавать? Развелось нищебродов. Ведут себя как князья. То комнату им подай отдельную, то тюфяк. Четыре серебряка. Деньги вперед.
Аристократ Ревин посмотрел на хозяйку как на грабительницу, но раскошелился. Женщина сгребла монеты, крикнула горничную и велела проводить гостей в номер. Служанка исполнила поручение, отдала аристократу ключ и оставила гостей одних.
Мужчина недовольно оглядел крошечную комнату с рукомойником, узким тюфяком и несколькими гвоздями для одежды. Что ж, в лесу ему приходилось спать на голой земле, а здесь сойдет и пол. Он сбросил в угол вещевой мешок, растер уставшие плечи. Девушка подскочила было к нему, положила руку на плечо, но он вывернулся.
– Не надо, Рини. Пойдем на ужин.
Риниэль скорчила гримасу, но навязывать заботу не стала. Больше всего сейчас мужчине хотелось, чтобы она помассировала его тело теплыми и нежными ладошками, но он не хотел признаваться себе в этом. С каждым днем присутствие феи все глубже погружало его в странное состояние умиротворения и благости. Будто теплый прозрачный свет окутывал Долана. С Аделией он испытывал похожее чувство, но Аделия разделяла его жизнь почти сорок лет – с тех пор, как родители обручили их подростками. Он не мог помыслить, что однажды она окажется вдали от него. Ее близость стала воздухом, которым он дышал.
А девочка Риниэль стала искоркой огня, которая ухитрялась согревать, как огромный костер. Она источала тепло, и Долан был бы счастлив с благодарностью принять его… если бы не буря, бушевавшая в груди.
После смерти Аделии он не желал ни одной женщины. Хотя многие женщины желали его. Его репутация в Академии, талант, положение старосты, особое отношение Кэрдана и трагичная история его одержимости создавали своеобразный романтичный ореол вокруг фигуры мрачного вдовца. Некоторые азартные студентки и преподавательницы задались целью покорить его сердце. Проще было покорить гранитную глыбу. Маркиз оставался холоден и равнодушен к любым знакам внимания женщин, к их кокетству и попыткам покорить недосягаемое. Некоторые женщины быстро отступили, некоторые озлобились и начали распускать слухи, якобы он сам уложил их в постель, но оказался несостоятелен, некоторые упорно продолжали попытки. Ему было все равно.
Когда Риниэль произнесла: «Я Избираю Тебя, Ревин» – поначалу он просто не понял, что случилось. Он ничего не знал о феях. Он не мог и помыслить, что между ним и Риниэль могут быть отношения мужчины и женщины. Много дней и ночей они провели бок о бок и спина к спине, но Долан оставался так же безразличен к ней, как к остальным женщинам после смерти Аделии. Ни помысла, ни тени желания не вызывала девочка, так похожая на его среднюю дочь Илану.
«Рини, ну зачем?! – воскликнул он, когда фея объяснила ему фразу Избрания. – Я ведь даже не в отцы – в деды тебе гожусь! Что ты будешь делать с такой развалиной? Да еще после всего, что я тебе причинил. Не надо, отмени это!»
«Избрание невозможно отменить, Ревин. И это не в моей власти. Я лишь следую Судьбе Феи. Она Избирает за нас. Она мудрее нас. Если судьба решила, что мы должны быть вместе, кто мы такие, чтобы спорить с ней?»
«Но я стар, Рини. И связан с другой женщиной. Она в твоем теле, но она другая, не ты. Я не могу изменять ей».
«Если бы не мог, Избрания не случилось бы. И перестань говорить, что стар. Ты маг. Для магов возраст не имеет значения. Для фей – тем более».
Долан оставил попытки убеждать фею переменить решение, просто стал твердо выдерживать дистанцию. Когда они покинули предел Морехского леса, они перестали ночевать под открытым небом и стали останавливаться в трактирах. Каждый раз Долан упорно брал две комнаты, отдельно для себя и Риниэль. Хотя Артан дал ему совсем немного серебра – на экстренный случай, ведь магу не предполагалось покинуть пределы Морехи.
Экономил Долан, избегая ужинать в трактирах, предпочитал подстрелить дичь во время дневного перехода и приготовить ее на открытом воздухе. Риниэль изнывала, когда он ощипывал или свежевал добычу, а затем готовил на огне. Маркиз видел брезгливость девушки и надеялся, что это тоже отвратит ее от него.