Он мягко прикрыл мне рот рукой и сказал тихо:
– Я человек из агентства, – и, видимо, прочитав на моем лице недоверие, добавил: – Из агентства особенных нянь для особенных детей. Я еще днем понял, кто с тобой.
И он опустил ладонь.
– Где ты находилась, когда исчез ребенок?
– Мы поели, и я подошла к барной стойке, – я указала рукой, куда, – чтобы рассчитаться.
– Но за барной стойкой никого не было…
– Да, я позвала Пепи.
– Зови.
– Пепи! – крикнула я, испытывая странное чувство дежавю. Я даже оглянулась на наш столик – вдруг Петер чудесным образом снова окажется там?
– Ты оглядывалась? – спросил Томас Дабкин.
– Нет. К сожалению, – огорченно ответила я.
Из кухни выскочила Пепи:
– Что случилось?
– Мы проводим эксперимент, – объяснил Томас. – Ты расплатилась, – обратился он ко мне. – И Пепи ушла.
– Нет, – сказала Пепи. – Алисия стала искать Петера. Здесь его не было и мы побежали на улицу.
Томас нахмурился.
– Ясно.
Он вышел из кафе. Я поплелась следом. За нами вышла любопытная Пепи. Мы с ней смотрели, как он внимательно оглядывает ступеньки, тротуар, смотрит вверх, на светящиеся фонари. Потом он сказал, обращаясь к Пепи:
– Извините, мисс…
– Аль Чарм, – она указала туда, где раньше был ее бейджик. И где сейчас его не было. – Ой, – сказала она, – бейджик посеяла.
– Бывает, – улыбнулся ей Томас. – Мисс Аль Чарм, мне надо допросить мисс Кроуль наедине. Вы не оставите нас одних? И попросите персонал пока не расходится.
– Хорошо, – покивала Пепи и ушла в кафе.
– Почему ты повела мальчика в кафе? У тебя дома, что, совсем нет еды? – спросил Дабкин.
– Какая разница! – возмущенно говорю я. – Ты что, обвиняешь меня в том, что я плохая няня?? Да знал бы ты, какие сложились обстоя…
– Я просто хочу увидеть картину произошедшего во всех подробностях, – спокойно сказал Томас. – И прошу тебя помочь. Поэтому меня интересует, что заставило тебя вынести малыша из дома в темное время суток, тогда как в оставленной тебе инструкции это, по всей вероятности, было запрещено?
– Мы поехали к его отцу. А в кафе зашли по пути, потому что… у меня украли амброзию, – жалобно сказала я.
– Во сколько отец должен был приехать за ним?
– В два часа дня. Завтра.
– Завтра?
– Да, но он…
– Значит, Петер первый раз попробовал нашу еду?
– Да. Но Гермес сказал, что они едят нашу е…
– Разумеется, едят, – отмахнулся Томас. – Сколько ты заказала?
– Тарелку каши…
Томас уже входил в дверь с нарисованной кофейной чашкой.
– Он не наелся, – сообщил Томас, когда мы оказались внутри.
Но я думала о своем:
– Знаешь, когда я расплачивалась с Пепи, бейджик на ней еще был, – он болтался у меня перед глазами, я тогда еще заметила, что на нем опечатка: в слове официантка две «ф». Я, конечно, колледжей не заканчивала, но как пишется «официантка» знаю.
– И что?
– И когда ты пришел, бейджик еще был!
– Официантка могла потерять его после. К чему ты клонишь?
– А к тому, что Петеру приглянулся этот бейдж, и он мог…
– Стырить его.
– Хотя может, она и правда сама его потеряла…
Мы толкнули двери с круглыми окошками и очутились в кухне. Томас окинул ее цепким взглядом.
– Ну, – обратился он ко всем. – Кто что делал, когда Пепи забежала и сообщила, что посетитель пропал?
– Я развешивал сковородки по местам, – сказал один помощник повара, парень с розовыми щеками, и он подошел к стене, на которой висело два ряда медных сковородок.
– Я молола кофейные зерна, – сказала второй помощник повара, женщина средних лет.
– Я выносил мусор на задний двор, – сказал уборщик и махнул в сторону зеленой крашеной двери.
– А дверь была открыта? – встряла я.
– Ну да, – сказал уборщик.
– Но мы же сразу проверили и внутренний дворик тоже, – сказала Пепи.
– А вы? – спросил повара Томас.
– А я убирал в холодильник головы сыра.
