Глава 51
Место, в которое мы пришли, были большим и освещённым холлом со стойкой "ресепшена" как в обыкновенной гостинице.
Петр дал нам по квитку бумаги и предложил заполнить все требующиеся от нас данные.
- А что писать, - спросил я, - у нас нет с собой никаких документов.
- А что хотите, то и заполняйте, - спокойно сказал Петр, - у нас как в иностранном легионе, что сказал, тому и поверили, и никому нет дела до того, кем ты был в той жизни. Называйтесь, как хотите, теми и будете числиться в списках.
- А много ли личного состава по списочному учету? - проявил чекистское любопытство Гудыма.
- А Бог его знает, - сказал просто Петр, - количество книг не поддается учету, да мы и не проводим никаких сверок находящихся у нас душ. Мёртвые души они и есть мёртвые души.
- Получается, что и мы мёртвые души? - спросил я, чувствуя какую-то неловкость от того, что мы как бы и живые, а пытаемся занять неположенное нам место среди усопших душ. - А много ли таких как мы вообще здесь?
- Да тоже учету не поддается, - сказал святой. - Каждый влиятельный человек своих пристроить хочет, кто брата, кто сына, кто племянника, кто любовницу, кто дочку незаконнорожденную. Мы, хотя и высшая инстанция, но всё человеческое и нам не чуждо, так как Бог создавал людей по своему образу и подобию, передав им те же качества, которые свойственны и небожителям. Как говорится, соловья баснями не кормят, пожалуйте в переодевальню, у нас у всех единая форма одежды, как в армии, - и Петр рассмеялся от своей остроты, вызванной вопросом чекиста о количестве наличного личного состава.
В бесцветной стене вдруг нашлась дверь, хотя я не видел никаких контуров этой двери. Вот только что её не было, а Петр тронул стену ладонью и появилась дверь. Не исключено, что там есть какой-нибудь сенсор, настроенный на хозяина ресепшена.
Мы вошли в просторную комнату с белыми стенами. Всё вокруг тоже было белым. На стеллаже лежали два белых свертка, зато у стены слева стояли большие пластмассовые контейнеры, почти полностью наполненные парфюмерными изделиями, париками, портсигарами, кольцами и браслетами, орденами и медалями разного рода, погонами различных ведомств, в основном генеральскими, мобильными телефонами и разными гаджетами. Вот и верь в те слова, что легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богатому попасть в царствие небесное. Отдельно от контейнеров стояло черное пластмассовое ведро, почти доверху наполненное значками "Пятьдесят лет в КПСС". Вот это да! Агрессивные атеисты и вдруг в Раю.
Я спросил об этом у Петра и его ответ просто ошеломил меня.
- Коммунисты практически разработали божественную теорию о царствии небесном, переведя божественные заветы в моральный кодекс строителя коммунизма и мобилизовав людей на реализацию мечты об обществе, в котором все равны, - прочитал мне небольшую лекцию божий праведник. - Впрочем, вы сами всё увидите. Если будут какие-то вопросы, то дежурные ангелы дадут вам разъяснения, только не докучайте им своими вопросами.
- А то что? - задал я естественный вопрос.
- Ангелам тоже не чуждо ничто человеческое, - отшутился Петр. - А сейчас, братья мои, раздевайтесь догола. Всё из карманов бросайте в эти контейнеры, а вот и ваша одежда, - и он подал нам по белому свертку.
Сверток оказался белым балахоном до земли с длинными рукавами и вырезом для головы. Просто, функционально и практично.
- А где нижнее белье, - забеспокоился Гудыма, - а где обувь?
- Это вам не нужно, - сказал Петр, - а сейчас подойдите ко мне.
Я подошел первым. Святой наклонил меня над одним из контейнеров и провел рукой по волосам. Вся моя прическа вслед за его рукой свалилась вниз. Я провел по голове и не почувствовал никаких следов моих волос. Я был абсолютно лысый.
Гудыма что-то хотел сказать, но вдруг замолк и послушно подошел к контейнеру. Через несколько секунд и он лысый и в белом балахоне стоял рядом со мной.
