– Впереди кресло. Вот, протяни руку. Чувствуешь? – тонкие пальцы Эль заставили его ощупать предмет рядом с ним. – Садись.
– Зачем?
– Не задавай вопросов. Просто садись. Тебя ждет сюрприз! И не заставляй меня прибегать к насилию!
– А что, очень хочется? – не сдержался он.
В ответ раздался смех.
– Если этого так хочется тебе, то почему бы и нет? Что предпочитаешь? Плетку? Наручники? Или старое доброе шибари?[Шибари – здесь, искусство связывания, применяется для эротических игр].
Его невольно передернуло, и в ответ раздался женский смех.
– А знаешь, мне это нравится, – промолвила Эль. – Ты так забавно реагируешь…
– Не надо! – вырвалось у него прежде, чем он прикусил язык.
– Надо, милый. Теперь уже надо! Сидеть!
Почувствовав сильный толчок в грудь, он невольно подался назад. Что-то толкнуло под коленки, и Проигратель рухнул в кресло. Оно крутанулось, и Эль тут же рванула сидящего за плечо, разворачивая спиной к себе. Тонкая лента захлестнула шею.
– Зачем?
– Чтобы ты понял, – удавка чуть-чуть натянулась, ровно настолько, чтобы он перестал дергаться, – кто ты есть.
– И кто есть ты? Тварь!
– Мне нравится! – его правую руку резким движением притянули к подлокотнику. Он почувствовал прикосновение липкой ленты. Взмахнул второй рукой – поздно. Видимо, у Эль был большой опыт в подобных делах. Или ей помогал кто-то, кого он не мог видеть. Да, похоже, что двое на одного – он уловил легкие шаги.
– Пустите! Хватит! Это уже не смешно!
– Это вообще не смешно, Рий Станд, – судя по голосу, женщина уже не улыбалась.
– Тогда зачем, черт возьми?
Он рванулся, но, забыв про удавку на горле, ощутил боль в шее. Захрипел.
– Мило, – тонкие пальцы избавили его от ленты, позволив нормально дышать. – Будь осторожнее.
– А то что? Я испорчу вам весь эксперимент? Но я же сказал, что не желаю в нем участвовать! И даже объяснил, почему!
– Ты боишься проиграть, – она прошлась перед его креслом туда-сюда. Он поворачивал голову, прислушиваясь к ее шагам.
– Я уверен в том, что проиграю…
– А хочешь выиграть.
– Я – Проигратель! – с губ сорвался нервный смех. – Такие, как я, никогда не выигрывают! Ты забыла? Нас приглашают на все конкурсы, шоу, соревнования, выборы исключительно для того, чтобы мы самим своим присутствием обеспечили победу или проигрыш нужному человеку, команде, партии! Проигратели всегда стоят за дело, которое обречено на поражение. Мы приносим неудачу тем, кто в нас поверил и тем, кому поверили мы! Ваш эксперимент – или чем вы там собрались заниматься? – обречен на неудачу, раз вы связались со мной!
Внезапно на него навалилось женское тело. Тонкие пальцы сдавили его горло, ноготки впились в кожу в том месте, где на шее проходят яремная вена и сонная артерия.
– И ты, значит, просишь, чтобы тебя отпустили? Думаешь, что таким образом обеспечишь нам победу?
Эль наклонилась так близко, что он ощущал ее дыхание на своем лице и чувствовал запах ее кожи – смесь цветочных ароматов и мускуса, который сводит мужчин с ума. Возможно, был добавлен какой-то афродизиак – он в этом не разбирался, да и не хотел. Еще чуть-чуть, и она его поцелует. Но теперь почему-то мысль о сексе была неприятна. Были несколько часов – или минут? – когда он хотел ее, тогда, в первую ночь. Но это прошло, как сон.
И поэтому он сказал:
– Да. Я так думаю.
– Глупец! – одновременно с резким словом прилетела пощечина. – Ты не должен думать! За тебя подумали другие. Включи погромче!
Это относилось к тому, второму, кто незримо присутствовал в комнате. Тут же усилился звук. Диктор хорошо поставленным голосом – слишком хорошо поставленным, так мог говорить только робот – вещал:
– …зафиксировано шесть случаев попытки прорыва Периметра. После того, как были приняты меры усиления, произошло четыре инцидента с участием жителей окрестных домов. По счастью, никто из мирных граждан не пострадал. Были использованы водометы и слезоточивый газ. Со стороны Периметра предпринималась попытка открыть огонь, однако, решительные действия переброшенных в опасную зону наших доблестных войск специального назначения сумели подавить…
– Достаточно.
