Граф полулежал на постели и аккуратно маленькими глотками отпивал из горячей чашки. Есть ему особо не хотелось, а потому булка лежала несъеденной.
Наконец, чаепитие закончилось, и все так же молча разошлись, пожелав друг другу спокойного отдыха.
Время уже было предостаточно и в комнате горели свечи.
Иннокентий потушил почти все, оставив лишь одну возле кровати графа, но тот решил, что и она не нужна и задул сам.
Кровать окуталась темнотой. Только из окошка падал небольшой свет, да и то от белизны снега на улице.
Луна еще не взошла, и граф наслаждался спокойствием и тишиной.
Где-то внизу бямкнула закрывающаяся дверь, и через время все стало тихо. Только в какой-то отдаленной комнате слышались приглушенные голоса, часть которых долетала до ух губернатора. Дверь дзенькнула и бямкнула снова.
Очевидно, кто-то вошел. Затем послышалось шуршание засова и скрип закрывающегося замка. Прошлепали куда-то внутрь шаги, и вскоре в доме наступила тишина.
Граф поудобнее устроился на постели, укладывая свою голову так, чтоб свет окна не падал на лицо и закрыл глаза.
Спать пока не хотелось и он снова принялся размышлять. Что же случилось сегодня, вчера и раньше?
Надо подробно все обдумать. И надо, в конце концов, принять какое-то решение. Тем более, что жене с утра необходимо отправить записку.
Итак, исчезли документы, гласящие о родовитости царской семьи. Затем пропали другие документы, гласившие о другой, такой же семье.
Умер царь между ними. Только не умер, а его, очевидно, убили ядом или чем-то еще. В этом нет сомнения.
Отпущены на свободу ранее приговоренные в количестве четырнадцати человек. Все они принадлежали к не менее знатному роду и готовы уповать на царское место в любое время. Царевич, то есть сын покойного ныне царя, находится за городом. За ним присматривают. Постой... А присматривают ли? Ведь одного заверения начальника мало.
Надобно проверить. Пошлю-ка нового учителя туда. Пусть, разузнает.
Ко мне приходил старый друг отца Иван Васильевич. Он-то и поведал о готовящемся бунте. Теперь, это будет именоваться именно так. Скоропостижная смерть его самого выведет из себя Николая, заступающего по праву на царство. Но дадут ли сейчас это ему сделать на совете или нет?
Пока не ясно. Значит, нужно обождать и услышать об этом из уст того же учителя, который сейчас один на вес золота.
Далее. Посмотрим на дело с другой стороны. Моя жена знает, что я жив и добиваюсь чего-то. Значит, она понимает, что все неспроста. И кое-какие мысли у нее тоже есть.
Именно она должна разузнать, как там дела у других, и что все говорят по этому поводу. Надо ей об этом написать. Хорошо. Это ясно, а дальше?
А вот дальше граф никак придумать не мог, ибо взошла луна, и ее светом залило окно. Голова почему-то начала немного болеть, и он решил просто уснуть.
Но, к сожалению, сон не шел, и губернатор на секунду открыл глаза.
Что-то ярко-желтое из дальнего угла комнаты метнулось в сторону окна и в одно мгновение слилось с лунным светом.
- Вот и все, - подумал, тут же засыпая, граф о чем-то, пока ему не понятном и невесть откуда явившемуся.
Вскоре в его комнате послышалось сопение и только изредка небольшое похрапывание из-за неудобности положения его головы, и вообще, тела.
Лунный свет так же ярко заливал комнату, как и всю остальную часть окружавшего. В нем не было ничего таинственного и загадочного, как показалось вначале графу.
Это был просто свет, отражающийся на зеркалах, мебели и где-то еще.
- Бог его знает, - думал уже во сне Иван Алексеевич, крутя головой со стороны в сторону, - а может, все это мне действительно только снится, или я не просыпался вовсе со вчерашнего дня?..
Глава 8
Утром граф проснулся и на удивление чувствовал себя довольно хорошо. Кости уже не болели, а ребра только смутно напоминали о себе.
Голова казалась светлой и ясной, как только что ворвавшиеся в комнату первые солнечные лучи.
