Annotation
Шесть месяцев назад человечество было захвачено таинственным врагом. Теперь люди - в лучшем случае зомбированные рабы, в худшем - просто расходный материал для опытов и ненужные рты. Мне повезло: я точно знаю, что меня не убьют, не закроют в лаборатории - я нужна одному из захватчиков живой и здоровой. Только вот мне такая жизнь не нужна - стать игрушкой, резиновой куклой для утех монстра - не то, на что я могу пойти. А потому у меня выбора нет - только бежать. Бежать как можно дальше, как можно быстрее, пытаясь прорваться за океан - на родную землю.
Глава 2
Глава 3
Перебежками, я продвигалась по занесённой снегом тропинке к нужному мне шоссе, стараясь в то же время держаться ближе к старым промышленным постройкам. Не то, чтобы там было более безопасно...
Но выбора всё равно не было. А так - хоть какой-то шанс спастись.
Отбросив с лица грязные, давно немытые волосы, я усмехнулась, понимая всю тщетность своего сопротивления, всю безысходность происходящего...
И всё же, не моём характере было сдаваться.
Зачерпнув потрескавшейся до крови рукой горсть снега, быстро закинула его в рот - старясь как можно тщательнее прожевать замершие кристаллы. Так и горло не заболит, и желудок обмануть можно: последнее печенье закончилось ещё два дня назад - и теперь я дико сожалела, что не стала экономить еду с самого начала.
Хотя кто мог бы предположить ТАКОЕ развитие событий...
Я широко улыбнулась (скорее, оскалилась) в темное, неприветливое и холодное пространство - улыбнулась просто так, чтобы удержаться от слёз. Чем не причина для улыбки? Плакать было нельзя : слезы не только признак слабости, не только симптом отчаяния... Не знаю, каким образом, но стоит мне только "дать слабину" и поддаться чувству безысходности, как он сразу же находит меня, каким то непостижимым образом точно вычисляя моё местоположение.
Несколько раз меня спасало просто чудо.
Но всегда везти не может.
А потому, подавив надвигающееся отчаяние, я проглотила ещё одну пригоршню снега, сжала зубы и побежала в сторону амбаров стоящих уже у самого шоссе, надеясь там найти теплое место для ночлега. Ну и, в конце концов, отпраздновать свой 21 День Рождения. Может, и не юбилей ещё, но уже совершеннолетие.
Родилась я, между прочим, на другой половине земного шара: в небольшом городке на северо-востоке Смоленской области. Старое название моего родного города - Гжатск, известно разве что местным жителям да военным историкам: слишком много наступлений вражеский армий пришлось пережить моей родной земле... О Великой Отечественной в нашей семье до сих пор не забывали: всю бабушкину семью, вместе с остальной деревней, немцы согнали в общий амбар и подожгли. Только она, малолетняя девчонка - то и спаслась... Сейчас город знаменит своим другим названием- Гагарин, в честь самого известного своего земляка.
Маленькая, я обожала бывать в его доме - музее, представляя себе, какого это: быть первым космонавтом Земли. И даже, в виду отсутствия всякого предрасположенности к точным наукам, пробовала писать фантастические рассказы о космосе.
Знала бы я тогда...
Мама, учительница русского и литературы в районной школе, всячески поддерживала мои начинания, уговаривая, впрочем, немного изменить "профиль увлечения" и больше ударять на английский: иностранный язык - де всегда будет востребован: и без работы я, если что не останусь, и платить будут нормально.
Маме вторил отец, который, работая токарем на заводе, всё время искал подработку, чтобы "побаловать своих принцесс". Его ругала бабушка - папина мама, твердя сыну, что баловать жену и дочек сильно нельзя... То ли на самом деле права была бабуля, то ли сглазила, да только Юлька, моя старшая сестра, в пятнадцать лет забеременела. Родители хватились только, когда, как ругалась бабушка, "Юльке живот на нос полез", а будущий отец ребенка был удачно сплавлен обеспокоенной роднёй куда - то на Дальний Восток.
