- Я останусь. – Джоанна пересела на диван, освобождая место на кровати и на стуле подошедшему средних лет мужчине и медсестре. – Я должна знать, как обрабатывать рану.
Медсестра замерла, удивленно повернув к ней голову.
- Никаких претензий к вам, – улыбнулась Джоанна, – но я хочу все делать сама.
- Хорошо. – Жан кивнул ей, медсестра удивленно пожала плечами. Подойдя к кровати Кристиана, он сел на край и посмотрел на него. – Подними голову и старайся не крутить ей. Если будет больно, а по идее не должно быть, только ощутимый, но терпимый дискомфорт, закрой глаза. Я пойму. Сделаем местную анестезию. Пока попробуем без нее, все же дополнительная нагрузка на организм. Разговаривать нельзя, пока я не разрешу. Все понял?
- Да.
- Хорошо. Люк? – Жан повернулся к мужчине, тот склонился над Кристианом со стороны головы кровати, осторожно коснулся краев раны. – Возможен рвотный рефлекс, постарайся сдержать. – Жан взялся за трубку и стал медленно ее вытаскивать.
- Что ты там говорил про камеры? – Макс догнал Леона и Оливье почти у самого лифта.
- Мне сказали, – повернулся к нему Леон, – что ночью был скачок напряжения и почему-то сбились настройки. Я уже попросил электриков посмотреть щиток. Сам гляну записи и центральный компьютер охраны.
- Век электроники, – хмыкнул Оливье, – чуть где что и все летит что куда…
- Сам понял, что сказал? – усмехнулся Леон. – Короче, – повернулся к Максу, – пойду смотреть, у Этьена своих дел полно, не хочу еще я его задерживать.
- Хорошо, давай. Если что… – выразительно посмотрел на него Макс.
- Не волнуйся, ни к Саше, ни к Кристиану и моль не пролетит. Обещаю.
На полном серьезе Леон посмотрел на Макса и Оливье и, пожав на прощание руки обоим, скрылся на лестнице. Макс кивнул, проводив его взглядом, повернулся к Оливье.
- Что по Ахмату?
- Пока голяк, – вздохнул Оливье. – Как сквозь землю провалился. Самое поганое, моя чуйка говорит, что наш восточный друг что-то задумал и вряд ли покинет гостеприимную французскую землю, не завершив начатое. Многое мог бы прояснить Дэймон, но… – начальник оперотдела поднял голову на Макса.
- Попробую. Чем черт не шутит… – прикусил губу Макс, о чем-то задумавшись. Встряхнувшись, снова посмотрел на Оливье. – Ладно, дуй домой, выспись, прими душ, побрейся.
– А то девушки любить не будут? – усмехнулся Оливье, но спорить не стал. В Управлении, и правда, все равно делать нечего, пока Леон с Этьеном не нароют хоть что-то стоящее, а Поль не проанализирует раскопанные в Лежане артефакты.
- Перефразируя одну из песен, что напевала как-то Саша: «первым делом, первым делом террористы, ну а девушки, а девушки потом…» – и Макс, приобняв Оливье за плечо, вошел в как раз открывшиеся перед ними двери лифта.
Едва те закрылись, как из-за стоящей на углу огромной кадки с пальмой вышла Саша. Улыбнувшись, посмотрела на лифт, обернулась в сторону лестницы, на которой скрылся Леон.
- Значит, камеры… век электроники…
За стеклянной дверью одного из кабинетов послышался шум. Саша поспешила в палату. Ей не терпелось скорее обсудить ее догадки с Джоанной. Скорее бы та пришла.
- Ну, вот, и все.
Последний шов наложен, обезболивающая мазь надежно закрыта фиксирующей стерильной повязкой. Жан повернулся к Джоанне:
- Перевязка каждые четыре часа. Первые пару раз мадам Розе поможет тебе. Смотри, чтобы рана была чистая. Никаких выделений, покраснений, воспалений, тем более, гноя. Малейшее что-то не так – зови меня. – Дождавшись кивка Джоанны, Жан повернулся к медсестре. – Уколы антибиотика три раза в сутки и постоянное сканирование сердца.
- Да, доктор Маре, – кивнула сестра, взяла с тумбочки предусмотрительно приготовленный шприц, игла уже по наторенной дорожке вошла в плечо Кристиана.
- Все, сегодня отдыхай. – Жан повернулся к Кристиану. – И постарайся все же не напрягаться и не волноваться.
