Шлем же, одевавшийся на голову был герметичным, и воздух подавался за счет регенеративного патрона, находящегося сзади его. Достаточно было нажать кнопку, и шлем был в рабочем состоянии.
Кислородного запаса хватало на два часа, хотя это время можно было и продлить, для чего нужно было просто поменять патрон.
Эта операция могла занять секунд пять-шесть. Выходил же воздух наружу сквозь специальные фильтры, установленные в самом шлеме. Герметичность шлема соблюдалась за счет особо мягкой подкладки. Скорее всего, ее можно было назвать чем-то вроде жевательной резинки, так липко она приставала к телу, тем самым закрывая любой доступ воздуха.
Одевшись согласно своей инструкции, Макси направился в барокамеру. Зa толщиной стеклянной двери не было видно, что находится внутри. На самой двери имелись надежные, притягивающиеся кранами закрутки и уплотнители.
Открыв первую дверь, Шевель вошел в нее и снова закрыл. С обратной стороны тоже стояли уплотнители. После этого он включил морозильную камеру и постоял там в течение пяти минут, предварительно выкачав из помещения воздух. И уже после этого, двинулся дальше.
Он открыл вторую дверь, подобную первой и проделал то же, что и в предыдущей. Здесь, кроме обморозки была дополнительно задействована система нейтрализации. Поочередно включались различного типа энергопотоки с разной частотой колебания и этим самым разгружали последние вибросоединения. После такой пятиминутной обработки, включалась система инфразащиты, и человек подвергался переоблучению всей световой гаммы.
Поляризация отсутствовала, и это давало приток нейтронов в необходимом количестве, в то время как протоны самоуничтожались. Достигнув уровня семьдесят пять мГц, все это отключалось, и человеку можно было идти в саму барокамеру.
Доктор открыл последнюю дверь и вошел в камеру. Здесь, помимо инструментов и различных приборов, посреди комнаты находился стол и на нем тело человека.
Оно не было накрыто. Это был мужчина. Судя по его внешним признакам, ему было лет под пятьдесят. Со всех сторон к его голове тянулись различные провода от приборов.
К рукам и ногам были прикреплены две фазы основного электричества - это сто двадцать семь и двести тридцать вольт.
Над головой стоял штатив с кольцом. Оно было выполнено из металла, в то время как само основание было из обыкновенного дерева.
К кольцу тянулись два провода. Один желтого цвета и крепился к основанию, а другой красного, который был непосредственно связан с кольцом.
На желтом была надпись - « реолокация », а на красном - "реблокирование".
Мужчина был жив. Он тяжело дышал, и хотя Макси был в шлеме, ему казалось, что он слышит его сопение. Глаза его были закрыты, а рот приоткрыт. Ко рту подходила трубка синего цвета, обозначающая подачу кислорода. Все тело было нашпиговано иголками с отовсюду тянущимися проводами
разного цвета и все это вместе напоминало, скорее всего, новогоднюю елку, если еще взять сюда самого Шевеля в его одеянии.
Доктор прошелся по комнате, проверил записи в журнале, посмотрел на время сам и тоже сделал запись. Контроль осуществлялся каждые два часа, а в промежутках были возможны вот такие посещения. Потом доктор присел и сидел так около двадцати минут, не двигаясь.
Никаких изменений не происходило.
Тогда он встал, подошел к прибору и увеличил нагрузку. Мужчина стал дышать немного спокойнее. Так прошло еще минут десять.
Затем, Макси перевел ручку подачи в обратное положение и сделал соответствующую запись. Мужчина вновь задышал чаще. Каких-либо внешних признаков изменения его состояния не было. Макс решил, что здесь пока делать нечего.
По уходу, он поставил в журнале время и сделал краткую запись.
Затем закрыл журнал и вышел из камеры. В последующем проделал те же операции, что и раньше. И, наконец, он освободился от костюма и вышел в коридор.
Здесь его ожидали двое. Один повыше ростом, другой пониже.
