– Ладно, – сказала Грейс.
– Ладно?
– Я уезжаю. Все нормально.
Все равно ей не нравилось у Сеймахов. Скучные люди, державшие пару нервных и вонючих собак, безвкусная и не слишком обильная еда, жесткая, как доска, кровать… Иногда миссис Сеймах позволяла себе улыбнуться, но было трудно понять, к чему именно относится ее улыбка.
– В самом деле, – кивнул Кнутсен. – Тогда давай собираться – и в путь.
– Куда я еду?
– Понимаешь, – сказал соцработник, – возможно, это сработает… Я надеюсь… Это будет надолго. Потому что я обратил на тебя внимание, когда забирал у Кеннеди, после того как они взяли ребенка с особыми потребностями. Ребенка из пятой категории, самой высшей, что означает больше всего денег. У ребенка был какой-то врожденный дефект, и семье Кеннеди оплачивали кислородные баллоны и всякие лекарства. Вообще-то это нормально, потому что ребенок, который не может дышать сам, нуждается в дополнительном внимании. Но я все равно считаю, что это неправильно, – почему тебя считают нормальной? Черт возьми, умным быть недостаточно! Если б это было возможно, я сам заполнил бы на тебя бумаги. Особые потребности, потому что ты очень умная, понимаешь?
Грейс кивнула.
– Но ничего не выйдет – вот в чем безумие. Если б ты отставала в развитии, то была бы подходящим кандидатом, но закон не распространяется на умных детей. Разве это не дерьмо? Разве мир – не дерьмовое место? Вот почему ты моя последняя подопечная – потом я ухожу. Увольняюсь и поступаю на юридический факультет. Знаешь, почему?
Девочка покачала головой.
– Конечно, откуда тебе знать? – Уэйн снова подмигнул ей и дал вторую конфету, которую она положила рядом с первой. Заранее неизвестно, когда захочется есть. – Эти конфеты мы называем искуплением вины, детка, – сказал он. – В общем, мне хотелось бы сказать, что я собираюсь стать юристом, чтобы изменить систему и превратить воду в виноградный сок, но я не лучше других и поэтому собираюсь заработать много денег, защищая богатых людей, и постараюсь не думать о том времени, которое я проработал в системе. Все равно я считал эту работу временной.
– Ладно, – сказала Грейс.
– Ты все время это повторяешь.
– Со мной всё в порядке.
– Значит, система тебя устраивает?
– Это как животные, – ответила девочка. – В джунглях. Каждый сам за себя.
Уэйн внимательно посмотрел на нее и присвистнул.
– Знаешь, я примеривал на тебя первую категорию… По большей части психологические проблемы… или эмоциональные… неважно. Чрезмерная зависимость. Но это не ты. Еще я мог бы попробовать чрезмерную раздражительность, но это тоже не ты. Потом подумал, что не стоит писать все это в твоем деле – до сих пор ты отлично справлялась и заслуживаешь своего шанса. Я прав?
Грейс снова кивнула, хотя и не была уверена, что правильно поняла соцработника.
– У тебя есть чувство собственного достоинства, – сказал Уэйн. – Мне так кажется. В любом случае, даже если б я записал тебя в первую категорию, толку от этого никакого, потому что новый ребенок, с эпилепсией, – из пятой категории, и ты ему не конкурент. В общем, давай собирать твои вещи. На этот раз я, возможно, нашел для тебя хорошее место. Мне так кажется. Если нет, прости – я старался.
Глава 12
Эндрю Тонер не позвонил, и к ночи, сидя дома, Грейс уже не находила себе места. Бессмысленные телепередачи не помогали. Не было толку также от музыки, физических упражнений, вина или журналов. Наконец, во втором часу ночи, женщина забралась под одеяло, потянулась и расслабила руки и ноги, надеясь, что со временем мозг подчинится телу.
Она просыпалась в два пятнадцать, в три девятнадцать, в четыре тридцать семь, в шесть и в девять.
Такой прерывистый сон не был для Блейдс в новинку. Из-за обстановки, в которой она выросла – разные комнаты, кровати и соседи, в том числе дети, которые по ночам кричали от страха, – ее ночи можно было разделить на две категории. По большей части она проваливалась в сон на восемь часов и вставала свежей и отдохнувшей, но иногда просыпалась через каждый час или два, как новорожденный младенец. Грейс привыкла к таким ночам, поскольку они не были связаны с событиями прошедшего дня и не вызвали особых проблем. Просыпаясь, она без труда снова засыпала.
