Малиновский подробно описал, как франкисты организуют атаки:
«Танки у них не играют значительной роли ни в наступлении, ни в обороне. Целый ряд операций фашисты проводили без танков или с минимальным их использованием.
Схема взаимодействия родов войск в наступлении у них очень проста и неизменна:
1. детальная разведка оборонительной полосы с воздуха и с земли,
2. длительное изнурение сил обороны авиабомбежкой и артогнем.
Это изнурение продолжается — в зависимости от стойкости отдельных республиканских частей — от одного дня (операция под Альфамбра) до 5 дней (операция по захвату Теруэля). Авиация бомбит резко выделяющиеся опорные пункты республиканских позиций, действует небольшими группами 3–9 самолетов на высотах 800-1200 м почти непрерывно в течение всего светлого времени. Артиллерия своим огнем указывает авиации цели, затем артиллерия наслаивает свой огонь на те же цели или переносит его на другие объекты.
Такая обработка переднего края обороны и небольшой глубины продолжается 6–8 часов, обычно от 8.00 до 14–16.00, после чего над полем боя появляется вся фашистская авиация, действующая в этом районе (от 30 до 200 самолетов). Часть бомбардировщиков еще раз бомбит передний край, остальные бомбят районы артпозиции республиканцев, небольшая часть идет в ближайший тыл и бомбит узлы дорог, станции, крупные населенные пункты и т. п. Отбомбив цели, бомбардировщики не уходят, а продолжают кружиться над целями, особенно над районами артпозиций республиканцев, чтобы держать орудийные расчеты в убежищах. За бомбардировщиками снижаются штурмовики (всегда только “фиаты”) группами 3–9 самолетов. Они становятся в круг (карусель) на дистанции 100–200 м друг от друга, и каждая такая группа начинает пикировать свою цель последовательным захождением. В зависимости от числа целей таких пикирующих групп бывает от 3 до 12 на фронте атаки в 6-12 км.
На республиканские части такое пикирование производит исключительное сильное моральное воздействие — каждый боец старается буквально влезть в землю. Психологически бойцы тяжелее всего переживают не момент снижения самолета, когда он и производит стрельбу, а момент выхода из пике, когда моторы гремят на полных оборотах.
В то же время другие группы штурмовиков разбойничают в ближайшем тылу, обстреливая дороги, скопления войск и транспорта, не гнушаясь охотой на одиночные машины и мотоциклеты. Артиллерия фашистов тем временем стреляет с полным напряжением по объектам, не взятым огнем авиации.
Именно в этот момент начинает наступление с дистанции 800-1200 м пехота. За десять месяцев ни разу пехота противника не выходила ночью на исходные позиции для атаки, чтобы атаковать днем.
Если пехота фашистов, начав наступление, встречает сильный огонь республиканской артиллерии и пулеметов, до атаки дело почти никогда не доходит. Наступление приостанавливается, и с утра следующего дня подготовка атаки начинается с начала.
Наиболее стойкие части республиканцев выдерживали по 3–4 дня такой подготовки. Не стойкие части, со слабой дисциплиной (особенно анархисты) бежали уже в первый день.
Чаще всего пехота фашистов почти без боя занимала оставленные республиканцами позиции, причем сначала там появлялись разведчики с фашистским флагом, а затем уже полуорганизованной толпой туда взбирались целые роты и батальоны.
Когда же фашисты шли на риск и без последовательного выполнения описанной выше подготовки пытались сломить оборону республиканцев атакой своей пехоты с танками, они несли исключительно большие потери в людях, атака же никогда не имела успеха. Так было в декабре под Теруэлем, когда об 11-ю дивизию Листера и 64-ю Картона целиком и полностью разбились четыре дивизии фашистов (81-я, 82-я, 33-я, 85-я).
И только в феврале Франко, собрав под Теруэль всю свою авиацию и артиллерию, добился успеха, хотя против него дрались лучшие части республиканцев».
По мнению Малиновского, «…мятежники не удержались бы у власти, если хотя бы раз им было нанесено такое большое поражение, какое потерпели республиканцы под Малагой, на Севере и в Каталонии. Режим Франко сразу бы треснул по всем швам, но все горе в том, что республиканская армия не в силах нанести противнику такой удар. Может, это еще впереди, будущее покажет». Однако по общему тону доклада, критического по отношению к республиканской армии, чувствуется, что Родион Яковлевич не верил в победу, особенно после того, как из Испании были отозваны советские военные советники и специалисты и бойцы интербригад.
