- Что скажешь? – посмотрела на него Джоанна. Сидящий на диване Рон поднялся и подошел к матери.
- Самое серьезное, – Жан присел на край кровати, – это даже не перелом ребер. Жесткая фиксация, и за две недели все срастется. И даже не перелом пальца, тут вообще ерунда.
- Тогда…?
- Самое серьезное – это внутренние травмы. Потому что никогда не знаешь, как они аукнутся и когда. Зная тебя, я не буду ничего скрывать. Досталось ему конкретно, и больше всего меня беспокоит ушиб сердца. Пока наблюдаем, но возможно понадобится операция. В любом случае, здесь он проведет два-три месяца. И в данном случае ни на какие его уговоры и уступки я не пойду. У меня приказ президента. И отсюда Кристиан выйдет, только когда я буду уверен, что все хорошо.
- Я полностью согласна с тобой. – Джоанна сжала руки обнявшего ее со спины Рона. – Угроза жизни есть?
- Главное не проворонить возможные проблемы с сердцем. В остальном я угроз не вижу. Ладно, – Жан поднялся, Джоанна встала вместе с ним. – Я пойду, у меня операция через час. Вечером зайду. Если проснется раньше – зови. И вот еще что, – уже в дверях он обернулся, – себя не выматывай. Меняйся дежурствами с Максом, Одри.
- Ты лучше попроси мне здесь диван побольше поставить.
- Джоанна…
- Жан.
Он покачал головой и вышел из палаты. Эта семейка неисправима…
- Посиди с папой, – едва за Жаном закрылась дверь, Джоанна повернулась к Рону, – а я схожу проведаю Сашу.
Рон кивнул, проводив ее взглядом, подошел к кровати и сел на самый краешек. Смотрел на ссадины на лице отца, следы синяков и разорвавшихся под кожей сосудов на шее. Поправил смятую подушку, сглотнул появившийся в горле комок.
- Не помнишь, со скольки сажают за убийство? – спросил, не оборачиваясь, услышав тихий скрип открывающейся двери.
- Не волнуйся… – Макс подошел и присел на стул рядом с кроватью, смотрел на Кристиана, а руки сами собой сжимались в кулаки, – он за все ответит. Обещаю.
- Я не сплю. – Саша открыла глаза и повернулась на тихий звук шагов. Джоанна подошла и присела на край кровати. – Как он?
- Спит. Жан сделал укол снотворного, ему надо больше спать, восстанавливать силы.
- Прости… – Саша прикрыла глаза, горло свело спазмом.
- Перестань… – Джоанна протянула руку и провела по ее лицу. – Ты ни в чем…
- Он чуть не убил его! – Саша поднялась и порывисто обняла Джоанну. – Я никогда не забуду, как он озверел, когда узнал. Он набросился на него, готовый разорвать на части! – она рыдала на плече Джоанны, а та медленно, монотонно гладила ее по спине и просто шептала в ухо: «Чччччч…». – Но ничего этого не было бы, если бы я…
- Никто не виноват, – Джоанна мягко отстранила Сашу, вытерла слезы в ее глазах. – Никто не мог предположить, что скрывается за, как оказалось, обманчивым спокойным характером. Я сама до сих пор не понимаю, как и почему… Но я подумаю об этом потом. Дэймоном занимаются ребята. И от наказания он не уйдет, я уверена. Для меня сейчас главное – Кристиан. И ты. – добавила, мягко сжав руки Саши.
- Я в порядке. – Приняв из рук Джоанны стакан с водой, Саша выпила оставленную медсестрой таблетку. – Жан сказал, что я надышалась, а так все в норме. Он ведь мне ничего и не делал, все на нем отрывался…
- Кристиан бы не дал и пальцем тебя коснуться…
Саша кивнула.
- Знаешь, – она посмотрела на Джоанну, – когда я лежала там и чувствовала, как огонь все ближе подбирается ко мне, я думала не о том, что будет больно, что буду кричать. Я знала, что быстро умру. Я думала об отце. Балки трещали над головой, а я вспоминала, как Дэймон засовывал его в гроб. Стены рушились, а я слышала его прощальный крик: «САША!» ... Я видела, как Дэймон закопал его. Еще живого… И я могла думать только о том, что он там… задыхается…
Джоанна почувствовала, как и ее глаза заволокло пеленой, а в горле встал ком.
- Последнее, что я вспомнила, прежде чем потеряла сознание, нашу с ним встречу в Москве. И что бы он там ни говорил, что принес в мою жизнь сложности и проблемы, риск и опасность, тот день, когда он появился в моей жизни, был и останется самым счастливым днем.
