— Ну что скажешь? — Спросил Олег, когда у танка они остались вдвоем.
— Тип двигателя вроде В-2-34. V-образный12-цилиндровый дизель, жидкостного охлаждения с непосредственным впрыском…
— Я про тебя — прервал лейтенант — говори, или помогать не буду.
Артем повернулся лицом к нему, посмотрел в глаза, и тихо представился:
— Старший сержант Кравцов. Отдельный испытательный батальон. Помоги мне Олег. Этот танк нужно угнать во, чтобы то, ни стало. Это опытный образец, переходная модель от Т-34-76, через серию разработок к Т-34-85. Пушка еще не замененная, но многие узлы и башня, уже.
— Т-34-85?
— Да. Этот танк только в зачатке. Но за ним будущее. Основная ставка на быстроходность, маневренность и проходимость. Новая пушка, позволит соперничать с «кошачьим зверинцем» Гитлера на равных. Потому ни в коем случае нельзя, показать даже первые его разработки.
— Теперь мне понятна твоя озабоченность. Давай дальше про движок.
Артем рассказал, что знал, и читал об устройстве двигателя, и возможных проблемах.
— То есть, могли и форсунки забиться к примеру?
— Не исключено. А чтобы до них добраться нужно, снимать головку блока цилиндров. Минимум полдня уйдет. А их две. Что дает нам некоторое время на подготовку побега. А готовить нам нечего — главное наметить пути.
— Тогда приступаем.
Они принялись за работу, подготавливая двигатель к разборке, и как бы под благовидным предлогом, повернули башню к большому окну — это дало возможность рассматривать в бинокуляр местность снаружи. Так хотя бы приблизительно, можно было наметить — в какую сторону, прорываться. Где удобнее прорвать «колючку», снести столб, и завалить вышку. Или прикрываясь хоть какими-то изгибами, вынести ворота, и по дороге проехать первые километры. Все зависело больше от везения, чем от четкого плана. Но уходить нужно было по-любому в ближайшее время. Это понимали оба.
Понимать то понимали, а вот проделать это по-прежнему не могли. И понукаемые надзирателями, вынужденно взялись за ремонт, разбив проверку танка по отделениям. А в них, на механизмы, в которых, хоть что-то понимали. За ними велся строгий присмотр, но не так, чтобы фашисты стояли над душой. Было не понятно — зачем приводить танк в готовность, если его все равно собирались расстрелять из пушек?
— Что-то мне их план по поводу этой машины не ясен — улучив момент, прошептал Артем — если бы хотели разобрать до деталей, переправили бы в Германию в таком виде. Если их интересует — защищенность танка, так можно и так проверить. Толщина брони была наращена, это да, изменены конструктивные особенности, но пушка, оставалась все той же, а огневая мощь это немаловажно.
— Им интересно, не просто вколотить снаряды в стоящий танк. — Ответил Олег. — А создать условия приближенные к боевым. И вести огонь по движущейся машине, с разного расстояния, фиксируя скорость, угол попадания, тип и калибр снаряда.
— Вот это то и плохо, не хотелось бы чтобы на наш серийный танк, на момент его появления, у немцев были пушки способные легко простреливать его броню.
— Ты же говорил, это только прототип, и то отдельной ветви.
— Это так, новая «тридцатьчетверка», будет включать в себя, только некоторые разработки, примененные в нем. Она разрабатывается как боевая машина, сочетающая в себе конструктивно-технологические решения, всех предыдущих наработок. Так сказать лучших требований к «крейсеру» танкостроения, будущему среднего танка.
— Это что, будет танк перехода, от среднего к тяжелому?
— В какой-то мере. При незначительно возросшей, благодаря башне, общей бронезащите, он будет лучше Т-34-76, но в сравнении с тяжелыми танками противника, сам понимаешь…. Но зато машина, практически не утратит прежней подвижности и маневренности.
— Хотелось бы мне на такой попробовать — мечтательно протянул лейтенант.
— Попробуешь в следующем году.
— Ага, если доживу…
— Для начала надо вырваться отсюда. Затем пробиться к нашим, и в лапы особистов не угодить после…
— Думаешь, не поверят?
— Как пить дать. Замучают допросами и проверками.
— Тогда нам на этом танке сразу к комбригу нужно.