Мне тогда десять было - девчонка совсем, хотя скандал я хорошо запомнила. Правда, родители мои и на этот раз выступили единым фронтом перед неприятностями, усыновив родившегося мальчишку - не дав Юльке повестить на себя грех и в тоже время подарив ей возможность начать жизнь сначала. Так в нашей семье появился младший братишка - обожаемый отцом и матерью Коленька. Даже бабушка, растаяв от первой беззубой улыбки малыша, тратила, кажется, всю свою пенсию на дорогое питание и "самые лучшие" японские памперсы.
Юлька, как только ей исполнилось восемнадцать, уехала покорять столицу - и устроилась там неплохо: сначала, по приезду, нашла работу в крупном колл - центре и снимала комнату вместе с подружкой, а уже через год, наслаждаясь видами Питера, встретила у разводного моста отставшего от группы немецкого бизнесмена... Теперь Юлька живёт в Германии и посылает нам открытки с видами древнего Мюнхена.
Честно признаться, судьба старшей сестры отложила неизгладимый отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь: во -первых, помянуя о том, что произошло с Юлькой, родители не спускали с меня глаз, так что не то что о свиданиях, даже о невинных школьных огоньках мне пришлось позабыть. К тому же, мама продолжала работать в школе, а бабушка, в силу своего возраста, уже не справлялась с малышом - вот мне и приходилось всё свободное от учебы время нянчить младшего братишку, пропуская школьные дискотеки и остальные сборища друзей.
При этом, слушая, как сестра, в редкие свои наезды в родной город, свободно переговаривается со своим мужем на немецком, я понимала, что хочу так же, как Юлька, свободно говорить на иностранном языке. Правда, на английском.
Помянуя мамино: "хотеть мало", я зубрила язык как ненормальная, используя любую возможность, чтобы улучшить свои знания.
Это принесло результат: после окончания школы, мне удалось без труда поступить в Университет на кафедру английского языка... И даже проучиться там два года, пока я не поняла, что хочу чего - то большего: больше настоящего живого языка, больше свободного общения, а не свода книжных правил, которые в нас вбивали преподаватели...
Я было подала документы на одну из студенческих программ, позволяющих путешествовать и работать за рубежом, как родители в очередной раз преподнесли подарок: после моего отъезда в университет, они решили съехаться с бабушкой, разменяв две небольшие квартиры на одну большую. Теперь бабушка смотрела за Коленькой, мама смотрела за бабушкой, а папа просто отдыхал у телевизора, наслаждаясь любимыми яблочными пирогами - коронным бабушкиным блюдом.
Остаток денег, оставшихся от размена, родители предложили мне - с условием, что деньги эти будут потрачены на моё будущее. Помогла также и Юлька: сестрица нашла хорошую программу в одном из американских колледжей, зарегистрировала меня там, а также оплатила недостающую часть денег.
А дальше, взяв академ в родном универе, я отправилась за океан...
Больно зацепившись бедром за выпирающую железяку, я ойкнула, свалившись через остатки ограды в царапающий обветренную кожу лица и рук, снег...
Да уж, что - то не к добру я ударилась в воспоминания... Пошатываясь от слабости и усталости, я поздно почувствовала, что нога моя прилично разодрана, и кровь хлещет всю... То есть, если в ближайшие полчаса не остановить кровь, он найдет меня - придет на запах.
-Милая, - уже слышала я его голос. Он всегда начинал "играть" со мной издалека, как кошка, которая уверена, что мышь не убежит, не вырвется. Как же я боялась его нечеловеческого, словно неживого, бесчувственного голоса.
А потому, вытащив из рюкзака какую - то футболку, сильно перевязала ногу, надеясь успеть обработать её в крайнем амбаре.
На ночлег здесь оставаться всё равно уже было нельзя.
