- Так что научи нас хоть чему-нибудь, - все трое отступили еще на шаг, задев ногами скамью, и она тоскливо проскрежетала по каменному полу. Черные навалились своими телами на барьер, будто решили продавить его.
- Если что забудем, ты уж нам напомни, - мальчики сильнее сомкнули плечи, когда один из Черных поднял руку очень высоко, положил ее на магический барьер и так замер. Вторую руку он поставил чуть ниже, оттолкнулся от земли ногами и завис так на пару мгновений, словно проверяя, не рухнет ли наземь. Когда этого не случилось, он дернулся и по-паучьи пополз вверх по барьеру.
- А если не знаем, ты нам объясни!
«Не думай о том, где заканчивается барьер, - умоляла себя Гермиона. – Не думай. Малфой не дурак, он должен был знать, что такое возможно. Нет. Что если они попадут в школу? На дверях Зала такой же барьер, я уверена, Малфой подстраховался. Но что, если они пойдут к гостиной Хаффлпаффа? Или в подземелье?»
- Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс.
Молнии скрылись из виду, застилаемые черной тучей тел Черных,в Зале наступила абсолютная темнота. Они перебирали руками и ногами так быстро, и Гермиона не могла понять, сдерживает их барьер, или все же ранит. «Почему барьер дал отпор только когда Черный тронул его языком?» - вопрос, который Гермиона хотела задать Малфою. Если он, конечно, доживет. Она отогнала это опасение, боясь, что даст Черным наводку на Малфоя. Этого допустить нельзя было никак. Он видел, где книга. Он знал, как ею пользоваться. Он знал столько всего, что Гермионе хотелось выть от досады, от понимания: если вдруг с Малфоем, с невыносимым, несносным Малфоем что-то случится, всем оставшимся в школе можно будет сразу браться за руки и выходить под дождь.
- А мы уж постараемся тебя не подвести! – последняя нота сорвалась на визг, когда один из Черных рухнул на землю, рассыпавшись тысячей брызг. Магический барьер оказался хитрым, подпустив Черных поближе, дав им надежду – или понимание – того, что он всего лишь щит, но никак не нападение, теперь он сбрасывал одну тварь за другой.
- Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, - робко пропела Гермиона в тишине, пока Майкл и Джереми, словно окаменевшие, смотрели на Черных, что падали один за другим с магического заслона, рассыпаясь брызгами, впитываясь в землю, растекаясь большой лужей у стены.
========== Глава 18 ==========
- Малфой! – Гермиона вскочила с места, завидев знакомую фигуру. – Малфой, я все поняла!
Малфой замер на месте, презрительно глядя на спешащую к нему Гермиону. Бессонная ночь не прошла без следа. У нее ощутимо тряслись руки, глаза жгло, а ноги то и дело подкашивались так, что она рисковала рухнуть на каменный пол.
- Осторожно, - он выставил вперед руку, подхватывая Гермиону под локоть, когда она споткнулась и чуть не упала на него всем телом. – Что ты поняла, Грейнджер?
- Я поняла, что ты говорил про ревоплощенных! Поняла, почему нельзя называть имен.
- Даже поразительно, как ты дошла до этой мысли, - фыркнул он. – Неужто, Грейнджер, ты нашла под столом свои мозги и вернула их на место?
- Мы ночевали здесь, в Большом Зале, и я разговаривала с Майклом и Джереми, чтобы не уснуть.
- Это неважно, - Малфой махнул рукой, словно отгоняя ненужную информацию.
- В общем, я сказала, что когда мы называем имя или думаем о ревоплощенном, мы его зовем. Это же правда? Они приходят по ментальному следу?
- И сколько дней тебе понадобилось, Грейнджер? Два? Три? Да, три дня. Тяжело быть гряз… маглорожденной. Не знаешь элементарных вещей.
- Да, может, я и не знаю того, что тебе кажется элементарным, - вспыхнула Гермиона. – Но я пытаюсь разобраться в проблеме.
- Ты говоришь так, будто я не пытаюсь, - Малфой скрестил руки на груди. – И знаешь, о чем я сейчас думаю? О том, что у меня дома остался прекрасный теплый плед, вкуснейший чай, матушкины кексы и интересная книга. Кажется, они по мне соскучились.
- И за этого человека я переживала ночью, - выпалила Гермиона и повернулась к нему спиной.
