– В туфле? – повторила Грейс, стараясь унять дрожь в голосе.
– Странно, правда? Описание внешности вам о чем-нибудь говорит?
Волны тошноты и головокружения, мучившие Блейдс с прошлой ночи, сменил внезапный, пронзительный приступ… отчаяния?
Реальность догоняла сигналы, которые подавало ей тело.
– Вы можете описать его подробнее? – попросила психотерапевт, скрывая волнение.
– Ну хорошо, – сказала Хенке. – Значит… каштановые волосы, голубые глаза, одет в твидовую спортивную куртку «Харрис» и брюки защитного цвета… коричневые туфли. Никаких особых примет, но ничего не поделаешь. Жаль, что не у всех есть татуировки.
– Я не уверена, – сказала Грейс. Конечно, уверена! – Но возможно, это пациент, который приходил ко мне вчера вечером.
– Имя?
– Если это не он, я обязана соблюдать конфиденциальность.
– Ага. Я могу прямо сейчас отправить вам фотографию по электронной почте. Обещаю выбрать лучшую. Не вешайте трубку. Готовы, доктор?
– Конечно.
Блейдс продиктовала электронный адрес.
Через несколько секунд ужасная правда появилась на экране ее компьютера. Красивое лицо Эндрю крупным планом, расслабленное и посеревшее после смерти. Ни крови, ни ран – возможно, все повреждения ниже шеи.
– Он назвался Эндрю Тонером. Сказал, что приехал из Сан-Антонио, штат Техас, – сообщила врач.
– Сказал? У вас есть основания сомневаться в его словах?
Возможно, его настоящее имя Роджер. Или Беано. Или Румпельштильцхен.
– Нет… Я просто… потрясена. На самом деле шокирована. Он пришел ко мне в шесть вечера. Через пятнадцать минут ушел.
– Довольно короткий сеанс, да? – спросила Хенке. – Я имею в виду, для психолога. Разве что он пришел за рецептом… Хотя вы, психиатры, не выписываете лекарств, так?
– Мистер Тонер ушел раньше.
– Могу я спросить почему?
– Это был первый сеанс, и такое случается.
– Он записался на второй?
Дотошная Элин.
– Нет.
– Из Техаса, – сказала Хенке. – Довольно далеко ездить на лечение.
– Точно.
– Что еще вы можете рассказать о мистере Тонере?
– К сожалению, ничего.
– Он мертв, доктор, и вы можете не беспокоиться по поводу конфиденциальности.
– Дело не в этом, – возразила Грейс. – Я видела его один раз, причем не очень долго.
На самом деле дважды, но углубляться в это нет смысла, Элин.
Психотерапевт почувствовала, что теряет равновесие, хотя она сидела в своем рабочем кресле. Голова у нее покачивалась, словно перезревший фрукт на хлипкой ветке. Она уперлась ладонями в крышку стола, чтобы не упасть.
– Ладно, – сказала Хенке. – На данный момент вы – это все, что у меня есть. Вы не против, если мы еще немного поболтаем? Я тут, неподалеку.
Убийство произошло в центре. Почему Элин находится в Западном Голливуде? Разве что считает Грейс… как там выражаются в полиции… подозреваемой?
Последний человек, видевший Эндрю живым. Несомненно.
Или Блейдс что-то такое сказала? Или не сказала. Может, несмотря на все усилия, голос выдал чувства, бушевавшие в ее душе?
А может, детектив просто старается ничего не упустить…
– Конечно, я готова встретиться с вами прямо сейчас, – согласилась врач.
– Хм, – сказала Хенке. – Может, через час, доктор?
Да, действительно неподалеку.
* * *
Как только Хенке повесила трубку, Грейс позвонила в отель «Беверли Опус» и бодрым голосом девушки по вызову сказала:
– Эндрю Тонера, пожалуйста.
Портье щелкнул невидимой мышкой.
– Мне очень жаль, но у нас не регистрировался человек с таким именем.
– Вы уверены?
– Да, мисс.
– О черт, как это может быть? Он сказал, что будет здесь… в «Беверли Опус».
– Не знаю, что он вам говорил, мисс…
– Ах да, – сказала Грейс. – Я вспомнила, иногда Энди использует свою кличку Роджер.
