- Господа, - взмолился крестьянин, - не нужно мне этого, отпущайте лучше домой. Не хочу я энтой жизни другой.
- Терпи, терпи, - сурово приказал лекарь, снова усаживая того на стул.
- И за что мне такие муки? - тревожно лепетал дворник.
- Все, успокойся и закрой глаза. Смотри на окно и не отводи взгляда в сторону. Отведешь - погибнешь, так и знай.
Дворник снова было дернулся к окну, но знахарь вовремя удержал на месте.
- Сиди спокойно, - довольно грубо сказал он, а затем уже мягче добавил, - сейчас будет всходить солнце. Возрадуйся этому и ублажь самого себя.
- Как это? - почти сонно спросил крестьянин.
- Да, просто. Воздыхай аромат свежести и пряности лета. Чувствуешь?
- Да, - так же сонно отвечал тот, слегка покачиваясь на стуле.
Знахарь обошел его несколько раз, а затем, став позади, наложил руки на голову.
С минуту подержав и произнеся при этом неведомые графу слова, он резко оторвал их от головы и описал круг вокруг тела.
Оно покачнулось, но не упало. Со стороны графу казалось, что это какая-то кукла, а не живой человек.
Гаврила сидел тихо, слегка откинув голову назад. Руки свободно лежали на коленях, а тело было напряжено, как тетива лука.
Оно слегка даже покачивалось взад-вперед. Его закрытые глаза упорно смотрели на окно, за которым ярко, почти по-весеннему светило солнце.
Иннокентий стоял в полуметре позади его и, вытянув руки вперед при закрытых глазах, что-то шептал.
Вскоре граф увидел, как из глубины его пальцев вырастают какие-то белые линии и тянутся к голове Гаврилы.
Он даже испугался, но совладел с собой и молча, затаив дыхание, продолжал смотреть.
Линии становились сильнее и толще. Вскоре образовалась сплошная полоса, исходящая от рук, которая входила в голову человеку, сидящему впереди, и не выходила наружу.
Иннокентий так и продолжал стоять с закрытыми глазами, когда вдруг от него отделилось какое-то небольшое бело-молочное облако и окутало голову дворника.
Получилось что-то вроде небольшой тучи, нависшей над головой последнего.
Граф снова испугался, но все ж не мешал этому и молчал. Вскоре облако расплылось по комнате, и остались видны одни лишь полосы, исходящие из рук.
Вдруг, откуда-то изнутри самого графа вырвалось какое-то пламя вверх и обожгло ему голову. Губернатору показалось, что он даже потерял сознание. Но это было не так.
Иван Алексеевич отчетливо видел, как что-то зеленовато огненного цвета отделилось от головы дворника и ушло вглубь комнаты, опускаясь куда-то в угол на пол. И в то же время, от него самого что-то отделилось и медленно приблизилось к человеку, сидевшему на стуле.
Это было почти такое же облако, что и отошедшее, но голубовато-розового цвета.
Оно спокойно продвинулось к голове Гаврилы, а затем мгновенно опустилось внутрь, не делая при этом никакого шума или запаха.
Самого Иннокентия уже видно не было. Он стоял в стороне и как бы в тумане. Вместо него очень четко вырисовывался силуэт непонятного графу существа, чем-то напоминавшего ему обычного черта из сказок с единственным различием, что он был весь соткан из белого света.
Затем последовала краткая, не очень большая вспышка огня, невесть откуда взявшегося в комнате и уже дальше все снова образовалось на свои места.
Граф постепенно приходил в себя, ежеминутно ощущая какие-то движения внутри.
Казалось, время для него замерло и не уходило. Но на самом деле было вовсе не так.
Солнце уже достаточно село ниже, и его блики были не так ярки. В комнате царила полутьма, так как светило уходило за другую сторону дома.
Гаврила все так же сидел на стуле, раскачиваясь взад и вперед с закрытыми главами. Только теперь его руки тянулись куда-то к окну, к свету.
Позади его стоял на коленях Иннокентий, склонив голову в поклоне. Белые полосы исчезли, яркие цвета и свет тоже. Все обретало реальные черты.