- Прости, что? – его голос звучал так тихо, что невозможно было сразу понять, разгневан он, или растерян.
- Я не буду повторять дважды.
- Грейнджер, - практически шипящий голос прозвучал над самым ухом, угрожая, нагоняя страх, заставляя моментально повиноваться.
- Я думала, не может ли вода просочиться к вам в подземелья. Я боялась, чтобы с тобой ничего не случилось, - она повернулась, не поднимая головы.
Повисшее молчание было требованием продолжать немедленно. Малфой стоял перед ней неподвижно и молчал, но у Гермионы было такое ощущение, будто он орет, трясет ее как тряпичную куклу и брызжет слюной немедленно требуя объяснений.
- Ну, в смысле – ты же знаешь, где книга, и без тебя и твоего знания школа осталась бы без защиты, - неловко закончила она и наконец-то подняла взгляд. Малфой чуть наклонил голову и смотрел на нее так, будто видел впервые.
- Ну так скажи, я права? Моя догадка про имена ревоплощенных правильная?
Малфой как-то странно хмыкнул и наклонил голову в другую сторону. Казалось, он думает о чем-то своем, а проблема Черных его ни капли не занимает.
- Малфой! – Гермиона угрожающе подняла палочку. – Ты ответишь на вопрос или нет?
- О, конечно, ты права, Грейнджер. Ты бесспорно права.
Его голос неуловимо изменился. Гермиона на миг допустила, что он стал добрее, но потом быстро тряхнула головой, отгоняя эту глупую мысль.
- Мистер Малфой? – у него за спиной раздался голос профессора МакГонагалл, и Малфой встрепенулся, словно пришел в себя.
- Да, профессор.
- Все в порядке? – МакГонагалл смотрела на него с определенной долей подозрительности.
- Нет, профессор, не все, - Малфой покачал головой, и сердце Гермионы ухнуло в пятки. Неужели она действительно сказала что-то не то?
- Малфой, ты же сказал, что все в порядке, - Гермиона покрепче сжала палочку.
- Дело не в тебе, Грейнджер, - отмахнулся он, - а в том, что на стенах подземелий действительно стала появляться вода. Ни я, ни двое моих товарищей по факультету не хотим там находиться, пока дождь не закончится.
МакГонагалл всплеснула руками.
- Разумеется, мистер Малфой.
- Профессор, - к МакГонагалл подошла девочка с Хаффлпаффа. У нее были большие грустные глаза, под которыми залегли тени, и этим она была похожа на барсука с факультетской нашивки. Гермиона уже не в первый раз отметила про себя, что символы факультета кажутся грустными, но барсук был чем-то особенно опечален. - Профессор МакГонагалл, у нас в гостиной разбито окно. Мы еле успели оттуда убежать. Что нам делать?
Казалось, МакГонагалл готова была взвыть.
- Мисс Грейнджер, заклятия мистера Малфоя выдержали? Как вы провели эту ночь?
- Выдержали, - коротко кивнула Гермиона, решив не вдаваться в подробности о том, как именно они провели эту ночь.
- Отлично. Тогда до окончания этого бедствия все студенты будут переселены в Большой Зал. Все преподаватели будут переселены в башню директора. Мистер Малфой, как скоро вы сможете покрыть эти два помещения чарами.
- Как только доберусь до книги. Но, простите, я бы предпочел сначала позавтракать, - Гермиона не верила своим ушам. Малфой действительно стал более сдержанным.
- Что с тобой? – она заглянула в его лицо, одновременно желая и боясь ответа на свой вопрос.
- Со мной? – переспросил Малфой. – Знаешь, Грейнджер, недостаток сна очень плохо сказывается на твоих умственных способностях.
Он скривился в привычной гримасе и прошел мимо нее к столу, за которым уже сидели остальные.
- Минерва, это правда? – Слизнорт, запыхавшийся и взволнованный, в смятении смотрел на МакГонагалл.
- Правда, Гораций, - с горечью проговорила МакГонагалл. – Сразу после завтрака мы разобьем часть зала на сектора факультетов. Пока это место сравнительно безопасно, студенты должны оставаться здесь. Остальные кабинеты и спальни в опасности. Я не знаю, сколько нужно сил для того, чтобы устранить опасность из той же башни Рейвенкло или Больничного Крыла, где эти создания уже побывали. Думаю, это будет проще сделать, когда все закончится. А пока что нам нужно сохранить то, что есть.