Малиновский утверждал:
«Камень — вот что оказывает здесь большое влияние на действия войск. Почти вся поверхность Испании покрыта камнем. Очищая поля, его собирают в кучи, используют для построек каменных стенок по полям. Камень идет на крестьянское строительство жилых и нежилых построек, загонов для скота, оград и т. п. А вследствие того, что 21 миллион населения Испании живет в селениях, а количество селений с числом жителей менее 3000 насчитывает почти 8 тысяч, и сверх того по всей Испании разбросаны отдельные хутора, то практически вся территория страны покрыта мелкими населенными пунктами и хуторами каменной постройки.
Эти постройки очень хорошо противостоят огню полевой артиллерии, мелкокалиберной и танковой артиллерии и совершенно неуязвимы для зажигательных бомб и снарядов. Они представляют собой настоящие форты для обороны, а селения покрупнее — крепостцы. Фашисты очень хорошо используют их для упорной обороны, как против пехоты республиканцев, так и против танков.
Кроме того, камень идет на постройку террас по склонам гор. Крестьяне с большим упорством отвоевывают у гор и камня каждый клочок плодородной земли (45 % площади в Испании не подходит для земледелия). Поэтому все склоны гор покрыты террасами ступенчатого вида с высотой ступенек 1 м и выше, совершенно недоступными для танков. Там же, где почва некаменистая и не слишком пересеченная, другое препятствие: в Испании бывают ливни, и бурные потоки воды изрезали ее глубокими оврагами с обрывистыми берегами, которые служат хорошим укрытием для пехоты от огня авиации и артиллерии и в то же время являются непреодолимыми препятствиями для танков.
В отношении дорог Испанию можно считать богатой страной. Незамощеных дорог в ней почти нет, даже самые плохие проселочные дороги замощены камнем и вполне доступны для автотранспорта. Поэтому автотранспорт совершенно вытеснил из армии лошадь; мул (главным образом) и лошадь используются почти только как вьючные животные.
Испанские шоссе очень хороши по качеству: они вымощены брусчаткой, заасфальтированы или имеют добротное загудронированное щебенчатое покрытие и большую ширину проезжей части».
Неслучайно после Испании Малиновский стал считаться специалистом по ведению горной войны. Он сделал вывод — «боевые действия пехоты, развернувшиеся в Испании, показали, что пехота продолжает оставаться основным родом войск, который при содействии других родов войск решает исход сражений и, в конечном счете, исход войны. Это самый устойчивый, самый стойкий, но при этом самый хрупкий род войск, хотя, конечно же, современная техника обязательно найдет себе применение в будущей войне в огромных размерах».
Он подчеркивал, что «пехота должна уметь использовать все выгоды местности для обороны и наступления. Самое сложное для пехоты — научиться наступать, т. е. сочетать огонь и движение. В наступлении пехота наиболее уязвима для противника… к этому виду боевой деятельности она должна быть наиболее подготовлена».
Малиновский предупреждал:
«Пехоту, обладающую всеми прекрасными качествами — политико-моральным состоянием, современным оружием, отличной стрелково-тактической подготовкой, — можно очень легко и быстро погубить. Много наших людей в Испании наблюдали (а многие и сами участвовали) в наступлении пехоты на оборону противника, а потом говорили: “Какая плохая пехота, а еще листеровцы, кампесиновцы! Хоть убейся — не идут в наступление! Никак их не поднимешь в атаку! Вот бы наша родная пехота показала, как надо атаковать!” Глубокое и опасное заблуждение. Наша прекрасная пехота пошла бы раз в атаку на неподавленный пулемет, пошла бы второй раз, а в третий раз — не пошла бы. Нужно понять, что это великое преступление — бросать пехоту на неподавленные пулеметы. Это значит истребить ее в самом начале войны. Пулемет — это машина истребления живых существ, и она будет их истреблять и истреблять, сколько бы людей ей ни поставляли. Это надо понять раз и навсегда. Поэтому и не шла в атаку республиканская пехота, самая лучшая — листеровская и кампесиновская. Никогда нельзя ругать пехоту за то, что она не идет в атаку. Нужно установить причины, по которым она не идет, устранить их или, по крайней мере, ослабить действие этих причин до возможного предела.