— Скорее к генералу Катукову, или Ватутину.
— Это невыполнимо.
— Все это невыполнимо, а необходимо провернуть. Теперь мы танкисты Удачи.
И они стали работая, разрабатывать поверхностный план своего побега, и угона танка. Помимо всего прочего нужно было решить — пытаться бежать во время полевых испытаний, или рвануть прямо от мастерских? Сейчас главным было только это. Остальная жизнь осталась за колючей проволокой. Конечно, Артем не забыл, о намерении вернуться к «ласточке», и попробовать запустить метафизический механизм временного искажения, но это желание, сместилось на третье место. Лейтенант понятно желал снова стать на защиту Родины, и занять свое место в бронетанковом строю.
А пока, строя из себя технарей и мотористов, они производили видимость ремонта. Их действительно стали чуть лучше кормить, давали больше воды и хлеба, вместо баланды — нечто вроде капустника, и гороховую кашу. Овчарок, конечно, кормили лучше, но и такая пища, позволяла не терять силы, и трезвость мышления.
После двух дней, в плену, и отсутствия какой-либо осведомленности, они никак не знали, то немцы ввели в сражение дополнительные резервы и любой ценой стремился прорваться вдоль белгородского шоссе к Курску. На помощь 6-й гвардейской и 1-й танковой армиям, командование фронта своевременно выдвинуло часть своей артиллерии. Кроме того, для прикрытия обоянского направления, был перегруппирован из района Прохоровки 10-й танковый корпус и нацелены основные силы авиации. А для усиления правого фланга 1-й танковой армии был перегруппирован 5-й гвардейский танковый корпус. Совместными усилиями сухопутных войск и авиации почти все атаки врага были отбиты.
Только 9 июля в районе Кочетовки, танкам противника удалось прорваться к третьей полосе советской обороны. Но против них были выдвинуты две дивизии 5-й гвардейской армии Степного фронта и передовые танковые бригады 5-й гвардейской танковой армии, которые остановили продвижение вражеских танков. Потерпела неудачу также попытка противника продвинуться к Прохоровке с юга. Знай все это Артур и Олег, может быть, и планировали бы свой побег более четко.
* * *
А тем временем, на промежутке между первой и второй линиями советской обороны, и днем и ночью, шли тяжелые бои. Курская битва продолжалась и 8, и 9 июля противник все напирал, вел атаки на Ольховатку и Поныри. Фашисты неистово рвались к Курску, намереваясь открыть себе пути на столицу. Их, конечно, изматывали, но и сами выдыхались — резервы ждали своего часа, и в сражение не вводились. Борис и Геннадий, как и все бойцы, на этом участке фронта, после отражения первой сегодняшней атаки фашистов, получили короткую передышку, что позволило немного прийти в себя, да хотя бы хлебнуть воды. Они бегло осмотрели свою «тридцатьчетверку», и проехали вперед на более удобную и выгодную позицию. И теперь стояли, ожидая дальнейших указаний. Автоматчики ютились рядом, тоже ждали распоряжений командования.
— Впереди опять бои — раздосадовано проговорил Генка, пока Василий отсутствовал, отправившись к своим — сколько их было-то?! Я уже считать перестал — гусеницу починили, и началось…. День провоевали, остановились, привели технику в порядок, заправились ГСМ и снарядами, сами поели и спать. Утром опять пошли. Я и не видел тут в Прошлом ничего. Ни мирной жизни, ни чистой не загаженной войной природы, ни пива с лимонадом этих времен…. Только если, тебя подбили, тогда попадаешь в резерв батальона, и передохнешь чуть…
— Поплюй и постучи — нам так никак нельзя. Это офицеры потом получают новый танк с чужим экипажем. И так по кругу, пока в медсанбат не попадут или не сгорят. А нам нельзя ни танк потерять, не быть переведенными в другие экипажи.
— Так и я о чем? Будем всегда в строю — не вывернемся. Артем пропал, нужно принимать решение самим. Еще «окно» прозеваем, и все, тогда в прошлом до победного конца.
— Так мы вроде не туристы во Времени, и не на экскурсии по городам и селам СССР.
— Да я понимаю, просто накатило…
Помолчали, пожевали сухарей, каждый понимал, что сейчас они никуда не двинуться.
— Собрали блин припасов на дорожку — пробурчал Борис — неизвестно когда и покормят.
