Но за эту ошибку я заплатила сполна. Хотя бы всеми теми месяцами, что я провела у туарегов. А потом еще двумя месяцами в алжирской тюрьме, ожидая своего приговора. Знаешь, на что похожа алжирская тюрьма? О, это страшное место. В одной камере содержали до дюжины человек зараз. Между собой камеры были отделены лишь не слишком узкими решетками — спать, прислонившись к ней, нельзя было, иначе на утро бы обнаружили тебя либо задушенным, либо с перерезанным горлом.
Уже когда я потеряла всякую надежду, перестала верить в чудо и стала медленно готовиться к эшафоту, это самое чудо и произошло. В тот день в тюрьму пожаловал давний друг начальника тюрьмы, которому решили устроить парочку показательных казней — чего уж греха таить, начальник тюрьмы любил таким образом себя развлекать. В числе тех, кто должен быть к полудню повешен во внутреннем дворе тюрьмы, была и я — содержать меня в тюрьме было невыгодно, поэтому от меня решили избавиться, не вынося даже приговор. Но когда я стояла напротив висевшей меня петли, это самое чудо и произошло — друг начальника тюрьмы каким-то образом заметил меня, и меня увели со двора.
Он узнал от своего друга, за какие такие заслуги я сюда попала, и сказал, что его это очень впечатлило. Также он сказал, что именно такая, как я, ему и нужна для выполнения какого-то очень важного задания. Для чего именно он не сказал. Но тогда я была согласна на что угодно, лишь бы избежать виселицы.
Этот мужчина оказался европейцем. Правда, я так и не знаю, кто он именно — я слышала, как он говорил и на английском, и на французском, и на арабском и даже немного на немецком. Но мне было плевать на все — ему удалось вывезти меня из Алжира.
Спустя пару дней мы прибыли на пароходе в Англию, а после — в Лондон. Он сказал, что должен меня немного подготовить для той работы, которую подготовил мне. Я не спрашивала, что это за работа, ведь я с самого начала знала, что ничего делать не буду, а сбегу при первом же удобном случае.
Так оно и вышло. На четвертый день я сбежала из поместья, где жил тот мужчина, забрав из его сейфа все деньги, что нашла. Не думаю, что забрала все — он жил слишком роскошно и богато, так что… то, что я украла — лишь малая доля того, что у него было. Тем не менее, этих денег мне хватило, чтобы три недели спокойно пожить в Дувре и немного прийти в себя после всего, что произошло со мной за последнее время.
Спустя эти три недели я вернулась в Лондон с одной лишь мыслью — вернуться в Париж. Я хотела раз и навсегда покончить со своим прошлым и вернуться в родной Париж, и ничего больше мне не надо было. Я хотела начать новую жизнь, все с чистого листа…
Тогда-то началась история Мэрион Монтер. Получив новые документы, я купила на оставшиеся деньги билет на Арльберг-Восточный экспресс до Парижа. Я не знала, что ждёт меня в моем родном городе, я не знала, чем я буду там заниматься. И тут внезапно в вагоне-ресторане я подслушала вас…
Я клялась себе, что больше никогда не свяжусь с этим делом, что больше никогда не буду воровать, что хватит с меня всех этих афер, но… деньги того мужчины почти закончились, а мне надо было на что-то жить. Я догадывалась, во сколько примерно обойдётся ожерелье — на полученные деньги я смогла бы еще долго беззаботно жить. Вот поэтому я и ввязалась в это дело…
Теперь-то ты знаешь всю историю, Джон. Все, что ты так хотел узнать и так долго выпытывал у меня — теперь ты все знаешь. Надеюсь, ты удовлетворил свое любопытство, — Мэрион замолчала, вздохнула и, поднявшись со своего места, отошла к окну. Остановившись рядом с едва колыхающимися занавесками, она обхватила свои плечи руками и замерла.
Джон молча следил за ней взглядом. Он и не представлял, что все это время таила от него Мэри. И теперь, узнав все, он думал о том, что стоило ему это знать или нет? Потому что сейчас, смотря на ее худую спину, которую закрывал шелковый халат, он все равно видел длинные шрамы, которые оставили после себя хлыст или плеть.
— Мне так жаль, — наконец нарушая повисшую в комнате тишину, произнес Смит.
