- Отец!!!
Дэймон среагировал молниеносно, поймав ее за руку, потянул обратно на диван, повалив на него, вывернул ей руки за спину. Сашин крик, словно пружина, поднял Кристиана со стула, и ему даже удалось скинуть с плеч руки «шкафа», подняться, но не более. Его так же бесцеремонно посадили обратно, правую руку «шкаф» резко завел за спинку стула, левую второй «шкаф» положил на стол и придвинул к прибору.
- Наше изобретение. Простое, но очень действенное.
Тут же был вынут провод, его протянули и включили в сеть.
- Не буду долго объяснять, сейчас сами все поймете.
«Шкаф» взял лежащую на столе руку Кристиана и засунул его мизинец в одно из отделений. Закрытая крышка зафиксировала палец так, что вытащить его при всем желании не представлялось возможным. Он нажал красную кнопку на коробочке. И сердце Кристиана едва не вырвалось из груди. Он тяжело задышал, дернулся, пытаясь вырваться, но первый «шкаф» крепко прижимал его тело к стулу, а второй – лежащую на столе руку. А стенки отделения медленно-медленно сжимались вокруг пальца. Кристиан уже чувствовал, как они полностью обхватили его, грозя в следующее мгновение раздробить кости. Мышцы лица напряглись, дыхание участилось, Кристиан готовился, зная, что и сейчас не сможет сдержать крик.
«Не слышать не получится, но хотя бы постарайся не смотреть»… – вспомнила Саша слова отца. Ее сердце бешено стучало, сбиваясь с ритма, оглушая и грозя разорваться при первом же его крике.
Ей показалось, что задрожали стекла, заскрипели створки библиотечных шкафов. «Постарайся не смотреть…» Она не смогла… Все так же прижимаемая Дэймоном к дивану, она все же повернула голову к отцу…
– Прекратите!!!! Стойте!!!!
Его покрасневшее лицо, вздувшиеся на лбу и на руках вены, пытающееся вырваться из рук мучителей тело.
- Да остановитесь же!!!!!!! – не в силах сдержать рыдания, прокричала она.
Талиб сделал едва заметный жест рукой, «шкаф» снова нажал кнопку. Еле слышное жужжание прибора затихло. В воцарившейся тишине слышались лишь всхлипывания Саши да тяжелое, перемешанное стонами, дыхание Кристиана. Она снова посмотрела на него. Глаза его были прикрыты, как это бывает на границе бессознательности. Дэймон достал из кармана какой-то пузырек, кинул его «шкафу». Тот поймал и молниеносно открыл его. Запах нашатыря заполнил кабинет. Отец вздрогнул, дернулся, рука, зажатая в приборе, тут же пронзила болью его тело.
- Это первый. – Ахмат невозмутимо наблюдал за Кристианом, крутя перстень на пальце. – Всего их пять.
- Ахмат-бей, хоть все десять, лишь бы подписать смог… – пропитанный сладким ядом голос Дэймона вызвал у Саши ярко выраженный рвотный рефлекс, который она попыталась погасить, уткнувшись в диван, характерный звук услышали все.
- Какая нежная у вас супруга… – ровный голос, словно они с ними беседуют за чашкой чая, а не дробят пальцы. – Зачем десять, пяти будет достаточно. Многие уже после третьего умирают от болевого шока.
- Два хватит?
Все, даже находящийся в полусознательном состоянии Кристиан, повернулись на голос Саши.
- Два миллиона, чтобы вы не трогали его больше.
- А какая разумная… – снова эта тошнотворная слащавость, как она не слышала ее раньше, какой же он многоликий лицемер.
Дэймон рывком поднял ее, усаживая. Их с отцом взгляды пересеклись, он едва заметно покачал головой. «Прости, отец…»
- Интересное предложение, юная леди, – кивнул Ахмат. – Перефразирую. Два миллиона, чтобы мы не трогали больше вашего отца… сегодня… Два миллиона за ночь.
Тут же, словно из шляпы фокусника, в руках Дэймона появились два листка и легли Саше на колени.
- Доверенность на представление твоих интересов при чтении завещания, – сладость в голосе Дэймона сменилась стальными деловыми нотками, – и отказ от доли наследства в мою пользу, умело завуалированный под якобы помощь пакистанскому отделению Красного Креста.
Ручка легла в руку Саши. Она подняла глаза на отца.
Кристиан покачал головой. Сглотнув комок в горле, Саша сжала ручку.