- Мисс Грейнджер, вам нужно позавтракать! – тоненько проговорил подошедший Флитвик, и Гермиона вздрогнула.
- Да, конечно, - она кивнула и двинулась к остальным студентам.
- За книгой идем сразу же после завтрака, - Гермиона уселась напротив Малфоя и схватила чашку с холодным чаем. – Дольше тянуть нельзя. Преподаватели пока держатся, но скоро запаникуют в открытую.
- Идем? – переспросил Малфой. – Ты имеешь в виду – вдвоем?
- Да, - пожала плечами Гермиона, не понимая, что такого сверхъестественного она сказала. А что?
- Я думал, ты останешься здесь, поможешь преподавателям с обустройством зала. В конце концов, в библиотеке может быть опасно.
- Да неужели? – Гермиона прищурилась. – Малфой, не говори, что это забота, я все равно не поверю.
Малфой хмыкнул и отпил чай.
- Я тебя не отговариваю. Учти, Грейнджер, действовать придется быстро, эмоции отбросить, сконцентрироваться только на книге. Я бы на твоем месте остался в зале.
- Я пойду, - упрямо проговорила Гермиона, и – нет, ей определенно показалось – Малфой вздохнул.
- Внимание всем! – провозгласила МакГонагалл, и Гермиона поморщилась от того, как громко ее голос звучал в практически пустом зале. – С сегодняшнего дня и до конца бедствия вашей гостиной будет Большой Зал. Зона приема пищи будет теперь у преподавательского стола. Зона отдыха – у дальней стены. Дальше уборной передвигаться запрещено. Весь замок объявляется запретной территорией. Сейчас я попрошу вас помочь с обустройством секторов факультетов.
Никто не спорил. Никто не возмущался. К удивлению Гермионы двое слизеринцев первыми поднялись из-за стола и принялись левитировать скамьи в зону приема пищи. Трое девочек с Хаффлпаффа вместе с профессором МакГонагалл колдовали над креслами для отдыха. Майкл и Джереми передвинули обеденный стол и присоединились к Флитвику, который чарами возводил тонкие перегородки, которые должны были ограничивать сектора факультетов.
- Стой! – Гермиона бросилась за Малфоем, который проскользнул к выходу из Большого Зала.
- Грейнджер, ты нужнее там, - отрезал он, но Гермиона уже вцепилась в его руку.
- Думал улизнуть? Малфой, когда ты поймешь, что мы все сейчас в одной лодке, и твое стремление жить обособленно подвергает нас всех опасности. И тебя в том числе.
- Хорошо, Грейнджер, - впервые Гермиона слышала в его голосе усталость. – Считай, что я тебя понял. Тогда послушай и ты меня. Мы сейчас направляемся в крайне незащищенное место. Черный уже побывал в библиотеке, у него есть туда ход, поэтому думать ни о чем, кроме книги, нельзя.
- Даже о том, какой ты мерзкий? – усмехнулась Гермиона.
- Даже о том, какой я мерзкий, - он был таким серьезным, что шутить – даже для поднятия духа – расхотелось.
- Хорошо. Не думать, - она согласно кивнула.
– Если я скажу уходить, ты должна уйти. Если меня схватит Черный – а такое может случиться – ты должна взять Руку Славы и бежать как можно быстрее.
- Малфой!
- И кстати, предупреждаю: если Черный схватит тебя, я тебя брошу, - Малфой неприятно усмехнулся.
Гермиона смотрела на него с непонятной тоской. Умом она понимала: случись что – и Малфой бросит ее, и она должна поступить так же. Но душа разрывалась от мысли о том, что возможно ее ждет еще одна потеря. Она и так уже потеряла многих.
- Ты опять думаешь? – прошипел Малфой, пытаясь высвободить свою руку из ее пальцев.
- Нет-нет, прости, - она вздрогнула и тряхнула головой. – Книга. Только книга. Ничего, кроме книги.
- Так-то лучше, Грейнджер. Вперед.
Гермиона отогнала от себя все мысли и зашагала за Малфоем по коридору.
- На всякий случай приготовь палочку, - бросил он через плечо, - я не смогу ничего сделать, пока ты висишь у меня на руке.
Гермиона кивнула и выставила вперед руку с палочкой. Малфой поднял повыше Руку Славы, освещая им двоим путь. Шаги отдавались гулким эхом, которое уносилось вперед по пустому коридору.
