Я довольная вышла из своих покоев и направилась к Ибрагиму.
Кабинет Ибрагима встретил меня темнотой и тишиной. Внезапно даже возникла мысль, а вдруг это западня?
Но тут я услышала щелчок и в конце комнаты зажглась свеча. Ибрагим стоял спиной ко мне и смотрел в окно.
- Ибрагим, что случилось? – обеспокоенно спросила я.
Он повернулся ко мне, вид у него был очень мрачный и даже злой.
- Сегодня султан мне кое-что сообщил, - начал Ибрагим.
Внутри все похолодело. Что такого ему сообщил Сулейман? Султан подозревает меня в измене или уже все знает, хотя нет, знал бы, уже казнил бы обоих.
- Ибрагим, не молчи, - попросила я.
- Сулейман хочет заключить с тобой никях, - наконец сказал он.
- Что!? – Я просто поверить в это не могла. Как так! Заключить никях когда наши отношения уже разладились, я его не люблю и категорически не желаю этого, когда мое сердце принадлежит другому.
В голове сразу же возникло предположение, а что если султан хочет этот никях именно из-за этого разлада. Я ведь уже смирилась со всем и оставила чувства в прошлом, а он, судя по всему, нет. Либо Сулейман так хочет загладить вину и проявить великодушие, пойти против закона и сделать меня своей женой, либо просто хочет показать свою власть надо мной, показать и доказать, что я есть, была и буду только его женщиной. Ведь он уже давно ревнует меня и говорит, как яростно любит, а став его женой я стану его навечно, ни о каких встречах с Ибрагимом тогда нельзя будет и подумать! Став женой султана я буду брать на себя больше ответственности – подозрение в измене, тогда казнят, скорее всего, не только меня, но и моих детей.
- Ты знаешь, что это означает, - сказал Ибрагим, я тут же отвлеклась от своих мыслей.
- Да, - тихо шепнула я. – Никак нельзя помешать этому?
- Только разве что умереть.
- Это не вариант и ты это знаешь, позволить тебе умереть мучительной смертью – равносильно для меня гореть в аду, даже если после этого сама тут же умру.
Наступила тишина. Слезы душили меня, а в груди словно образовалась рана, которая была очень глубокой, которая причиняла несусветную боль.
- Александра, - Ибрагим приблизился ко мне и посмотрел в глаза, - скажи мне, на что мы рассчитывали, когда все это начинали? На счастливый конец, как в сказках: «жили долго и счастливо»?
Я молчала, не зная, что сказать, потому что понимала, что Ибрагим прав и от таких мыслей, каждый удар сердца, отдавался болью.
- Я просто полюбил тебя и поддался этим чувствам. Ты губишь меня при каждом расставании и заставляешь возрождаться при каждой встрече!
Я заплакала и прижалась к Ибрагиму. Надо запомнить все эти чувства, что овладевают мной, когда он обнимает, запомнить его запах, прикосновения, поцелуи. Неужели после это счастья нам придется забыть друг о друге?
- Если это наша последняя ночь, - я посмотрела на Ибрагима, - то сделай для меня кое-что.
- Что?
Я ничего не сказала, лишь обняла его за шею и страстно поцеловала. Наверное, Ибрагим хотел воспротивиться, но не смог. Слишком долго мы оба этого желали, и раз выпадает последний шанс надо этим воспользоваться.
Нет, я не буду стыдиться этого никогда. Я знаю, что отдаюсь другому, но я отдаюсь не потому, что должна, как это было с Сулейманом, а потому что я, правда этого хочу, потому что я всей душой и всем сердцем люблю, и буду любить этого человека!
========== Я понял, что медленно умираю. ==========
Что есть жизнь? Мучения, страдания, слезы, разочарования? А как же счастье, смех, радость, любовь? Неужели в моем мире это невозможно, почему только обретя счастье, я должен тут же с ним расстаться!
Весь этот месяц я метался как загнанный в клетку зверь. Никто на свете не способен залечить эти раны кроме нее…
Но она уже не моя, она стала женой султана, как бы я не хотел, но никях состоялся, и теперь мне оставалось медленно умирать.