Едва за Жаном, вторым врачом и медсестрой закрылась дверь, как Кристиан повернулся к Джоанне.
- Почему ты решила все делать сама?
Она встала с дивана и, подойдя к кровати, привычно полулегла рядом с ним.
- Если ты боишься, что меня может что-то шокировать, то не волнуйся. Я готова. – Джоанна наклонилась и коснулась губами его губ. – Я знаю, что могу увидеть, знаю, что он оставил на твоем теле. Но я так же знаю, что любовь – лучшее лекарство. Ни одна самая профессиональная медсестра не сможет одними только прикосновениями снять боль, затянуть раны, вдохнуть жизнь…
Последние слова утонули в очередном поцелуе. Запустив руки в ее волосы, Кристиан вновь придвинул ее к себе и завладел ее губами. Врачи это замечательно, но только она могла, разведя тучи руками, вернуть солнце в их жизнь.
«Опять? Что еще он не забрал у него, что вернулся…»
С такими мыслями Дэймон шел все тем же путем, что и утром. Слова конвоира – «ты прям звезда, второе посещение за день» – ввели его в непривычный для него ступор. Снова заскрежетала железная дверь. Тот же стол, стулья, трибуна. Только вот в стуле напротив сидел совсем не тот, кого он ожидал.
- Десять минут, – коротко сказал конвоир, гость согласно кивнул.
- Добрый день, месье Хилл, – едва захлопнулась дверь, поднял на него голову гость, – я назначен коллегией адвокатов защищать вас.
Так вот оно что… Дэймон разочарованно улыбнулся.
- Несмотря на серьезность обвинений, будем пытаться изменить предсказуемый финал.
- Скостить пару-тройку лет от моего пожизненного? – хрипло усмехнулся Дэймон, посмотрев на адвоката. То ли от нервов, то ли от естественного кондиционирования холодных стен камеры, его голос странно вел себя с самого утра, к обеду характерно заскребло в горле.
- Заболели? Могу походатайствовать о переводе в…
- Не стоит… – перебил Дэймон, потянувшись рукой к стоящим на столе стакану и графину с водой.
- Позвольте… – адвокат взял графин, налил воды и протянул Дэймону, но стакан в его руке задел фигурную композицию, созданную утром Максом, и опрокинулся. Прежде чем Дэймон успел что-то сообразить, вода стремительно потекла ему на брюки.
- Простите… – пока Дэймон, на мгновение отведя от него взгляд, изучал последствия, адвокат снова налил воды. – Прошу, – протянул ему новый стакан.
Теплая вода смягчила горло. Адвокат, крутя на пальце перстень, смотрел на Дэймона, еле заметная улыбка тронула его губы.
====== Глава 18. Каждый получает по себе. ======
Сладкий вкус любимых губ, мягкие, нежные касания рук. Сердце ускорило свой ритм, но вместе с тем обрело покой и удивительную легкость. Ее руки, зарывшиеся в его волосы, касались головы, электрические разряды растекались по телу, достигая самых дальних его уголков. Отпускать не хотелось. Хотелось еще крепче прижимать ее к себе, чувствовать касание ее кожи, вдыхать, словно наркотик, ее запах. Забылась боль, куда-то на задворки сознания ушли воспоминания о прошлом и ожидание будущего. Было только настоящее. Только он и она. И…
Эти торопливые шаги, гулом отдающие в пустынном коридоре их этажа, они узнали сразу. Слегка приподнявшись над ним, Джоанна улыбнулась:
- Пять секунд, прежде чем он постучит в дверь.
- Не в этот раз… – улыбнулся Кристиан, еще раз успев придвинуть ее к себе и коснуться губ.
Щелчок двери, тишина, тихий скрип.
- Куда…?
Отпустив Джоанну, Кристиан повернул голову и сразу же наткнулся на горящие нетерпением синие глаза. Прикушенная губа, дрожащие от волнения ресницы. В два шага, нет, прыжка, он преодолел расстояние от двери до кровати, сел рядом, замер, не сводя с него глаз. И вдруг шмыгнул носом, прикусил губу так, что она побелела. Кристиан протянул руку и коснулся его щеки.
- Отец…
Словно ему не пятнадцать, а пять, Рон уткнулся в его шею, почувствовал, как предательская влага все же вырвалась из глаз. Чувствуя учащенную пульсацию вены на шее отца, дрожащее прикосновение его руки, он вдыхал его запах, касался его кожи, теплой, родной, живой. Он был готов хоть вечно вот так обнимать его, но, помня о сломанных ребрах, следах от ожогов и других последствиях, нехотя, но отпустил его. Подняв голову, смотрел на него, продолжая шмыгать носом и уже не отводя взгляда.