========== Глава 19 ==========
Это уже почти вошло в привычку: идти за Малфоем, взявшись за его руку, и стараться не думать обо всех тех, кто раньше многое для нее значил. Гермиона ощущала себя практически предательницей, но всякий раз, когда эта мысль вспыхивала в мозгу, какой-то вредный голос в голове говорил: «Давай, Грейнджер, думай о них, чтобы они до тебя добрались». Этот голос до ужаса напоминал Малфоя, и она ругала его, себя и весь мир за то, что Малфой прочно засел в ее жизни, а теперь еще и в ее голове.
«Книга!» - чертов Малфой, несносный, высокомерный гад, которого она сама оправдывала на суде, убеждая всех, что его просто запугали, что он боялся за свою семью, что он несколько раз за год оказывал им пассивное содействие. Она убеждала в этом Визенгамот, но сама не была в этом уверена, поэтому говоря это, она пыталась убедить саму себя в правдивости собственных слов. Судьи поверили ей, а она сама себе так и не смогла до конца поверить.
«Книга!» - Малфой на суде вызывал у нее жалость. Ни капли не пострадавший физически, но вымотанный морально постоянным присутствием Темного Лорда и сбрендившей тетушки, насмотревшийся на ужасы битвы, чуть не погибший в адском пламени, а потом еще и пробывший месяц под надзором дементоров – он вызывал жалость. Когда Малфой вернулся в школу, он ни словом, ни жестом, не высказал благодарности. Не рассыпался, как те же Паркинсоны, в обещаниях вечной преданности новому порядку, в заверениях, что магглорожденные – его лучшие друзья. Малфой просто был почти таким же, как и всегда. Иногда даже закрадывалось ощущение, что никакого суда не было, а борьба с Волдемортом – лишь плод воображения. Либо же раскаяние Малфоя проявлялось в такой изощренной форме, что остальные этого не замечали. Впрочем, сам он никого не задирал, молчаливо принимая новый порядок, но всем своим видом показывая, что не поддерживает его.
«Книга!» - и тем более странно было теперь видеть его в гуще событий, в эпицентре этого шторма, который кружил их всех, увлекая в пучину, грозясь поглотить большинство, а тех, кто спасется – вознести до небес. И тем более странно было понимать, что Малфой по какой-то неведомой причине вовсе не жаждет ее утопить, и даже напротив – помогает выжить. Она чувствовала к Малфою безразличие, презрение, отвращение, ненависть – это были привычные и понятные чувства. Но благодарность, которую она так или иначе испытывала теперь, была в новинку. Точнее, благодарность в целом Гермионе была не чужда. Но благодарность к Малфою – вот, что было ново. Более того, Гермиона понимала, что с благодарностью пришла забота, что по отношению к Малфою было уже слишком. Но она действительно переживала той ночью, чтобы с ним ничего не случилось. Можно было сколько угодно оправдываться тем, что он знает, где книга, что он умеет пользоваться чарами, что он должен их всех спасти. Нет, она переживала не поэтому. Не только поэтому.
«Книга!» - Гермиона была уверена что потом, когда дождь закончится и все вернется на круги своя, она вновь будет презирать Малфоя, а тот демонстративно не замечать ее. Возможно, он попросту сотрет из памяти всю эту неделю – уж теперь-то Гермиона знала, что для него нет ничего проще, чем стереть человека из мыслей. Да, в этом не было сомнений: их с Малфоем дороги разойдутся, как только с неба упадет последняя капля дождя, и она будет корить себя за эту странную заботу, за эти переживания, за то, что именно в лице Малфоя нашелся если не друг, то, по крайней мере, соратник. Она будет ненавидеть за это его и себя заодно. Но это все будет потом, когда-нибудь, когда последняя молния прочертит небо, последний раскат грома проворчит над лесом, последняя капля коснется земли. А сейчас небо было затянуто тучами, потоки воды застилали окна, капли тарабанили по карнизам, а она цеплялась за теплую руку Малфоя, при этом отгоняя от себя мысли о нем и концентрируясь на книге.
- Книга, - Гермиона не заметила, как сказала это вслух.
- Да? – Малфой удивленно обернулся и воззрился на нее. – Концентрируешься, Грейнджер? Молодец. Поняла, что злого противного Малфоя иногда надо слушать?