Даже имя ее я старался не вспоминать, старался запрятать подальше те воспоминания о нашей последней ночи. Забыть ее глубокие глаза, что смотрели с нежностью, любовью, а когда она злилась, то со злостью, злой усмешкой. Забыть ее прекрасный голос, смех, вкус ее нежных как лепесток розы губ, забыть ее прикосновения, объятия, поцелуи. Сделать так, словно она была для меня не реальным человеком, а мимолетным миражом. Но я не в состоянии избавиться от этих воспоминаний, для этого я слишком слаб.
Наверное, впервые в жизни я серьезно задумался о том, чтобы покинуть Стамбул навсегда. Знаю, убегать от этой невыносимой боли – неправильно, но ничего другого придумать не могу.
Душа обретет покой, когда я окажусь в незнакомом краю, где мне надо будет строить жизнь заново и забыть о прошлом. Это неправильно, каждый раз повторяю себе я. Но зато, это самый лучший вариант.
Я прекрасно знаю, сколько разобью сердец. Хатидже впадет в глубокую печаль, Повелитель вначале будет недоумевать, затем злиться, а потом и его настигнет грусть. А ОНА… она не будет злиться, она поймет, почему я сделал это, но будет так же мучиться, как и я.
Наверное, если рассказать кому-нибудь нашу с ней историю, то мне скажут, что судьба сыграла злую шутку. Вначале – враг, затем любовь всей жизни, а потом жена другого мужчины. Нет, это даже не шутка, скорее жестокая игра, которая заставляет страдать, будто тебя протащили по всем кругам Ада как в «Божественной комедии», только Рая в конце этой игры тебе не суждено увидеть.
А как интересно начинаю заново жить люди, у которых умерли их любимые? Раньше не задавался этим вопросом, а вот теперь задаюсь. Хотя в моей ситуации есть и положительные стороны, она ведь не умерла, с ней все хорошо, разве что только мы испытываем одинаковую душевную боль и, несмотря на то, что жива, потеряна для меня навсегда.
Это, наверное, как смотреть на нее через прозрачную стену. Вот она близко, предо мной, я могу любоваться ей, но не более и, в конце концов, ты устаешь от этого, и понимаешь, что лучше не любоваться, а навсегда забыть.
Забыть навсегда, как будто и не было – вот мой путь к душевному равновесию, жаль, что путь этот тернист и очень, очень труднопроходим, но выхода нет, только вперед по этому пути иначе погибнешь…
- Ибрагим, - в комнату вошла Хатидже с улыбкой на лице.
Я безразличным взглядом посмотрел на нее и закрыл книгу, которую я якобы «читаю».
- Что-то случилось? – спросил я.
Хатидже прошла в комнату и чуть помедлив, проговорила:
- Просто ты в последнее время сам не свой, я переживаю, поделись со мной скажи, что тебя беспокоит.
Я встал из-за стола и, подойдя к Хатидже, поцеловал ее в лоб.
- Не предавайте значение этому, госпожа.
- Как не придавать этому значения, когда на тебе лица нет?
- Я в последнее время очень плохо сплю, нестроения нет, ничего серьезного.
Хатидже улыбнулась мне. Я понимал, что она беспокоится, но находиться рядом с ней не мог. Перед глазами стояло Ее лицо, она тоже смотрела с нежностью, и каждый ее взгляд был бесценен, ее взгляд, но не Хатидже.
- Ибрагим, давай уедем ненадолго, чтобы ты отдохнул.
- Нет! – резко возразил я. – Об этом и речи идти не может, слишком у меня много дел. Возможно, скоро отправимся в поход, надо быть в Стамбуле наготове.
Хатидже опустила глаза, было видно, что она немного обиженна за то, что я так резко возразил. Но извиняться мне не хотелось. У меня вообще уже нет сил!
- Я, пожалуй, прогуляюсь, - сказал я и быстро вышел из комнаты, оставив недоуменную Хатидже.
Мне было смертельно жаль, что так складываются обстоятельства. Хатидже вышла за меня замуж из-за того, что любит и она думает, что наконец добилась счастья, сможет создать со мной крепкую семью. Я тоже так думал, я был твердо убежден, что вот она, моя судьба. Но все как всегда пошло не так.
На миг даже захотелось, чтобы я снова полюбил Хатидже так же сильно как раньше. Но сейчас я смотрю на нее и понимаю, что любви нет. Я уважаю ее, ценю как прекрасную, справедливую и добрую госпожу, жаль мы не сможем дать счастья друг другу, но какой ценой мне пришлось понять это!