Однако ночь после встречи – второй – с Эндрю Тонером была настоящим мучением, со скрученной простыней и сбившейся подушкой, когда женщина долго лежала с открытыми глазами, ненадолго проваливалась в дремоту и снова просыпалась. Ни ночных кошмаров, ни обрывков неприятных образов. Ей просто не спалось.
Когда взошло солнце, доктор уже давно отказалась от попыток крепко заснуть.
Привет тебе, первый день отпуска.
А может, и нет. У Эндрю еще оставался шанс для второй попытки. Может, ему просто нужно время.
Чтобы разобраться с моральными аспектами. Что бы это ни значило.
Завтрак не лез в горло, и в девять часов Грейс позвонила в телефонную службу. Ни одного сообщения. Она удивилась своему разочарованию.
Как будто ее обманули.
Обливаясь по́том, психотерапевт вышла на террасу и окинула взглядом пляж. Много сухого песка. Целый час Грейс бегала туда-сюда вдоль всего берега Ла-Коста-Бич. Вернувшись в дом – нисколько не успокоившись, – она сварила кофе и снова позвонила в телефонную службу.
Ничего, доктор Блейдс.
Не звонишь, не пишешь…
Женщина решила, что нужно забыть этот неприятный эпизод, поскольку она не привыкла испытывать чувство вины.
Ладно. Что теперь?
Позавтракать? Может, поездка разбудит аппетит? Кафе на пляже в Парадайз-Коув? Или «Сеть Нептуна» на северо-западной оконечности Малибу?
Теоретически оба варианта выглядели привлекательно, но ехать не хотелось.
Подавив желание в третий раз позвонить в телефонную службу, Блейдс разделась, оставшись в трусиках и бюстгальтере, и выполнила несколько движений из комплекса самообороны, воображая, как на нее нападают злодеи и как она может нейтрализовать их, целясь в глаза и гениталии, а также в уязвимое место под носом.
Движения ее были механическими, без всякой страсти.
Если какой-то психопат ворвется в дом, она – труп.
* * *
Блейдс долго, как ей казалось, стояла под душем, а потом удивилась, до чего это жалкий отрезок времени. Впереди две недели отдыха, а она еще не решила, остаться ей дома или заказать номер в каком-нибудь наугад выбранном роскошном отеле.
Во время своих путешествий она почти всегда находила мужчину для Прыжка.
Под ложечкой у нее засосало.
Никакого желания.
Грейс села на пол и попыталась понять, чего же ей на самом деле хочется, но ответа не нашла. Она чувствовала себя маленькой и жалкой, превратившейся в ничто.
Пушинка. Которую постепенно срывает и уносит жестокий, неутихающий ветер.
Плохие мысли, Грейс. Стереть, стереть, стереть, затем вытеснить.
Что она говорила стольким пациентам? Главное – делать что-нибудь.
Можно поехать в тир в Сильмаре и попрактиковаться в стрельбе. Не то чтобы она нуждалась в тренировке – последний раз Грейс была там в воскресенье три недели назад и превратила мишень – безликую, политкорректную голову европеоида – в решето. Ее меткая стрельба вызвала потрясенное молчание, а затем растерянное «ого!» у парня на соседнем стенде, бритоголового, похожего на бандита типа, который пытался выглядеть крутым со своей «пушкой» калибра 357 под патрон «магнум».
Грейс проигнорировала его и точно так же изрешетила вторую мишень, после чего бандит пробормотал «Мама лока!» со смесью отвращения и восхищения, а затем продолжил мазать по своей мишени самым унизительным образом.
Когда доктор Блейдс взяла свои пистолеты и покинула огневой рубеж, у него стало получаться лучше.
Он делал вид, что ее тут не было.
* * *
Грейс научилась стрелять и прошла серьезный курс самообороны вскоре после того, как купила дом и офис. Оставшись одна и предполагая, что так будет всегда, она не знала, с чего начать, и обратилась к Алексу Делавэру, потому что слышала, что он занимался карате и время от времени работал с полицией.
