Гермиона хотела было что-то ответить, но какое-то чувство, неведомый инстинкт заставил ее прислушаться.
Над самым ее ухом раздалось тихое шипение, а кожу за ухом обдало холодом. Она сильно сжала руку Малфоя, впиваясь ногтями в его запястье.
- Грейнджер… - угрожающе прорычал он.
- Тише, - прошептала она. – Прислушайся. У меня за спиной что-то шипит или мне кажется?
Малфой остановился и напрягся, как натянутая струна. Взгляд его был устремлен во тьму коридора, что пугало Гермиону почти так же, как и странный звук в пустом коридоре.
- Грейнджер, - тихо проговорил он, не шевелясь. – Замри и не двигайся.
Она не стала ничего отвечать, покорно застыв на месте.
- Ни звука, - процедил он сквозь зубы, и Гермиона на всякий случай задержала дыхание.
- А теперь слушай меня, - продолжал шептать он, будто бы и не к ней обращаясь. – Сейчас я повернусь и посмотрю, что там. Если это Черный – я тебя толкну. Забирай Руку Славы и уходи. Мне ты вряд ли поможешь.
Гермиона хотела кивнуть или что-то сказать, но вспомнила, что Малфой велел не шевелиться и не издавать ни звука.
- Книга на пятой полке, второго стеллажа в Запретной Секции. Ты справишься, Грейнджер.
Она по-прежнему не могла ничего поделать. Чертов Малфой не дал ей возможности с ним спорить.
Малфой начал медленно оборачиваться, и шипение стало громче. Теперь они стояли спина к спине, и его левая рука, сжимавшая единственный источник света, была возле ее правой.
От сильнейшего толчка в ребра Гермиона чуть не упала. Она схватилась за единственный ближайший предмет. Им оказалась Рука Славы. В следующий миг Малфой отпустил ее, и Гермиона отшатнулась к стене. Она прекрасно помнила, что он велел убегать, если что-то подобное произойдет, но все равно обернулась, выставив вперед руку с палочкой.
Малфой был мертвенно-бледным, а глаза его уже начинал застилать туман. Однако, он все еще сопротивлялся, несмотря на то, что Черный тянул его в сторону окна.
- А ну отпусти его! – взвизгнула Гермиона, и голос ее рассыпался тысячей брызг, разбившись о каменные своды коридора. – Отпусти его сейчас же!
Черный не реагировал на ее крик, продолжая тянуть упирающегося Малфоя к окну.
- Я что тебе велел? – почти безразлично переспросил Малфой, и Гермиона услышала в его голосе то самое шипение гаснущего пламени.
- Немедленно убирайся, - Гермиона сделала шаг вперед, светя на Черного Человека Рукой Славы. Тот поднял тонкую руку, словно заслоняясь от света, что был для него губительным.
- Не нравится, да? А такое тебе понравится? Диффиндо!
Светло-серая полоса прочертила путь заклинания до груди Черного, но тот даже не шелохнулся.
- Грейнджер, уходи, - прошипел Малфой.
- Вспыхни! – снова попытка оказалась безуспешной. – Вспыхни! Остолбеней! Бомбарда!
Последнее заклятие сделало в стене небольшую выбоину.
- Грейнджер, если ты из-за меня разнесешь половину школы, никому легче не станет.
- Иммобилюс! Инкарцеро! – веревки опутали Черного, но тут же превратились в воду и стекли с него, оставив на полу лишь лужу.
- Остолбеней! – Черный даже не дернулся.
Гермиона прицелилась в руку Черного и постаралась задушить подступающую панику.
- Протего, - это сработало почти так, как она и рассчитывала. Малфоя отшвырнуло от Черного, и он, судя по стону, больно ударился головой о стену. Черный зашипел и повернулся к ней.
- Грейнджер, ты клиническая идиотка, - простонал Малфой. – Я все равно уже отмечен.
- Плевать, - Гермиона уже вошла в раж, почти так же, как весной, в битве за Хогвартс. Вот только теперь ее душа потемнела от потерь последних дней, и она не гнушалась ничем. Даже…
- Экспульсо!
Рука Черного с тихим всплеском упала на пол.
- Грейнджер, ты сумасшедшая, - протянул из тьмы Малфой, но в голосе его угадывалось нечто, похожее на уважение.