– Где холодильник? – спросил Томас.
– Да вот, – повар повел нас мимо плит и столов к металлической двери и открыл ее – внутри оказалась целая небольшая комната с полками, заваленными всяческой снедью. Сюда мы с Пепи не заглядывали.
– Знаете, я бы заметил, если бы под ногами у меня кто-то прополз, – сказал повар. – Я бы споткнулся!
А я увидела, что на самой верхней полке, под потолком, сидит Петер – в одной его руке полкаральки колбасы, а в другой большая плитка шоколада, которую он, по-видимому, грыз вместе с оберткой. Увидев меня, он засмеялся и шагнул с полки в воздух. Томас, вытянув руки, кинулся и подхватил его, пока он не начал порхать в воздухе, как бабочка.
Присутствовавшие испуганно ахнули.
А Томас Дабкин передал Петера мне, отошел в сторону, нажал кнопки на своем телефоне и коротко доложил:
– Это Томас Дабкин. Петер Гермес Олимпус найден. Он в полном порядке. Виновных нет.
Мне особенно понравилась последняя фраза.
– Я был прав, он просто не наелся, – сказал Томас, когда мы вышли из кафе.
– Сколько же они едят? – спросила я.
– Полубоги? Много, особенно когда растут и нет амброзии. Но все же меньше, чем боги. И натяни-ка на него капюшон.
– Как он юркнул в холодильник так незаметно?
– Он поднялся к потолку, как только ты подошла к бару. И вылетел на кухню, когда Пепи вышла на твой зов. В это время, как мы выяснили, на кухне повар заходил в холодильник.
– И Петер направился туда…
– Потому что заметил всякую всячину, которую при нем ели другие люди…
– А значит, и он мог бы пожевать…
– Угу. Поэтому-то, когда вы с Пепи начали его искать – а ты ведь и на потолки всегда смотрела, – улыбнулся он, а я кивнула. – Так вот, Петера нигде не было, он уже сидел в холодильнике.
– И как он только не замерз! – мне стало страшно, что могло бы произойти, я покрепче укутала Петера в куртку.
– А ты не знаешь? Полубоги, как и боги, легко переносят и холод и жар. Иначе как бы они жили и глубоко под землей и высоко в горах?
– Я вот чего не пойму, – кажется, впервые за сегодняшний день наступила моя очередь задавать вопросы. – Как он умудрился увести бейджик Пепи? Или ему не обязательно видеть предмет, чтобы получить его?
– Пока он маленький – обязательно. А когда вырастет – ну, сможет и так…
Томас свистнул, останавливая такси.
– Значит, он увидел Пепи, сидя в холодильнике?.. Когда ты попросил всех занять те же места! – осенило меня. – Повар снова открыл холодильник, а Пепи была рядом, на кухне!
– Угу, – он улыбнулся.
Как он мило улыбается, скажу я вам!
Мы сели в желтую машину и Томас назвал адрес нашего дома.
– Тут же два квартала, – удивился таксист.
– Действительно, – сказала я. – Ты что, не можешь дойти пешком? А такси отдал бы нам.
– И куда это ты собралась, хотел бы я знать?
– А что?
– А то, что я сейчас доставлю вас домой и вы будете там сидеть до завтрашнего утра.
Нет, вы видали такую наглость? Так мной командовала только мама и только лет до двенадцати. И вы думаете, я ее слушалась?
– Вы будете препираться или все же поедете? – спросил таксист – толстый негр в маленькой цветастой шляпе.
– Езжай ты, – сказала я и вышла, с Петером на руках, из машины. – Я поймаю следующее такси.
Томас выскочил за нами. Таксист выругался. Томас наклонился в машину:
– Подождите, мы сейчас поедем.
А потом обратился ко мне:
– Извини. Так объясни, зачем ты везешь Петера к отцу, если у вас договоренность до завтра?
– Потому что знаешь, что он мне сказал по автоответчику? Он меня с Новым Годом поздравил! И сказал…
У Томаса зазвонил телефон.
– Извини, – сказал он и взял трубку: – Да. Да. Понял. Буду через пять минут.
Он отключил связь, потом нажал пару кнопок, мой мобильник зазвонил.
Томас сказал:
– Сохрани мой номер.
Я кивнула, он нажал отбой на своем телефоне, открыл дверцу такси и сказал мне:
– Садись в машину, подвезете меня, а потом домой.
Мы с Петером залезли в такси. Томас уселся рядом, назвал водителю какой-то адрес. Протянул ему сотню:
– За скорость.
