Семен родился и вырос в маленькой таежной деревушке со странным названием Курабино. Отец Семена, глава местной администрации, крупняк, как его называли в селе, был человек занятой, семьей занимался мало, да и дома то бывал редко. Мать Семена умерла, когда ему было три года. О ней он помнил только, как бывало, посадит его на колени и тихонько красиво что-то ему поет. Слов он не помнил, но от ее голоса становилось тепло и уютно. Воспитывал Семена его дед, охотник-промысловик. Он научил Семена любить и понимать тайгу, чуять ее голоса и запахи, бесшумно подкрадываться к чуткому зверю.
В свои шестнадцать лет он лишь однажды выезжал с отцом в районный центр, небольшой городок Заборск. Так что знал Семен только окрестную тайгу, да соседнюю деревушку Самошино, где он часто бывал, потому что в Самошино был клуб, и там всегда по праздникам устраивали танцы. Самошинские очень не любили пришлых курабинских парней, но им приходилось с этим мириться, потому что клуб на две деревни был один. Но совместные танцульки часто приводили к ссорам и дракам стенка на стенку.
Семен, обладая высоким ростом и крепким телосложением, был на особом счету, потому что когда он участвовал в драке, курабинские всегда побеждали, и он старался, по возможности, конечно, держаться в стороне. А самошинские делали вид, будто не замечают, что он волочится за самошинскими девчонками. Сейчас ему нравилась самошинская Дунька Савельева – девчонка видная, статная, с огненно-рыжими длинными волосами и задорно-веселым нравом. Сегодня на танцах она все время мельком бросала взгляды на Семена и, наконец, он, улучшив минутку, договорился с ней встретиться после танцев в поле за овином.
Овин стоял на отшибе и за ним начинался поросший кустарником косогор, спускающийся к реке. Самое удобное место для тайного свидания. Дождавшись конца танцев, Семен скинул башмаки, припрятав их в старом совхозном сарае, и направился к овину. На поле спустился вечерний туман, и он шел, погрузившись по пояс в густое белое покрывало. Подходя к овину, он вдруг заметил двух парней.
«Самошинские,– подумал он, – Дунька, шалава, натравила-таки на него самошинских».
Он всегда в тайне опасался, что самошинские подстерегут его и устроят ему темную за те тумаки, которые он щедро раздавал им во время драк. Бесшумно ступая по траве босыми ногами и чуть пригнувшись, чтобы не очень возвышаться над туманом, он стал подкрадываться к овину. Парни вели себя как-то странно: они ничуть не таились, как им следовало бы делать, а бодрым шагом направлялись за овин, где должна была стоять Дунька. Он подождал, пока они скроются за углом, поднял с земли первый попавшийся под руку кол и, подкравшись поближе, попытался послушать, о чем они говорят. По крайней мере, врасплох они его теперь не застанут.
И вдруг он услышал отчаянный визг Дуньки. Семен рванулся туда, держа наготове кол. Он увидел, что парни схватили Дуньку под руки и пытаются утащить ее в сторону спуска к реке.
– А ну не трожь, сволочи! – крикнул он им.
Один из парней, который был повыше ростом, обернулся. В руке у него оказалась короткая плетка. Он взмахнул ею, и плеть стала стремительно удлиняться, а конец ее полетел в сторону Семена. Имея большой опыт сельских драк, Семен легко уклонился от плети, подставив под нее кол. Когда конец плети обвился вокруг кола, Семен схватился свободной рукой за плеть и со всей силы рванул на себя. Плеть обожгла ладонь, запахло паленым мясом. Однако ему удалось вырвать у парня плеть и, превозмогая боль в ладони, перехватить ее за рукоятку. В его руке плеть неожиданно снова стала короткой. Держа кол в одной руке, а плеть в другой, Семен встряхнул плетью, она удлинилась, и конец ее с шипением скользнул по траве. Он успел заметить, что рукоятка плети светится слабым матовым светом, и на ней переливаются разноцветные огоньки. Не обращая на это внимания, он резко взмахнул плетью, сопровождая удар громким криком. Конец плети полетел в сторону противников. Но тут второй парень обернулся. В его руке мелькнула точно такая же плеть. Дальнейшее Семен мог вспомнить только с большим трудом. Кажется, второй парень выбил из его руки плеть.