– У меня поиск по фамилии, мисс, – сказал портье. – Так что это не поможет.
– Очень странно. Может быть, он приехал несколько дней назад и по какой-то причине уехал раньше? Почему он не сказал мне? Я должна была отвезти его на встречу одноклассников.
– Подождите. – Щелчки компьютерной мыши. Приглушенные голоса. – У нас не было гостей с таким именем, мисс.
– Понятно… Но ведь рядом с вами есть другие отели, да?
– Это Беверли-Хиллз, – сказал клерк и повесил трубку.
* * *
Эндрю-Роджер-Роджер-Эндрю.
Грейс предположила, что он остановился в «Опусе», но, очевидно, он просто зашел туда, чтобы… выпить? Почувствовать себя уверенней перед завтрашним сеансом у психотерапевта, где он будет разбираться с моральными аспектами?
В конечном итоге он получил не только алкоголь.
Роджер, инженер. Если имя было ненастоящим, то и профессия тоже. Как и перелет из Техаса.
Хоть что-нибудь в его словах было правдой? Кого он изображал?
Психотерапевт вспомнила, как он был шокирован, когда увидел ее в кабинете – такое сыграть невозможно. Таким образом, все, что относилось к его проблеме, по всей видимости, можно считать правдой. А тот факт, что побудительным мотивом стала статья о Джейн Х., прояснял и суть проблемы: родственные связи с опасным преступником.
Моральные аспекты… Не воспоминания о прошлом, а настоящее. Мучительные сомнения, следует ли предавать все огласке.
А теперь он мертв.
Чтобы убедиться, что он не узнал о ней каким-то другим способом, Грейс подавила отвращение и набрала свое имя в поисковике. Нашлись лишь цитаты из научных работ. Ни одной фотографии. Это придавало достоверности хотя бы части рассказа Эндрю.
Блейдс задумалась о том, где он провел последний день своей жизни.
Выпивка в Беверли-Хиллз. Психотерапевт в Западном Голливуде. Смерть в центре города.
Грейс вспоминала, что этот район подвергся реконструкции, которую оценивали слишком оптимистично. Несмотря на Стэйплс-центр, перестроенные чердаки, жилые дома для яппи и бары, основная часть центра Лос-Анджелеса оставалась унылой и опасной. Когда заканчивался час пик, улицы оказывались во власти толп бездомных шизофреников, преступников, наркоманов, наркодилеров и прочей подобной публики.
Может быть, Тонер, не знакомый с городом, забрел в опасный район и наткнулся на психа, действиями которого руководили галлюцинации?
Жалкая и бессмысленная смерть.
Или его убийство действительно связано с моральной дилеммой, благими намерениями и всем прочим?
Где-то внутри у Блейдс зажегся огонек любопытства, вытесняя тревогу.
Если Хенке правильно рассчитала время, то через пятьдесят минут Грейс впервые в жизни встретится с детективом из отдела убийств.
А пока… Прогулка по окрестностям поможет скоротать время. Но женщине почему-то не хотелось двигаться. Она попыталась читать журнальные статьи, но не могла сосредоточиться.
Эндрю Тонер.
Что-то в его имени не давало ей покоя, но она не могла понять, что именно, пока ее взгляд не упал на ежедневник. Запись о его визите и номер телефона, который он оставил.
A. Toner. Если рассматривать все как набор букв, ответ очевиден.
Atoner.
Человек, ищущий искупления.
Детектив Элин Хенке назвала бы это зацепкой.
Грейс решила не говорить ей об этом. Иначе сама она увязнет еще глубже, привлечет к себе еще больше внимания.
Искупление.
Какой грех ты совершил, Эндрю? Или речь о преступлении другого человека?
Хочу ли я это знать – с учетом того, чем мы занимались на парковке?
Благословенно неведение. Но Блейдс все равно набрала телефонный номер, который он оставил.
Не обслуживается.
Глава 14
К тому времени, когда скудные пожитки Грейс были уложены в машину социального работника по имени Уэйн, солнце уже садилось, и долина окрасилась в серые тона, а воздух стал каким-то тяжелым, почти жидким.
Кнутсен завел машину и оглянулся на свою подопечную.