Джоанна еще обнимала ее какое-то время, потом мягко положила на кровать и прикрыла одеялом. Слушая размеренное дыхание уснувшей Саши, она молилась. Но не за Кристиана и не за Сашу. Она молилась за Дэймона. Потому что тело можно вылечить, душу можно подлатать. А совесть… она такая… Она взяток не берет, предательства не прощает. Просто гложет изнутри, выматывая до предела. И от нее никуда не спрятаться, ни скрыться.
====== Глава 15. И кто я без тебя. ======
Монотонное пищание приборов, свежая постель, мягкая подушка под головой. Отступившая, сдавшая свои позиции боль. Еще, правда, пытающаяся вернуться в него, но уже явно проигрывающая. Приоткрыв глаза, он увидел в окне бордовый диск заходящего солнца. Насыщенный день. Всего один день, за который он умудрился умереть и родиться заново.
- Надо спросить у Джо телефон ее парикмахера, – послышался голос совсем рядом, Кристиан открыл глаза окончательно и поднял голову. – За эти пять дней я поседел больше, чем за все прожитые годы.
Макс сидел на стуле и смотрел на него.
- Тебе идет… – тихо сказал он, улыбнулся. Ему показалось, или что-то блеснуло в глазах Макса. Тот сидел, шмыгал носом, теребя руки.
- Кажется, простудился. Земля, сука… сырая была.
Голос дрогнул. Кристиан, протянув руку, первым коснулся руки Макса. Тот вздрогнул, замер, перестав дышать.
- Ну!!!?? И как бы я без тебя, а!? Солнце, дождь, листья желтели. День, ночь! И к чему все это было без тебя!!!??? – вдруг словно прорвало его. – Тот же дом, вещи на тех же местах, словно ты просто вышел на минуту! Но скоро вернешься! Я только в химчистке понял, что по привычке захватил твои рубашки, – Макс тяжело дышал, сдерживая накатывающие слезы, но глаза все ярче блестели в свете висящей над кроватью лампы. – Еще и проверял потом придирчиво. Там же твоя любимая была, темно-синяя. В лавку месье Бруно привезли твой любимый кофе, взял аж три килограммовых упаковки. Машину твою помыл! Отогнал к Полю в гараж, велел все проверить, починить, если что надо. Он смотрел на меня, как на психа, но обещал все сделать.
Он замолчал так же внезапно, как начал говорить. Резко поднял голову, глаза в глаза…
- Не смей больше умирать без разрешения. Понял?
Полная бредовость фразы, однако, отчего-то вызвала спазм в горле. Кристиан молча смотрел на Макса, тот на него, потом вдруг сжал его руку, стремительно поднялся и, наклонившись, крепко, но осторожно обнял его. Соленая влага упала на лицо.
- Соринка в глаз попала? – спросил Кристиан, когда Макс отпрянул, но на стул возвращаться не стал, сел рядом на кровати.
- Какая к черту соринка… – буркнул Макс. – Ты моя соринка, мое бревно, моя судьба и головная боль. – Вдруг, перестав улыбаться, серьезно посмотрел на него. – Ты – мое всё. Жизнь, воздух, смысл. Я бы просто не выдержал эти дни, если бы не умер вместе с тобой в том лесу. Не смей, понял?
График на мониторе дернулся, резко увеличив амплитуду. Макс вздрогнул, стремительно протянул руку к кнопке вызова медсестры.
- Не надо, все нормально, – остановил его Кристиан. – Просто… соринка в сердце попала… – посмотрел на Макса. – Где все?
- Джо у Саши, Рон пошел к автомату за водой. Ребята кто в Управлении, кто в участке. Вся эта формальщина… Показания, экспертизы… К стенке его и все, – руки Макса снова сжались в кулаки, – и весь разговор. Сука… Это же все он? – обведя его взглядом с ног до головы, спросил Макс.
Кристиан кивнул:
- Ребра в аварии сломал. А остальное да, любимый зять…
- Что он делал с тобой? Я должен знать! – блеснули гневом глаза друга.
Кристиан повернул голову, посмотрев вверх на медленно крутящийся диск вентиляции. Долго молчал, Макс терпеливо ждал. Наконец, вздохнув, рассказал Максу все: про подвал и наручники, про угли под ногами и на спине, про хлыст и металлический наконечник, про тиски на пальце. Словно переживая все заново, тело откликнулось болью ожогов, отбитой печени и сломанного мизинца.