====== Глава 11. Сюрприз... ======
- Прости…
- Малыш…
Саша подняла голову и посмотрела на отца. В его взгляде не было ни упрека, ни осуждения. Цена. Цена, заплаченная ими за остаток этой ночи. Недрогнувшей рукой она подписала бумаги, протянутые ей Дэймоном. Она бы и душу продала, лишь бы отца оставили в покое. Они понимали, что в конечном итоге это ничего не изменит, что следующая ночь будет еще тяжелее для них обоих, потому что больше им откупиться нечем. У них остался последний, единственный козырь, который и являлся конечной целью Ахмата и Дэймона. Пять миллионов трастового фонда. И как только они их получат…
- Ты прости меня. – Кристиан поднял голову, рассматривая земляной потолок. – За то, что твоя жертва будет напрасной. За то, что я ничего не могу изменить. За то, что в следующий раз на моем месте можешь оказаться ты. Они пойдут на все, чтобы получить то, что хотят. И они это получат, как бы я ни оттягивал этот момент. Их ничто и никто не остановит.
Ей показалось, или его голос дрогнул? Тяжелое дыхание, сжатые губы. Снова показалось… Или все же что-то блеснуло в уголках его глаз?
- Отец…
– Зачем все это было? Зачем мы встретились в Москве? Зачем я забрал тебя оттуда? Чтобы ты вот так закончила свою жизнь в каком-то подвале? Оставив сына без матери с отцом-ублюдком? И никто никогда не узнает, что на самом деле произошло. А он через какое-то время просто исчезнет из нашей обескровленной семьи, якобы убитый горем, прихватив семь миллионов евро. И я ничего не могу сделать! – Его голос звенел все громче, наполненный злостью на себя, пониманием собственного бессилия. – Все, что я могу, это оттягивать неизбежное. Но я боюсь, что приезд Ахмата означает лишь одно – они не намерены больше тянуть. Эту ночь тебе удалось выкупить для нас обоих, просто потому, что Дэймону была нужна доверенность на чтение завещания и твои деньги на счетах. Он хорошо изучил нас за эти годы, был уверен, что ты пойдешь на все, лишь бы…
- Отец! – наполненные болью и беспомощностью, его слова ранили ее, сердце рвалось на части. Как он может так говорить? – Ни слова больше, понял!? Ты мой отец! Я твоя дочь! И я останусь с тобой до конца! И пусть он в итоге получит то, для чего все это затеял. Но я ни на секунду не пожалею ни о том, что сделала этой ночью, ни о том, что была с тобой здесь все эти дни!
Кристиан повернул голову и посмотрел на дочь. Знакомый отчаянный блеск в глазах, когда даже на пороге смерти смеешься врагу в лицо. Буря ее слов затихла, она смотрела на него, то и дело сглатывая комок в горле. Захотелось протянуть к ней руку, вытереть проступившую в глазах влагу. Наручник привычно зазвенел, в туго перебинтованном сломанном пальце прострелила боль. Прикусив губу, сдержал стон.
- Я люблю тебя… – такие простые слова, в которые она сейчас вложила все: любовь, твердость, решимость и прощение его и себя. За то, что сделали и не сделали, что смогли и не смогут.
- Я люблю тебя… – их последний день, он это чувствовал. «Только бы нашли… Пусть умереть, но хотя бы знать, что он не получил желаемого, что все его усилия были зря…»
- Ты о чем? – удивленно спросила Саша.
Он, что сказал все это вслух? Помолчав немного, Кристиан вдруг повернулся к ней.
- Если справедливость все же есть, то нашего «друга» ждет большой сюрприз…
Саша все больше и больше открывала рот, слушая отца. С каждым его словом на ее лице удивление сменялось шоком, а когда он закончил, она вдруг… улыбнулась:
- Только бы нашли… – прошептала она.
Звонок мобильника раздался как раз в тот момент, когда светофор загорелся зеленым. Трогаясь с места, Дэймон бросил взгляд на экран. Увидев имя звонившего, усмехнулся. Включая блютуз, нацепил на лицо трагичность и сдержанно произнес:
- Да, Джоанна. Как вы? – делая паузы, когда она отвечала ему, он приподнимал уголки губ в злорадной усмешке, в трубку же лились полные грусти слова: – Людмиле Николаевне ночью сделали сложную операцию, – он усмехнулся, вспомнив мучения Кристиана, – Саша не сможет прилететь, но она прислала факсом доверенность, чтобы я мог представлять ее интересы на чтении завещания. Да, я уже еду домой. Дежурство было непростым, но очень плодотворным, – снова усмешка, как же легко удалось получить подпись Саши. – Что? Вы уже выехали к адвокату? У него потом непростое слушание в суде. Понимаю… Хорошо, я тогда поеду сразу к нему в офис, там и встретимся.