– Всё в порядке?
Девочка кивнула.
– Не слышу тебя, детка.
– Я в порядке.
Когда Грейс перевозили из одной семьи в другую, путешествие обычно оказывалось коротким – прыжок из одного маленького ничем не примечательного дома в другой. Но в этот раз Уэйн вырулил на шоссе и долго ехал по нему.
Его маленькая спутница надеялась, что это не означает больших перемен, какого-то особого места. Она хотела только одного: чтобы ее кормили и оставили в покое, не мешая думать, читать и мечтать.
Грейс продолжала надеяться на это, когда соцработник съехал с шоссе, и перед ее глазами появился дорожный указатель. Живот девочки пронзило острой болью. Это было давно, но освещенный указатель был хорошо виден в темноте, и она вспомнила: в тех редких случаях, когда Доди или Ардис куда-нибудь возили ее в трейлере, они возвращались домой этой дорогой.
Грейс открыла окно, впустив внутрь пыль, жару и выхлопные газы. Солнце уже село, но в сумерках можно было разглядеть неровные верхушки сморщенных растений с серыми листьями – их девочка тоже узнала. По обе стороны дороги валялись пустые канистры из-под масла и другой металлический хлам.
Пустыня, протянувшаяся на много миль.
Теперь Уэйн свернул на дорогу, от которой сердце Грейс учащенно забилось. Указатель с надписью «Грезы пустыни». Если б они ехали медленней, она попыталась бы выпрыгнуть из машины.
Сбежать девочка не могла, но живо представила свой побег. Стиснула кулаки, чтобы ударить водителя по плоскому затылку и заставить его остановиться.
Пустыня. Сколько она сможет продержаться в пустыне?
Не очень долго – спрятаться там негде. Если только дойти до гор. Но там, возможно, еще хуже. Грейс понятия не имела, каково там, поскольку никогда не бывала в горах.
На ней только футболка, шорты и кеды. Высоко в горах может быть холодно, даже летом. Она знала это, потому что, когда Доди жаловалась, что живет, как в духовке, Грейс смотрела на заснеженные горные вершины.
Было слишком темно, чтобы понять, лежит ли в горах снег. Девочка видела только контуры гор, большие и острые.
Как ножи.
– Почти приехали, – сообщил Уэйн. – Как ты?
Ужасно, тупица ты бесчувственная!
– Нормально, – сказала Грейс.
– Немного нервничаешь, да? Это нормально – обстановка незнакомая. Честно говоря, детка, я не представляю, как вы всё это выдерживаете – постоянные переезды, новые семьи… – Мужчина усмехнулся. – Вас тасуют, как карты в колоде. Если подумать, это похоже на азартную игру.
Пассажирка посмотрела на его шею и заметила прыщик сбоку от «хвоста». Если сковырнуть его ногтем, боль будет достаточно сильной, чтобы…
Но затем она поняла, что Уэйн не свернул к «Грезам пустыни». Дорогу, по которой они теперь ехали, Грейс никогда не видела. Узкая и темная. Кнутсен что-то пробормотал о «дебрях» и включил фары дальнего света, так что пространство впереди машины превратилось в холодный белый туннель. Пыль летела из-под колес, как перевернутый дождь. Песок по обе стороны дороги, казалось, уходил в бесконечность.
Затем он везет ее сюда?
Теперь в животе девочки зародился совсем другой страх. Он усиливался, поднимаясь к горлу.
Может, он один из тех?
Грейс пыталась запомнить приметы на пути. Прошло довольно много времени, прежде чем что-то появилось на плоской поверхности пустыни, – но это оказалась большая свалка металлолома. Разбитые грузовики. Часть старого автобуса. Груды колес, железных решеток и что-то похожее на металлические скамьи.
За свалкой началась огороженная территория с надписью: «Водопроводная станция. Вход воспрещен».
Девочка нащупала защелку ремня безопасности, чтобы быстро отстегнуть его, если потребуется.
Уэйн был толстым, и она думала, что сможет убежать от него.
Он принялся напевать, сильно фальшивя.
Внезапно за окном со стороны Грейс появились здания. Стоянка для трейлеров, наподобие «Грез пустыни», только эта называлась «Антилоповые пальмы», хотя вокруг не было ни пальм, ни другой растительности. К своему удивлению, девочка обрадовалась, увидев дома на колесах.