Тот, что повыше, сказал:
Здравствуйте, доктор. Мы из центра. Нас послали для внешнего наблюдения и контроля за соблюдением секретности. Время пребывания - до понедельника.
Хорошо, - ответил Макси и, повернувшись, пошел к лифту.
Он не удивлялся таким посещениям, так как это уже давно было заведено. Почти всегда на выходные к ним направляли подобных людей. Объяснить это было не сложно.
Те, кто стоял у власти, боялись разглашения того, чем здесь занимаются. И меры, ими принимаемые, были достаточно эффективны. Никто и никогда не оставался в живых, если у него появлялась хоть капля подобной информации.
Шевелю это не нравилось, но поделать он ничего не мог, а посему, молча, подчинялся, и почти никогда не беседовал с теми, кого присылали к нему для "подчисток" - так они называли это мероприятие.
Так и сейчас, не обращая внимания на их присутствие, доктор пошел своей дорогой, но уже у лифта, вдруг вспомнив о девушке, обернулся и спросил:
А, что стало с той женщиной, которую я вам передал?
Она в надежном месте, - ответил высокий и засмеялся.
Не вижу ничего смешного, - обронил Шевель.
Да будет вам, док. Чего вы переживаете? Это наши проблемы,- и они повернулись к нему спиной.
Шевель пожал плечами и пошел к лифту.
Его почему-то не покидала мысль о той девушке. Это был единственный случай в его жизни, когда его лично попросили помочь выжить, как они говорят, тайне.
Шевель не был садистом, скорее он относился к псевдомазохистам, так как всего себя отдавал работе и повиновению другим.
И в этом случае он не хотел ничьей смерти. Поэтому, вместо смертельной дозы отравляющего вещества, ввел обильную дозу снотворного.
Конечно, о подмене никто не знал, а если бы даже узнали, то Шевелю все равно ничего не сказали бы, а устранили бы человека сами.
Какое-то смутное беспокойство овладевало доктором, и время от времени, он даже как-то нервно вздрагивал.
То ли это давала о себе знать старая, еще не забытая рана после автокатастрофы, то ли это было простое угрызение совести.
Войдя в лифт, доктор нажал кнопку седьмого этажа.
"Начну, пожалуй, сверху", - решил он, и дверь за ним закрылась.
ПОПУТЧИК
А в это время, Иштван Медиа шагал по проспекту в надежде поймать хоть какую-то машину. Своя почему-то забарахлила, и он ее бросил посреди дороги, а такси в это время уже не ходило. Дело в том, что по мере обеспечения всех своим личным транспортом, надобность в такси как-то сама собой отпала. Лишь изредка, особенно в плохую погоду или сильные морозы, когда владельцам было трудно разобраться со своими автопроблемами, они выходили на дороги. Но это было крайне редко и посему Иштвану сегодня не везло. Попутные не останавливались. Время было не то. И ему пришлось добираться практически пешком до ближайшего метро. Медиа и шел в надежде, что хоть кто-то остановится, хотя сам сознавал, что, будучи на месте водителя, сам вряд ли бы это сделал. И не потому, что боялся кого-то, ведь он сам был убийцей, а просто из-за какого-то сверхъестественного предубеждения, что не повезет, если кого-то возьмешь. И хотя он ни разу не проверял это на деле, все же какое-то внутреннее шестое чувство у него было. Поэтому, Иштван не особо испытывал свою судьбу.
Шел небольшой дождь и Медиа, прикрывшись своим маленьким чемоданчиком, брел по обочине дороги. Он выполнил уже два обещания, и ему осталось еще одно и, как всегда бывает в таких случаях, ему не везло. Особых усилий в достижении своей цели ему не понадобилось.
Главу муниципалитета он встретил прямо на тротуаре, когда тот выходил из служебного здания, и молча ,прямо в упор, всадил ему пять пуль.
Так как охраны никакой не было, то Медия успешно пробрался и к кабинету помощника, но вначале ему пришлось придушить секретаря, а затем пули достали и саму цель.
Второго же сподвижника на месте не оказалось, и, как сообщила его секретарша, он был дома. Поэтому, Медиа требовалось пересечь весь город для выполнения порученного задания.