- Сумасшедшая? – Гермиона слышала в голове какой-то шепот, подсказывавший ей правильный ответ. То заклятие, которое гарантированно уничтожит Черного. То, которое она никогда не посмела бы произнести даже мысленно.
- Грейнджер, уходи, - воскликнул Малфой, когда Черный зашелся в скрипяще-шипящем крике и двинулся на Гермиону.
- Он идет прямо на меня, - Гермиона чувствовала, как ее кровь закипает. Эта схватка должна закончиться ее победой.
- Грейнджер, драккл тебя дери, убирайся немедленно! Я чувствую Черного, я уже стал мишенью, мое ревоплощение – вопрос времени. Убирайся отсюда, я сказал.
«Ты просто попробуй», - произнес голос в ее голове. С появлением этого голоса, весь окружающий мир словно отключился. Ни крики Малфоя, ни звуки, которые издавал Черный, ни шум дождя за окном не пробивались через шепот незнакомого голоса в голове: «Попробуй, просто попробуй. Это не человек, ты не делаешь ничего дурного. Ты спасаешь того, кто помог тебе. Это необходимая жестокость. Просто попробуй». Гермиона застыла каменным изваянием, выставив вперед руку с палочкой, и подняв Руку Славы высоко над головой. В углу угадывалась скрюченная фигура Малфоя. Черный скорее почуял, чем увидел ее решимость, ее намерения, и тоже застыл, не дойдя до нее пару шагов. «Если ты боишься Малфоя, он не скажет. Никогда не скажет. В случае победы – он побоится тебя и не выдаст нашей тайны. Если ты проиграешь, Черный ревоплотит и тебя и его. Ты ничего не теряешь, Гермиона, ничего не теряешь».
Рука с палочкой перестала дрожать. Гермиона сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в бездну. Рука Славы, словно почуяв ее темнейшие намерения вспыхнула чуть ярче.
- Сектумсемпра!
Черного дважды рассекло поперек, и из него толчками, словно кровь из поврежденных артерий, начала выплескиваться вода. Гермиона тихо охнула и бросилась к Малфою.
- Вставай, ну же! Сейчас тут будет целое озеро воды, - она потянула Малфоя за плечо.
- Ты ненормальная, Грейнджер, - твердо проговорил он. – Совершенно ненормальная. Я не буду спрашивать, откуда ты знаешь это заклинание. Я не буду сокрушаться, как тебя взяли на Гриффиндор. Просто ты сбрендила.
- Хорошо, я сбрендила, - нетерпеливо сказала Гермиона.
- Я велел тебе бежать, если Черные появятся. Я велел тебе бросить меня здесь. Я чертов бывший Пожиратель, который в течение семи последних лет портил тебе жизнь. Ты чокнутая, Грейнджер.
- Другие времена, Малфой, - она нервно усмехнулась, возвращая ему его же недавнюю фразу. Но это возымело должное действие. Малфой поднялся на ноги и вцепился в ее руку.
- Твоя вещь, - Гермиона кивком указала на Руку Славы. – Я понесу пока что?
- Без проблем, - он кивнул, и они торопливо зашагали в сторону библиотеки.
Книга стояла там, где и говорил Малфой. Он достал ее сам, пока Гермиона освещала стеллаж. Старая, можно сказать – древняя, в обложке из черного бархата, по краям которой тянулся узор из капель. Даже сейчас, когда из мира почти полностью пропали все цвета, краснота узора еще угадывалась. Малфой принялся быстро листать страницы, отыскивая что-то, известное только ему.
- Нам надо как-то идти обратно, - пояснил он, отвечая на ее невысказанный вопрос. – Черные способны восстанавливаться, но твой подвиг не пройдет незамеченным. Готов спорить, на тебя ведет охоту с десяток Черных.
У Гермионы все еще шумела кровь, и слова Малфоя не пугали ее так сильно, как должны были бы напугать. Он повел палочкой, и она ощутила легкое покалывание на коже, которое приносило долгожданное тепло.
- Теперь вокруг тебя есть защитный барьер, маленький, такой же, как я поставил над Большим Залом. По замку пройти хватит.
- То есть, твой барьер этой ночью мог рухнуть?
- Как ты думаешь, Грейнджер, почему я не выспался? – спросил он, насылая чары на самого себя.