— Что тебе жаль? — девушка грустно усмехнулась. — Это просто моя жизнь. И в том, что со мной происходило, виновата лишь я одна. Но за все свои ошибки я уже сполна отплатила. Так что… Кстати, ты не спросил, как меня по-настоящему зовут. Неужели тебя это не интересует?
— Если ты сама не назвала свое настоящее имя, значит, мне этого знать не следует.
— Какой же ты все-таки странный… Теперь ты знаешь обо мне все, кроме моего имени, — она тихо усмехнулась.
— Но почему же ты сразу обо всем не рассказала? — Джон поднялся с кушетки и подошел к девушке, остановившись в нескольких дюймах от нее. — Почему скрывала все это?
— А зачем мне было рассказывать? — она резко развернулась и посмотрела ему в глаза. Смит заметил в ее глазах слезы. — Что бы это изменило, Джон? Никого не волнует никакая другая жизнь, кроме своей собственной. Уж я-то это хорошо знаю… Я не хочу, чтобы меня жалели, не хочу, чтобы… чтобы…
Она так и не договорила — опустив голову, тихо заплакала. Джон, мягко улыбнувшись, прижал ее к себе и стал успокаивающе гладить ладонью по спине.
— Я верила ему, — прошептала она срывающимся голосом. — Я так верила ему… Я думала, что он любит меня. Все то время, что я жила у Амессана, я не переставала думать о том, что мы с Гийомом выберемся оттуда вместе и заживем спокойно где-нибудь во Франции. Или просто уедем куда-нибудь подальше… лишь бы вдвоем! А он, он… Я не верила, что он мог так легко бросить меня в той тюрьме. Он же сам понимал, что одной мне там не выжить, и все равно он оставил меня одну. Если бы вы знали, как я его ненавидела все это время!.. Если бы вы знали, как я хотела ему отомстить!..
— Надеюсь, это не… — начал говорить Джон, но девушка перебила его.
— Его убили немцы, — заикающимся голосом произнесла Мэри, все еще прижимаясь щекой к груди Смита. — Гийома… Это нацисты его убили. Я уверена в этом. Ведь в Алжире он ушел с ними, значит, стал работать на них… Не знаю, что могло произойти, но я уверена, что это были они.
— Что ж, — Джон чуть опустил голову и коснулся губами ее волос, — он получил по заслугам. И знаешь, мне почему-то совсем не жаль его.
— Знаешь, Джон, — всхлипнула Мэрион, — если честно, то мне надоело гоняться за этими проклятыми русскими бриллиантами. Порой мне даже начинает казаться, что никаких бриллиантов вовсе не существует, что все это простая шутка вашего заказчика.
— Тогда почему ты все еще с нами?
— Мне интересно с вами. Это… такой опыт, если честно, — тут девушка грустно улыбнулась. — Но это все надоедает. Я, кажется, устала от всего этого. Я даже начала задумываться о том, чтобы остаться здесь. Или вернуться в Марсель. А что? Там так тепло… Знаешь, Джон, — Мэри, встретившись взглядом со Смитом, замолчала и так и не закончила свою речь.
Они простояли в тишине, нарушаемой лишь судорожными всхлипами девушки, еще пару минут. Затем американец нехотя отстранил от себя Мэрион, внимательно посмотрел на нее и произнес:
— Тебе стоит отдохнуть.
Джон нежно поцеловал ее в висок и пошел к двери. Уже когда он взялся за дверную ручку и собирался ее открыть, как услышал позади себя тихий голос Мэри.
— Я пойду завтра на вокзал, — прошептала она.
Джон, услышав ее слова, еле заметно кивнул самому себе и вышел.
Глава 12
Джон с Бернардом стояли за стеклянными дверьми вокзала и внимательно следили за перроном. Мэри обещала появиться несколько позже.
— Мы битый час стоим здесь, — ворчал Морель, который успел за все время раз шесть выйти наружу и покурить. — У меня ощущение, будто эта дамочка все-таки оставила нас в дураках.
— Я так не думаю, — довольно ухмылялся Смит. — Поезда-то еще не было.
— А ты вообще уверен, что этот мистер Тейлор приедет сегодня? Почему, скажем, не завтра?
— Я звонил, и мне сказали, что он проехал Париж, так что скоро мы с тобой его встретим. А точнее, наша с тобой подруга.