Губернатор слегка тряхнул головой и почувствовал небольшую свежесть, потянувшуюся откуда-то изнутри.
Тело уже не ныло и болело гораздо меньше. Голова как будто освежилась, и мысли летали в ней очень ясно.
Иннокентий вскоре поднял голову, и, окинув взглядом комнату, встал с колен.
Затем, подойдя ближе к Гавриле, пощелкал перед его носом пальцами и совершенно безразлично сказал.
- Просыпайтесь, господин Валерьев. Сколько можно спать.
Гаврила, как будто понимая, что обращаются именно к нему, медленно опустил руки и приоткрыл глаза.
Солнце немного ослепило его, но затем все стало на свои места. Как ни в чем не бывало, он встал и спросил знахаря:
- И долго я так спал, уважаемый? - отчего у графа снова помутнело в голове, а волосы поднялись дыбом.
- Да, нет, - просто ответил лекарь, как бы не замечая никаких перемен у своего подопечного, - совсем немного, пару часов.
- О-о, так долго, - удивился тот, прохаживаясь по комнате и одной рукой ища что-то на левом боку в белье, - а почему я раздет? - спросил он, обратив внимание, что на нем нет прилагаемого костюма.
- Ох, извините, господин учитель, - ответил слегка подмигивая графу, знахарь, - мне пришлось вас раздеть для лучшего отдыха, а костюмчик ваш вон там, на стуле, - и он указал рукой где.
Гаврила или новоиспеченный учитель прошелся по комнате и, увидев костюм, произнес:
- Помилуйте, дорогой Иннокентий Петрович. Но ведь он весь измят. Прикажите отутюжить.
- Не могу-с, - отвечал кратко лекарь, - у жены испортился утюг.
- Как же вы так живете? - сокрушенно помотал головой Гаврила и, обойдя стул, принялся ловко одевать костюм, заодно одевая и рядом стоящие колоши на туфли.
- Ну, вот, вроде оделся, - сказал он спокойно, снова прохаживаясь по комнате и приглаживая плохо отутюженные кем-то бока.
- Что прикажите для вас сделать, милый Иван Алексеевич, - обратился он к графу, застывшему от ужаса и немо смотрящего на бывшего дворника.
Знахарь, понимая, что тому сейчас тяжело к этому привыкнуть, помог сам, обращаясь к Гавриле словами:
- Вы знаете, Гавриил Эдмонтович, - графу тяжело сейчас говорить. Он ведь пострадал в аварии, помните?
- Помню, помню, а то как же, - поспешил заверить учитель.
- Так вот, он хотел , чтобы вы сходили к его жене и передали на словах, что он жив и находится в знамом ему месте.
- Извините, сударь, - выпалил в ответ тот, - как я могу пойти к даме в таком костюме, да и на улице холодно. А где, кстати, мое пальто?
- Вон там, на вешалке, - указал рукой Иннокентий.
- Я сейчас, - сказал учитель и пошел одеваться.
- Что за чудеса? - еле вымолвил Иван Алексеевич, - я уж начинаю бояться - не сделает ли он чего дурного.
- Нет, не волнуйтесь, - заверил знахарь, - это хорошая душа всплыла на свет божий. Это один учитель, умерший совсем недавно...
- Умерший? – чуть было не вскричал граф, - это как же понимать?
- Тише, тише, а то всех переполошите, - успокоил его Иннокентий, - потом объясню, когда уйдет.
- А выполнит ли он поручение? - неуверенно спросил граф.
- Еще как, - ответил лекарь, - он ведь теперь учитель и много знает.
- Что, даже писать умеет? - удивился граф, но зашедший в комнату дворник не дал услышать ответ.
- Вот и все, - произнес он, довольный своим видом, - так уже можно и к даме обратиться. Ладно, пойду, а то вечереет уже. Когда возвернусь, будьте добры, приготовьте чай.
- Непременно, - заверил его Иннокентий, провожая на улицу.
Где-то внизу захлопнулась дверь, и вскоре показался лекарь, немного утомленный и раздраженный.
- Что-то случилось? - спросил граф.
- Нет, нет. Это просто остатки того крестьянина догорают внутри.
- Как это? - снова почему-то испугался губернатор.