– Беги! – успел крикнуть Семен Дуньке.
В лунном свете огненной волной взметнулись ее волосы, и она скрылась в кустарнике. Семен, схватив двумя руками кол, в два прыжка оказался рядом с парнями, которые уже повернулись к нему спиной. Он со всей силы ударил по голове того, который был выше ростом. Семен почувствовал, как кол ударился о голову парня, но тот, как ни в чем не бывало, обернулся. В лицо Семена пахнуло жаром, и рубаха на его груди вспыхнула. Он бросил кол, упал и стал кататься по мокрой траве, сбивая с себя пламя. Когда он вскочил, парней уже не было. Они не могли уйти далеко. Он бросился в кусты, но там никого не было. Он стал звать Дуньку, но никто не откликался.
С тех пор Дуньку никто не видел. Если бы не ее исчезновение и не сильные ожоги на руке и на груди, Семен решил бы, что ему все это почудилось. Но это было, было на самом деле: его таскали в милицию, самошинские вообще обвиняли его в том, что он ее пришил, хотя никаких оснований для этого не было. Началась настоящая травля, и он вскоре вынужден был, так и не окончив школу, уехать из Курабино в Заборск, где поступил на завод учеником слесаря. Так он сменил таежные просторы на не мощеные пыльные улочки, стиснутые маленькими приземистыми домами. Работа на заводе отнимала много сил, а учеба в вечерней школе поглощала все остальное свободное время. Так прошел год.
Семен стал прилично зарабатывать и смог переселиться из заводского общежития в маленькую однокомнатную квартирку, которую он снимал.
Все началось холодным весенним вечером, когда Семен шел из школы домой. Удивительно знакомым женский голос неожиданно окликнул его по имени. Семен обернулся: в трех шагах от него стояла незнакомая женщина. Она была одета в черное кожаное полупальто и в такие же черные кожаные брюки. Он подошел ближе, чтобы получше рассмотреть ее в сгущающихся сумерках.
– Ты что, самошинских уже в упор не узнаешь?
– Господи, Дунька? Ты что, с неба свалилась?
– Можно сказать и так.
Сначала они шли молча. Потом Дунька стала расспрашивать его о своих родителях, о селе. Семен рассказал, что мать ее после таинственного исчезновения Дуньки сильно сдала, и сейчас уже не справляется по хозяйству, где можно ей помогает отец, хотя он по-прежнему директор клуба и жалуется, что у него по горло работы. На все вопросы Семена Дунька отвечала коротким «потом» и продолжала с интересом его расспрашивать. Он заметил, что речь ее стала интеллигентнее, порой она говорила так сложно, как Семену никогда бы не пришло в голову сказать. Короче, это была не та деревенская девчонка Дунька, которую он хорошо знал, а больше походила на интеллигентную воспитанную барышню.
Холодало. Семен в своем легком свитере стал мерзнуть.
– Накинь-ка вот это – вдруг сказала Дуня и протянула ему такое же кожаное полупальто, какое было на ней.
Он мог поклясться, что до сих пор у нее в руках ничего не было. Пальто оказалось ему впору и было теплым, будто бы только что с плеча.
Постепенно улицы пустели, и вскоре вокруг стало совершенно безлюдно. В провинциальных городках ложатся спать рано.
– Эй, барышня, люди добрые – сказал кто-то, картинно картавя.
Семен увидел, что от стены отделились трое и направились к ним.
Не за падло', не пора ли вам раскошелиться? А то мы проголодались и продрогли, а вы, я вижу, шибко кучеряво живете. А ведь мы просим то совсем не много, можно сказать пустяк – 50 баксов. По десять на брата – сказал тот же голос, продолжая картавить.
Семен огляделся и увидел у стены еще две темные фигуры. Пять человек, конечно многовато, учитывая, что они наверняка вооружены, и потом с ним была Дуня.
– Дунь, отойди в сторонку, я с ними разберусь.
– Не надо, Сема. Только не хватает, чтобы ты ввязался в драку.
– А вас, барышня, попрошу не кудахтать, а отстегнуть обещанные баксы и одолжить нам ваши клифты.
– Ребята, от нас вы не получите ничего, так что убирайтесь отсюда покуда целы – вдруг строгим голосом сказала Дуня и шагнула навстречу бандитам.