— До вечера протянем — покормят. А вот запастись, вряд ли выйдет.
Ситуация менялась, штаб фронта требовал, и вскоре, уже советские части пошли на прорыв, занимая улицу за улицей. Экипаж получил приказ поддерживать огнем пехоту, и не пропускать бронетехнику противника, если, не уничтожая, то выводя из строя. Вскоре прибежал Вася, по рации передали вводную, и передышка кончилась.
— Вперед на Запад! — Трогаясь, прокричал Борис, вспоминая, что вскоре таким и будет девиз Красной Армии, которая начнет освободительное движение.
Генка, молча, вынул снаряд из крепления в башне, вложил в казенник, запер затвор, и пробурчал себе под нос:
— Я бы уже в части, предпочел быть, когда все двинутся на запад…
Пара десятков метров по улицам, и они снова вступили в бой. Несмотря на интенсивный обстрел, надеясь на крепость брони, и на свою сноровку, которая все возрастала — пусть и в малой степени, но парни родившиеся конце 90-х, были немного быстрее, своих предков. Так «Тридцатьчетверке» пришлось и дальше действовать совместно с пехотинцами, перебрасывая тех на броне. Метр за метром, врага теснили, отвоевывая пядь за пядью родную землю. От попаданий броня, казалось, уже беспрерывно гудела, постепенно у танкистов выработалась мгновенная реакция. Борис вовремя подавал, и отводил танк, старался все время подставлять врагу лоб, а Генка, в поте лица, трудился у пушки, стараясь опережать немцев. Ему трудно было, без заряжающего, потому в экстренных случаях, того заменял Боря, перелезая на боеукладку.
Редели ряды пехотинцев вокруг, в еще уцелевшие дома, то и дело попадали снаряды, мины, и пулеметные выстрелы, но танк, каким-то чудом, оставался целым.
— Прут и прут, гады — возмущался Геннадий — а подмоги все нет и нет. Как нужно воевать, чтобы не оставить позиции, и продержаться?
— Вася корректируй, давай, не останавливаясь. Положение все время меняется. Пусть хоть пару залпов дадут. — Не выдержал Борис — еще немного и мы — решето.
Но должной поддержки огнем не последовало, ни через пять минут, ни через десять, пришлось отступить, и оттянуться к своим, основным силам. Не везде, удавалось выдерживать натиск неприятеля, и во второй половине дня немецкие войска снова заняли станцию. А вечером 307-я дивизия перешла в контратаку и отбросила противника. Немцев выбивали из поселка, и заняли оборону, намереваясь уже не впускать их на станцию. Только теперь неполный экипаж «тридцатьчетверки» с номером «79», смог отдохнуть, поесть, и подумать о своем положении.
— Ехали, ехали, и наконец, приехали — констатировал итоги по создавшейся ситуации, Генка. — И куда мы перлись? Хуже будет только под Прохоровкой.
— Да, нужно отсюда как-то слинять — кивнул Борис — возвратиться в свой батальон, узнав — где он, и ждать Артема. Или вестей о нем.
— Это, если о нем с лейтенантом, что-то известно. Но думаю, что нет — только мы можем рассказать.
— Понесла нас нелегкая в том направлении — теперь не расхлебаешь… — Буркнул Борис — спасибо лейтенанту.
— Да мы вообще тут, как чужие среди своих. Все враги, никто не друг — ни на минуту не расслабишься.
— Это точно — везде надзор. Как выкручиваться будем?
— Не знаю, утро вечера мудренее. Завтра посмотрим.
— Ладно, давай отдыхать. Другой возможности не будет.
Но выспаться им не удалось — всю ночь стреляла артиллерия. Особенно «Катюши» и «Андрюши» — установки тяжелых фугасных реактивных снарядов М-31, представлявшие собой деревянные рамы со снарядами-головастиками внутри. Они предназначались для ликвидации дотов и дзотов, тяжелых инженерных железобетонных сооружений.
Боря, не выдержал, высунулся — некоторые снаряды летели вместе с деревянными рамами, а те в полете горели, и это очень впечатляющим зрелищем.
— Ты погляди — как красиво — позвал он друга.
— Мне с утра в прицел смотреть, еще «зайчиков» нахватаюсь…
— Ну как хочешь.