Он даже зажмурился от падающего из окна света и с минуту осматривался вокруг себя. Только теперь он вспомнил, что находится у своего давнего знакомого, и что прожит еще один день так же бесцельно, как и остальные.
Ну, почему бесцельно - тут же возникла в просветлевшей голове мысль. Он ведь не один так живет.
Но что-то сегодня это казалось именно так, и граф никак не мог уразуметь, откуда взялось это чувство собственной вины и лишенного достоинства.
Полежав с минут пять, губернатор решил приподняться, чтоб сходить в туалет, но неизвестно откуда возникшая боль, уложила его снова в постель.
Наверное, услышав эту возню, в комнату вошел лекарь.
- Как спалось? - так же, как и вчера, весело задал вопрос.
- Спасибо, хорошо, - вежливо ответил граф, - вот только хотел было сходить в одно место, так боль не пускает, - пожаловался он.
- Ничего, ничего, боль угаснет. Надобно немного размять кости. Так что, вставайте потихоньку и походите.
- А, ничего там не сломается внутри? - спросил с тревогой губернатор.
- Не волнуйтесь, об этом я позабочусь, - и он, подойдя к графу, взял его под руки и начал помогать слазить с кровати.
Иван Алексеевич тихо постанывал при этом, но все ж крепился, сцепив крепко зубы.
- Вот и хорошо, - сказал знахарь, осторожно пуская свои руки, - теперь, идите, куда следует.
- А где это?
- Там, внизу, увидите. Аккуратней только на лестнице, не упадите, - предупредил он.
- Буду стараться, - ответил граф.
- Одного старания мало, - тут же упредил его старый друг, - надо знать, что этого не случится.
- Как это? - удивился губернатор,
- Да, просто. Не думайте об этом и все.
- Ну, хорошо. Попробую.
- Не надо пробовать, - снова сделал замечание лекарь, - надо идти и все, как всегда.
Графу ничего не оставалось, как так поступить, и он ступил на лестницу. Голова немного закружилась, но он удержался за перила, а затем минуту спустя уже свободно спустился вниз.
Через минут десять он вернулся довольный и счастливый от того, что ничего с ним не случилось.
- А теперь, снова в постель, - строго приказал лекарь каким-то надоедливо скрипучим голосом.
- Как, так быстро? - удивился граф.
- А вы, как думали. Я разрешу ходить целый день? Нет, батенька, целый день нельзя. Уморишься, а сила на другое нужна. На то, чтоб побыстрее ребра срастались.
- А что, это как-то зависит?
- А то как же, - подтвердил знахарь, - все от всего зависит. Я ведь так говорил вам вчера.
- И то правда, - согласился граф и потихоньку лег на кровать.
- Через два часа снова пройдетесь, - произнес Иннокентий, - только осторожно, чтоб ничего не нарушить, поднимайтесь.
- Сам?
- Да, самостоятельно. Не буду ж я все время здесь находиться. У меня своих дел полно.
- Каких дел? - удивился граф, - ты ведь нигде не служишь сейчас.
- О, служба это еще не предел работе. Это просто отволынивание от труда нашего ума.
- Как это? - возмутился губернатор, - значит, по-твоему, я просто теряю время и ничего не делаю?
- Я не сказал именно так, - возразил Иннокентий, - просто вы поняли меня неправильно.
- Тогда, объясни.
- Видите ли, дорогой Иван Алексеевич. Не каждому человеку дано понять его благое направление или, если хотите, призвание. Многие служат так, попусту теряя время или просто отбывая его ради казенных денег. На самом же деле каждый призван делать именно то, что должен делать и добросовестно.
- Но ведь многие к своему порученному делу так и относятся, - сказал Иван Алексеевич.
- Совершенно верно, - согласился Иннокентий, - но не многие понимают, что они делают правильно, а что нет. Одного усердия тут мало. Надобно соображать: зачем все это.
- Что-то ты заблуждаешься, Иннокентий, - опротестовал его слова граф.