Семен разинул рот от удивления.
– Жёра, мне показалось, что эта дамочка хочет меня оскорбить – сказал тот же голос и один из бандитов двинулся к Дуне.
Дуня сделала какое-то резкое короткое движение, и бандит, вскрикнув, рухнул на землю.
– Может, хватит? – спокойно спросила она.
Она стояла между Семеном и бандитами, ноги на ширине плеч, руки на поясе.
– Ах ты, стерва! – крикнул один из них, и оба разом кинулись к ней.
Семен успел сделать только один шаг, чтобы оказаться рядом с Дуней, как удар чудовищной силы отбросил бандитов назад, и они неподвижно распластались на земле.
– Пошли – также спокойно сказала Дуня и добавила – Что-то мне везет последнее время на таких моральных уродов.
– Ты слишком шикарно одета.
– Так что же мне в лохмотьях ходить?
– Стойте, сволочи! Все равно вам не уйти!
– Дуня, они могут выстрелить в спину.
– Не успеют – сказала она не оборачиваясь.
– Ну, вы сами напросились!
Сзади грянул выстрел, то есть Семен мог поспорить на что угодно, что слышал звук выстрела. Но в это же мгновенье, а может чуть-чуть раньше, Дуня обернулась и, как показалось Семену, что-то с силой бросила в сторону бандитов. Один из них жалобно заскулил, и когда Семен обернулся, то увидел, что тот отбросил пистолет и трясет рукой, будто ее ошпарили кипятком.
– Теперь действительно хватит. Пошли отсюда.
Дуня взяла его под руку.
– Дунь, как ты это сделала? – спросил Семен после некоторого молчания.
– Потом, Сем, все разъяснения и обсуждения потом. Лучше покажи мне, где ты живешь.
Они зашли в его квартирку, где он, наконец, смог ее как следует рассмотреть. Ее полупальто было будто бы сложено из маленьких кожаных чешуек как из мозаики. На талии оно было перехвачено широким темным поясом со сложным орнаментом. Кожаные брюки и берет, под который были убраны волосы, тоже были из маленьких чешуек. Он отметил, что на его полупальто чешуйки были большего размера и слегка перекрывали друг друга.
Туалет Дуни завершали изящные туфельки из гладкой черной кожи на невысоких каблуках. Жесты ее были уверенные, и от всего ее вида веяло независимостью и какой-то мудростью что ли. Лицо показалось Семену необычно красивым. Наверно такие лица называют одухотворенными. И потом она выглядела совсем взрослой. В общем, от прежней Дуньки остался, пожалуй, только огонь в волосах.
– Не плохо, совсем не плохо – сказала она, осматривая тем временем его квартирку.
Хотя на самом деле обстановка была довольно убогой: кровать, стол, четыре стула, тумбочка и платяной шкаф.
– Ты чего не раздеваешься?
– Еще успею. Знаешь, я часто вспоминаю тот вечер, когда я ждала тебя возле овина. Так, кажется, он называется?
Семен кивнул.
– Ведь ты тогда схватился рукой за плеть и конечно сильно обжегся, а все равно крикнул мне «беги!». Потом Роберто ударил тебя в грудь термальным зарядом, и ты упал. Я оглянулась и видела из кустов. Дай-ка руку. Ого, какой рубец. Так. Ну-ка, раздевайся.
– Ты что, очумела?
– По пояс, дурачок.
Он скинул с себя полупальто, свитер и рубашку. Дуня молча осмотрела шрамы на его груди и покачала головой.
– Попробуем подправить – наконец сказала она и наощуп вынула из пояса какой-то предмет, который Семен принял за часть орнамента.
Она стала водить им над его ладонью, одновременно разглаживая кожу свободной рукой. Было невыносимо щекотно. Семен поморщился.
– Я знаю, щекотно, потерпи.
Потом она перешла к груди.
– Ну, все. Кажется удачно – сказала она ,будто разговаривая сама с собой, – подожди, пока не одевайся. Пусть кожа подышит.
– Переходим к неформальной части вечера – бодро продолжала Дуня.