— И ты уверен, что он везет бриллианты с собой? Он же ведь собирался их продать в Марселе…
— Берни, да что же ты так волнуешься-то?
— Да потому что я не хочу просидеть здесь еще черт знает сколько, чтобы потом найти в его чемодане одно его белье.
— После нашего визита он боится оставлять драгоценности, поэтому таскает их повсюду за собой. А продать он их не успел, поэтому возвращается с ними в Лондон. Правда, это он так думает. Наша Мэри устроит ему радушный прием на вокзале…
— Чтоб только она не смылась с его бриллиантами…
— Да что ты заладил? Смоется, да смоется… Поверь мне, она не сможет обмануть нас.
— Если она навешала тебе лапши на уши, то это не значит, что она не смоется с бриллиантами.
— Поверь мне, она не сделает это. Хотя бы потому, что выйти она сможет только через эту дверь, так что мимо нас она никак не проскочит.
Они оба замолчали на пару минут, каждый думая о своем.
Джон, наблюдая за людьми на перроне, думал о том, как сейчас все пройдет. Он надеялся, что у Мэри все получится — ему бы очень не хотелось, если бы ее обман был раскрыт.
После ее рассказа американец понял, что только лишь еще сильнее любит ее. И теперь-то он уж точно не бросит ее. Да, бриллианты это, конечно, тоже хорошо, но… но Мэри стала ему теперь еще дороже. И теперь-то Джон точно знал, что после этого дела, он вместе с деньгами и Мэри уедет куда-нибудь далеко-далеко…
Единственным вопросом оставались доли, которые каждый из них получит, когда они отдадут бриллианты его заказчику. И это очень волновало Джона, ведь поначалу он даже не собирался делиться даже с Берни — по его первоначальному плану, всю грязную работу должен был сделать Берни, а Джон просто забрал бы все деньги себе, и все. Но его план поняла Мэри со своим внезапным появлением… Конечно же, тогда он думал, что и ее тоже он оставит ни с чем, но кто бы мог подумать, что он сможет переменить свои планы и проникнуться к Мэри? Он — эгоист в высшей степени, — готов поделить с ней полученные за бриллианты деньги. Немыслимо…
Но Смит уже все решил — он будет действовать по первоначальному плану. Берни ничего не достанется. Сегодня же он сделает так, чтобы они с Мэри оставили Берни одного на квартире и позвонит в полицию, заставив их приехать и арестовать Мореля. Джону казалось, что это прекрасный план. И ему было ничуть не жаль Берни — они даже не были друзьями. Все это время Джон действовал лишь из одного расчета и нежелания делать всю грязную работу самому. Так что он ничуть не жалел о том, что он собирался сделать.
— Она, — прервал его мысли Морель, ткнув его локтем в бок, чем известил его о появлении Мэри.
Джон сразу заметил Мэри на перроне. Она была в легком черном платье с запахом, черных перчатках и на каблуках; на голове у нее была маленькая черная шляпка с вуалеткой, прикрывающей ее лицо. Перед ней стоял чемодан, который они купили вчера, а этим утром наполнили старыми газетами.
Поезд с мистером Тейлором как раз только что прибыл на станцию, так что Мэри дожидалась лишь момента, когда люди выйдут на платформу.
— Может, чтоб не сбежала, — пробурчал Берни, неотрывно следя взглядом за девушкой, — притворимся какими-нибудь агентами и обвиним ее в шпионаже и уведем сами?
— Берни, — вздохнул Джон.
— Я просто не хочу, чтобы она сбежала и оставила нас ни с чем…
— Так мы только еще больше внимания обратим на нее. Поверь, этот мистер Тейлор еще проследит за ней после того, как она уйдет с его чемоданом. А если мы сделаем так, как ты говоришь, то это только привлечет его внимание, и тогда, я уверен, он захочет проверить чемоданы… Так что стой и просто жди.
Берни пробурчал еще что-то невразумительное, но после замолчал. Джон лишь облегченно выдохнул. Они стали вдвоем напряженно следить за платформой.
Американец видел, как из поезда стали постепенно выходить люди, платформа оживилась. Мэри же все еще стояла чуть в стороне, где никто на нее внимания не обращал. Джон был полностью в ней уверен.