Но вот, все же какая-то автомашина затормозила и остановилась возле него.
Куда подвезти?- спросил водитель, в надежде подзаработать хоть несколько долларов.
Да, - отозвался Иштван и бегом бросился к машине.
Дождь не утихал, и Медиа уже солидно промок, несмотря на свой "непроницаемый" костюм, который когда-то ему всучила одна симпатичная продавщица.
"Опять надули",- возмущенно подумал сейчас Иштван, но делать было нечего и он, отряхиваясь и отфыркиваясь, залез в кабину.
Что, досталось?- спросил водитель.
Да, есть немножко,- улыбнулся Медиа.
Куда поедем?- снова спросил тот.
На Фридрих-шоссе,- ответил Иштван и более удобно расположился в машине.
Окэй,- ответил водитель, и они тронулись с места.
Автострада была широкой. Всего она насчитывала пять полос. По первым двум ездили общегородские маршрутки и троллейбусы, а по остальным продвигались легковые, грузовые и специальные автомобили.
Полосы были широкие, и можно было обогнать впереди идущую машину, если ее скорость вас не устраивала. Пробок здесь не наблюдалось никогда, так как повсюду были разъезды, что давало возможность маневра автомобилям. К тому же движение было только в одном направлении, что позволяло увеличивать скорость до ста пятидесяти километров в час, а при надобности и более.
Переезды же на другие линии осуществлялись при помощи подъемных мостов. К примеру, если вам надо было свернуть, то вы занимали в своем ряду правую сторону и въезжали на дополнительную разгрузочную полосу.
Таким образом, получалось, что в местах пересечений каких-либо улиц или целых районов, над автострадой возвышалась спиралевидная монументальная конструкция. По обочине первых трех направлений были места, где мог продвигаться пешеход.
Это была сплошная линия, примерно в полтора метра шириной и огорожена небольшим по высоте бордюром.
Его величина достигала пятидесяти сантиметров. Это было сделано с той целью, чтобы вдруг сломавшийся автомобиль, не смог угодить в пешеходную дорожку. Сам бордюр был выполнен из очень прочного материала и не поддавался разрушению. Поэтому, смертельных исходов там не было.
Сейчас им надо было пересечь одну магистраль и уйти на запад. Поэтому, водитель взял вправо и вьехал на разворотную спираль. Опустившись в нужном направлении,они взяли влево и машина резво набрала скорость.
Иштван знал куда направляется и про себя думал о том, чтобы второй помощник находился дома. Убийство полицейских не давало ему нужного покоя и настроения.
Он прекрасно знал, что их все равно обнаружат и идентифицируют. Вопрос оставался только в том, когда они на него выйдут. А в том, что это произойдет, Иштван не сомневался. Поэтому, сейчас важно было побыстрее закончить начатое и на время смыться с города в какую-нибудь глухомань.
Чисто случайно, Медиа затащил тогда трупы на очистной двор какой-то неизвестной ему фирмы, где расправившись с телами убитых, утопил их в выгребной яме.
Форму же он кинул в трубу, примыкающую к самому зданию и что с ней сейчас, он ничего не знал.
Его задачей стояло лишь убрать с дороги слишком любопытных полицейских, которые в силу своих расследований, начали копать чье-то прошлое. А чье, Иштван начал потихоньку догадываться. Скорее всего, сейчас он выполнял его задание, и почему-то от этой мысли Медиа стало не по себе.
Нет, его не грызла совесть за совершенные преступления,
но он не любил тех, кто задавал тон жизни в этом безумном мире.
Медиа всегда считал, что убить - это дело простолюдина, а вот приказать это сделать – это уже стезя высоких. В самом деле, он ведь не мог приказать это сделать самому себе. Да ему и не нужно оно вовсе. Лишь бы платили, и можно было бы нормально существовать на эти деньги.
Конечно, Медиа мог пойти и работать, но он считал себя давно испорченным и не хотел что-либо менять в своей жизни. А испортила его жизнь обычная тюрьма. И попал он туда совершенно случайно.
