- То есть, уволив. – Понял Кос.
- По собственному желанию. – Согласно кивнул Введенский. – После чего Матвей Степанович пропал из нашего поля зрения, вновь всплыв, как говно, примерно за полгода до …
- Всей этой истории, которая может стоить Пчеле жизни. – Нерадостно закончил Холмогоров.
Введенский, молча посмотрев на него, кивнул:
- У меня есть все основания полагать, что Овсянников и был той крысой, которую накрыл Витя. Что именно он вычислил его, используя средства и связи своего заокеанского хозяина, похитил и отдал приказ вытрясти из него пароль, используя любые методы и средства.
- Каверин? – Продолжал не сводить глаз с Введенского Холмогоров.
- А вот тут, похоже, просто насмешка судьбы, – пробормотал Введенский, – или ирония, даже не знаю, как сказать. Спустя столько лет вновь столкнуть старых неприятелей в смертельной схватке с заведомо неравными исходными. Тот еще…
- Квест на выживание… – кусая губы, Космос отчаянно взъерошил волосы. Задуманная ими с Беловым в фантазиях шутка волею судьбы трансформировалась в жестокую реальность, что сжигала их друга настоящим огнем, пронзала электрическими разрядами, растягивала между небом и землей. И все-таки он смог выжить в том аду и неужели ли для того, чтобы уйти уже здесь и сейчас…
Сидящие у палаты двое крепких ребят лишь бросили на нее короткие взгляды, один из них даже открыл дверь, пропуская внутрь. Она не знала их, просто поняла – кто они. У всех ребят Введенского был даже особый взгляд людей, готовых, как и их «отец», язык не поворачивался сказать «начальник», на все ради тех, кто бок о бок с ними делал непростую работу, порой платя своей жизнью. И она знала, что мимо этих ребят действительно и моль не пролетит.
Войдя в палату, она замерла. Стояла, прислонившись к двери, и смотрела на него. Все та же бледность лица, все тот же словно замерший воздух, все те же тонкие ниточки надежды, что она протягивала к нему сквозь мерное пищание приборов. Наверное, она сейчас цеплялась за любую надежду, но ей даже показалось, что ритм этого пищания стал более размеренным и спокойным.
- Валера пришел в себя, с ним все хорошо, – усаживаясь на привычное место на краешке кровати, Ольга взяла Витину ладонь в свою руку, второй рукой поправила одеяло на его груди, задержав ее, слушала, как неровно бьется в нее его сердце, – Кос тоже в порядке, Саша очнулся. Ребята приняли на себя предназначенный тебе удар. Они готовы на все, кроме одного… – Она наклонилась, коснувшись губами его губ, пытаясь почувствовать хоть какое-то движение в ответ, с трудом сдержала слезы, не ощутив ничего. – Они не готовы тебя отпустить. И я… точнее, – она вдруг поднялась и ту его ладонь, что все это время сжимала в своей руке, положила себе на живот, – мы… не готовы тебя отпустить…
Ольга закрыла глаза в порыве сдержать подкатывающие к горлу слезы, Тамара просила не волноваться, и не увидела еле заметно дрогнувшие его ресницы.
====== Глава 19. По краешку твоей любви. ======
Липкий и горький как прогорклый мед, зыбкий как болото, утягивающее в черную пустоту, поток бессознательности окутывал его со всех сторон, не давая ни вскрикнуть, ни пошевелиться, ни хотя бы поднять голову наверх к еле видимому тусклому свету, что был для него сейчас путеводной звездой, надеждой, дорогой туда, где любят, верят и ждут. Он цеплялся за невидимую протянутую к нему руку, из последних отчаянных сил держался за нее всеми мыслями и чувствами. Сердце билось на пределе одной только любовью и желанием вернуться. Эхом раздающиеся голоса, слов не разобрать, по интонациям он понимал – за него борются, вцепившись, не дают смерти утащить его в вечную темноту. И он помогал, как мог, сопротивлялся, каждый раз, когда душа покидала тело, устремляя свой взор в уходящий в бесконечность туннель. Не чувствуя ни усталости, ни времени, ни боли, он не сдавался, как не собирались отступать и те, кто остался по ту сторону его невидимого фронта.
Сколько прошло времени, Пчелкин не знал, само понятие времени для него сейчас перестало существовать, затянув в свой круговорот бесконечности. Просто в какой-то момент совершенно четко, словно это было сказано рядом с ним, услышал:
- Третьи сутки стабильного состояния – это хороший знак.
