Отлично. Вот теперь, Вадим, ты меня разозлил! Если я – гей, это не значит, что я буду требовать от своих друзей поцелуи или что-то вроде того. Это какая-то проверка? Что это за шутка такая?
Хорошо, Вадим, сыграем. Я если и злюсь, то очень редко, но такие шутки – слишком для меня, особенно сейчас, когда я и вправду не понимаю своих мотивов желаний.
Я повернул парня лицом к себе, и он тут же отпустил взгляд своих карих глаз, закусил нижнюю губу…
Нет, он явно издевается надо мной!
Поднимаю его лицо за подбородок, кожа даже там как у младенца. Он что, кремом каким-то пользуется? Сглатываю… ощущаю себя таким плохим…
Осторожно касаюсь губ, и почти тут же всю злость как ветром сдувает. Такие мягкие и податливые губы, он почти тут же раскрывает рот, будто ему приятно, и у меня сносит крышу.
Я, наверное, сейчас покажусь настоящим идиотом перед собой, но ведь это правда, и…
Да. Я никогда ни с кем толком не целовался, и знаю как это делается только по глупым женским фильмам, которые смотрел вместе со своей семьей. Все-таки я гей, и еще не встречался ни с одним парнем, что само по себе уже многое объясняет. Меня как-то раз целовала девчонка одна, но это было так, как будто я коснулся лягушки, а с Вадимом это совершенно иначе…
Очень приятные и нежные прикосновения, но сделать что-то лишнее я тоже безумно боюсь, уже в процессе ругая себя за то, что поддался его словам, не сказал, что пошутил, не обратил все вспять.
Сколько мы так целуемся? Секунд 40? Для меня вечность.
Такие эмоции бурлят во мне, что в голове безумно пусто и хочется…
Нет. Так нельзя. И вообще, что я творю?
Тихое «мяу» окончательно выводит меня из транса. Я перестаю целовать Вадима, секунду смотрю на его милое лицо, на блестящие губы, все еще зазывно приоткрытые, и становится так жарко, словно я в микроволновке сижу. Усилием воли отворачиваюсь и будто издалека слышу свой голос:
- Пуша накормить нужно…
13. Запутался. ПОВ Вадима
Ты… Почему ты… Почему именно ты оказался тем, кому я позволяю прикасаться к себе? Почему я не могу ударить тебя и закричать «не подходи ко мне!». Почему?.. Прошу, перестань. Не делай это! Не целуй меня! Я не хочу привязываться к тебе… к своей «собаке», которая обязана меня защищать. Я боюсь привязываться, ведь ты рано или поздно можешь исчезнуть, как и он! Растоптать все мои чувства, выбросить их на ветер, словно их нет. Нет совсем. Точно, никаких чувств нет. Я всё это делаю только для того, чтобы спасти свою шкурку от тех парней, а ты всё это делаешь, потому что гей. Им неважно с кем быть, кого целовать. Или… нет?
Почему ты заставляешь меня что-то чувствовать к тебе? Неужели ты хочешь сделать мне больно?! Я тебе противен? Презираешь меня? Ненавидишь? Да, поэтому ты заставляешь меня что-то чувствовать к тебе. Ты собираешься привязать меня к себе, а потом бросить, как это сделал Вик. Да. Я всё понял. Ты просто… ИДИОТ! Я не хочу что-то чувствовать к тебе. Не хочу!
Прошу, перестань!..
…Прошу, останься со мной. Я не хочу быть один. Да, я решил – будь со мной, главное, не оставляй одного в этом ужасном мире. Улыбнись и скажи, что ты рад видеть меня. Спой. Посмотри на меня своими добрыми глазами или… Просто будь рядом, молчи, не улыбайся, закрой глаза. Я согласен на то, чтобы ты просто был рядом.
Губы Глеба сладкие, только немного сухие, потрескавшиеся. Волнуется? А ведь с виду спокоен так, будто ничего не происходит. Будто он не целует меня, будто его руки не тянутся ко мне, пытаясь прижать к себе ближе, будто это ничего не значит… Но он волнуется – я это чувствую. Наверное, думает о том, что я пожалею об этом. Нет, не пожалею. Уже не пожалею, ведь я всё решил для себя: пусть целует если хочет, пусть обнимает, только пусть будет рядом, не уходит.