Она со звучным щелчком расстегнула пояс и бросила его на кровать, скинула полупальто, сняла туфельки, стянула с себя брюки и осталась босиком в коротеньких светлых шортах и легкомысленного вида блузке салатного цвета, которую она тут же завязала узлом на груди. Почему-то раньше он не замечал, что у нее такая потрясающая фигура, прямо как на рекламном щите «Колготки для суперледи».
Дуня озорно прищурила глаза и вдруг несильно, но ощутимо ударила его в поддых. Он выдержал удар. Она ударила снова, любуясь, как вздуваются, напрягаясь, бугры его стальных мышц.
– Ну и здоров ты, Сема.
Когда она замахнулась третий раз, он попытался перехватить ее руку. Она увернулась. Он попытался поймать ее, но руки схватили пустоту. Так продолжалось некоторое время: он пытался ее поймать, а она со смехом ускользала, шлепая его то по груди, то по спине. Он слышал ее воркующий смех, видел мелькающую ярко рыжую копну волос, а поймать ее никак не мог. Она играла с ним, как хитрый лисенок с неуклюжим медведем. Это уже стало его раздражать, как вдруг Дуня неожиданно оказалась в его объятьях. Он взял ее за плечи, осторожно приподнял, приблизил к себе и спросил:
– Кто ты? Ну кто же ты такая, в конце концов?
Лицо ее стало серьезным.
– У меня есть предложение. Только сначала отпусти меня и надень рубашку.
– У меня есть предложение – повторила она, когда ноги ее коснулись пола – давай устроим дружеский ужин, и за столом я тебе все расскажу. Я тут кое-что с собой прихватила.
В руке у нее очутился объемистый пакет, из которого Дуня стала выкладывать на стол всякую снедь. Процесс завершила бутылка золотистого вина.
– Это тащи на кухню. Будем жарить. Это положи на тарелку. У тебя есть тарелки? Неси их сюда – бодро командовала Дуня.
– Слушай! Я ни от чего тебя не отвлекаю? А то навязалась тут, ввалилась без приглашения. Здрасте, я ваша тетя – Дуня говорила уже из кухни, пытаясь перекричать шипящую сковородку.
Занятый распаковкой и раскладыванием на тарелку какой-то еды, напоминающей копченое мясо, Семен не ответил. И тут зазвонил телефон, Дунин телефон.
– Сема, у меня мокрые руки. Возьми трубку. Телефон на поясе. Увидишь.
Семен взял лежащий на кровати Дунин пояс, снял с него маленький, как игрушка телефон. В такт звонкам на нем мигала малюсенькая лампочка.
– Нажми красную кнопку вверху – крикнула Дуня.
Семен нажал красную кнопку. Звонки прекратились, а лампочка загорелась ровным зеленым светом.
– Даша? – спросил незнакомый мужской голос.
– Нет – ответил Семен.
– А где она?
– На кухне.
– На какой еще кухне? Да, включи ты видео! Невозможно заниматься!
– Сема, нажми зеленую клавишу внизу.
Семен нажал зеленую клавишу, посредине комнаты что-то ярко вспыхнуло, и там появился молодой парень. Он огляделся, хмыкнул и пошел на кухню, откуда Семен услышал его разговор с Дуней. Они говорили на каком-то незнакомом ему языке. Красивые певучие звуки скорее напоминали музыку, чем человеческую речь. Потом молодой человек вернулся в комнату.
– Все. Спасибо. Пока – сказал он по-русски и исчез.
В руке у Семена остался потухший телефон.
Дуня вошла в комнату. Ее лицо выражало крайнюю озабоченность. Она машинально взяла у Семена телефон и вставила его в пояс.
– Послушай, Сема. Мне надо срочно уходить.
Дуня уже одевалась. Последним она застегнула пояс, провела рукой по его орнаменту, огляделась, нашла глазами лежащий на стуле предмет, которым она лечила Семена, и дополнила им орнамент пояса.
Дуня неожиданно оказалась рядом, обхватила руками его голову и легонько попыталась ее пригнуть. Семен напрягся.
– Прости, но мне действительно нужно срочно идти. Это не на долго, часа на полтора. Я обещаю, что сразу же вернусь сюда, что бы ни случилось. Не провожай меня, не надо.
Уже у двери она обернулась.
– Последи, чтобы сковородка не подгорела. Я скоро … – сказала она и исчезла за дверью.