- Сынок… – Кристиан снова потянул руку, коснувшись его щеки, провел по ней пальцем. И вдруг почувствовал, как и его глаза заволокло пеленой, а в носу предательски защекотало.
- Мы ехали за Сашей… Я думал, он похитил ее… Из-за денег… Я подслушал его… Залез в твой кабинет… Но я даже не представлял… – голос Рона дрожал, сбивался, столько всего хотел сказать, но не находил слов. Сидя около него, он сжимал его руку, боясь отпустить. Джоанна присела рядом, обняв его за плечи. – Когда я увидел, как Макс вытаскивает тебя… Он еще жив? – вдруг резко переключил разговор, подняв на него глаза.
- Он за все ответит, не волнуйся, – кивнул Кристиан.
- Почему он еще жив? Как он мог? Почему? Неужели деньги того стоят? – глаза Рона загорались знакомым огнем праведного гнева, отрицания понимания, искрящийся жаждой справедливости взгляд как мерило пережитой боли рвущегося на куски сердца.
- Иногда деньги делают из людей нелюдей, – спокойно ответил Кристиан, – и человек видит только количество нулей, готовый идти к ним по трупам. Буквально. – Кристиан сейчас говорил с сыном не как с ребенком, а как уже со взрослым, понимая, что за эти несколько дней тот вынужден был резко повзрослеть и уже никогда не будет прежним.
- У него было многое. Но, захотев еще, он потерял все. И даже больше. Страшно потерять не деньги и даже не жизнь. Страшнее всего потерять себя.
«Мальчик не просто вырос… Он достиг того момента зрелости души, когда не только учишься у других, но и сам уже готов дарить свое ощущение мира и жизни»… Кристиан, улыбаясь, смотрел на сына. Напряжение первых минут отпускало, глаза Рона улыбались, смотря на него, мышцы лица расслабились. Руки перестали дрожать, лишь отчаянно жестикулировали, пока он рассказывал, как подсовывал жучок под колеса машины Дэймона, как потом они с Максом летели, обгоняя ветер. Как услышали слова Оливье, и первое подозрение проникло в покрытое рубцами сердце, и надежда, словно цветок в пустыне сквозь иссохшуюся землю росла и крепла, сначала несмело, а когда он увидел его, все увереннее и смелее стремясь вверх, рвалась навстречу солнцу, ветру и жизни.
– Все казалось сном, но в этот раз просыпаться совсем не хотелось, – улыбнулся Рон, – а когда появилась мама, – он повернул к ней голову, – я уже точно знал, все будет хорошо.
- Да… – Кристиан протянул руку и сжал руку Джоанны, – когда твоя мама рядом, все хорошо. И все будет хорошо…
Они с Джоанной переглянулись, она вздохнула, прикусив губы.
- Рон, ты уже достаточно взрослый, чтобы знать… – она посмотрела на него.
- Что? – тот сразу уловил еле заметно дрогнувший мамин голос.
- Завтра отцу предстоит серьезная операция.
- Отложить, к сожалению, нельзя, Жан считает, что это слишком опасно.
- Операция на сердце, в любой момент оно может…
- Остановиться.
Кристиан с Джоанной говорили по очереди, говорили, ничего не тая, прямыми словами, не стараясь завуалировать их, найти слова помягче. Говорили, как есть.
- Сердце – это серьезно. Но ведь не это беспокоит и пугает вас? – Рон переводил взгляд с отца на мать.
Как же он точно понял, почувствовал их тревогу, накатывающий на них страх, который они настойчиво пытались спрятать, не думать о нем. Поддерживали друг друга, даря так необходимые им сейчас поцелуи и объятия, касания рук и улыбки.
- Из-за сломанных ребер врачам придется пробираться к сердцу через позвоночник, – наконец, заговорила первой Джоанна. – А, учитывая, что у твоего отца уже были проблемы с этим, есть риск…
- Если что-то пойдет не так, меня может снова парализовать. – Словно в морскую пучину, Кристиан нырнул с головой в эти слова. Сколько раз он мысленно произносил их, но никак не решался сказать вслух. Даже самому себе.
Рон молчал, опустив глаза. Кристиан с Джоанной не торопили его, так же молча ждали.