Я не ответил на поцелуй, но и не отталкивал Глеба - просто ждал, когда он закончит. Ждал, когда это всё прекратится… Самое страшное, что я боялся того, что это прекратится. Да, я боялся, что сейчас он прекратит поцелуй, обозлится на меня и уйдёт, точнее, выгонит меня из дома… из своей жизни. Нет, я не хочу!.. Не хочу чего? Терять защитника или друга?
Я ЗАПУТАЛСЯ! В голове самый настоящий клубок, с которым поиграл резвый котёнок… Котёнок по имени Глеб...
Терять защитника или друга? Что?.. Ни то, ни другое.
Глеб отстранился и отсутствующим взглядом посмотрел на дверь:
- Пуша нужно покормить.
Я повернулся в ту же сторону, что и он, и увидел Пушка – маленького котёнка, который выглядывал из-за двери. Его глаза остановились на мне, и он тихо мяукнул. Наверное, просил поесть, но мне показалось, что он словно говорит: «Дурак!». Вот именно, что дурак – забиваю себе голову всяким бредом, а сейчас ещё и думаю о том, что кот мог мне что-то сказать. Дурак!
- Да, нужно покормить, - я потряс головой, будто это могло помочь выкинуть из головы все ненужные мысли, а потом поднялся с кровати. – Только чем? Корм-то мы вчера так и не принесли домой – оставили там, на улице.
Глеб тихонько улыбнулся, только уголками губ, но этого было достаточно, чтобы у меня на душе стало спокойно. Всё нормально – ни я, ни он не злимся. Никто никого не бросил. Я… рад.
Парень поднялся следом за мной и, подойдя совсем близко, отчего мне показалось, что он хочет меня обнять, сказал:
- Мария не оставила бы своего обожаемого ребёночка без еды, так что уверен, в холодильнике есть контейнер с листочком: «Для Пушка!». Идём? – я кивнул и уже собирался направиться в сторону кухни, как меня схватили за руку, заставляя остановиться. Я посмотрел на Глеба, который смотрел на меня с болью в глазах. В сердце защемило. Только не говори, что ты больше не хочешь меня видеть! – Вадим, я… Прости, я не должен был…
- О чём ты? Я сам сказал, что ты можешь целовать меня, когда тебе захочется – я не хочу тебя терять как друга, поэтому готов потерпеть.
Глеб хмыкнул, но это звучало так, как будто он пытается скрыть за этим смешком что-то, что мучает его. Неужели он что-то не договаривает?
- Я хочу снова тебя поцеловать.
И это всё? Всё, из-за чего он переживает? Всё, из-за чего ему больно?
- Тогда целуй. В чём проблема?
- Да потому, что ты сказал «готов терпеть»! – не кричи, прошу. Это так страшно. И не смотри на меня так, будто ты сейчас умрёшь. Прошу! - Ох, ладно, закроем тему!
Блондин отпустил меня и, развернувшись пошел на кухню… Уходит. Это так страшно. Страшно видеть спину, за которой приходится бежать. Нет, не хочу бежать, хочу идти рядом…
Ты не собака, не охранник, не защитник. Кто тогда? Друг?
- Я не уйду, никогда, - прошептал я сам себе и пошел следом. Это лучше, чем оставаться на месте. Лучше, чем видеть, как он уходит.
14. Клубок мыслей. ПОВ Вадима
- Глеб, - тихо заговорил я, после чего почувствовал, как моих щек касается румянец. Прямо как девчонка. Интересно, есть ли во мне хоть что-то мужественное?
- Что? – парень совершенно не обратил на меня внимания, так как пытался найти ту самую миску с запиской «для Пушка». Но, видимо, её не было, и сейчас он пытался придумать, чем же накормить маленький комочек шерсти, который с усилием терся об его ногу.
Я подошел к нему и, слегка толкнув, этим заставляя отойти, достал из холодильника сковородку, где под стеклянной крышкой было видно курицу.
- Самое лучшее детям, - улыбнулся я, пытаясь этим немного разрядить ту гнетущую обстановку, что повисла между нами.
Глеб закатил глаза, но всё-таки приподнял крышку и достал небольшую ножку.
- Ему много не нужно, - пояснил он, когда заметил, что я недовольный смотрю на кусок побольше. – Остальное можешь убрать обратно.
- Хорошо, - ответил я и спрятался за дверцей, чтобы скрыть снова краснеющее лицо.