Звук опять понизился до невнятного бормотания.
– Периметр? – переспросил он.
Несколько дней – неделю, месяц? – тому назад он работал в охране Периметра. Защищал… кого? Наверное, мирное население от тех, кто обитает за Периметром.
– Периметр, – повторила Эль. – Ты ведь знаешь, что это, Рий Станд? Ты не мог не знать, что это такое, когда поступал туда охранником. И не мог не знать, как твое присутствие повлияет на ситуацию вокруг Периметра. Скажи теперь, – голос ее изменился так резко, что он вздрогнул, – скажи, что не пошел туда нарочно? Скажи, что не воспользовался своим даром Проигрателя, когда подписывал контракт? Скажи, что ты этого не хотел? Ну?
Свист. Удар.
Плеть хлестнула поперек груди, наискосок. Он дернулся, машинально спасая лицо.
– Скажи! – Эль ударила опять.
– Стерва.
– Ублюдок, – она устало опустила плеть. – Какой же ты ублюдок…
– Позвольте мне, – вмешался мужской голос. – У меня он быстро признается…
– Пошел на… – Проигратель плюнул в сторону говорившего.
– Нет, – Эль опять улыбалась. – Разве ты не видишь, в каком он состоянии? Еще немного, и он дойдет до кондиции.
Выходит, они доводили его нарочно? Пытались не мытьем, так катаньем вырвать из него согласие?
– Чего вы от меня хотите?
Эль приблизилась. Что-то твердое, упругое уперлось ему в горло под подбородком, заставив вздернуть голову.
– Мы хотим, чтобы ты признал себя самого, – послышался голос. – Чтобы ты смирился с истиной, которая состоит в том, что Проигратели – такое же биологическое оружие, как споры сибирской язвы, чума, лихорадка Эбола. Не говори, что ты этого не знал! Знал, еще как! Отличие в том, что все эти болезни выкашивают людей, а Проигратели уничтожают идеи, разрушают планы, надежды, мечты и выворачивают наизнанку цели. Появившийся вовремя Проигратель способен остановить проект и обречь его на провал. Сколько великих открытий так и не было совершено потому, что в нужный – или не-нужный! – момент рядом оказывался Проигратель и все портил одним своим присутствием? Вас как явление стали изучать совсем недавно. Да и как можно изучать то, что обречено на неудачу? Стоило группе ученых-энтузиастов от общих слов и теории перейти к практике и пригласить в лабораторию для исследования одного Проигрателя, как эксперимент тут же оказывался под угрозой срыва. Неудивительно, что вас до сих пор никто не понимает и даже не воспринимает всерьез! Вы настолько засекречены, что даже спецслужбы не знают вашего точного количества! Нам повезло, что мы сумели достать одного из вас…
– И не боитесь, что я вам все испорчу?
– Все уже зашло слишком далеко. И ты, Рий Станд, рискуешь проиграть больше, чем обычно. Какое тебе дело до того, выиграем или проиграем мы, если ты к тому моменту будешь уже мертв?
… Наверное, он потерял сознание потому, что возвращение принесло боль. Он дернулся, невольно вскрикнув, и закашлялся, давясь слюной, когда горло обожгло, словно огнем. В ушах не смолкал грохот крови, сознание уплывало, и тело не слушалось. Что-то удерживало его в сидячем положении. Давясь воздухом, он обмяк в кресле, пытаясь понять, как так получилось потерять сознание.
– Ну, дыши! – снова пощечина. – Дыши, Станд! Вот же… Проигратель… Хотел сложить лапки? Отказаться от борьбы? Не выйдет! Тебе не дадут! Я тебе не дам! Только попробуй умереть! Трус! Тряпка! Слабак!
Эль лупила его по щекам, и в голосе ее слышалась холодная сухая злость.
– Я заставлю тебя жить, хочешь ты того или нет!
– Хватит, – снова мужской голос, прилетевший откуда-то издалека. – Он приходит в себя.
Он тихо скрипнул зубами. Тягостная сцена затягивалась. Все это начало надоедать, но прекратиться могло лишь в том случае, если он сделает то, чего от него ждут.