Я вышел из дворца и быстро направился в сад. Куда бы я не пошел эти воспоминания и эти мысли не оставят меня, они будут преследовать мучить!
«Ужели же всем суждены эти муки, Творец?
Не лучше ль тогда обойтись нам совсем без сердец?» - пронеслись в голове знакомые строки. Она тогда читала их и потом сама себе задала вопрос: «И вправду не лучше ль?» Но не ответила на него. Хотя мне кажется, что сейчас она сидит во дворце и понимает, что если бы ей задали подобный вопрос, то она бы сказала, что человеку гораздо лучше без сердца, а я бы добавил, что еще лучше, если помимо сердца нет и души…
========== Я поняла, что ухожу навсегда. ==========
Нет, только не это. Только не эта душераздирающая боль в груди, которая заставляет сильно страдать, плакать, чуть ли не выть от отчаяния и лезть на стену.
Нет, только не это безумство, которое делает тебя по-настоящему уязвимым.
Я не могу больше терпеть все эти страдания. Меня уничтожили, растоптали, безжалостно убили, не моргнув глазом. Что я могу сделать сейчас, чего я могу добиться в этой жизни, кроме боли страдания и дикого ужаса!
Не хватает сил даже на фальшивую и неискреннюю улыбку, не хватает сил на то, чтобы поверить, что эта душевная боль рано или поздно оставит. Я умираю, я больше так не могу, еще чуть-чуть, и меня не станет…
- Хюррем, - сказал Сулейман.
Я вышла на балкон, чтобы подышать свежим воздухом. Я настолько задумалась, что даже не заметила, как перегнулась через перила балкона, стоит оттолкнуться, и я полечу вниз.
Я выпрямилась. Голова немного кружилась, даже живот скрутило. Повернувшись к Сулейману, я попыталась улыбнуться, но в глазах внезапно потемнело, колени подкосились, и я начала падать на пол.
- Хюррем! – султан подбежал ко мне и взял на руки, а я лишь чувствовала это ужасное головокружение.
Сулейман положил меня на кровать и приказал страже, чтобы привели лекаря. Я тяжело дышала, мне казалось еще чуть-чуть и я умру. В покои через некоторое время вошла лекарша и начала осматривать меня. А я лишь позже поняла, что Сулеймана нет в покоях.
После осмотра лекарша с улыбкой на лице сообщила, что я жду ребенка. Я прекрасно знала, что это не ребенок Ибрагима, а Сулеймана. После той ночи я сделала все, чтобы не забеременеть. Зато с султаном я провела несколько ночей, поэтому не удивительно, что мне сообщили такую новость.
Я дотронулась до живота и внутри все сжалось. Ребенок от нелюбимого мужчины! Снова сплетни, ссоры и эти ужасные взгляды наложниц, снова сидение в покоях несколько месяцев!
Я заплакала очень сильно. После того как мне пришлось расстаться с Ибрагимом, я дала себе слово, что у меня не будет детей, а в результате все получилось именно не так как я хотела.
В голове даже возникла мысль о том, что не надо было принимать меры, чтобы не забеременеть от Ибрагима. Наверное, мне жилось бы гораздо легче, если бы я носила под сердцем именно его ребенка, а не Сулеймана.
Чуть успокоившись, я приказала лекарше, чтобы она молчала и никому ничего не говорила. Нет, с ребенком я ничего делать не буду, мне просто нужно было время, чтобы привыкнуть к тому, что я в положении. Скорее всего, я буду молчать до тех пор, пока не появится живот.
Сулейману я сказала, что у меня легкое недомогание. Он забеспокоился не на шутку и предложил пригласить другого лекаря, я отказалась.
- Пока тебе не станет лучше, будешь жить в моих покоях, - сказал султан.
- Повелитель, - я села на край кровати и приложила руки ко лбу, небольшое головокружение все еще мучило меня, - не переживайте так, со мной все хорошо.
Сулейман нахмурился. Ему не понравилось, что я решила с ним спорить.
- Хюррем, - падишах присел рядом со мной и погладил по лицу, - душа моя, я буду всегда переживать за тебя, именно поэтому я прошу тебя, поживи пока в моих покоях, так мне будет спокойнее.