- Когда наступила темнота, – под шумное прерывистое дыхание Макса заканчивал он свой рассказ, – я подумал, вот теперь точно все. Помощи ждать неоткуда, для вас всех я умер и похоронен. Глухой звук падающей земли, глухой звук затихающего сердца. Знать, понимать, что умираешь… это… – Кристиан покачал головой. Это невозможно было описать словами. – Одно радовало. Он не получил то, что хотел.
- Да, а вообще ради чего все это было? – встрепенулся Макс. – Сотворить такое… для чего?
- Деньги… – пожал плечами Кристиан.
- Все эти зверства… из-за денег? Да он жил, как у Христа за пазухой!
- Пять миллионов евро трастового фонда.
- Который ты все-таки создал, успев изменить завещание… – качая головой, понял Макс.
- Он все продумал, просчитал. Готовился несколько лет. Может, – Кристиан повернул голову к Максу, – мне в отставку пора? Если я не понял, не разглядел его планов? Какой я к черту разведчик, если крысу в собственном доме не распознал.
- Хамелеон хренов! Как будто ты один? Никто из нас даже мыслей не допускал, что он может таким упырем оказаться. Спланировать, хладнокровно осуществить. Не менее хладнокровно переиграть план, просчитать за секунды новую выгоду. И поднять руку на того, кто тебе столько всего дал… Безжалостно измываться на глазах у дочери и его же жены! Сука! Он бы, не моргнув, и ее бы под пытки ради цели своей…
- Честно, я этого больше всего боялся. – вздохнул Кристиан. – Потому что понимал, я могу говорить сколько угодно, что не позволил бы причинить ей боль. Но по сути… Что бы я сделал, если бы он просто связал меня и стал бы у меня на глазах творить с ней тоже самое, что со мной? Да ничего. Только что подписал бы ему все, что он захотел бы, быстрее.
Макс понимающе кивнул.
- Он так нагло себя вел, был так уверен в себе, в том, что все будет по его. Он что-то обронил пару раз, какое-то пережитое им самим давнее унижение словно спустило в нем пусковой крючок. Он не чурался никаких методов, но точно чувствовал тот предел, ту границу, за которую не давал мне уйти. Выжимал по максимуму, не давая умереть раньше, чем я бы подписал.
В наступившей тишине явственно слышалось, как Макс заскрипел зубами.
- Когда он влетел в подвал, сверкая глазами, – Кристиан вдруг улыбнулся, – я выдохнул с облегчением. Правда… – ответил ошеломленно повернувшемуся к нему Максу. – Потому что это означало конец. Конец боли, конец пыткам. Конец… – Кристиан вздохнул, не ожидал, что простые воспоминания не так давно прошедших дней вызовут такую душевную боль, – жизни…
- Говорят, – вдруг раздался голос от двери, Макс и Кристиан одновременно вздрогнули и обернулись. Джоанна стояла, прислонившись к косяку. Как давно она здесь? Что слышала? – что те, кого похоронили при жизни, долго живут.
Она тихо закрыла дверь и подошла к кровати. Макс поднялся, уступив ей место. Наклонившись, она нежно, еле касаясь кожи, поцеловала Кристиана.
- Спасибо, – улыбнувшись, подняла голову на Макса. Они посмотрели в глаза друг другу. Слава Богу, все позади. И они даже не могли сказать – хорошо или плохо, что они узнали обо всем только сегодня, для них, в отличие от Кристиана, все закончилось, не успев начаться.
- Кстати, – Макс подошел к Кристиану, – не удивляйся, но за дверью всегда будут дежурить два человека. Ахмату удалось уйти. Поэтому днем президент подписал приказ. О назначении начальника твоей личной охраны. – С этими словами Макс протянул Кристиану руку. – Будем знакомы. Отныне твоя безопасность будет моей заботой. Так что…
- Все, я попал… – улыбнулся Кристиан, пожимая протянутую руку.
- Еще как попал… – впервые за вечер улыбнулся Макс. – Все, я пошел. Распоряжусь насчет охраны у палаты и к президенту. Надо канцелярщину обговорить. Завтра приду.
- Давай… – Кристиан улыбнулся, их привычное кулак об кулак.
- До завтра. – Макс наклонился к Джоанне, поцеловал ее в щеку, приобняв за плечи.
- Спасибо тебе… – провела она благодарно по его руке.
- Рона подбросить домой?
- Да, будь добр. У него завтра контрольная, пусть выспится.