– Да.
– Наконец-то! – прикосновение женской руки несло ласку, но все равно Проигратель попытался отстраниться. Ему была неприятна сама мысль о том, что это та же самая рука, которая несколько минут назад держала плеть. Это только собаки лижут руку, с которой капает их кровь, и униженно ползут на брюхе к разгневанному хозяину, готовые на все, лишь бы заслужить любовь и прощение.
Он попытался что-то сказать и закашлялся.
– Болит горло? Пей.
Край стакана коснулся губ. Что там? Вода, водка или лекарство? Не все ли равно! Тем не менее, он послушно сделал глоток. Поперхнулся от горечи напитка.
– Ну, как? Лучше? Ты готов к переменам.
– К ним нельзя быть готовыми. Они…
Он оборвал сам себя. Неужели действительно все закончится? Как – не важно. Лучше уж худой конец, зато определенный!
– Готов, – решила женщина. – Сейчас…Потерпи немного. Будет лучше, если ты закроешь глаза. Мы убрали в комнате свет, но все равно с отвычки будет немного… неприятно.
С него снимали повязку, распутывая бинты, лента за лентой. Уже за это он был готов стерпеть многое. Глазам будет больно? Пускай! Зато он сможет видеть. Как же надоело это чувство беспомощности! Эль играла с ним, как кошка с мышкой, то ласкаясь, то огрызаясь. И сейчас он сидел, стараясь даже дышать через раз. Неужели он сможет самостоятельно передвигаться? Как это, оказывается, много значит. Странно. До этого он был уверен, что есть вещи более важные и значимые.
– Сейчас с вас снимут повязку, – послышался незнакомый мужской голос. – Готовы?
Он не ответил.
В следующий миг пелена упала с глаз, и даже приглушенный свет был там силен, что Проигратель тут же зажмурился от боли. Как будто кто-то вонзил в зрачок раскаленную иглу!
– Это нормально. Постепенно глаза привыкнут к свету. Не торопитесь. Попробуйте их открыть.
– Не бойся, – шепот Эль. Она прижалась грудью к его плечу. – Все будет хорошо.
«Оставьте меня!» – хотелось сказать ему. Проигратель помнил, что был всего лишь игрушкой этой женщины. Она дрессировала мужчину, умело и старательно пытаясь придать ему форму… чего? Уже не важно. Не об этом сейчас надо думать, а о том, как бы открыть глаза.
Он все-таки разомкнул веки, щурясь из-под ресниц. Боль отступила, «зайчики», которых словила сетчатка, постепенно исчезали, и он смог оглядеться.
Полупустая комната. Кроме стола, стула и небольшого стеклянного шкафа с каким-то кюветами, коробками и подставками под пробирки, в поле зрения ничего нет. Рядом двое – незнакомец в светло-голубой униформе врача и Эль. Сколько дней он ее не видел? Платье с вызывающим декольте и разрезом до бедра мало сочеталось с обстановкой. Сквозь тонкую полупрозрачную ткань просматривается черное нижнее белье.
На ее губах улыбка. Женщина протягивает руку с безупречным маникюром, касается его плеча.
– Ты выглядишь великолепно, Рий Станд. Благодарю вас, профессор. Все сделано безупречно.
– На самом деле, – голос врача полон эмоций, – это я должен благодарить вас, госпожа, за то, что вы позволили мне провести эту операцию. Вы понимали, на какой риск идете, да и я тоже не был уверен в успехе…
– Что? – Проигратель напрягся, рванувшись из ремней. – Что это значит? В чем вы не были уверены?
– Новая технология пластической хирургии, – пояснил врач. – Правительство забраковало мою разработку – дескать, она настолько проста, что теперь любой преступник в домашних условиях сможет изменить свою внешность и станет недоступен для карательных органов. Мне даже не дали возможности провести серию опытов – остановили на этапе теоретических выкладок и опытов на животных…
Он сунул руку в карман униформы, чем-то щелкнул, и часть стены напротив Проигрателя засветилась мягким светом, превращаясь во встроенный проектор. Замелькали фотографии. Пингвин с орлиным клювом. Кошка породы сфинкс с приплюснутой мордой персидского кота. Крыса с миниатюрным хоботком. Коренастая псина с купированным хвостом и узкой длинной головой непонятной породы. Под конец во весь экран появилось человекоподобное нечто, заросшее волосами. Проигрателю понадобилось полминуты прежде, чем он понял, что это просто горилла, черты лица которой имели явное сходство с человеческими – убраны надбровные дуги, нос из приплюснутого, с вывернутыми ноздрями, стал обычным курносым, а мощные челюсти сильно уменьшились в размерах.