Он узнал голос. Томочка, их ангел-хранитель. Он попытался повернуть голову, открыть глаза, но на веках словно булыжники с Якиманки, а голова как Царь-колокол. И по тяжести, и по непрекращающемуся монотонному гулу. Боли почти не чувствовал, просто все его тело сейчас было похоже на один большой нудно гудящий зуб.
- ЭКГ хорошая, опасность для ног миновала. Как таковой угрозы для жизни я не вижу, вопрос остается в одном: как долго он будет еще в таком состоянии. И вернется ли…
«Оленька… Вернусь! Конечно, вернусь! Только верь! Пожалуйста, родная! Верь!»
- Этого, – продолжала Тамара,- тебе, к сожалению, ни один врач не скажет. Даже после стабилизации человек может оставаться в коме еще не один день или неделю. Бывает, через месяца возвращаются. Или…
«Или? Черта с два! Никаких «или»! Я вернусь! Слышите!!!!???»
Его душа кричала, пытаясь пробить разделяющую его и реальный мир стену. Отчаянные попытки открыть глаза, пошевелить рукой, самому вдохнуть. Но болото еще слишком плотно окутывало его, словно коконом. Не давай себе ни малейшего шанса отчаяться, он снова и снова пытался, шел на голоса, тянулся к ним, как бабочка на свет.
- Вернется. Я чувствую.
«Умница! Девочка моя! Ты как никто все чувствуешь и знаешь. Знаешь меня, нас!»
- Конечно, вернется! Разве есть другие варианты?
«Дружище ты инопланетное…» Мысленно улыбнувшись, Пчелкин представил, как, чуть не снеся косяк, Кос входит в палату и смотрит безапелляционным взглядом, допускающим единственно возможный исход этой битвы. Их общей битвы.
- Я понимаю наше с вами желание верить, но как врач должна предупредить…
- Милая, медицина, конечно, великая вещь, но ты сама говорила, есть то, что она не в силах объяснить.
«Фил… Ты чертовки прав, друг!» Разве можно объяснить, как он умудрился выжить в том аду, когда должен был сто тыщ раз умереть? И ведь, закрывая глаза, и правда думал, что умирает, пока не услышал первые приглушенные голоса. И то, что он сейчас слышит их более чем отчетливо, не чудо ли? Слышит голоса, значит, и глаза открыть сможет.
- Как кровный брат, я вам так скажу. Это мохнатое недоразумение еще попортит нам нервы. Умение находить приключения на свою задницу с годами он не растерял.
«Во-первых, господин депутат, если «мохнатое» я еще и проглочу, то за «недоразумение» ответите. Во-вторых, напоминать про возраст, как минимум, нетактично. Ну, а в-третьих… еще раз, что там ты в самом начале сказал, Александр Николаевич!?»
- С такими друзьями, как вы, даже смерть бессильна. – Улыбнулась Тамара голосом. – Ладно, у меня планерка. Ведите себя хорошо.
- Хорошо? – Едва хлопнула дверь, хмыкнул над правым ухом Кос. – Это как?
- Это для начала, – назидательно прозвучал около левого поставленный депутатский голос, – слезь с кровати, а то снесешь нахрен все провода. И перестань теребить его волосы.
«Кос, черт побери, отвали!»
- Я, может, так нервы успокаиваю.
Шебуршание в волосах прекратилось, зато что-то шумно шмякнулось ему на нос.
- Космосила, Марс ты наш недоделанный! Я б на месте Пчелы вернулся хотя бы для того, чтобы по рукам твоим неугомонным надавать! Положи грелку на место!
«А что, Фил, хорошая мысль!»
- Он не Марс, он Дон Кихот какой-то. – Освобождая его нос, вздохнул Белов.
- А вы мои Санчо и Панса! – Хохотнул Космос прямо в барабанную перепонку.
- Мальчики… – Ольгин улыбающийся голос словно нежная пенка разбавлял зашкаливающую мужскую брутальность.
- Я вот что думаю…
- Ой, ёпт, если Кос начинает думать…
- Нет, Филыч, я серьезно!
- Еще лучше!
- Белый, кончай строить из себя сенсея!
- Нахватался умных слов?
- Так вот, я тут подумал…
- Ближе к телу, тьфу, делу…
- Вот именно что к телу…
- Белый, сзади тебя рубашка висит, не смирительная, но за неимением прокатит…
- Как там будят спящих красавиц? Ну, или красавцев, хм…
- Фил, может его теми штуковинами электрическими? У тебя жена врач, должен уметь обращаться.