- Ох, Малфой, я все равно не поверю, даже не пытайся, - она отмахнулась от него, как от назойливой докси.
- Я всю ночь не сомкнул глаз, надеясь, что барьер выстоит. Только потому, что прорвись Черные в Зал, они нашли бы остальных потенциально опасных студентов в их спальнях.
Гермиона кивнула, понимая, что его: «Потому что они нашли бы остальных студентов», - может быть таким же правдивым, как и ее собственное: «Потому что ты знаешь, где книга, и умеешь пользоваться этими чарами». Она понимала, что этот дождь забрал у нее не только близких. Этот дождь забрал у нее саму себя.
- Ты идешь? – одернул ее Малфой. – Я не знаю, как долго продержится барьер.
Гермиона вздрогнула и поспешила за ним.
========== Глава 20 ==========
За время их отсутствия Большой Зал просто-таки преобразился. У неработающего камина стояли полукругом уютные кресла, а у стены – большой диван. Зона приема пищи была украшена лентами – Гермиона не понимала смысла, ведь цвета все равно были практически неразличимы. Сектора факультетов располагались у дальней стены. Самый большой сектор был у Хаффлпаффа, самый маленький, всего на одну кровать, Гриффиндорский.
- Ты ходила по школе? – Майкл и Джереми накинулись на Гермиону. – МакГонагалл запретила ходить дальше уборной.
- Она была со мной, - голос Малфоя снова был полон ледяного спокойствия, как будто это не он отчитывал ее в библиотеке, срываясь на крик. Гермиона давно поняла, что для всего их семейства было святым долгом сохранять лицо, и теперь Малфой безукоризненно выполнял эту задачу.
Майкл и Джереми с опаской посмотрели на него и на всякий случай отошли на шаг. Однако это не имело никакого значения, потому что Малфой уже раскрыл книгу и принялся водить палочкой над головой, очерчивая круги.
- Я могу помочь? – Гермиона заглянула в книгу, Малфой мотнул головой, словно прося не отвлекать его.
- С основным куполом покончено, - проговорил он через пять минут. – Можешь взять заклинания для дверей. Я не уверен, что у тебя получится с первого раза.
- Спасибо, Малфой, - она хотела бы вложить в эти слова как можно больше желчи, но у нее не получилось. Слишком много он сделал для школы, чуть не пожертвовав своей жизнью. Тот Малфой, который с бравадой в голосе заявлял, что переживет дождь, чуть не стал жертвой Черного. Но Черные охотились не за ним. Гермиона схватилась за голову, понимая, что Малфой, фактически, прикрыл ее. Это очень плохо укладывалось в голове, и Гермиона решила, что обязательно поговорит с ним об этом поступке, как только они закончат с защитными чарами. Пока она размышляла, Малфой двинулся к окнам и принялся накладывать на них заклинания. Гермиона встрепенулась и, последовав его примеру, направилась к дверям. Она то и дело заглядывала в книгу, которую ей оставил Малфой, водила рукой по кругу. Заклинание было очень хитрым и требовало максимальной сосредоточенности. После одних слов нужно было менять направление вращения, после других – замедлять или ускорять движение руки, и при этом заклятие было полностью невербальным. Так что Гермионе стоило больших усилий заставить мысленный голос не бежать быстрее движений палочки.
- Топорно, - поморщился Малфой, когда обессиленная Гермиона опустила руку и выдохнула. – Но правильно. Завтра барьеры на окнах и дверях надо будет обновить, а основной купол должен выстоять до конца недели. А теперь можешь отдыхать.
- Я хотела поговорить, - Гермиона скрестила руки на груди. Малфой смерил ее недоуменным взглядом, и она ожидала услышать, что им не о чем разговаривать.
- Настойчивая ты, Грейнджер. И чокнутая к тому же, - мрачно усмехнулся он. – Не стану спорить. Надеюсь, ты разрешишь отлучиться на пять минут, чтобы передать книгу МакГонагалл. Иначе наши дорогие профессора останутся без защиты, а ты еще не настолько сбрендила, чтобы обрекать их на ревоплощение.