– Вот на этом этапе мне настоятельно рекомендовали забыть о том, что я вообще вынашиваю какие-то идеи, и сосредоточиться на подтяжке ягодичных мышц у наших звезд кино и телевидения, – сообщил врач. – Благодаря госпоже…м-м… нашей любезной хозяйке, – он коротко поклонился Эль, – я смог довести эксперимент до конца. И скажу откровенно, весьма доволен проделанной работой. Минимум усилий и затрат – но каков результат!
Проигратель сжал кулаки и снова рванулся из ремней.
– Что вы со мной сделали? – хорошо, хоть голос остался прежним. Да и цвет кожи – он посмотрел на свои руки – не изменился.
– Сейчас увидишь, – Эль ласковым, многообещающим движением провела пальцем по его шее, задержав ноготки на кадыке. – Нельзя ли немного прибавить свет? Думаю, его глаза уже начали привыкать…
– Да, вы правы.
Врач опять чем-то пощелкал в кармане. «Не хочет показывать, как работает пульт управления!» – догадался Проигратель. Логично. Экран с фотографиями погас, зато в комнате стало светлее.
– Сейчас, – интимно шепнула Эль на ухо, – я поверну твое кресло к зеркалу. Приготовься.
Его так и не освободили от ремней, и мужчина невольно зажмурился. Но тут же распахнул глаза, услышав, как рассмеялась его тюремщица.
Зеркало было во всю стену и отражало комнату целиком. Даже ту мебель, которая прежде была вне поля его зрения – кушетку, еще один шкафчик, столик на колесах. Как на старинном семейном портрете, весь передний план занимали кресло и два человека, застывшие с боков и чуть позади, положив руки на спинку оного. Врач успел надеть темные очки в пол-лица, Эль сверкала красотой и агрессивной эротичностью. Но взгляд Проигрателя лишь мазнул по этим лицам, остановившись на человеке, который сидел в кресле, зафиксированный ремнями.
На незнакомом человеке. Но…
– Кто это?
Отражение дернулось, повторяя его жесты и слова.
– Знакомься, Рий Станд, – Эль слегка наклонилась вперед, коснулась рукой его плеча. – Это ты. Новый ты. Нравится?
Кресло могло передвигаться по комнате, и его подкатили поближе. Как зачарованный, Проигратель уставился на отражение.
Ровная линия бровей. Легка горбинка на носу. Подтянутые, пожалуй, чуть резкие скулы. Цвет глаз… другой, темнее. И сам разрез глаз не такой. Подбородок массивный. Ушные раковины плотнее прилегают к черепу, с которого сбриты почти все волосы – остался только бурно отрастающий ежик на темени и надо лбом. Но в этих волосах больше не было его привычной ранней седины. Сейчас это было лицо и цвет волос человека не старше двадцати двух-двадцати пяти лет.
– Что это?
– Тебе нравится?
– Нет! Верните мне мое лицо! Что вы с ним сделали? – он развернулся ко врачу так резко, что тот отступил на шаг. – Что ты натворил, эскулап хренов?
– Не глупи, Рий Станд, – послышался резкий голос Эль. – По-моему, ты стал просто красавчиком. Раньше твоя внешность была… как бы это помягче сказать… обыкновенной. Простоватой. Ты был человеком толпы.
– А теперь я человек вне толпы. Спасибо, но мне как-то привычнее с моей прежней внешностью. Это можно как-то переделать назад?
– Нет, – стоя на безопасном расстоянии, ответил врач. – Я думал над этой проблемой, но не уверен, что смог бы достичь абсолютного внешнего сходства. Какие-то мелкие черты все равно бы остались неизменными.
– С твоим прежним лицом тебе все равно пришлось бы попрощаться, – Эль наклонилась и, не удержавшись, коснулась губами мочки его уха. – Ты пропал без вести. Исчезновение Проигрателя – это, знаешь ли, событие. Ты разве не знал, что тебя «пасли»? Исподволь, не вмешиваясь, ненавязчиво контролировали каждый твой шаг…