Проходя мимо какого-то бара, он увидел пьяных дерущихся мужчин. Иштван вступился зa того, кто находился внизу и попробовал оттянуть нападавшего. Но, не успел этого сделать. Лежащий человек вдруг вскочил и выстрелил в упор в нападавшего на него человека.
Потом быстро вытер пистолет и бросил его под ноги Медиа. Пока оторопевший Иштван удерживал уже мертвое тело, тот скрылся. Откуда ни возьмись, налетела полиция и ...понеслось.
Откуда, зачем, почему и так далее. В конце концов, его отпустили под залог. Помогли мамины связи. Но спустя неделю, пришли вновь и сообщили, что забирают в связи с обвинением в убийстве. Иштван не знал, что предпринять и кинулся было бежать, но спустя время, его поймали и осудили.
Никакие мольбы и просьбы о помиловании не помогли. Ему всучили пожизненное заключение. Обвинение было построено на показаниях, якобы видевших это преступление, дежуривших полицейских, и к тому же по его отпечаткам пальцев на пистолете.
Как они туда попали, Медиа до сих пор не знал, хотя и догадывался, что это была просто фальсификация. Но доказать он ничего не мог, не помогли здесь и мамины друзья.
Его посадили в Сан-Квентин, и лучшие годы его молодости прошли там. Издевательства, ругань, условия жизни и прочее - все это отложило свое семя в мозгу.
Через пять лет Медиа уже сам убил одного заключенного, когда тот попытался забраться к нему в постель. Это произошло случайно, но безнаказанным все-таки не осталось. Повторно его приговорили к лишению первичного приговора и заменили его смертной казнью. После этого вера в хорошее угасла совсем, и Иштван решился на побег.
Убежать было почти невозможно. К тому же, оставалось двадцать два дня до совершения приговора. И вот за два дня до этого, он с группой других, ему подобных, убивают охрану и прорываются наружу, где их ждет приготовленный кем-то из родственников его напарников, автомобиль. Они скрываются от назойливой погони и решают разойтись, кто куда. Автомобиль бросают с горы, а сами разбегаются. Медиа повезло. В завязавшейся перестрелке ему удалось скрыться в каких-то заброшенных сараях и вскоре после пятнадцатидневного ожидания без пищи и в холоде, он добрался до жилого района.
Вот с тех пор и началась его новая трудовая жизнь. Ему приходилось убивать не столько с целью наживы, сколько из нужды не быть опознанным кем-то или в поисках питания. Сначала это были небольшие наскоки на банки с целью сбора капитала, а уже затем появилась необходимость в устранении каких-то лишних свидетелей или чьих-то соперников. Так пронеслось не много, не мало, а пятнадцать лет. За всю свою жизнь Иштван так больше и не видел ни матери, ни остальных родных. Знал только, что она жива и живет там же, где и раньше. Но сам не пытался к ней попасть, так как считал, что не заслуживает ее благосклонности, хотя в этом и не был уверен до конца.
Но, как бы там ни было, Иштван не пытался узнать это или войти в какие-то более тесные отношения.
Обстоятельства сейчас складывались для него не самым лучшим образом. Он знал, что его разыскивают, так как примерно пять-шесть человек его видели. Также знал, что высокий ждет от него исполнения своей воли до конца, ибо не оплатит его труды. Поэтому, Медиа уже начинал нервничать.
Наконец, они приехали в нужное место, и Иштван рассчитался с водителем. Тот, молча, сгреб в кучу выложенные деньги и положил в карман.
Что они с ними делали, Иштван знал, и поэтому, улыбнувшись ему, сказал:
- Счастливо погулять, - и, круто развернувшись, ушел.
Водитель кивнул и тронулся дальше в поисках более доходного клиента, так как считал, что тратить деньги на каких-то проституток просто не нормально.
"Слава богу, что жив остался", - подумал он, так как знал, что наличными рассчитываются только те, кто не имеет расчетных карточек, а это значит, преступники.