- Нет, - помотал головой тот, - я не делаю этого. Вот возьмите сами себя. Ради чего вы так страдаете и подвергаете свою жизнь риску? Ведь не ради денег и славы в самом-то деле, хотя и это вовсе не мешает? Нет, здесь другое. Вы делаете это ради блага других, потому что понимаете, что к чему. Вот так же должны и другие понимать это. Каждый на своем месте.
- Это что, рай ты тут проповедуешь? - усомнился граф в его искренности.
- Нет, не paй, но его приближенное отображение. Я не мыслю по-иному и не вижу смысла в пустой трате времени или отволынивании, как я говорю.
- Так, что ж, по-твоему, все только делают вид, что работают?
- Да, так оно и есть. Только внешне кажется, что работают, а внутри ничего не имеется.
- Ну, и как же они тогда все построили это? - и граф обвел рукой вокруг себя. - Объясни?
- А чего тут объяснять. И так ясно. Они построили это за свои наружные убеждения, то есть за деньги или кто за что. От души же ничего не шло. Вот потому, всякие разные дома одинаковы и утварь тоже.
- Ну, здесь ты загнул. Не могут же все строить сами себе. У них на это умения не хватит.
- Почему? - не согласился лекарь, - как раз этого-то и хватит. А вот каких-то там знаний в расчетах и прочему замыслу возможно и нет. Так этому и призваны обучать те же учителя. Они должны вершить все то, невзирая на помехи.
- Возможно, ты и прав, - согласился почему-то его доводам губернатор, - но я никак не втолкую себе: почему это мы только делаем вид, что работаем, хотя на самом деле свершаем то, что хотим.
- Это сложный вопрос, - ответил знахарь, - но все же я попробую объяснить.
- Ну-ну, я слушаю, - подбодрил его граф.
- Знаете, как строились царские палаты в Москве?
- А то как же, - отвечал граф, - писано обо всем ведь, да и даты кое-где указаны.
- Вот-вот. Кое-где. И больше ничего. Никаких доказательств. Что писано, что добавлено самим писакой, а что и придумано им же или кем-то еще.
- Что ты хочешь этим сказать? - встревожился почему-то губернатор.
- А то, что человек делал все то без должного понимания, то есть без души творил. Вот и получаем, что наруже вроде бы есть, а все оно не достоверно. Вот это и есть то, что я хотел вам сказать.
- Не знаю, понял ли я до конца, - засомневался в себе граф, - но все ж склоняюсь к твоему мнению, потому как сам решаю почти такую загадку.
- А я знаю, - скромно признался знахарь.
- Что знаешь? - с опаской спросил граф.
- Да, все то, о чем вы сейчас и раньше думали.
- Это как же? - совсем растерялся губернатор. - Все мои мысли тебе известны?
- Не все, почему же, - просто отвечал знахарь, - а только те, которые исходят из глубин, то есть, тайные, как мы считаем.
- И много ль ты знаешь? - задал вопрос граф, тайно думая, что тот вовсе спятил.
- Нет, не особо много. Ну, к примеру, знаю, что документы украдены. Могу сказать даже какие. Знаю, что царь покойный своей смертью не умер. И знаю, что вы сейчас ломаете голову над тем, что предпринять по поводу всего.
Губернатор ошарашено смотрел на Иннокентия и ему казалось, что у того за спиной вырастают крылья. Только бог или тот, кто к нему ближе всех, мог знать тайное и сокровенное человека.
Но в ту же секунду закралось и подозрение. А может он где-то прослышал обо всем этом, или кто тайно донес? Хотя бы те же заговорщики. Уж, не состоит ли он у них на службе?
Но снова его вопрос повис в воздухе, так как в комнату ворвался учитель.
Именно ворвался, как ветер. Лицо его горело, глаза навыкате, а щеки непосильно раздымались в стороны.
- Бог мой, что с вами стало, Гавриил Эдмонтович, - спокойно произнес знахарь.
- Там, там.., - и он указывал пальцем куда-то вниз, - я видел такое...
- Что же? - довольно строго спросил лекарь.
Тот, немного успокоившись, ответил:
- Какую-то водяную крысу. Она там, внизу, - и он испуганно обернулся, словно боясь, что та сейчас за него сзади уцепится.
