Джоанна же улыбалась совсем по другой причине сейчас. Брошенный невзначай на ботинки вошедших взгляд уловил еле заметную желтую пыльцу ромашек на чуть более темном фоне.
====== Глава 17. Поиски снаружи и внутри. ======
«- Ничего нельзя тебе поручить! Что за несносный мальчишка! Ты знаешь, каких денег это стоит? Я тебе их что, рисую по ночам? Вот посидишь без еды день-другой, посмотрим, как заговоришь!
- Мама…
- Не можешь сделать элементарную вещь!
- Мама, их было слишком много… Мне было тяжело!
Звонкий звук, разрезающий воздух. Пылающая щека.
- Заткнись, щенок!
- Абигейль, ну зачем так на мальчика… С детьми так нельзя…
- Донести он не мог! Каких-то десять бутылок! Штаны бы ему снять да отстегать, как следует!
- Абигейл! Я поговорю с мальчиком и все ему объясню.
Извергающая проклятья мать за спиной, еле сдерживаемые слезы. Зажатые плечи, и рука отчима на них. Хлопнула дверь комнаты.
- Я не специально… Их было слишком много, а в автобусе была толпа. Я не удержался… я не специально…
Отчим придвигается к нему все ближе. Кровать останавливает его движение назад.
- Тебя о многом не просят. Почему же ты не можешь сделать хорошо то немногое, что тебе поручают? Твоя мама права в одном – пора тебя хорошенько проучить.
Руки отчима замирают на ремне его брюк.
- Не надо… пожалуйста…
- Я не буду тебя бить. Это так негуманно… Есть гораздо более доходчивые способы объяснить несносным мальчишкам, как надо себя вести.
Брюки падаю на пол. Он падает на кровать. Слезы падают с лица на нестиранную уже недели три постель… Мама…
Он вздрогнул, когда рука отчима коснулась…»
Он вздрогнул и подскочил на кровати. Хотя кроватью этот железный узкий топчан можно было назвать с трудом. Тонкий матрас с пожелтевшей от времени простыней, правда, чистой, маленькая подушка, вместо одеяла плед. Вообще вся обстановка его нынешнего пристанища была более чем спартанской.
Плевать… Как? Он же все рассчитал, готовился, предвидел, казалось бы, самые непредвиденные ситуации. Как, почему все пошло не так? Как они узнали? Как Он умудрился продержаться столько времени? По всем законам медицины они должны были достать труп!
Эти мысли бились в его голове, словно мотылек внутри горящей лампы. Снова и снова, опять и опять. Почему?
Серое небо в маленьком окошке было единственной его связью с миром сейчас. Ни просвета. Ни в окне, ни в его жизни. Взгляд упал на обручальное кольцо. Его почему-то не забрали, когда оформляли сюда. Пальцы крутили десять грамм чистейшей платины. Могло ли все сложиться иначе? Почему он не смог отказаться от своего прошлого и начать новую жизнь? У него было все, но это все его раздражало, бесило. Своей правильностью, честностью, порядочностью. Дом, люди, характеры. Отношения… Отношения, которых у него никогда не было. Уважение вместо криков, любовь вместо унижений, искренность вместо… Он снял с пальца кольцо и со всей силы швырнул его в окно. Попал. Последнее, что связывало его с несколькими недавними годами его жизни, улетело, кануло в пожухлую осеннюю траву. Да и не нужно оно больше ему. Вероятности, что документы о разводе еще не подписаны, он не давал и тысячной доли шанса.
Железный засов закрежетал, прервав его мысли.
- К тебе гость.
Ни доброго утра тебе, ни «как спалось». Холодный металл наручников обнял запястья. Серые стены, длинный безлюдный коридор и множество таких же, как у него, «номеров». Лестница. Вверх, вниз. Как его жизнь за последнее время. Не к добру эта философия в голове, не к добру.
В небольшой комнате, куда его привели, души присутствовали только неживые – железный стол посреди комнаты, два стула с разных сторон. Да что-то напоминающее трибуну в углу, и опять же стул. Конвоир посадил его за один из стульев у стола.
Живых же душ здесь… Один его конвоир, пожалуй. Свою душу он давно похоронил. В той комнате, много лет назад, она утонула в слезах под его отчаянные мольбы и пыхтение отчима.