Она нашла его в студенческом городке – Алекс вышел из корпуса Сили Мадда, где располагался факультет психологии, с двумя аспирантками. Они оживленно переговаривались. Потом женщины ушли, а Делавэр продолжил путь широким, но медленным шагом. Он был не очень высоким, но казался выше своего роста. Черная водолазка, джинсы, рюкзак…
Блейдс приблизилась, чтобы он ее заметил, и махнула рукой. Алекс махнул ей в ответ и подождал, пока она подойдет.
– Привет, Грейс.
– Есть минутка?
– Конечно. Что случилось?
– Я решила заняться боевыми искусствами и хочу спросить у вас совета.
Серо-голубые глаза Делавэра должны были остаться бесстрастными, но почему-то отреагировали. Зрачки его мгновенно расширились. Серьезный интерес, однако Грейс не заметила сексуального подтекста – скорее он действительно обдумывал просьбу.
– Кто-то сказал, что я сэнсэй? – улыбнулся Алекс.
– Вроде того.
– Жаль вас разочаровывать, я просто дилетант – упражняюсь время от времени.
– Все равно вы знаете больше меня.
– Справедливо, – сказал мужчина. – Вам нужна хорошая нагрузка или надежные средства самозащиты?
– Возможно, и то, и другое.
Мимо прошла хихикающая парочка аспиранток в коротких юбках. Обе девушки окинули Делавэра оценивающими взглядами, но тот не заметил этого. Он отвел Грейс к скамейке в тени дерева напротив факультета психологии и сказал:
– Не хочу показаться излишне любопытным, но я не смогу дать вам правильный ответ, не зная, имеете ли вы в виду конкретную угрозу.
– Нет, – ответила Блейдс. – Я живу одна, а это Лос-Анджелес…
Все знали причину, почему Грейс одна. Она не могла говорить об этом и надеялась, что Делавэр это понимает. Слава богу, он не отклонялся от темы.
– У карате и других боевых искусств есть одна особенность: они хороши в качестве физической нагрузки и для воспитания дисциплины, но за пределами кино практически бесполезны против вооруженного бандита, – предупредил ее Алекс. – Поэтому если ваша главная цель – защита, я рекомендую заняться рукопашным боем. Нечто вроде израильской крав-мага́, но еще жестче.
– Ищите уязвимые точки, – сказала Грейс.
Делавэр снова улыбнулся.
– Сонная артерия – самая легкая мишень. Но не единственная.
– Звучит неплохо. Порекомендуете кого-нибудь?
– И еще одно: если вы хотите сделать следующий шаг, купите пистолет и научитесь стрелять.
– А у вас есть огнестрельное оружие?
– Нет. Но не потому, что я владею приемами карате.
– Вы утратили интерес?
– Когда мой учитель состарился и умер, я все время говорил себе, что найду нового, но в конечном счете понял, что не сделаю этого. Это фантастическая тренировка, особенно для баланса, и поэтому когда-нибудь я могу вернуться. Но против ножа или пистолета… – Мужчина покачал головой.
– Где я могу пройти серьезный курс рукопашного боя?
Делавэр снял рюкзак, достал блокнот и ручку и написал имя.
Шошана Ярослав.
– Это дочь моего учителя. Когда я тренировался, она была еще ребенком. Теперь она выросла.
– Она разбирается в огнестрельном оружии?
– И в нем тоже.
– Спасибо, Алекс.
– Что-нибудь еще?
– Нет, это все.
– Надеюсь, вы найдете то, что ищете, – сказал Делавэр. – И еще надеюсь, что это вам никогда не понадобится.
Глава 13
К полудню безмятежная красота пляжа истощила терпение Грейс. Час спустя она полностью утратила самообладание: каждый раз, когда волна накатывала на берег, женщина стискивала зубы, а от чириканья и криков ржанок ее пальцы скрючивались, словно когти.
Заперев дом – желудок остался пустым, и у Блейдс не было никакого желания его заполнять, – она села в машину и поехала на север, без всякой цели. Промчалась мимо «Сети Нептуна», миновала участок парка, взорванный несколько десятилетий назад ради продолжения шоссе…
Проезжая мимо дюны Торнхилл Брум, этого эвереста сыпучего песка, используемого поклонниками фитнеса для проверки выносливости, психотерапевт вспомнила сцену, которую видела в прошлом году: детеныш тюленя выполз на асфальт, и его переехала машина.