Борис сам понаблюдал, надеясь, что такой мощный удар, нанесет максимальный ущерб, а потом устроился «кимарить» дальше. На следующий день, рано утром Борис с Геннадием, впервые увидели эффект действия реактивных снарядов, посмотрели, как ставятся стационарно «Андрюши». А потом, их танк, в связке с уже знакомыми автоматчиками, проследовал на новый рубеж, который и нужно было удержать. Все началось по-новой, и бои за Поныри продолжались с прежним ожесточением.
В этот день, 9-го июля, немецкое командование сменило тактику, и пыталось взять станцию «в клещи» с ударом по обе стороны от железной дороги. Немцы сколотили оперативную ударную группу, в которую включили 654-й батальон тяжелых штурмовых орудий «Фердинанд», 216-й дивизион 150-мм САУ «Брумбар» и дивизион 75-мм и 105-мм штурмовых орудий. Так же, в атаку пошел и 505-й батальон «Тигров». Атаку также поддерживали средние танки и пехота.
— Хрен мы их сдержим — заметил Генка, когда они заняли позицию, и спешно окапывали танк. — Они бьют бронированным кулаком, а наша защита растянута.
Еще немного, и на них двинулась стальная армада.
— В машину!!! — Крикнул Борис.
Они вскочили в люки, и поспешно открыли огонь по пехоте и танкам. Чем обнаружили себя, и таким образом обозначили цель для врага.
— Вася, Борис, давайте, считайте — сколько сможете. Васек передавай на батарею. Долго мы тут не выстоим. — Проорал Генка, вставляя очередной снаряд.
Приданный им радист, оставил пулемет, и принялся передавать.
— «Гнездо»! «Гнездо»! Я «Ворон». — Полетело в эфир — наблюдаю «Фердинанды». Идут в первых рядах ударной группы, перекатами в два эшелона. За ними следуют штурмовые орудия и средние танки. Их прикрывают «тигры». Как поняли? Прием. Повторяю…
Ударная группа, неудержимой лавиной, наползала на редкий, оборонительный рубеж — тех, кто заманивал врага в огненный мешок. Непосредственно за группой двигались средние танки и мотопехота на бронетранспортерах.
— Не продержимся — застонал Геннадий, тем не менее, наводя пушку, и корректируя угол — это же «убийцы танков». Их в лоб не взять.
— На приколе точно не продержимся — отозвался Боря — ни маневра, ни скорости…. Уходить нужно пока не поздно.
— Заводи. Уведем их за собой…
— Понял.
Борис завел машину, быстро сдал назад, развернулся на месте, и с нарастающей скоростью, рванут с небольшого пригорка. Дальше начались безумные «скачки». «Тридцатьчетверка», лавируя, окруженная взрывами от разрядов, мчалась, едва выдерживая тряску. Преследователи непоколебимо ползли следом, плюя огнем ей в след, и во все, что стреляло им навстречу. Так, через два часа после начала боя, группа прорвалась через совхоз «1-е Мая» к поселку. Горелое. Таким образом, противник прорвался в тыл к защищавшим Поныри войскам. Однако у поселка Горелое советские воины организовали артиллерийский огневой мешок, куда пропустили немецкие танки и штурмовые орудия.
Борис, Геннадий, и Василий, благополучно вышли из боя, но машина получила серьезные повреждения.
— Все, шабаш — приехали — протянул Борька, устало откидываясь назад — никуда не двинусь. Устал. Пусть тащат вместе с нами.
— Не страшна нам бомбежка лихая — оскалил зубы Генка — огонь!
И словно следуя его приказу, огонь нескольких артполков, поддержали дальнобойная артиллерия и минометы.
— Ура! — Хрипло сказал, сорвавший голос Вася, и все засмеялись — они снова вернулись из боя. Все остальное было сейчас неважно.
Своим ходом, их танк больше двигаться не мог, выручили танкисты 103 танковой бригады. Оттянули в ремзону. И уже там, танкисты узнали — маневр немецкой бронегруппы был остановлен минным полем с многочисленными фугасами. К тому же гитлеровцы подверглись авиаудару, и были разбиты. Вечером 9 июля, Поныри были окончательно деблокированы ударом 4-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Советское командование, еще не научилось воевать умело, но первые шаги к этому были сделаны. Только начался третий год войны…