- Оружие бросай туда же, - сказал Петр и рукой показал, что должен был сделать Гудыма.
Старый чекист торжественно взял маузер двумя руками, поднёс к губам и поцеловал. Затем со слезами на глазах бережно опустил в контейнер.
- Запомните, - торжественно сказал Петр, - это ваши последние слезы. Наши души никогда не плачут. И помните наш девиз: Ласкиате огни аббиглименто, вои чентрате - Оставь одежду, всяк сюда входящий.
- Но почти такое же было написано и на вратах Ада, - уточнил я.
- На вратах Ада написано: Ласкиате огни сперанца, вои чентрате - Оставь надежду, всяк сюда входящий - уточнил Петр, - тем вы и отличаетесь от них.
Глава 52
- Ну что, по-шли, - с разбиением на два слога скомандовал апостол Петр и мы пошли вслед за ним в голубую дымку, закрывающую вход в Рай. - Вы не бойтесь, это не дым, - сказал Петр, - это дезинфицирующий газ, убивающий всё то, что было с вами на земле. Причем не только снаружи, но и внутри. Райское ноу-хау, наши посетители не болеют и не страдают никакими заболеваниями. Некоторые из наших ангелов хотели попрометеить и принести счастье людям, лишив их болезней и дав им вечную жизнь. Но мы этих ангелов проработали и отправили на трудовое воспитание за дверь, открываемую серебряным ключом.
- А чего же вы так людей не любите? - спросил Гудыма. - Правильно мы вели агитацию против вашего Бога, что он вместо благодати насылает на людей всякие бедствия.
- Своей агитацией вы только подтверждали правильность Божьего провидения и Его предвидения, - философски сказал наш проводник. - Вот вам практические примеры. К Рождеству Христову на Земле жило триста миллионов человек. В тысячном году уже четыреста миллионов. В одна тысяча пятисотом году пятьсот миллионов, а в одна тысяча восьмисотом году уже миллиард человек. В одна тысяча девятисотом году больше полутора миллиардов, в одна тысяча девятьсот шестидесятом году три миллиарда, а в одна тысяча девятьсот девяносто третьем году более пяти с половиной миллиардов человек. В одна тысяча девятьсот девяносто девятом году шесть миллиардов, в две тысячи третьем году шесть миллиардов триста миллионов. В две тысячи шестом году шесть с половиной миллиардов, в две тысячи десятом году шесть миллиардов восемьсот миллионов, в две тысячи одиннадцатом году семь миллиардов, а в две тысячи пятидесятом году на Земле будет жить девять миллиардов человек. И вы заметили, как замедляются темпы прироста населения? И это всё неспроста. Представьте себе, что за все годы с Рождества Христова был бы больший прирост людей и меньшая смертность. Сейчас на Земле проживало бы не меньше пятидесяти миллиардов человек. А что это такое? Площадь всей суши составляет сто сорок девять миллионов квадратных километров. Поделите количество населения на площадь суши и получится, что на каждом квадратном километре будет проживать триста тридцать шесть человек. Плюнуть некуда будет. Если даже население Земли будет составлять двадцать миллиардов человек, то на каждом километре будет проживать не менее ста тридцати человек. Это будет катастрофа. Столпотворение. Вы живете в отдельных квартирах и вам тесно, а здесь, куда ни ткнись, сотни людей и все предъявляют права на то, что, по-вашему, мнению является вашим. Начнутся кровопролитные войны с такими зверствами, по сравнению с которыми зверства прошлых войн будут казаться "шутками" африканских племён по отношению к своим соседям. А потом продумайте, как накормить всё это население и как утилизировать все создаваемые ими отходы? Поэтому Бог и насылает на вас войны и болезни, чтобы уравновесить количество народонаселения. И продолжительность жизни вам отведена такая, чтобы старики не мешали жить молодым. Вот так-то. Если задаете какие-то вопросы, то пробуйте проанализировать предварительный ответ, чтобы сравнить ваши понятия с понятиями свыше. Каждая война и эпидемия очищает нацию и ведёт ее вперед, как бы это ни звучало дико в устах либеральных сторонников прогресса и торжества науки. Вы уже надышались вволю, а сейчас по-шли!