Уэйн не снижал скорости, продолжая напевать. Опять открытое пространство, а за ним – еще одна стоянка для трейлеров. И еще одна. Яркие вывески светились в темноте.
«Утренняя заря».
«Авторай».
Значит, она окажется в каком-то месте, похожем на «Грезы пустыни», но без тех воспоминаний… Ладно, это ей подходит.
Грейс вздрогнула – уговоры не помогали. Она обхватила себе руками и боролась с тошнотой.
Пора переключиться на приятные мысли. Девочка приучила себя к этому, чтобы отгонять неприятные. Это было трудно, но она училась.
Ладно. Дыши. Думай о хорошем… Может, новые приемные родители живут в большом доме на колесах, и у нее будет настоящая кровать… Может, там большой холодильник и ей не придется ждать остатков. Может… Уэйн вдруг свернул на другую дорогу – вот уж где начались настоящие ухабы!
Они приближались к горам.
Нигде не было никаких построек – только стало больше этих странных деревьев. Внезапно Грейс вспомнила, как они называются. Юкка – они ехали через лес из юкк. Еще один поворот, потом еще, и появились деревья повыше. Теперь это были пальмы и еще какие-то, округлые, с пучками маленьких листьев.
Дорога шла по прямой, выбоин на ней стало меньше, и водитель перестал напевать.
Впереди показались ворота. Кнутсен плавно затормозил и остановился. От ворот отходила металлическая изгородь, как в загоне для лошадей, но никаких лошадей Грейс не видела.
Может, они в конюшне или в сарае, спят…
Над воротами висел фонарь, освещавший деревянную дощечку.
На дощечке были выжжены наклонные буквы:
Ранчо «Дилижанс».
Этот социальный работник привез ее сюда, чтобы она пасла коров?
Уэйн вышел из машины, открыл ворота и вернулся за руль.
– Довольно мило, а? Я подумал, что после того, что тебе пришлось пережить, ты заслуживаешь чего-то получше, детка. Угадай, для чего это место использовали раньше?
– Животные? – предположила девочка.
– Хороший ответ, мисс Грейс Блейдс, но у меня есть получше. На этом ранчо снимали кино. – Мужчина рассмеялся. – Кто знает, возможно, тебе попадутся реликвии – такие старые интересные вещи…
Он проехал через ворота. Впереди показался дом – такие большие Грейс видела только в книгах. Двухэтажный, шириной как два обычных дома, с белыми деревянными верандами спереди и тремя ступеньками, ведущими на парадное крыльцо, слегка наклоненное вбок.
Уэйн присвистнул.
– Дом, милый дом, детка!
Потом он коротко посигналил. Из дома вышла женщина – в руках у нее было полотенце, которым она вытирала тарелку. Это была очень старая женщина, очень маленькая, с белыми волосами, доходившими до пояса, острым носом, похожим на птичий клюв, и тощими руками, которые быстро двигались, работая полотенцем.
Кнутсен вышел из машины и протянул руку. Женщина едва коснулась его пальцев и снова принялась вытирать тарелку.
– Немного припозднился, амиго.
– Да, прошу прощения.
– К черту, – сказала женщина. – Можно подумать, что у меня нет отбоя от посетителей.
С этими словами она подошла к машине и слегка наклонилась: маленький рост позволял ей заглянуть в машину, почти не сгибаясь. Двигалась старушка проворно, несмотря на возраст.
Увидев Грейс, она прокрутила рукой – девочка поняла этот жест как просьбу опустить стекло.
Она подчинилась, и хозяйка принялась ее разглядывать.
– Ты у нас симпатичная, да? Хорошо, когда есть и то и другое – мозги и внешность. Знаю по личному опыту. – Она засмеялась, и смех ее звучал молодо. – Ну, как ты предпочитаешь, чтобы тебя называли?
– Грейс.
– Довольно просто. Я Рамона Стейдж, и по большей части ты можешь ограничиться просто Рамоной. Когда раздражаюсь – а это случается, ведь я человек, – можешь попробовать называть меня миссис Стейдж. А так меня устраивает и Рамона. Ладно?