Наконец среди толпы людей показалась голова мистера Тейлора, который вылез из вагона вместе со своим чемоданом — второй за ним нес молодой парень-носильщик. Только он двинулся в сторону вокзала, смешиваясь в потоке суетящихся людей, как за ним тенью последовала Мэри, выжидавшая наилучшего момента. Когда же мужчина прошел мимо своего вагона, она ловко обогнала его, спрятавшись за каким-то широкоплечим мужчиной, и резко вынырнула из-за него, врезавшись прямо в мистера Тейлора. Оба они выпустили из рук чемоданы, которые с глухим стуком упали на землю.
— Je suis tellement désolé, monsieur! — нарочно говоря писклявым голосом, быстро защебетала на французском Мэри, театрально взмахнув руками. — Je jure sur ma vie, c'était un accident! Oh mon Dieu!.. [1]
— Что? — мистер Тейлор сразу и не понял, что только что произошло. — Черт побери!..
— Je suis tellement désolé, monsieur!..
— Где мой чемодан, черт побери?! — мужчина уставился на два лежащих перед ним абсолютно одинаковых чемодана. — Как вы вообще умудрились…
— Je crois que c'est ma mallette, — быстро проговорила Мэри, выхватив у мистера Тейлора из-под носа его чемодан. — Je suis tellement désolé, monsieur! Excusez moi… [2]
— Oh, juste une variation! [3] — недовольно бросил мистер Тейлор, подхватывая ее чемодан.
Мэри что-то еще пропищала ему и, также быстро развернувшись и зашагав к входу в вокзал, постаралась как можно быстрее скрыться из его поля зрения, смешавшись с толпой. Она торжествовала — они наконец-то заполучили эти проклятые бриллианты, — и потому прятала свою улыбку за полупрозрачной вуалеткой.
Распахнув дверь и войду внутрь вокзала, она краем глаза заметила две двинувшиеся за ней фигуры — она знала, что Джон и Берни будут ждать ее где-то здесь. Только уже когда они вышли с вокзала и завернули в первую переулок, они смогли нагнать девушку и подойти к ней.
— Ты уверена, что не вернулась с нашим же чемоданом? — пробурчал Морель, смерив ее взглядом. Его голос был напряжен — он ждал момента, когда они уже наконец откроют этот чемодан.
— Уверена, — довольно улыбаясь, ответила Мэри. — Видите, возле защелки нет следа от моего лака для ногтей? Это его чемодан. Они у нас.
— Мэри, вы просто чудо! — Джон расхохотался. — Как вы это все замечательно устроили!..
— Так давайте проверим это! — взвыл Берни, который хотел сейчас же увидеть бриллиантовое ожерелье.
Убедившись, что переулок пуст и за ними никто не следит, они положили чемодан на землю и сами склонились над ним. Щелкнули замки…
В чемодане аккуратной стопкой лежали какие-то бумаги, скрепленные скрепкой, конверт с деньгами, наручные часы с кожаным ремешком, носовые платки в мелкую клетку, записная книжка, пара галстуков, дешевый детектив, две опасные бритвы и еще много чего из вещей мистера Тейлора. Но самое главное — там были два бархатных мешочка. В одном из них они обнаружили серьги с нежно-розовыми топазами и такой же браслет, а во втором — бриллиантовое ожерелье. Пятнадцать подвесок ожерелья, образованные старинными бриллиантами грушевидной формы и увенчанные более мелкими бриллиантами.
Джон, затаивший на эти пару мгновений дыхание, снова расхохотался. Берни довольно крякнул и ухмыльнулся. Мэри вздохнула и резким движением закрыла чемодан.
— Отлично, — она еще раз вздохнула. — Все, что нам не нужно, мы можем вернуть нашему мистеру Тейлору.
— Что?! — взревел Берни. — Ты в своем уме?!
— Я же четко сказала: все, что нам не нужно. Думаю, мистер Тейлор будет искать свои бумаги… Вернем ему все, кроме украшений и денег.
— С чемоданом? — спросил Джон, взглянув на девушку.
— На полученные за украшения деньги мы сможем купить еще несколько сотен таких же чемоданов, — ответила она. — Он нам не нужен. Так что…
— И ты собираешься вернуться на вокзал и вручить ему его чемодан? — усмехнулся Бернард. — Ах, извините, мистер Тейлор, я тут у вас кое-что позаимствовала…
— Ну почему же, — произнесла Мэри, но не закончила фразу.