Сразу за голубой дымкой оказался оазис.
У нас у каждого разное представление оазиса. У большинства это источник посреди огромной пустыни, вокруг которого растут пышные фруктовые деревья и всё покрыто зеленью. У меня тоже такое же представление, но войдя в Рай, я увидел наши русские луга и поля, березовые рощи и аккуратно убранные дорожки, посыпанные желтым или красным песком. По дорожкам чинно ходили благообразные люди в белых балахонах, совершенно не обращая на нас внимания. Вдали виднелись какие-то строения. На небе было очень мало облаков. Светило ровное солнце и небо было такое синее-синее, что оно казалось нарисованным на огромном холсте, подвешенном на большой высоте.
К нам неслышно подлетел ангел с белоснежными крыльями и поклонился апостолу Петру.
- Ваше преподобие, - доложил по-военному ангел, - на вверенном мне участке происшествий не случилось. Числится девятьсот душ контингента, эксцессов не было.
- Вот, Савелий, новички вам, - сказал Петр ангелу, - ознакомьте их с правилами и обеспечьте вливание в общую массу.
- Слушаюсь, - сказал ангел и попытался щелкнуть невидимыми каблуками невидимых сапог.
- Ничего себе, - подумал я, - здесь не разбалуешься, главное, чтобы не было казарменного хулиганства и неуставных отношений.
Глава 53
Взяв нас под свое покровительство, ангел Савелий критически осмотрел нас и сказал:
- Попали русский и американец в ад. Дьявол им говорит:
- Вы в какой ад хотите?
Американец спрашивает:
- А чем они отличается?
Дьявол:
- Ну, в американском одно ведро дерьма в день дают, а в русском два ведра.
Американец, конечно, пошёл в американский ад.
Русский подумал-подумал, всю жизнь в России прожил, давай в русский. Через год встречаются.
Русский спрашивает:
- Ну, как у вас там?
Американец:
- Нормально, ведро дерьма съел и весь день свободен, а у вас как?
- А, у нас как всегда, - говорит русский, - то дерьма не довезут, то вёдер на всех не хватает.
- Как, а-ха-ха!
- Смешно, - сказал я, - а про рай ничего нет?
- Да как же нет, - обрадовался ангел, - да у меня целая тетрадка про рай, - и он достал откуда-то из-за спины общую тетрадку в клетку в дерматиновой обложке, девяносто шесть листов, производства издательства "Учпедгиз". - Слушайте.
Попал человек в рай. Смотрит, а там все люди ходят радостные, счастливые, открытые, доброжелательные. А вокруг всё как в обычной жизни. Походил он, погулял, понравилось. И говорит архангелу:
- А можно посмотреть, что такое ад? Хоть одним глазком!
- Хорошо, пойдём, покажу.
Приходят они в ад. Человек смотрит, а там вроде бы на первый взгляд всё так же как в раю: та же обычная жизнь, только люди все злые, обиженные, видно, что плохо им тут. Он спрашивает у архангела:
- Тут же всё вроде так же, как и в раю! Почему они все такие недовольные?
- А потому что они думают, что в раю лучше.
И Савелий первым засмеялся над своим анекдотом.
Я смотрел на него и силился вспомнить, где я мог его видеть в той жизни. Что-то неуловимо знакомое было в его чертах лица и поведении, особенно в методике рассказа анекдотов.
Помнится мне, в штабе Дальневосточного военного округа был один полковник, который сразу после военного училища был назначен в комендантскую роту командиром взвода охраны и отличался тем, что очень ловко и красиво затачивал карандаши своим перочинным ножиком. Все эти машинки для заточки карандашей быстро съедают карандаш, но не затачивают так, чтобы карандашом просто хотелось постоянно работать. А вот лейтенант так точил карандаши, что эти карандаши заметили на самом верху и командующий без этих карандашей жить не мог. И пошёл лейтенант по служебной лестнице, даже академию закончил, полковника получил, а занимался тем, что затачивал карандаши для командующего и для избранных начальников.