Пулемет — страшное оружие. Мне кажется, многие позабыли его роль в мировую и гражданскую, а испанская война — напомнила. К пулемету ручному, а особенно к станковому, нужно отнестись с величайшим уважением. Его не всегда можно подавить ружейно-пулеметным огнем, это под силу только мелкокалиберной артиллерии, если она метко стреляет по амбразуре пулеметного гнезда. Его можно подавить огнем полевой артиллерии (для этого не нужно много артиллерии, нужно больше уменья), можно подавить танками и авиабомбардировкой. Правда, это сложно, хлопотно, но это необходимо, иначе атакующая пехота понесет большие потери, так как пулеметов в обороне обычно много.
Нужно уже сейчас представить себе перспективу будущей войны, когда прорыв обороны для наступающего станет так же, как и в мировую войну, чрезвычайно трудноразрешимой проблемой, даже с танками и авиацией у наступающего.
Нужно отказаться от тех легкомысленных полевых учений, где в угаре быстроты и маневренности легко подавлялись пулеметы в обороне, легко прорывались оборонительные полосы. Ибо пара десятков пулеметов из-за маленькой подчас, но болотистой, труднодоступной речушки может нанести по всем этим запланированным успехам отрезвляющий, смертельный удар. Все намеченные часовые темпы продвижения пехоты будут сбиты. Нужно учить нашу пехоту серьезному, сложному и чрезвычайно упорному наступательному бою и прорыву обороны противника в сложном и умелом взаимодействии с другими родами войск».
К сожалению, к его предупреждению не прислушались. В Великую Отечественную слишком часто советская пехота атаковала в лоб неподавленные пулеметы и артиллерию противника и несла колоссальные потери.
Родион Яковлевич очень толково объяснил, в каком направлении будет эволюционировать пехотное оружие:
«Не мешало бы учесть, что рано или поздно, а штык с винтовки придется снять — до него в современном бою пехоты дело почти никогда не доходит, а помех он причиняет немало: главная же из них вот какая — потеря штыка совершенно меняет бой винтовки. Пехоту надо учить стрелять быстро, но метко. Не намерять выстрел секундами и долями секунд — это всего лишь бесполезная трата патронов, а ведь доставлять их в бою нелегко. Современный бой исключает спешку в стрельбе, он требует неторопливой, но меткой стрельбы и не на большие дистанции — 500 метров и ближе. Вот где нужен меткий выстрел, а особенно на дистанции с 300 метров и ближе. Так что нарезка на прицеле винтовки 2000 м не имеет оправдания. Нужно прокладывать путь короткой автоматической винтовке — первоначально процентов на двадцать, а там война покажет, может, и на все сто, но освоить и производство, и применение этой винтовки нужно сейчас. Снайперов нужно иметь в каждом отделении, обязательно с лучшим оружием и оптическим прицелом, их дистанция — 1000 м и ближе…
Наш станковый пулемет Максим оказался самым лучшим пулеметом из всех систем мира и получил всеобщее признание. Максим немецкого или другого изготовления намного уступает нашему. Его наилучшая дистанция ведения огня — не далее 1200 м, а самая губительная, уничтожающая сила станкового пулеметного огня наступает на 1000 м и ближе.
Нужно отдать безоговорочное предпочтение ведению огня прямой наводкой и отказаться от ведения огня с закрытых позиций или по закрытой цели пулеметными батареями — это самый расточительный способ расхода боеприпасов, дающий совершенно незначительный эффект. Также не следует прибегать без особо крайней нужды к ведению огня из пулеметов на дистанции свыше 1500 м, а тем более — свыше 2000 м. Эффективность огня с увеличением дистанции так сильно падает, что лучше от него отказаться вообще и не затрачивать столько огнеприпасов и труда на обучение пулеметчиков дальним стрельбам.
Настоятельно необходимо обеспечить станковые пулеметы оптическими прицелами, а также дать не менее 20 % трассирующих пуль, что очень сильно повышает эффективность огня».
В то же время он указал на хорошую подготовку зенитной артиллерии противника: «Зенитные части противника, преимущественно немецкие, подготовлены лучше республиканских, у них лучше матчасть и очень хорошая бризантная граната. Меткость огня фашистской артиллерии очень хорошая. Со второй очереди они переходят на поражение и держат самолеты под метким огнем до предела дальности. Хорошо ставят они и заградительный огонь в определенной зоне».