– О кей, – сказал водитель и включил музыку.
– А куда тебя вызвали? – спросила я.
Наверное, произошло что-то невероятное, типа нашествия вампиров на какой-нибудь квартал или непредвиденной посадки инопланетного корабля на каток в Центральном парке… Хотя это исключено – он ведь назвал таксисту местный, Бруклинский адрес.
Томас попытался задвинуть перегородку, но ему это не удалось, потому что она была сломана.
– Драка на детском Дне Рождения, – ответил он тихо.
– Да? – разочарованно сказала я.
– Ага, – сказал Томас невозмутимо.
– Не знала, что ты занимаешься такими пустяками…
– Человек, который ими занимается, в данный момент не работоспособен, – и прошептал мне на ухо. – Два дня назад на одной свадьбе его укусил оборотень, и теперь он проходит курс противооборотневых инъекций.
– Да??
Вот ужас, выходит, если меня укусит маленький Снорри – а он уже предпринимал несколько попыток – мне тоже придется проходить этот ужасный курс уколов??
Томас, кажется, прочитал мои мысли по моему лицу, прошептал:
– Укусы малышей-оборотней еще не ядовиты.
– Я знаю, – отмахнулась я беззаботно.
Уф. Слава богу.
– Значит, он искал амброзию, – задумчиво сказал Томас. – И нашел ее у тебя… Но зачем ему ботинки?
– Не ему, а ей, – сказала я и пожала плечами: – И с чего Селии искать амброзию у тебя!
– Эй, – обернулся водитель. – Никаких наркотиков в моем такси!
– Ну что вы, – сказал Томас. – Это… название торта.
– Да, – сказала я. – Торта по рецепту моей бабушки.
– Ага, – сказал негр. – И после этого тортика свою башку с телевизором перепутать можно.
– Вы бы починили перегородку, – сказал в ответ Томас.
– Я любопытный, – сказал шофер. – Ну, приехали.
Мы остановились у подъезда одного из муниципальных многоквартирных домов. Томас сказал мне тихо:
– Я быстро наведу там порядок. Я приеду, и ты расскажешь мне о Селии. Так что сиди, пожалуйста, дома и жди меня. Ты же знаешь, Петеру ночью лучше быть под крышей…
Откуда-то с верхних этажей послышался визг и волчий вой. А потом в стекло одного из освещенных окон шлепнулось и размазалось что-то похожее на торт. И поэтому я не успела сказать, что я тут няня и я лучше знаю, что лучше для детей. А для них лучше, чтобы их бестолковый родитель не уезжал от них невесть куда. И вообще, выполнял договоренности.
– Похоже, веселье в разгаре, – сказал Томас, выходя из машины.
– Еще скажите, – кивнул таксист на окна, – что это они на трезвую голову так развлекаются.
– Это вообще детский День Рождения! – возмутилась я.
Томас обернулся и снова назвал таксисту адрес нашего дома, потом сказал мне:
– Обещай, что никуда сегодня больше не выйдешь. Не надо рисковать.
– Обещаю, – сказала я, и мы поехали.
Когда машина разворачивалась, Томас уже скрылся в подъезде.
– Отель Ритц-Карлтон, Бэттери Парк, – приказала я шоферу.
Он криво усмехнулся.
Понимаете, если человек заставляет вас что-то пообещать против вашей воли, то вы имеете право не выполнять обещание.
К тому же – нечего ему было меня бросать. В смысле. Он сыщик? Сыщик. Я ему сообщила, что амброзия пропала и что то же самое собирается сделать папаша Гермес. И что он? Разве не должен он первым делом бросится мне на помощь, организовать масштабные поиски (да, посматриваю я полицейские сериалы, вы угадали) и вообще не оставлять меня одну в такую трудную минуту? Вместо проявления подобной заботы, в смысле, профессионализма, он просто отделывается от меня, отправляя домой спать!
Но я сильная девушка и сама все найду и разузнаю. Меня охватила небывалая отвага. Да я может, вообще в сыщики пойду, в нашу Корпорацию, и обскачу этого Томаса Дабкина по всем показателям раскрытых преступлений! Я буду носить кожаный пиджак и черные очки. А к ним… что лучше – узкие-преузкие джинсы или мини-юбку? Или юбку в готическом стиле – в пол и такую, ну с как бы рваными краями? Я бежала бы за межгалактическим преступником, и ветер трепыхал эти псевдо-оборванные треугольники, и меня бы прозвали Летучая Мышь Алисия…
– Приехали, мисс! – сказал таксист, вырвав меня из таких приятных мечтаний.