Возможно, отпуск – неудачная идея. В данный момент она дорого заплатила бы, чтобы кого-нибудь спасти.
Грейс поднималась на дюну всего один раз, уклоняясь от болтовни с единственным компаньоном, накачанным стероидами мужчиной, который выпендривался, бегом преодолевая почти вертикальный склон. Позже, пройдя весь маршрут и возвращаясь к машине, оставленной у шоссе, она видела, как этот человек спрятался за свой «Джип» и согнулся пополам – он задыхался, и его рвало.
Грейс тоже тяжело дышала после подъема, но ей не нужно было ничего доказывать, и от этого ее жизнь была спокойной и приятной.
В конечном итоге никому до тебя нет дела.
* * *
Через пятнадцать миль дорога раздваивалась. На запад шла Райс-авеню с полями клубники Окснарда, складами и заправками, на восток – Лас-Росас-роуд, где за сельскохозяйственными угодьями Камарильо находился сам этот чистый, яркий город. Повернув на восток, Грейс разогнала «Астон Мартин» до семидесяти миль в час и промчалась мимо полей с артишоками, перцем и томатами. Когда показался деловой район Камарильо, она снизила скорость, потому что это место копы использовали для выписки штрафов.
И точно – прямо за деревянным навесом стояла патрульная машина.
На скорости на пять миль ниже максимальной разрешенной Блейдс миновала два перекрестка и по эстакаде въехала на шоссе 101.
Снова выбор: север или юг. Она повернула на юг – якобы случайно.
А вот и нет – выбор был совсем не случайным. Но Грейс поняла это только после того, как проехала двадцать миль.
Через час после выхода из дома она вернулась в офис.
* * *
Без людей домик выглядел стерильным и бесстрастным, и это успокоило доктора Блейдс.
Безопасное место. Здесь она сама устанавливает правила. Отсюда она может еще раз позвонить в телефонную службу, и ее не примут за невротика, потому что она будет ответственным профессионалом, который делает свою работу.
Грейс с трудом выждала пять минут, прежде чем снять трубку телефона, поскольку считала, что должна проверить себя – последние полтора дня были… другими.
Изменения требуют адаптации.
Никаких сообщений, ни от Эндрю Тонера, ни от других пациентов. Но свой телефон, начинающийся с 213, оставил детектив Хенке – и просил перезвонить.
– Он сказал, в чем дело? – спросила психотерапевт оператора.
– Нет, доктор. Только не он, а она.
* * *
Грейс не нашла Хенке в «Фейсбуке» и ввела ее данные в поисковик. Единственным упоминанием об этой женщине была статья трехлетней давности в «Дейли ньюс» о полицейской облаве в Северном Голливуде. Детектив Элин Хенке назвала аресты «кульминацией длительной совместной работы подразделений полиции Лос-Анджелеса, окружного прокурора и шерифов округов».
Вероятно, Хенке выбрали для общения с прессой потому, что ей можно было доверять, она хорошо относилась к средствам массовой информации и владела бюрократическим языком.
Три года назад Хенке работала в Северном Голливуде. Сегодня номер ее телефона указывал на центр города.
Должно быть, это пациентка, которую кто-то направил к Грейс. У нее не было знакомых в центре, но время от времени к ней обращались прокурор или секретарь из офиса окружного прокурора и просили принять пациента.
Простите, детектив, но я в отпуске.
Или нет. Посмотрим, что нам скажет Элин.
Врач набрала номер. Ответил приятный молодой голос:
– Детектив Хенке.
– Это доктор Грейс Блейдс. Вы мне звонили
– Спасибо, доктор, что перезвонили. – Тон детектива был неожиданно серьезным.
– Если вы на консультацию, то в ближайшие две недели меня не будет, но если дело срочное…
– На самом деле, – сказала Элин, – я позвонила вам из-за убийства, которое произошло в центре города этой ночью… А если точнее, то рано утром. Жертва – белый мужчина лет тридцати пяти, без документов, что для нас хуже всего. Вот тут я надеюсь на вашу помощь, доктор. Когда тело привезли в морг и раздели, в левой туфле обнаружилась ваша визитная карточка.