- Помниться, у Пьера Шарло, или как его там… поцелуй вернул к жизни…
Что-то нависло над ним. О, черт… «Кос, я тебя тоже люблю… Но не до такой степени!»
- Держи уже этого Шарля Перро новоявленного!
- Уголовный Кодекс по тебе плачет...
Мелькающие перед глазами тени на фоне пыхтения возле обоих ушей уже начали порядком раздражать.
- Врагу не сдается наш гордый Варяг! – Под идущий фоном всего этого безобразия смех Ольги героически пропел Кос.
Раздавшийся шум ознаменовал победу одной из сторон и, судя по вновь нависшей над ним тени, совсем неочевидную.
- На что только не пойдешь ради друга…
- Отвали, Кос.
Тишина… Другого сравнения не найдешь – мертвая…
Еле слышный полушёпот-полухрип оказал, тем не менее, эффект разорвавшейся бомбы. Боясь поверить в реальность происходящего, замерев, они наблюдали, как дрогнули, разрывая последние оковы, веки. Покрытые корками от засыхающих ран губы приоткрылись, заставив их всех сглотнуть невесть откуда взявшийся комок в горле.
- Боже…
Смог. Получилось. Вернулся. Сквозь туман Пчелкин разглядел размытые очертания склонившегося над ним лица, хотел коснуться его, но сил поднять руку еще не было.
- Твою… мать… – Белов вытер проступившую на лбу испарину медицинской рубашкой, что сжимал в руках.
- Пчелистый! – Кос схватил его руку, которую Пчелкин безуспешно пытался протянуть в сторону смотрящей на него сквозь слезы Ольги.
Фил лишь молча шмыгал носом, как подкошенный, упав на стоявший у кровати стул.
Получилось. Но ведь он же обещал. А он привык сдерживать все данные ей обещания.
- Пчелка! – Кос, уже не сдерживаемый никем, снова бросился целоваться.
- Отвали… косматый…
Губы дрогнули в робкой улыбке, пересохшее горло слушалось с трудом. Космос же счастливо засмеялся, словно только что услышал слова, которых ждал, как минимум, всю жизнь.
- Господи… Витенька… – Ольга дрожащими руками обхватила его голову, наклонившись, коснулась его губ своими губами, тепло которых окончательно вернуло его в этот мир. Соленая влага, скатившись по щеке, подарила самый сладкий вкус, о каком только можно было мечтать.
- Ты уникум, ты это знаешь? – Улыбаясь, Тамара отложила стетоскоп и посмотрела на него.
- Догадывался. – Пчелкин улыбнулся уголками губ.
Голос уже лучше слушался его, а вот тело пока еще было окутано той тягучей тяжестью, преодолеть которую просто чтобы двинуть рукой или повернуть голову, стоило ему неимоверных усилий.
- Постарайся пока сильно не напрягаться. – Заметив это, сказала Тома, мягко сжимая его ладонь. – Постепенно силы вернутся. Просто нужно время.
- Все будет. – Ольга сидела рядом, не отпуская рук с его плеч, то и дело наклоняясь и целуя то его лицо, то губы, то волосы. – Если уж ты оттуда вернулся, то и с этим справимся.
- Конечно. – Тамара подняла голову на обнявшего ее за плечи Валеру, улыбнувшись ему, снова посмотрела на Витю и Ольгу. – Несколько дней интенсивных поддерживающих капельниц, физиотерапия, ЛФК. Зная тебя, через месяц-полтора будешь бегать пуще прежнего.
- Спасибо. – Улыбнувшись, Пчелкин посмотрел на Тамару, преодолевая слабость, медленно повернул голову, обводя взглядом всех. – Я… должен… вам…
Он понимал, что его тайна для присутствующих в этой палате таковой уже не является, но чувствовал потребность все же объяснить, что двигало им в далеком 91-ом и что стало причиной произошедшего в последние дни.
- Ты, – прервал его Белов, наклонившись, улыбаясь, сжал его руку, – должен сейчас думать о себе, чтобы, во-первых, скорее встать на ноги, во-вторых, проставиться за свои теперь уже два дня рождения…
- А в-третьих, – Кос принял у Белова эстафету и, непривычно осторожно взяв Пчелкина за руку, присел на стоящий у кровати стул, – мы еще должны надрать задницу некоему Степашке.