Петер спал. Я расплатилась и вышла.
Надо мной ярко сияли окна «Ритца». В спину дул холодный ветер с Гудзона. Я решительно шагнула к крутящейся стеклянной двери. Швейцар, вносивший чей-то багаж, покосился на меня недовольно.
Пожалуй, я бедновато одета для этого места. Рядом важно прошествовала седая завитая дама в парчовой мехом подбитой накидке и с белой собачкой подмышкой. Собачка, похоже, тоже была завита и тем же парикмахером.
Человек за стойкой при виде меня сморщился. Ну, знаете, а может, я эксцентричная миллионерша! И вообще, у меня в сумке в данный момент лежит семнадцать с половиной тысяч долларов. Спорим, ни у кого из присутствующих в этом холле нет в сумке или кармане столько же? Так что я расправила плечи и высокомерно сказала служащему за стойкой:
– Я бы хотела пройти к мистеру Гермесу Олимпусу из пентхауса.
Служащий стукнул два раза по клавиатуре компьютера и изрек:
– Мистер Олимпус просил его не беспокоить.
Ура! Значит, он еще не уехал! Он здесь! Тщетно пытаясь сдержать улыбку, которая растягивалась по лицу, я сказала:
– Передайте, что это Алисия Кроуль, няня, и мне надо э-э… спросить кое-что о его сыне, Петере, – я чуть приподняла малыша, для убедительности.
Не стану же я говорить, что привезла Петера, чтобы вернуть, и что я знаю, что Гермес собирается линять. Главное, встретиться с ним, а там уж я разберусь!
– Пепере, – неправильно повторил свое имя Петер и потянулся к медному куполу звонка на стойке.
– Не надо трогать, Петер, – сказала я ему и вдруг напугалась, что звонок возьмет да переместится прямо по воздуху в руки Петера. Я добавила спешно: – Это чужая вещь.
– Чузая, – сказал Петер.
– Да. Этого дяди, – я показала на служащего.
А служащий ответил тем же бесстрастным тоном, что и ранее (а еще говорят, что в дорогих отелях все очень вежливые и все время улыбаются – вранье. Заявляю вам с полной ответственностью. То есть этот служащий вроде и улыбался, но было больше похоже, что кто-то просто взял его щеки и прицепил прищепками к ушам. И служащий этим очень не доволен.) Так вот, он сказал:
– Если бы мистер Олимпус пожелал сделать какое-либо исключение, то он бы сообщил.
И только я собиралась сказать, да как вы смеете не пускать ребенка к его родителю, как служащий добавил, подняв бровь:
– И смею заметить, мистер Олимпус вообще не упоминал ни о каких детях. Насколько я в курсе, он убежденный и бездетный холостяк.
Насколько он в курсе! Вы послушайте только! «Да ты вообще не в курсе! Ты даже не знаешь, кто этот мистер Олимпус на самом деле!» – хотела крикнуть я, но, конечно, не крикнула. Я надулась и отошла в сторону.
Я осматривалась, а служащий зыркал в мою сторону из-за стойки. Сто процентов, готов вот-вот вызвать охрану.
Далеко напротив были лифты. Вот двери одного из них раздвинулись, оттуда вышла компания из четырех человек – два парня и две девушки, они громко болтали, похоже, на испанском.
– Ты посмотри, Петер, – зашептала я малышу. – Какая красивая комнатка.
Лифт, и правда, был загляденье: зеркала, сияющие металлические поручни, золотые узоры на панелях.
– Класивая, – задумчиво пролепетал Петер.
– Вот бы нам с тобой туда попасть!
Хоть бы, хоть бы! Хоть бы он захотел, чтобы мы очутились в лифте. И хоть бы это было из ряда желаний то, которое исполнится. Ведь предыдущее, похоже, было – присвоить звонок со стойки, а раз оно не исполнилось, то…
Ну, скорей бы. Я стала пятится за колонну, чтобы как можно меньше народу шокировалось моим исчезновением – не знаю уж, с каким спецэффектом это произойдет – может, мы просто помелькаем и исчезнем, как это показывают в фантастических фильмах 80-х, а может, хлопнется облачко белого дыма – тогда еще, чего доброго, все подумают, что произошел какой-нибудь теракт, а я террористка-смертница! Ужас, ужас.