- Да, просто. Чужая душа вошла, а его подобрал я. Теперь, она больше не возвернется назад.
- А, как же его семья, дети? - спросил Иван Алексеевич.
- Ничего, поживет тут до весны, либо у вас. Ознакомится со всем, а затем устроит и семью.
- А что, он их помнит?
- Конечно, и вас, и барина, и всех остальных, кого знал прежде тоже.
- Но, как же тогда он совместит в себе это?
- Очень просто. Ему будет казаться, что они просто давно не виделись и постепенно все само собой отойдет в сторону. Что же касается семьи, то она пока у него сейчас в стороне от мыслей, но месяца через два он вспомнит и о ней. Правда, тогда он уже будет совершенно иным.
- Как это? Как сейчас?
- Нет, немного не так, - продолжал разъяснять Иннокентий, - ему будет казаться, что он их давно бросил, покидая ради денег. В городе он обучился новому ремеслу и вот, теперь возвратился за ними.
- Но как они воспримут это? - продолжал спрашивать настойчиво граф.
- Сначала не поймут ничего, но потом подумают, что он намеренно не хочет вспоминать старое, и все образуется. Они переедут в город и станут жить.
- Но где?
- А это уж ваша забота. Вы ведь хотели, чтоб я ему спас жизнь.
- Да, но как я выдам ему какой документ?
- А ничего и не надо. Они у него есть. Его же родные. Добавьте к имени чуть-чуть, отчество придумайте, a фамилию я дал по прошлому того покойного учителя. Никто и не спросит: почему так.
- Это верно, - согласился граф, - но вдруг узнают, что он мертв?
- Кто об этом спросит? Это же совсем другой человек и прошлого учителя не знает. А другие не знают его. Однофамильцев ведь много, не так ли?
- Да, - согласился Иван Алексеевич, - с этим, я думаю, вопросов не будет. Ну, дам ему имение небольшое в придачу.
- Не надо, - запротестовал почему-то Иннокентий, - это сейчас вредно для него. Пока он побудет здесь и привыкнет ко всему. Потом я его обустрою куда-то. А уж затем все наладится.
- А как ты собираешься обучить его всему тому, что знал учитель?
- А я и не собираюсь этого делать. Он и так все знает. Остается только лишь напомнить немного грамоте и чистописанию. Это я объясню ему сам. Видите ли, уважаемый граф, душа переходит вместе со знаниями. Просто мы не способны ими воспользоваться. Конечно, не всякая душа ими пресыщена. А только тех, кто при жизни был умен, то есть чему-то обучался.
- И как же все это происходит?
- Я сам не знаю, - с сожалением вздохнул знахарь, - но в этом уверен, так как провел не один эксперимент.
- И кого же ты обратил? - с ужасом спросил губернатор.
- Да, так, - нехотя ответил Иннокентий, - некоторых людишек, ходивших по подворью и собиравших милостыню.
- И кто же они сейчас? - с еще большим ужасом спросил Иван Алексеевич.
- Вот этого, я вам не скажу, - упорно стоял на своем лекарь, - нельзя такого рассказывать. Слишком много дурного ходит вокруг всего того. Потому, я ничего не знаю.
- Понятно, - ответил граф, - надеюсь, что я нормальный человек?
- Так они все нормальные, - ответил Иннокентий, - душа ведь чистая входит, не грязная, и они сами становятся другими. Конечно, некоторые привычки остаются и даже сильно мешают, но среда их нового обитания доделывает все остальное.
- А может ли это вернуться вновь?
- Нет, - помотал головой лекарь, - но кое-что прорываться наружу может. Тот же разбой, пьянка, скверность и так далее. Особо, когда человек усугубляет хмельное.
- Это как-то зависит?
- Да, и сильно. Наверное, что-то происходит внутри при этом, и то старое, что осталось, пытается выйти из-под контроля, - спокойно объяснил знахарь. - Правда, я не знаю, как его назвать и много ли остается, но все ж надеюсь,
что мало, так как не хочу этого возврата.
- Так ведь можно многих переделать? - удивился сам своему вопросу граф.