- Ты вернулся. Оттуда, откуда не возвращаются. Но ты смог. И для того ли, чтобы снова уйти? – Рон поднял на него глаза. – Если не сделать операцию. Если делать, риск. Но и жизнь. А это самое главное. Если что-то пойдет не так, ты сможешь снова подняться. Но, если не делать, ты можешь не подняться уже никогда.
Кристиан молча обнял его. Сын сказал то, что они все понимали, но почему-то именно от него это прозвучало так, что не оставило больше и тени сомнений.
– Что вы себе позволяете? – Солидного вида невысокий мужичок, тряся в руках бумажкой, смотрел на офицера охраны снизу вверх, нисколько, впрочем, этого не смущаясь.
Макс прикрыл дверь и подошел поближе к скульптурной композиции «моська и слон».
- Да я таких вам нарисую сейчас дюжину, – невозмутимо произнес офицер, снисходительно посматривая то ли на мужичка, то ли себе под ноги, что, впрочем, было почти на одном уровне, – и даже лучше.
- Я кавалер ордена, пятнадцать лет стажа, сотни выигранных дел!
- А я охранник, крючкотворец, ни одного сбежавшего заключенного.
- Да я… Да вы… – словно два воздушных шарика надулись щеки «моськи».
- Что происходит? – Макс решил, тот случай, когда третий не лишний. Разыгрываемая перед ним драма затягивалась, а время поджимало.
- По какому вопросу? – не обращая внимания на летящую от «моськи» во все стороны слюну, повернул к нему голову офицер.
- Макс Броншайн, – протянул он ему корочку и разрешение президента на неограниченный доступ, – к Дэймону Хиллу.
- Он точно не звезда экрана? – вдруг съязвил офицер, а мужичок замер с открытым ртом, листочек, словно лепесток, выпал из рук и медленно спланировал на пол.
- В смысле? – опешил Макс.
- Вы к нему уже четвертый, – поднял на него глаза офицер. – Не успеваем в камеру отводить, как обратно требуют. Кстати, в очередь тогда.
- В смысле?
Офицер оторопело посмотрел на него.
- Вы тоже? – подал голос мужичок.
- В смысле?
Офицер смерил его взглядом, еще раз сам достал из кармана корочку с разрешением, снова внимательно изучил их.
- Да что происходит? – встрепенулся Макс.
- Один адвокат понятно, – облегченно выдохнув, что услышал что-то кроме «в смысле?» офицер кивнул в сторону мужичка, – два уже вопрос… Я уж подумал, вы тоже…
- То есть… два? – нехороший холодок сквозь щелочки медленно заползал в его сердце. – Журнал посещений! – не дожидаясь дальнейших объяснений, рванул к окошку поста охраны, отмахнувшись от крутящегося теперь уже вокруг него мужичка:
- Кавалер ордена, пятнадцать лет ста…
- Цыц! – не оборачиваясь, Макс прислушивался к воцарившейся тишине все время, пока офицер доставал журнал.
- Ближе к полудню приходил уже один, недолго, минут десять беседовали.
- Документы?
- Обижаете, все проверил. Корочка, выписка заседания коллегии адвокатов о назначении. Пропуск с печатью центрального следственного управления. А у этого…
Мужичок встрепенулся и начал оглядываться в поисках своего листка. Подняв его с пола, подскочил к Максу.
- Так я ж и пытался сказать, что это письмо от Генерального Прокурора, все инструкции должны были прислать по внутренней почте. Вот паспорт, – ткнул он документом в нос оторопевшему охраннику.
Тот, переглянувшись с Максом, взял паспорт и, пока тот изучал журнал посещений, склонился к своему компьютеру.
- Есть… – прошептал обескуражено спустя минуту.
- Есть! – было самым приличным из произнесенных примерно в тот же момент Максом слов.
Перемахнув через шлагбаум, Макс рванул по тому же маршруту, которым его провожали утром. Рев сирены за спиной никоим образом не влиял на скорость его продвижения по коридорам.
- Теперь?! – затормозив у очередной развилки коридоров, крикнул, абсолютно уверенный в том, что офицер последовал за ним.
- Да что вы… – попытался было взять на себя контроль за ситуацией охранник, но тут же осекся под взглядом Макса. Где-то позади на фоне надрывающейся сирены уже слышался топот сапог нескольких пар ног.
- КУДА!? – схватив парня за шиворот, взревел Макс.
– Ту…. – ошалело указал направление офицер.