- Мы? – Немалым пока еще для него усилием сжав руку Космоса, переспросил Пчелкин.
- Мы. – Не терпящим возражений тоном повторил Фил. – Кто ж тебе теперь одному позволит свою задницу в дерьмо совать.
- Что за Степашка? – Заинтересованно поднял бровь Белов.
- Да есть тут один заяц трусливый… – Не сводя глаз с Пчелкина, по лицу которого было видно, что тот сразу понял, о ком идет речь, произнес Кос. – Предпочитает поручать другим руки марать, а сам все чистеньким надеется остаться. Но мы не мы, если он у нас собственной кровью не умоется.
- Кос… – Покачала головой Тамара, укоризненно посмотрев на Холмогорова.
- Прости, солнце, – спокойно выдержав переведённый уже на него взгляд Тамары, произнес Фил, – но такое, – он кивнул в сторону Пчелкина, – не прощается.
- Он должен ответить за то, что сделал с ним! – Не отпуская руки Пчелкина, вспомнив все увиденное в развалинах больницы, снова засверкал глазами Кос, повернувшись к Тамаре. – И это тот случай, когда даже я подставляю не вторую щеку…
- А, как сказал один человек, – кивнул, соглашаясь с друзьями, Белов, – чем признаться, удивил даже меня…
- Подставляю ногу. – Раздался голос от двери.
Подойдя к кровати, Введенский замер. Какое-то время они с Пчелкиным молча смотрели друг на друга. Космос поднялся, уступая ему стул. Присев, Введенский протянул руку, накрыв ею лежащую на кровати руку Пчелкина.
- Сынок… – Вдруг сказал он, не оглядываясь на замерших за его спиной друзей Вити, не смотря на вцепившуюся в него мёртвой хваткой Ольгу, вложив в это им, быть может, показавшееся странным словом все, что чувствовал сейчас: и благодарность, и высокую оценку выполненной работы, и радость от возвращения. Вдруг, засунув руку за пазуху, достал несколько сложенных листков и клал их перед Витей и Ольгой один за другим. – Это подписанные президентом приказы, которые вступят в силу, как только ты подпишешь их со своей стороны. Первый и единственный, который не требует твоей подписи, это Приказ о премировании и выделении в личное и безвозмездное пользование четырехкомнатной квартиры в твоем любимом Алтуфьево. Оля сказала, что оттуда ты никуда не уедешь. Не спорь, – заметив порыв Пчелкина, остановил его Введенский, – скоро она вам понадобится, если я правильно понял Олю.
- Позже… – Улыбнувшись, Ольга наклонилась и поцеловала удивленно посмотревшего на нее Пчелкина. Наблюдавший за ними в этот момент Белов почувствовал, что впервые с момента их с Пчелой встречи чувствует не ревность и не горечь, а радость за двоих близких ему людей.
- Второе. Приказ об увольнении из «Валькирии». По собственному. Я понимаю… – вздохнул Введенский, – что после всего пережитого ты имеешь полное право послать все это куда…
Возвращающиеся к Пчелкину силы позволили ему дотянуться рукой до второго листка бумаги, подтянуть его к себе и уверенно скомкать, бросив на Ольгу один-единственный взгляд и увидев ее понимающий кивок. Космос, Белов и Фил тоже нисколько не удивились этому жесту их друга. Уже успевшие понять, каким он стал, они не сомневались, что под этим документом Пчелкин никогда бы не поставил свою подпись. Несмотря на все пройденные круги ада. Однажды выбрав этот путь, он оставался верен ему до конца. Каким бы он ни был.
- Я снова в тебе не ошибся. – Не смог сдержать гордой улыбки за своего «птенца» Введенский. – И, наконец, третий приказ. О переводе в штат специального подразделения ФСБ, которое три дня назад президент поручил возглавить мне, как и набрать в него тех, с кем я мог бы пойти на любое дело с закрытыми глазами.
- Жизнь не обещаю, смерть да. – Тихо произнес Пчелкин, уверенные нотки постепенно возвращались в его голос.
- Ты волен думать сколько понадобится. – Кивнув, посмотрел на него Введенский. Де жа вю… как в далеком 91-ом. Тот же выбор, та же русская рулетка. Только они уже не те, они – другие. – Посоветуйтесь, опять же в свете последних новостей, обдумайте. Я все пойму и никогда не упре…