- Фу-у, - облегченно проронил граф, - а я уж было подумал...
- Что подумали? - неожиданно резко оборвал его Иннокентий, оборачиваясь лицом и подмигивая.
- Я, я.., - начал заикаться губернатор, не зная, что придумать, - я тут подумал, что там внизу голая девка какая.
Напряжение сразу спало, и все дружно рассмеялись.
- Ладно, пойду уберу ее оттуда, - спокойно сказал знахарь, утирая набежавшую от смеха слезу.
- Так, что это? - удивленно спросил учитель.
- Не что, а кто, - поправил его знахарь, - это выдра, только живет она здесь, в моем доме. Она ручная, а зубов ее не бойтесь. Она не укусит.
- А зачем это? - спросил тот же человек.
- Да, так, - неохотно отозвался лекарь, направляясь к двери, - для лишнего домыслу...
- Ну и напугала она меня, - пожаловался учитель, присаживаясь на табурет и утирая платком набежавшую испарину на лбу, - вхожу внутрь и вижу сидит какая-то тварь с огромными клыками. Ну, думаю, сейчас как уцепится, что
делать? Слава богу, все так обошлось.., - крутил он в стороны головой.
Граф молча слушал признания и внутри его разбирал смех.
Кто бы мог подумать: учитель и не знает, что за зверь такой на виду.
Но положение исправил сам Гавриил Эдмонтович, высказав такое:
- Я ведь учитель по гуманитарным предметам, а не по зоологии и сроду не видел подобной живности, хотя, кажется, все же видел, - начал напрягать он память.., - точно, видел. Как же я это забыл об этом. Вот нерадивый-то. Иннокентий ведь сказал, что у меня с памятью сейчас не все в порядке. Ну, ладно, подлечусь немножко, все вспомню, - говорил он сам себе, все так же утирая набегавшие капли пота.
- А чем он потчует вас? - спросил отчего-то граф.
- Да, пью кое-что. Отвары какие дает. Заговаривает и еще какие-то рукоприкладства совершает к голове, подобно этому, - и учитель показал руками какое-то движение.
- А-а, тогда понятно, - посочувствовал ему граф, - у меня тоже вот не все в порядке.
- Да, знаю я, - ответил Гавриил Эдмонтович, - он мне рассказывал о вас.
- И что же? - полюбопытствовал Иван Алексеевич.
- Да, разное, - отмахнулся рукой собеседник, -говаривал, что вы, как и я, мучитесь душою.
- Что ж, что верно, то верно, - решил подыграть своему другу граф.
- Только, я вот что мыслю об этом, - учитель ближе склонился к его постели, - ни черта он не смыслит во всем этом деле. Думаю, он на нас что-то испытывает.
- Бог в вами, Гавриил Эдмонтович, - опротестовал его слова губернатор, - так нельзя думать, он ведь нам помогает.
- Э-э, милейший граф, - снова махнул рукой учитель, - помогает, да и свое не забывает.
- Возможно, - согласился губернатор, - но это не дает нам основания думать о нем плохо.
- А я и не думаю, - вскинулся собеседник, - это я так, про себя мыслю. Не дай бог, он услышит это, еще обидится.
- Вот жалкая душенка, - подумал про себя граф, - и зачем Иннокентий именно ее Гавриле подсунул. Надо будет спросить об этом.
- А знаете, - сказал он вслух, - я хотел вас попросить снова сходить к моей жене и передать записку.
- К Анне Андреевне? - переспросил учитель, - с великим удовольствием. Хорошая, добродушная женщина. Мне б такую жену, а то вон, моя Наталья. Век в деревне прозябает. Говорю, поехали в город, так нет, не хочет. Сказывает, деньжат, мол, у тебя маловато. Оно, конечно, правда. Но ведь и это не дело. Она там, а я тут вот...
- Так вот, - прервал его рассуждения граф, - я бы хотел, чтобы вы после этого сходили еще в одно место, а точнее, съездили на лошадях. Деньги я дам.
- Как скажете, Иван Алексеевич, - все исполню, как есть, - ответил он, почти как заправский дворник..