- Гость отправился за кофе? Или может, решил порадовать меня утренним чаем, отголоском любимой родины? – он усмехнулся, стараясь не гадать, кому он понадобился. Следователь? Не в такую рань. Ахмат? Он не был уверен, хочет ли он его «заботы», прекрасно понимая, чем она может для него закончиться. Он или Она? Нет, они сейчас в месте, пусть и ненамного более приятном, но, наверняка, гораздо более комфортабельном. Тогда…
- Руки чешутся порадовать тебя билетом до «Пентонвиля» (крупнейшая тюрьма в Англии для особо опасных преступников – авт.), – раздался голос за спиной, заставивший его вздрогнуть.
- Как закончите – зовите.
Шаги, хлопок двери. Они вдвоем. Интересно, пришел завершить начатое или… Не оборачиваясь, он выпрямил спину, улыбнулся.
- Какие люди… Он все еще посылает свою верную шавку решать проблемы?
Шаги за спиной, каждый шаг как удар его сердца. Движение замершего воздуха в комнате, такого же железного, как и все остальное.
- Шавка, – шепот прямо в ухо, резонансом чуть не сбивший сердце с ритма, – с удовольствием сейчас бы перегрызла твое горло. Но… Умереть для тебя было бы слишком просто сейчас. Поэтому я сделаю все, чтобы ты жил. Но жил ежедневно, ежеминутно, ежечасно, ежесекундно осознавая пустоту и ничтожность своей жизни.
Шорох бумаг за спиной, несколько листков с характерными символиками легли перед ним.
- Решение о расторжении брака – раз! Лишение отцовства – два! Приказ об аннулировании аккредитации врача и права заниматься частной практикой – три! Распоряжение Красного Креста об увольнении и лишении всех званий и наград – четыре!
Макс по очереди накрывал ладонью документы, каждый удар его руки о железный стол отзывался эхом в сердце Дэймона.
- И, наконец, решение суда об изъятии всех твоих накоплений и имущества – пять! У тебя, – руки Макса легли на его плечи, почти сжав шею с обеих сторон, – было все. Теперь у тебя лишь то, что в тебе. Если поискать, то что мы найдем? Ничтожество. Внутри и снаружи.
Дэймон переводил взгляд с одной бумаги на другую, стараясь усмирить сердечный ритм. Но ему казалось, что с каждым ударом тот все громче бьется в пустой комнате, словно теннисный мячик ударяется о стены, отлетая к железному столу, гулким ударом затихает где-то в голове.
- Наконец-то, он показал свое истинное лицо! – засмеялся, пытаясь за смехом скрыть захлестывающее его осознание, что все, что у него теперь осталось – это серые стены, узкий топчан и… мысли, его мысли о прошлом с полным отсутствием будущего. – Хозяин положения! Властитель, раздающий указания своим холуям! Так же, как и все властьимущие, пользующийся этой самой властью для мести. А грудь то пятил своей фальшивой порядочно…
- Я рад, что ты так высоко оценил мои ночные старания! – Макс прервал его, со всей силы уложив грудью на стол. – Ты полное ничтожество, что судит о других по себе. Ни Кристиану, ни Саше ничего не нужно от тебя! И у них полно других забот, чем забивать себе головы местью. Но для меня было делом чести сделать все, чтобы ты остался с тем, чем ты сам по сути и являешься. Ничем. Отныне ты – просто имя.
Отпустив его, Макс поднялся, дотянулся руками, только что выскребшими остатки его души, до разделяющей стол на две половинки перегородки и, сжав ее, свернул спиралью так играючи, словно это был не железный прут, а детский пластилин.
Стук в дверь, звук открываемого засова.
- Все твои деньги будут перечислены в Фонд помощи жертвам терроризма.
Прощальный гвоздь, вбитый в гроб его жизни. Дверь хлопнула.
– Так не бывает… – Кристиан задумчиво откинулся на подушку, эта штуковина в горле мешала долго держать голову приподнятой.
Оливье и Леон только что, перебивая друг друга, рассказали ему о поисках Ахмата, точнее, об их прекращении, едва успев начаться.
- В проваливание сквозь землю, как и в растворение в воздухе я перестал верить одновременно с рассыпавшейся иллюзией о существовании Санта-Клауса, – Оливье повернулся к Кристиану.
- Как? – с искренним удивлением посмотрел на него Леон. – Его не существует?!