Второй полковник отличился на ниве рассказывания анекдотов. Знал к месту сотни анекдотов, записывал их в общие тетради по девяносто шесть листов и всегда был душой компании. Бывало, его прямо с жены стаскивали и тащили в высокопоставленную баню и там, при угасшем настроении после пресыщения спиртным и девочками появлялся человек, завёрнутый в простыню, и компания сразу начинала надрывать животы от весёлого смеха. И так, на одном месте, человек дорос до полковника. Боже, какие это мелочи на фоне всех Вооружённых Сил во всемирном масштабе.
- А что, Третьяк Иван Моисеевич тоже здесь? - спросил я. Генерал армии Третьяк тогда как раз командовал Дальневосточным военным округом, когда Савелий служил там в звании полковника. Ничего плохого он никому не делал, поэтому и попал в рай. И здесь Савелий тоже не дремал, своими анекдотами дорос от простого существования души до ангела.
- Иван Моисеич там, за дверью с серебряным ключом, - вздохнул ангел, - никак не простили ему сбитый корейский "Боинг".
- Кто же не простил? - не понял я.
- Как кто, - удивился Савелий, - американцы, конечно, они тут всем заправляют и определяют, кого в рай, кого в ад. Вы ещё посмотрите, кто тут в раю обитает.
Глава 54
Оголтелый антиамериканизм меня всегда забавлял, хотя американцы сами много сделали для того, чтобы быть притчей во языцех. Люди, которые на полном серьезе считают, что они ежедневно спасают мир, мало чем отличаются от богоизбранных народов. Если бы американские президенты превращали Америку в свою пожизненную вотчину, отданную на кормление им и их приближённым, Америка была бы самой нищей страной и на неё клали бы свой прибор даже самые маленькие народы, которые в двадцать первом веке в составе своих микровооружённых сил имеют гусаров, улан и драгун. Но слова Савелия всё равно имеют под собой какую-то основу, бэкграунд по-американски.
- Ну что, пойдём вживаться в местную флору и фауну, - сказал ангел и пошёл вперед. Мы с Гудымой пошли за ним.
Плотность населения в раю была даже очень велика. Люди были повсюду. Ходили, стояли, сидели на траве, принимая то позу Сократа, то позу Наполеона или товарища Ленина, но все они были похожи на Махатму Ганди, такие же сухощавые, лысые, благообразные и беседующие о чём-то между собой. Все на одно лицо. Непонятно, кто женщина, кто мужчина. И ни одного толстяка. Все прогуливающиеся говорят на одном языке, понятном для всех, но этот язык не был одним из тех, которые являются официальными языками Организации Объединённых Наций. Это был, насколько я сведущ в языкознании, объединяющий всех язык эсперанто, созданный варшавским окулистом Лазарем Марковичем Заменгофом в конце девятнадцатого века. Двадцать восемь букв, двадцать восемь звуков, пять гласных, два полугласных, двадцать один согласный. Буквы латинские. Если "а", то это "а", если "у", то это "у", если "е", то это "е". Если написано Манчестер, то это никак не прочитать как Ливерпуль. Ударение в словах всегда падает на предпоследний слог. Есть заимствования слов из английского, французского, немецкого и славянских языков.
Как русскому патриоту, мне тоже хотелось, чтобы весь мир говорил на русском языке. Это у нас в крови так. Ещё Гаврила Романович Державин, восхитившийся молодым Пушкиным, говорил, что "славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий".
- Кто здесь кто? - спросил я у Савелия.
- О, многих, вероятно, вы знаете, - сказал ангел, - вот наши, впереди Сталин, за ним Хрущёв, Молотов, Маленков, Каганович, Берия, Суслов, Поспелов, примкнувший к ним Шепилов, Ворошилов, Вышинский. А вот американцы. Впереди Рейган, за ним Рузвельт, потом Гарри Трумен, Эйзенхауэр, Кеннеди, Паттон, Макартур, Нимиц, Джеймс Форрестол, это тот, который выбросился из окна с криком "русские идут". А вот англичане. Впереди Альфред Великий, рядом с ним король Генрих восьмой, сзади Джон Леннон с Уинстоном Черчиллем, Нельсон, Уильям Питт старший, Ллойд-Джордж, Чемберлен...