- Нет, на всех не хватит, - ответил тут же Иннокентий, - да и незачем все это. Мы сами должны то делать, безо всякого там колдовства.
- А что, это и есть колдовство? - растерянно спросил губернатор.
- Не совсем, - уверенно ответил лекарь, - я скорее отнес бы все к науке. Только пока мы не знаем, что к чему. Пока только грозу изучаем.
- А что, это имеет отношение ко всему?
- Да, вполне. Я думаю, что здесь все взаимосвязано. То же солнце, мы, трава вокруг, земля, ну и т.д. Не могу сказать по-другому, но думаю, что все-таки есть какая-то сила, претворяющая это.
- Кто, Бог? - сразу спросил граф.
- Наверное, - вздохнул знахарь, - только знамо бы, как его зовут?
- А ты разве не знаешь? - удивился губернатор.
- Да, нет. Я не про Иисуса. То христианский бог. А я говорю обо всем, не только о нашем люде.
- А-а, - протянул Иван Алексеевич, совсем не понимая, что тот хочет ему сказать.
- Ну, ладно, хватит об этом. Ложитесь и отдохните с часок, пока нашего учителя нет, а то скоро надоест расспросами обо всем.
- Хорошо, - согласился Иван Алексеевич и, к своему удивлению, действительно захотел спать.
Лекарь вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Граф поудобнее устроил голову на постели и спустя минуту уже спал крепким и здоровым сном...
Глава 7
И снилось ему совсем невероятное. Как будто он летал где-то и на чем-то, и словно он вовсе не человек, а кто-то очень похожий на того, которого видел до сна.
Проснулся граф уже довольно поздно, так как солнце почти спряталось за горизонтом, и только розовато-красные края облаков напоминали о том, что день еще не закончился, и наступает вечер.
Голова немного болела, но спустя минуту перестала.
Иван Алексеевич продолжал смотреть в потолок, широко открыв глаза, когда в комнату вошел лекарь.
- Ну, как спалось? - весело отозвался он.
- Да, ничего, - сказал граф, - снилось, что летал где-то.
- О, это хорошо, - ответил ему Иннокентий, -значит, быстро выздоровеете.
- Твои слова, да к богу, - отозвался граф.
- А он их и так слышит, - произнес лекарь, слегка поправляя одеяло.
- Как это? - не понял сразу губернатор.
- Да, просто. Слышит и все.
- Возможно, - ответил граф, - а что, Гаврилы еще не было?
- Пока нет, - помотал головой Иннокентий, - и не говорите так больше. Его зовут Гавриил Эдмонтович.
- А откуда такое отчество? - поинтересовался граф.
- Да, так, - скрытно произнес лекарь, - это долго объяснять.
- Ну, а все же? - любопытствовал губернатор.
- Да от имени его же отца, - спокойно произнес тот.
- А откуда ты это знаешь? Он что, говорил до этого?
- Нет, но мне и не надо его настоящее отчество. Я дал ему это по его душе.
- Что? Значит, душа его не русская? - спросил тут же граф.
- Ну, почему же, - отвечал лекарь, - русская, но с небольшим уклоном в сторону других земель.
- Как это понимать?
- Да, просто. Когда-то его отцом был Эдмонт. Вот и отчество оттуда.
- А-а, - дошло наконец к графу, - это имя настоящего отца умершего учителя.
- И да, и нет, - снова хитро ответил Иннокентий.
- Слушай, что ты мне тут за байки ведаешь, -рассердился Иван Алексеевич, - а ну, отвечай живо, откуда все это берется?
- Не серчайте, Иван Алексеевич, но этого не могу сказать. Время не пришло ему.
- А когда же сможешь?
- Не знаю. Возможно, буду молчать всю свою жизнь.
- Что-то ты совсем запутал меня, - ответил губернатор, прикладывая руку к голове.
- Что, болит? - поинтересовался лекарь.
- Да, нет. Гудит немного просто, а так нормально.
- Ну, это ничего, скоро пройдет. А вот потом, болеть будет...
- Почему это? - вскинулся граф.
- Да, все потому же. Душу-то старую до конца не сожгли. Вот она и будет бродить вокруг вас, пытаясь хоть как-то присоединиться.