Малиновский заботился и о средствах усиления для пехоты: «…настоятельно необходимо дать на вооружение пехоты мортиру калибра 80-100 мм с дальностью стрельбы до 2–3 км, но сохранить за ней небольшой вес и маневренность (как у 81-мм миномета “Стокса”).
Стрелковый батальон должен иметь таких мортир не менее 3–4, т. е. мортирный взвод.
Также батальон должен обязательно иметь взвод противотанковой артиллерии — 2–4 орудия 45-мм; он будет выполнять задачи по сопровождению пехоты в наступлении, для чего должен иметь 50 % осколочных снарядов. Пехота должна иметь крупнокалиберный зенитный пулемет калибра 12–20 мм с трассирующей, бронебойной пулей-снарядом; три таких пулемета на батальон».
Касаясь бронетанковых войск, Малиновский высоко оценивал действия советских экипажей и довольно низко — танкистов-республиканцев:
«Наши экипажи… показали прекрасные образцы боевой работы, испанские же экипажи вследствие своей низкой технической и тактической подготовки боялись втягиваться в решительные бои, что не спасало их от потерь и давало низкие боевые результаты.
Действия танков с испанскими экипажами можно описать следующим образом. Наступление проводится на очень медленном ходу, не выше 5–6 км в час, а часто еще медленнее. Атака противника проводится в лоб. При обнаружении противотанковой пушки танки останавливаются и начинают вести огонь; обзор у танка плохой, огонь — малодейственный. Тем временем их по очереди подбивает пушка. Танки несут потери; подбитые остаются на поле боя, а уцелевшие отходят.
Повторные атаки проводятся уже иначе. Танки приближаются на дистанцию 600–800 метров, останавливаются в укрытии так, что противнику видна только башня. Пушка танка, ведя огонь по окопам противника, начинает так называемую “огневую атаку”: быстро расстреливает боевой комплект — и танки покидают поле боя, уходят в тыл часа на два-три на заправку. Потом приходят вновь, повторяют “огневую атаку” и опять уходят на заправку, а пехота все лежит, ожидая, когда танки дойдут до окопов противника и подавят пулеметы.
Бывали случаи, когда один-два танка с героическими экипажами доходили до окопов противника и вступали с ним в единоборство, а пехота поднималась в атаку, и достигался успех, но это бывало крайне редко. В большинстве случаев кончалось иначе: танки забрасывали бутылками с бензином, экипажи гибли в танке или, выскакивая из него, попадали под пули в упор. За такой картиной, даже и не думая поддержать атаку этих смельчаков, наблюдали остальные танки и пехота. Такова обычная картина наступления танков с испанскими экипажами без взаимодействия с артиллерией и пехотой, следствием чего являются большие потери в танках и ненависть экипажей к своей пехоте и артиллерии.
Пагубные приемы “огневой атаки” танков проникли и в подразделения с нашими экипажами. Были случаи, когда наши экипажи действовали по методу испанских, но это все же скорее исключение. Были случаи, когда целые танковые роты с нашим составом людей ждали, когда артиллерия окончательно подавит противотанковые пушки, и не начинали атаку, а если артиллерия республиканцев не могла выполнить эту задачу, то танки так и не выходили для атаки. Нужно понять, что одна артиллерия (даже и многочисленная) не может уничтожить все противотанковые пушки обороны противника, так же как и танки не смогут все подавить в одиночку. Только сочетание действий артиллерии (даже немногочисленной) с действиями танков обеспечит успех танковой атаки. Это аксиома.
Вообще же танки с нашими экипажами действовали хорошо, напористо и смело. Они сближались на выгодную дистанцию, останавливались и открывали сильный огонь по обороне противника на короткое время. Под прикрытием этого огня часть танков двигалась дальше и в упор стреляла по амбразурам гнезд противотанковых орудий, подавляла их, а остальные танки бросались в атаку на окопы. И если пехота следовала за танками в атаку, обычно атака имела успех, окопы противника захватывали и прорывали оборонительные линии. Также танки с нашими экипажами показали прекрасные образцы контратак против наступающего противника. Ведь под Мадридом осенью 1936 года единственной силой, сдерживающей наступление мятежников, была наша танковая рота.