- Хорошо. Все, до завтра!
Макс прощально махнул рукой и скрылся за дверью. Сквозь не до конца прикрытые жалюзи Кристиан с Джоанной наблюдали, как Макс немногословно, но очень красноречиво отдавал распоряжения двум ребятам бравого вида, потом к ним подошел Рон, выслушав Макса, коротко кивнул и пошел за ним к лестнице.
«Мальчик вырос», – подумал Кристиан, – «все понимает, не спорит, не задает вопросов, когда это не надо, умеет стоять на своем, когда считает, что прав». Ему безумно захотелось обнять сына…
- Завтра… – прошептала Джоанна, словно прочитав его мысли. – У него утром важная контрольная. И для тебя и так слишком много эмоций. А Жан сказал, надо беречь сердце. К обеду он приедет к тебе. Потом два выходных, я разрешила ему провести их с тобой. А сейчас тебе надо отдыхать.
Кристиан отвел взгляд от окна и посмотрел на Джоанну. Протянув руку, коснулся ее лица. Пальцы дрогнули, едва дотронувшись до ее щеки. Она подняла руку и накрыла его ладонь своею.
- Засыпая навсегда… – прошептал он, она вздрогнула от его слов, – я думал о тебе. Твои глаза стояли передо мной, сияли любовью, словно освещали мне дорогу… в вечность… – Голос дрогнул, глаза заволокло пеленой, но он не прятал их, не стеснялся, не отводил взгляда. – Я помню, как сказал: «Я люблю тебя», словно ты могла услышать меня. Ты была со мной в ту последнюю, как мне казалось, секунду. Ты была со мной и во все предыдущие дни. Ты была со мной, во мне.
- Я… – она наклонилась к нему, запустив руки в волосы, коснулась кончиком своего носа его, глаза так близко, что она может разглядеть каждый лопнувший капилляр, – всегда с тобой. Нас по одиночке уже давно нет… Без тебя я никто, не дышу, не живу, существую. Если бы твоя смерть оказалась правдой… Только дети и удержали бы меня. Ну, кто я без тебя? Кто я и зачем!? – пронзительной болью дрогнул ее голос. – Я не могла поверить, что ты умер. Я не хотела это принимать и мириться с этим. Я не понимала, что происходит, но чувствовала, что тебе плохо. Факты, экспертизы говорили, что ты мертв. Я списывала свои ощущения на то, что сердце и разум разрывают меня в разные стороны. Первое не хочет признавать, что тебя больше нет, второе твердит, что «вот, ты же сама чувствуешь, тебе же плохо, больно, пусто» … А сердце просто чувствовало всю ту боль, что испытывал ты.
Она замолчала, пытаясь справиться с вставшим в горле комом. Кристиан протянул руку и обхватил ее за шею, запустил пальцы в волосы. Наклонившись, она сначала осторожно, еле касаясь, тронула губами его губы. Он притянул ее к себе еще ближе.
Его губы привычно завладели ее губами, казалось, потерянные друг для друга навсегда, они, вновь обретя друг друга, не могли насытиться. Сладкий вкус, тепло, запах. Прерывистое дыхание. Спутавшие волосы руки. Гулко бьющиеся сердца. На секунду разомкнутые губы, чтобы просто сделать вдох. Секунда друг без друга. Вечность.
Она лежала рядом, пристроившись на краешке кровати. Уткнувшись в его шею, вдыхала его запах, осторожно положив руку на плечо, водила пальцем по шее, не сводя глаз с разреза, в который пока еще была вставлена трубка. Жан сказал, завтра посмотрит, и если все хорошо, то вынут.
- Когда я очнулся и увидел тебя, – Кристиан рукой обнял ее за плечо, наклонив голову, поцеловал волосы, знакомый электрический разряд прошел по ее телу, вспыхнув на кончиках пальцев тысячами мелких иголочек, – подумал, что все-таки умер, и Он обманул меня.
- Он никогда не врет… – улыбнулась Джоанна, приподняв голову, снова коснулась губами его губ. – А Он классный!
- В смысле? – улыбнувшись, удивленно вскинул брови Кристиан.
- Он приходил ко мне, – вмиг посерьезнев, Джоанна приподнялась на локте, продолжая смотреть на него, – в ночь перед чтением завещания. И сказал, что не нашел тебя там. Тогда я и поняла, что ты жив. Я понятия не имела, где тебя искать, но не успокоилась бы…
- Пока не нашла. – закончил Кристиан.