- Малыш… – снисходительно погладил его по плечу Оливье, – я потом тебе все объясню…
- Ты разрушил мою жизнь. – Леон упал головой на спинку дивана, закрыв лицо руками.
Кристиан невольно улыбнулся. Дети, чистые дети… Спецы высшего класса, но какие же дети…
- Записи камер смотрели? – смех смехом, а происходящее наводило на совсем нерадостные мысли.
- У меня до сих пор в глазах мельтешит от номеров. – Леон резко выпрямился, посмотрел на Кристиана. – Выехать он мог только через параллельную улицу. На основную, что проходила за воротами, ему пришлось бы пройти мимо нас. К тому же по ней приехали и полицейские экипажи. Параллельная выходит на шоссе, ведущее к восточной хорде. На записи с камер поселка видно, как выезжает черный тонированный Опель. Из-за солнца и угла обзора номер разобрать нереально. На шоссе он не мог никуда свернуть, дорога прямая вплоть до хорды, по обеим сторонам густой лес. Я раз десять просмотрел записи всех камер, которые смотрят на въезд на хорду. Нет Опеля. Куда он делся после того, как выехал из поселка… – Леон пожал плечами, кусая губы.
- Может, поменяли машину? – предположил Кристиан, но мысль развивать не стал. Ребята не дураки, наверняка, проверили и такой вариант.
- Думал об этом, – кивнул Леон. – В пределах трех часов на хорду не въезжала ни одна тонированная машина. Что касается обычных… Там есть одна очень хорошая камера. Нам повезло, в то время суток солнце светило против движения, поэтому картинка на камере четкая. Я застопкадрил всех, кто проезжал мимо нее. – Леон вытащил из кармана флешку. – Посмотри потом. Кроме тебя, Ахмата в лицо не знает никто.
Кристиан кивнул, Леон положил флешку на тумбочку возле кровати.
- Ахмат – его настоящее имя? – от смешливости Оливье не осталось и следа.
- Не уверен, – вздохнул Кристиан. Признаться, после Пакистана он даже не задумался о том, чтобы собрать Досье на друга-талиба, в чем за последние несколько дней корил себя постоянно.
- Я уже прогнал всех, – Леон кивнул на лежащую на тумбочке флешку, – через нашу базу и базу наших заокеанских друзей.
- С каких это пор источники ЦРУ в открытом доступе? – улыбнулась Джоанна, поправляя подушку Кристиана.
- А с каких это пор их закрытость стала для меня проблемой? – невинно вопросил Леон.
«Ангел, ну чистый ангел во плоти…» – улыбнулась Джоанна.
- Совпадений нет, иначе бы вы не орали на всю больницу, – понял Кристиан.
- Я говорю ему, надо еще через Интерпол прогнать! – снова встрепенулся от уже набившей оскомину на языке темы Оливье. Было видно, что за последние часы она затмила даже ночной выигрыш ПСЖ у Арсенала и внезапную «кончину» кофеварки Леона, о которой тот то и дело сокрушался весь их разговор. – У них все же данных раз в десять больше.
- Да ерунда их база! – взвился уже Леон. – Я как-то смотрел ее. Бестолковая, нелогичная, по большей части только портрет и имя. Портрет нам и Кристиан нарисует, фоторобот никто не отменял. А имена там зачастую те, под которыми они фигурируют в сводках. Ну, найдем мы его морду, под которой написано «Ахмат». И что это нам даст!? Да и этих Ахматов там сто пудов хренова туча.
- А я бы все равно проверил… – не унимался Оливье.
- Тьфу… – вздохнул Леон.
- Не пыхтите, как два паровоза. – Кристиан задумался, то и дело кусая губы.
Джоанна, Оливье и Леон молча наблюдали за ним.
- Есть одна база, – наконец, обвел их всех взглядом Кристиан, – засекречена больше, чем пароли доступа к резервам мирового банка, имеется в наличии лишь на одном компьютере и работающих с ней людей охраняют так, что охранные службы всех государств мира нервно курят в сторонке.
- Взломать? – приподнял бровь Леон.
- Ты палец после первой же нажатой кнопки не успеешь поднять, как тебя повяжут, – усмехнулся Кристиан. – Но есть один человек, который может попытаться помочь. Одна проблема… Я не знаю, как он отнесется к звонку с того света…
- В смы…?