Почему я краснею? Почему смущаюсь? Неужели от того, что мне казалось, что в любой момент парень снова захочет меня поцеловать? Или я ждал этого? Хотел?.. Так, это уже какой-то маразм: сначала отталкиваю его словами «готов терпеть», теперь сам хочу, чтобы он приблизился ко мне. Главное, почему? Очевидно, что мне нравятся девушки. Хотя я опять же не честен даже с самим собой. Мне никто не нравится – ни девушки, ни парни. Наверное, это ненормально, даже попахивает сумасшествием, но это так, потому что я никогда не смотрел ни на кого с мыслью: какая или какой красивый, не думал, что хочу поцеловать или прикоснуться. Нет. Я ничего не чувствовал. Все мне просто казались обычными людьми, не имеющими пол. И сейчас я хочу, чтобы меня поцеловал парень. Неужели я тоже гей?.. Нет, это не так – я никогда никем не интересовался, а Глеб… Может, Глеб исключение?
- Так что ты хотел спросить? – блондин, уже положивший ножку на миску, стоящую на полу возле холодильника, подошел ближе, но всё же соблюдая дистанцию. Всё ещё думает, что мне противно. О, Боже, а ведь мне даже в первую секунду не было противно. Я даже не терпел… Наверное.
- Чем займёмся? – а я ведь хотел спросить о том, что нам делать дальше. Ладно, придётся отложить этот разговор на то время, когда хоть что-то немного прояснится. Хотел бы я, чтобы не прояснилось, я бы тогда мог не начинать этот разговор!
Парень немного приободрился, даже улыбнулся, а потом схватил меня за руку и потащил обратно в свою комнату.
- Повесим плакат! Ты будешь держать его, а я приклеивать скотчем. Хорошо? – я кивнул и сильнее ухватился за руку.
Я не буду отставать, ведь не хочу остаться один.
Повесить плакат было просто, вот только обои у Глеба были не самые подходящие для этого, поэтому скотч не держался, и постер просто отклеивался и летел на пол. Конечно, блондин отказался принять проигрыш и снова и снова приклеивал его к стенке, и когда он уже начал злиться, я тихо предложил воспользоваться иголками. Мы победили – плакат висел на стене, вот только сил у нас у обоих не было. Ни у Глеба – физически, ни у меня морально, так как я целых десять минут выслушивал крики парня. Хотя должен признаться, это было очень забавно, особенно когда он ловил плакат в воздухе, чуть ли не сам ложась на пол.
- Ура, - устало пробормотал парень с улыбкой на губах. – Теперь я доволен.
- Я тоже, - тихо ответил я, садясь на пол у кровати и обвивая свои ноги руками. Я уткнулся в коленки, спрятавшись от плаката.
Не хочу на него смотреть. Как же я рад, что избавился от него.
- Кстати, - Глеб пустился рядом со мной. Почему-то внутри всё как-то сжалось, но не от страха или отвращения. Кажется, я сдерживал себя. Но от чего? От желания прикоснуться? - Ты говорил, что это плакат твоего брата. Он не будет против, что ты отдал его мне?
- Уже не будет, - ответил я совершенно спокойно. Просто уже привык повторять это. – Вик умер.
Наверное, я был неправ, когда решил поговорить о Вике, ведь он был тем, кого я пытался забыть. Конечно, я уже должен был его забыть, ведь никто уже десять лет не упоминал его имя – пытались не травмировать меня. Ну да, ведь я тот, кто любил его больше всего и именно я обследовался у врача пять лет, пока он не решил, что я здоров. Может и здоров, но мысли о Вике до сих пор постоянно лезут мне в голову. Наверное это не правильно, ведь прошло столько времени, столько, что нормальный бы ребёнок уже давно бы забыл своего брата и продолжил бы нормально жить, а не цепляться за его бестолковые уроки. Хотя бестолковые ли они? Ведь благодаря ним я смог прожить, не привлекая к себе внимание. «Улыбайся, даже если хочешь сдохнуть» - его совет номер один.
Вик, я так скучаю. Почему же все предпочли забыть тебя вместо того, чтобы каждый день вспоминать как одного из лучших сыновей и братьев… Да, ты же самоубийца. Прости, я забыл.
Я неосознанно потянулся к запястью, слегка потерев его. Болит. Когда же это боль пройдёт? Когда эти воспоминания и меня покинут? Когда? Я не хочу, закрывая глаза, вновь и вновь видеть ту самую картину. Прошу, помогите забыть мне её!
- Вадим, всё хорошо? – я поднял лицо от колен и посмотрел в серо-зеленые глаза. – Ты плачешь?.. Прости, я идиот, раз напомнил о брате. Прости!