Стиснув зубы, я упрямо брела к неприметным обветшалым зданиям, не забывая в то же время настороженно озираться по сторонам. Места, конечно, тут были тихие: сплошные промзоны, редкие лесочки... Да безлюдное шоссе (захватчикам наши дороги были не нужны - они пользовались своими летательными кораблями) с местами работающими светофорами ...
И страшная, мертвая тишина.
За которой могло скрываться всё, что угодно.
Помню, как по телевизору показывали передачу про Припять - город, в котором жизнь словно замерла на минуту, замерла внезапно - да так и осталась.
Мы, выжившие при захвате, стали свидетелями чего - то очень похожего, с одним лишь огромным отличием: человечество перестало быть хозяином родной планеты. Теперь мы только цель для охотников за головами, остатки разрушенной человеческой цивилизации и быстро деградирующие дикари.
Несмотря на все ужасы, которые пришлось пережить моим родным в Великую Отечественную (бабушка не могла не вспоминать об этом, разговорами выплёскивая свою боль), так вот, несмотря на все эти страшные истории о концлагерях, издевательствах над беззащитными, предательстве соседей, сотрудничавших с немцами, даже о каннибализме, который случался в блокадном Питере - я оказалась не готова к тому, что подобное может повториться.
Сколько раз нам надо пройти один и тот же ужасающий урок истории, чтобы навсегда усвоить простые истины: не убей, не укради, не лги, не возжелай соседского дома....
Нет, конечно, не все превратились в опасных, думающих и хитрых животных... Были люди с большой буквы этого слова, которые весь свой день трудились на благо других - выискивая спасшихся, ставших бездомными детей, чтобы их накормить и отправить куда - нибудь в более спокойные места; кто - то по-прежнему, на свой страх и риск, оперировал; кто - то разводил скот и щедро делился с нуждающимися, голодными соседями.
Однако были и другие: родители, что продавали малолетних дочерей уличным бандитам за месячный запас консервов, специально "прикормленные" захватчиками сволочи, которые организовывали пункты помощи старикам и детям, а затем, заперев простачков в клетках, сдавали их как скот своим новым хозяевам.
Всякая большая беда обнажает в человеке его суть... Cлишком много в нас собралось гнилья. Иногда я даже начинала оправдывать захватчиков - может, и правда, мы всё это заслужили? Заслужили своими раздорами, уничтожением планеты, животных, друг друга...
С трудом доковыляв до амбара, я с силой потянула на себя тяжелую дверь. Дверца со скрипом поддалась вперёд, открывая мне проход в темное, затхлое помещение... Однако тут было сухо и тепло... по крайней мере для меня, проведший весь день на морозе.
Хорошо...
Быстро уйдя с прохода - опасно, когда пусть и слабый, но всё -таки свет Луны светит тебе в спину. Первое правило выживания, которое я хорошо усвоила - оставаться всегда в тени. Что я и сделала, настороженно озираясь. Идеальная тишина.
Стискивая в руке нож, подаренный на память морским пехотинцем в отставке - я продолжила тихо стоять, прислонившись к стене и слушать вокруг... Торопиться в таких вещах было нельзя, но у меня и так осталось не слишком много времени: крови я потеряла достаточно, так что стоит Ему оказаться в радиусе километра или двух от этого места - он легко обнаружит моё местоположение.
А потому, впервые нарушив правило выжидать полчаса, а то и час, я включила фонарик и осмотрелась: здесь, по - видимому, когда - то хранили то ли снегоуборочные машины, то ли комбайны... Парочка громоздких железяк до сих пор стояла возле дальней стены - правда об их предназначении мне оставалось только догадываться - в технике я никогда не была сильна. Чуть дальше, на полу лежал пыльный черный брезент... отличное место, чтобы передохнуть и обработать ногу - не придется мерзнуть на полу.
Дойдя до брезента, я приладила фонарик так, чтобы он светил на рану, вытащила из рюкзака жестяную коробку из- под печенья - которая служила мне аптечкой, и, морщась от непереносимой боли, стянула брюки - их ещё и зашивать придется, время тратить. Осмотрела зарапину.