Он выключил телефон и посмотрел на лежащие на пассажирском сидении бумаги. Подпись Саши удалось добыть, и правда, не просто легко, а почти ничего не делая. Только то и сломали ее папочке один палец. Ему по сути все равно, жизнь то отсчитывает последние часы. Зато он получил, что хотел. Все вышло даже лучше, чем планировал. Саша сама предложила ему свою долю, ну а уж подсунуть ей доверенность до кучи – вообще плевое дело. Дэймон улыбнулся, явно довольный собой.
Когда Кристиана и Сашу вывели из кабинета, Ахмат повернулся к нему и удивленно развел руками:
- Признаться, мой юный друг, я не верил до конца в ваш план. Вы в очередной раз удивили меня.
- Я же говорил вам, – довольно улыбнулся тогда Дэймон, – максимум два пальца. После второго я бы не успел закончить свое предложение, как она бы тут же согласилась. Ну, а уж то, что она сама предложит такую цену за своего папочку – сюрприз даже для меня.
- Что ж, начало очень даже неплохое. – Ахмат привычно скрестил руки домиком, поправляя перстень. Помолчав какое-то время, резко повернулся к нему. – Заканчивайте. Через два дня крупная сделка в Дубаи. Отменный товар. Но и стоит соответственно. Мне нужны эти деньги.
- Не волнуйтесь, Ахмат-бей, – усмехнулся Дэймон. – Я ее на кусочки порежу, из него живого кишки вынимать буду, но этой ночью он все подпишет.
– Хорошо, – кивнул головой Ахмат и закрыл глаза, давая понять, что будет отдыхать.
Дэймон вышел из кабинета, победно сжимая в руках подписанные Сашей документы.
На стоянку возле офиса адвоката он въехал одновременно с машиной Макса.
- Где Джоанна? – спросил, увидев, что из машины вышли только Макс, Одри и Рон.
- Она с Брайаном и Аделиной уже там, – ответил Макс, включая сигнализацию. – Мы за Роном в школу заезжали. У него первым уроком была контрольная, нельзя было пропускать. Вот забрали, потом опять отвезем. Рон, ну что ты там застрял?
Они стояли возле нижней ступеньки офиса адвоката. Рон отстал, словно что-то ища на земле возле задних колес их машин.
- Сейчас! – крикнул он им, поднимая голову, – шнурок развязался!
- Догоняй! – Макс приоткрыл дверь, пропуская Одри. Дэймон хотел зайти последним, но Макс демонстративно продолжал держать дверь, пришлось пройти. Обернувшись, увидел, как Рон вбегает по ступенькам. Макс закрыл дверь за ним, приобняв за плечо.
Когда они вошли за секретаршей адвоката в его кабинет, Джоанна, Брайан и Аделина уже сидели за столом. В воздухе витал пока еще слабый запах успокоительного. Но на удивление Дэймона стакан стоял не около Джоанны, а перед сестрой Кристиана, которая то и дело всхлипывала, поднося ко рту платок, ее жених не отпускал ее руку. Джоанна же была на удивление спокойна. Но брошенный на нее обеспокоенный взгляд Макса все же не ускользнул от Дэймона.
Макс подошел и сел рядом с Джоанной, встревожено посмотрел на нее.
- Я в порядке, – коснулась она его руки. – И вызывать Жана посреди ночи было лишним.
- Джо… – Максу казалось, еще чуть-чуть, и умом тронется он. – Я понимаю твое желание верить…
- Его там нет, – перебила она его. – Он так сказал. И я верю ему.
Она спокойно смотрела на него, но Жан как раз об этом и предупреждал. Нарочитое спокойствие без дрожащих рук и потерянного взгляда, она словно проснулась другим человеком. И эта Джоанна беспокоила Макса гораздо больше, чем оцепеневшая, заторможенная и глотающая слезы.
- Он говорил про Берлин. Ты должен помнить! Кристиан рассказывал нам, что был ТАМ и разговаривал с ним. Он есть, он существует, и он не нашел его там. Значит…
- Хорошо, хорошо… – Макс успокаивающе сжал руки Джоанны. Она хотела было что-то еще ему сказать, но к ним подошел Рон. Да и адвокат, усевшись в свое кресло, тактично кашлянул, призывая всех к тишине и вниманию.
- Дамы и господа, – адвокат обвел их взглядом. – И пусть не все собрались…
- Саша не смогла прилететь, но прислала доверенность. – Дэймон протянул адвокату листок.