Раз Повелитель просит, отказывать не стоит, так же как и не стоит доводить его до того, чтобы он начал не просить, а приказывать. Я молча кивнула.
На следующее утро мне стало немного легче, и я вышла в сад, чтобы прогуляться. Дети тоже играли в саду. Был слишком теплый и солнечный день, чтобы они сидели в покоях.
Единственное, что расстраивало меня - мое душевное состояние, я дико скучала по Ибрагиму! Так хотелось увидеть его, заглянуть в его глаза, обнять, услышать его голос, но этому больше не суждено сбыться, остается только лишь страдать и ждать когда эта боль пройдет.
Тут я увидела Валиде и Махидевран, что тоже гуляли по саду. Завидев меня, они демонстративно отвернулись и отошли подальше.
Видимо Валиде способна быть ко мне доброй, только тогда, когда у нас с Сулейманом разлад в отношениях. Узнав, что султан решил пойти против правил и заключить со мной никях, она снова возненавидела меня, будто это я упросила падишаха сделать так, а не он сам принял такое решение. Снова по гарему поползли сплетни. Наложницы всем видом стали показывать, что они на стороне Валиде, а меня ненавидят.
Махидевран тоже немало взбесилась и каждый день ищет повод, чтобы как-нибудь унизить меня. Видимо ее благодарность за тот случай с султаном прошла.
Как ни странно меня поддерживала только та женщина, которую я должна ненавидеть больше всего – Хатидже. Она сказала, что так Сулейман доказал мне свою любовь и была искренне счастлива за меня и падишаха. Порой мне даже было невыносимо смотреть на Хатидже. Она так поддерживает меня, утешает, когда мне плохо, а я так поступила с ней! Хотя с другой стороны можно себя оправдать тем, что ни я, ни Ибрагим и предположить не могли такого расклада.
В общем, мою душу раздирали противоречивые чувства.
Тяжело вздохнув, я тоже отвернулась и посмотрела на Селима, что уже умел ходить. Но сейчас он предпочитал просто сидеть на лужайке и мять руками зеленую траву. Его волосы были очень яркие на солнце, я невольно улыбнулась, глядя на сына. Наверное, впервые за это время, я смогла искренне улыбнуться.
Время пролетало очень быстро. Незаметно для меня прошло еще два месяца. Они не были мучительными, но и не несли радость за собой. Все платья стали тесны, большого живота конечно еще не было, но все равно он стал заметен. Теперь я понимала, что рано или поздно Сулейман, как и все остальные, заметят это, но все равно я никому ничего не говорила, пусть гадают, если угодно, а у меня пока нет необходимости говорить кому-нибудь про свою беременность.
Я сидела в покоях Повелителя и читала книгу. На душе было очень спокойно. Я стала часто прятаться в покоях султана от злых взглядов. Ожидание ребенка сделало меня очень тревожной, подозрительной, капризной, а еще я очень часто плакала. Почти каждую ночь мне снился Ибрагим, которого я не видела еще с той ночи. Душа просто разрывалась на части. Я видела всю любовь Сулеймана, но не могла на нее ответить в полной мере. А мне так хотелось любить и быть любимой! Но эту любовь мог дать только Ибрагим, только он мог успокоить и заверить, что я в безопасности.
В бешенстве я откинула книгу и, встав с кровати, начала ходить по покоям, поглаживая живот. Я почему-то была твердо уверенна, что будет мальчик. Наверное, потому что иногда ночью, когда мне не снится Ибрагим, то я вижу сны о прекрасном малыше, которого держу на руках.
- Сыночек мой, - я погладила живот и глубоко вздохнула, - маме так плохо, душа на части рвется, а меня можешь выслушать только ты.
Тут я услышала шорох, обернувшись, я увидела Сулеймана, что замер на пороге, глядя как я разговариваю с нашим сыном, который растет у меня в животе.
Ну, дураком надо быть, чтобы не понять всей ситуации. Я глажу руками чуть округлившийся живот и разговариваю, казалось бы, сама с собой.
- Хюррем, - проговорил Сулейман и непонимающе посмотрел на меня, - ты что, ждешь ребенка?
Он начал подходить ко мне. А я почему-то шагнула назад и прикрыла рукой живот, словно я должна защищаться от Сулеймана. Только потом, поняв абсурдность ситуации, я улыбнулась султану и подошла к нему.