Рана на ноге оказалась на удивление глубокой - сантиметра два глубиной. Потянулась за спиртом, чтобы продезинфицировать...
И в этот момент в помещении вспыхнул яркий свет.
Медленно, с похабной улыбочкой на лице, на меня надвигалось трое: плотные, сытые, довольные... Таким даже сейчас жилось совсем неплохо...Заметив краем глаза движение у стены, я отметила там самого молодого из группы - видимо, это он включал свет в амбаре, пока его "паханы" окружали незадачливую жертву.
-Смотрите, какая девочка залетела к нам на огонёк, - насмешливо "начал беседу" тот, что наступал на меня слева. - Откуда ты, красавица?
-А есть разница? - спросила я, пытаясь быстро сообразить: сумею ли я добраться до ножа, который сейчас, как назло, я убрала обратно в карман, или нет?
-О, да ты, детка, не местная, - услышав мой акцент, хмыкнул второй. И тут же ткнул своего соседа в бок. - Я же говорил, что девчонка - далеко не дура, раз сумела полгода как - то продержаться - и точно выберет крайний амбар: отсюда, в случае облавы, проще всего смыться. А ты заладил - пойдем к первому, пойдем к первому.
-Так она же раненая, - возмутился его подельник. - Ты видел, как она ковыляла?
-На наше счастье, Брай, на наше счастье... - мечтательно закатил глаза громила. - Что, девочка, может обойдемся без истерик и сопротивления?
Наклонившись ко мне - так близко, что я могла почувствовать весь аромат его давно нечищеных зубов, бугай предложил:
-Нас всего человек десять - не так уж много.
И противно захихикал.
-Надоело уже заменять бабскую... чем придется.
-Бабы нынче дороги, - хмыкнул молчавший до этого третий громила. - А такая краля... Не захочешь по хорошему - не надо. Другую найдем. А тебя продадим. На рынке такой товар с руками оторвут.
Окружённая со всех сторон, без брюк - в одной только флисовой кофте и трусиках, с всё ещё кровоточащей раной на ноге, я понимала: шансов уйти у меня нет.
От слова вообще.
И ведь даже умереть не дадут - я для них добыча, ценный товар.
Главное - не паниковать, Алёна. Главное - не паниковать.
Мне бы только до рюкзака дотянуться - там у меня имелось несколько сюрпризов на все случаи жизни... основные подарки, конечно, предназначались нелюдям ( так многие за глаза называли пришельцев), но и вот таким милашкам, как мои новые знакомые, кое - что точно придётся по вкусу.
По крайней мере, на пару часов их точно вырубит, если Шон рассчитал всё правильно.
Наглая рука, подобравшись совсем близко, схватила меня за лодыжку и дернула в сторону мужчин - причем, схватили меня как - раз за раненую ногу. Садисты.
Упав плашмя на брезент, я почувствовала, как слезы, против воли, выступили на моем лице.
Нет, я не готова! Я не сдаюсь!
-Радость моя - раздался вдруг спокойный вальяжный мужской голос из темноты. Как он проник в амбар - оставалось загадкой. -Ты совсем не умеешь веселиться,
Из неосвещенной пустоты возникла высокая мужская фигура в капюшоне.
-Эй, парень, - рыкнул один из бугаёв. - Валил бы ты отсюда. Эта девка - наша. Усек?
-Нет, - хмыкнул "парень", не спеша снимать капюшон. У кого - то сегодня день явно не задался - иначе зачем ему снимать напряжение с помощью первых попавшихся бедолаг?
-Жалеешь их? - хмыкнул парень в капюшоне, на секунду блеснув своими светлыми, почти прозрачными, глазами. - Жалеешь эту шваль?
Я пожала плечами.
-Просто хорошо знаю, как вы умеете убивать.
-Милая, твоё отношение к моей расе огорчает меня до глубины души, - шутовски поднеся сложенные ладони к груди, протянул мой собеседник. -А в общем, будь по твоему. И время заодно сбережём.