- Да, я в курсе. Мадам Рокье уже предупредила меня, – кивнул адвокат, беря в руки документ, бегло пробежал его глазами. – Итак. Я опущу преамбулу и перейду к сути.
Он достал из лежащей перед ним папки несколько листков, написанных от руки. Увидев их, Аделина снова всхлипнула, Брайан принял из рук секретарши стакан с водой, протянул ей. Джоанна сидела спокойная, словно статуя. Дэймона это удивило лишь немного, он, как врач, тоже хорошо знал все этапы принятия смерти близкого. Видимо, она уже подошла к черте, за которой либо безумие, либо смирение. А что по большому счету она может изменить? Кристиан умер. И разницы, произошло это пять дней назад по официальной версии, или только случиться грядущей ночью, нет. Дэймон внутренне улыбнулся, нащупав в кармане сложенный вчетверо еще один листок.
Адвокат подождал, пока Аделина успокоится, после кивка головой Брайана продолжил:
- Итак, сразу к сути… – он взял в руки листок.
- Что бы там ни было, – вдруг раздался голос с противоположной от него стороны стола, – это уже не имеет значения.
- Рон… – Джоанна удивленно повернулась к сыну.
- Малыш… – Макс повернулся к мальчику, Жан и об этом предупреждал, что будут цепляться за любую надежду, оттягивать неизбежное, даже понимая все как есть. То, что Рон, выплакавшись в первый день, все остальные вел себя спокойно, даже слишком спокойно, беспокоило Макса не меньше. Уже будучи сам на грани помешательства, забыв о нормальном сне, он терпеливо метался между ним и Джоанной. Это было самое малое, что он мог сделать в память о Кристиане.
- Просто не тратьте зря время, – спокойно продолжал Рон, словно не замечая направленных на него удивленных взглядов. – Это завещание все равно не имеет силы.
- Молодой человек, – примирительно-сдержанно прервал его адвокат, – завещание может быть признано недействительным лишь по двум причинам. Если оно будет опротестовано в суде, либо будут получены доказательства, что оно было написано по принуждению или человеком, признанным недееспособным.
- Либо если есть другое… – Рон под уже совершенно ошалевшие взгляды поднялся и подошел к адвокату, – датированное более поздней датой.
И он, засунув руку за пазуху, протянул адвокату сложенный вчетверо листок. Адвокат, профессионально быстро взяв себя в руки, взял его, развернул и пробежал глазами.
- Все верно… Почерк месье Рокье, его подпись…
- И дата. – Рон все еще стоял рядом с адвокатом.
- За неделю до трагедии… – Адвокат положил листок на стол, поднял глаза на Рона. – Похоже, вы правы, молодой человек, и это новое завещание вашего отца, которое автоматически отменяет первое.
- И что же в нем? – Дэймон смог сказать это спокойно и невозмутимо, хотя рука его до онемения в пальцах сжимала подписанный Сашей отказ, а сердце бешено стучало в груди.
- Согласно этого завещания, – адвокат читал текст и тут же озвучивал его для всех присутствующих, – мадам Рокье остается все недвижимое имущество, за исключением дома в Тулузе. Его месье Рокье отписал своей сестре. – Аделина снова всхлипнула. – Так же своей жене он оставил все акции и весь будущий доход с них. Своему другу месье Броншайну и его семье он оставляет основанное ими совместно небольшое охранное предприятие, передавая ему свою долю в нем и все будущие доходы. Так же, согласно завещания, месье Рокье полностью оплатил обучение их дочери Венеры как в школе, так и далее в любом выбранном ею высшем учебном заведении.
- Ну, и кто его просил… – Макс что-то вдруг внимательно начал изучать на столе, пряча от всех глаза. Одри закрыла рот рукой, уткнувшись лбом в плечо мужа.
- Что касается детей, то все их нужды до достижения ими совершеннолетия, будь то обучение, лечение, отдых или что-то другое, будут оплачиваться с разрешения и под контролем их матери – мадам Рокье из…
- Интересно, Саши это тоже касается? – только Дэймон знал, какой ураган чувств сейчас бушует внутри него. Этот «сюрприз» Кристиана уже не нравился ему.
- Специального фонда, – невозмутимо продолжил адвокат, словно его и не прерывали, – в размере пяти миллионов евро, размещенных в депозитах, проценты с которых частично будут каждый срок их начисления переводиться на отдельные накопительные счета, что позволит к моменту достижения ими совершеннолетия обеспечить им достойное самостоятельное существование. Что касается Александры, она может свободно и на свое усмотрение пользоваться долей своего сына, внука месье Рокье Эдварда, совершать любые действия в своих и его интересах, за исключением отчуждения этой доли другим лицам.