Вопрос Оливье повис в воздухе, потому что как раз в этот момент в палату вошел невысокого роста пожилой мужчина, подошел к кровати, протягивая Кристиану зажатую в планшете бумагу:
- Прошу прощения за вторжение. Кейт Осмор, анестезиолог. Разрешение на общий наркоз. Посмотрите, если возражений нет, подпишите.
Пробежав глазами документ, Кристиан подписал его.
- Детали обговорим позже. Еще раз извините, что прервал.
- Трубки нынче под общим наркозом вынимают? – едва за анестезиологом закрылась дверь, улыбнулся Леон.
- Это касательно операции на сердце… – ответил Кристиан.
Улыбка сошла с лица Леона, он увидел и дрогнувшие мускулы на лице Кристиана, и сжавшие его руку пальцы Джоанны.
- То есть… сердце? – Оливье тоже не понравился ни голос, ни тучки, вмиг набежавшие на лицо Кристиана.
– Из-за ушиба на сердце образовалась микротрещина, – объясняла за Кристиана Джоанна, – если ее не зашить, есть риск ее увеличения и, как следствие, внезапной смерти. Завтра операция. Но есть нюансы.
- Из-за сломанных ребер врачам придется подбираться к сердцу через позвоночник. И возможна вероятность… – Кристиан не смог договорить, но и Оливье, и Леон и так поняли, что он имел в виду.
- Последствия избиения Дэймоном в подвале? – прохрипел Оливье.
Кристиан молча кивнул. Арестованный, заточенный в Ла-Санте, Дэймон продолжал разрушать его жизнь, снова рискуя отнять у него выстраданную потом и кровью возможность снова ходить.
- Сука… – прошептал Леон, переглянувшись с Оливье, прикусил губу.
«Все же надо было придушить…» – подумал слышавший последнюю часть разговора возникший в дверях Макс.
– Легок на помине… – не смог сдержать улыбки Кристиан, увидев стоящего рядом с Максом второго гостя.
- Ну, и как там, на том свете? – подойдя к кровати, улыбнулся Этьен.
- Мне не понравилось…
Ладонь легла в ладонь, руки сжались в один кулак, блеснувшая в уголках глаз влага, тронувшая губы улыбка.
- Как насчет раздавить таракана? – вдруг догадался, кого имел в виду Кристиан, Оливье.
- Что надо сделать? – Этьен сел на стул возле кровати и уже серьезно посмотрел на всех по очереди.
- Ну, что, готов? – спросил, возникнув через полчаса в дверях, Жан. Кристиан молча кивнул. – Так, все на выход, на сегодня свидания окончены. – Объявил безапелляционно, придерживая дверь.
- Все сделаю. – Этьен сжал руку Кристиана. – Вечером зайду, поговорим. С возвращением. Пойду, пока обзвоню ребят.
- Спасибо.
- Мы тогда пока в Управление, будем дальше копать. Может, ребята Поля что нарыли… В буквальном смысле. – Оливье стоял возле Кристиана, держа куртку в руках, обернулся в поисках Леона, который о чем-то говорил с Этьеном.
- Ты бы домой поехал, отдохнул… – вблизи Оливье выглядел на порядок хуже, чем издалека.
- Я нормально.
- Что-то совсем от рук отбились, – улыбнулся Кристиан, – распоряжения не выполняете…
- Как скажете, босс!
- Так-то лучше.
Дружный смех, окрик Оливье в сторону Леона.
- Договорились встретиться у меня, у Этьена какая-то идея. – Подбежал он к ним после третьего оклика Оливье и возмущенного шиканья Жана.
- Ты вот еще что, – вдруг остановил его за руку Кристиан, – просмотри вчерашние записи с камеры над палатой Саши. Мне надо знать, кто вчера заходил к ней.
- Боишься, украдут? – то ли всерьез, то ли шутя заволновался Оливье.
- Эммм… – замялся Леон.
- Проблема? – вскинул брови Кристиан.
- Ночью были перебои с электричеством, настройку камер сбило. Я как раз собирался решать этот вопрос, – под уже не шиканье, а конкретно называемое ему Жаном направления движения, на бегу отвечал Леон, – посмотрю, что сохранилось…
- Ты туда же… – бросив взгляд на Макса, сказал Жан, продолжая держать дверь.
- Пойду с Леоном, что там за проблема с камерами… – пробормотал Макс, выходя.
- Джоанна? – к ней Жан обернулся именно с вопросом.