Гермиона сделала шаг в сторону, пропуская Малфоя к дверям, около которых уже ждала МакГонагалл. Малфой уверенным шагом направился к ней. Со стороны могло показаться, что он такой же, как и всегда, что он в полнейшем порядке, но была в его образе какая-то неуловимая деталь, что-то, что настораживало, что заставляло задуматься. С первого взгляда Гермиона не могла различить, что с ним не так, а по мере того, как он отдалялся, это становилось все сложнее. Поэтому Гермиона решила дождаться, пока он вернется, и надеялась, что при разговоре она точно сможет обнаружить эту деталь.
Малфой просто отдал книгу профессору МакГонагалл и принялся что-то ей говорить. Гермиона вдруг поняла, как сильно у нее гудят ноги. Она отошла к зоне отдыха и уселась на мягкий диван. Видимо, его помогли сотворить ребята со Слизерина, потому что по спинке тянулся тонкий узор из маленьких змеек. Гермиона усмехнулась тому, как они – все они – хватаются за свою принадлежность к факультету. Повсюду были гербы, а зону сна разделили на сектора факультетов. Гермиона смотрела на это, словно со стороны и думала о том, какими же иллюзорными категориями они мыслят. Ведь какая разница, слизеринец ты или гриффиндорец, если в следующий миг ты можешь стать всего лишь лужей на камне, а еще через миг отправишься блуждать по миру в мантии без отличительных знаков. Какая разница, ворон или барсук были на твоем гербе, ведь смысл имеет только то, каким человеком ты в итоге станешь. Петтигрю был студентом Гриффиндора – и совершил подлость. Регулус Блэк, выходец со Слизерина, напротив, сделал первый шаг к уничтожению тьмы. Так какая же разница между факультетами, если сейчас, именно в этот момент, один студент Слизерина пытался спасти всю школу, а двое его товарищей помогали ребятам с Рэйвенкло левитировать лишние столы и лавки в угол зала. Все они были равны перед лицом опасности. И наверняка Шляпа бы сейчас слагала новую песню, глядя на них.
Малфой сел рядом так неожиданно, что Гермиона подскочила.
- Итак, объясни мне, почему ты оттолкнул меня? Черный шел за мной, почему же ты фактически спас меня? – Гермиона смотрела на него, абсолютно ничего не понимая.
- То есть, ты против, - лениво улыбнулся Малфой, заводя левую руку за спину.
- Нет, конечно, спасибо тебе большое и все в этом духе, но я не могу понять причину твоего поступка.
- Говоришь не хуже настоящей слизеринки, - усмехнулся Малфой. Видимо, это можно было расценивать, как похвалу, но в свете своих недавних размышлений Гермиона так не считала.
- Малфой, очнись ты наконец! Сейчас факультеты не имеют значения! Это просто условности, понимаешь? Мы все люди, и мы все в опасности. Это разделение сейчас ни к чему, потому что нам наоборот надо объединиться.
- Хорошо, Грейнджер, я больше не буду называть тебя слизеринкой. То есть, гриффиндоркой, - он усмехнулся. – Черт возьми, ты права. От усталости начинаешь путаться.
- Ответь на мой вопрос.
- Грейнджер, ты когда-нибудь слышала, что такое деятельное раскаяние? – Малфой посмотрел на нее исподлобья. – Ты, должно быть, заметила, что Малфои не побежали брататься с магглорожденными и полукровками, не клялись в вечной любви к ним. Это не в привычках Малфоев. Зато теперь, в нужный час, мы оказываем помощь. Да, раньше мы бы заломили за эту помощь непомерную цену, но сейчас все это – наше искупление.
Гермиона ошарашено смотрела на него.
- И еще, ты это слышишь в первый и в последний раз. Ни до, ни после я эти слова не произносил и произносить не намерен.
- Но почему мне?
- Я не люблю быть обязанным, - отмахнулся Малфой. – И – если ты позволишь – я безумно хочу спать.
Он встал, странно заводя левую руку так, чтобы Гермиона не могла ее увидеть.
- Стой, - выпалила она. Получилось резковато, зато действенно. Малфой замер на месте.
- Что еще? – он попытался тянуть слова в своей привычной манере, но его попытка с треском провалилась.
- Рука, - Гермиона указала пальцем на его левую руку. – Что с ней?
- Это не самое приятное зрелище, - предупредил Малфой, видимо, осознав, что ему просто так не отделаться.
- Что с твоей рукой? – настойчиво повторила она, и он вытянул руку вперед.
- Я говорил, что я отмечен Черным? – тихо спросил он, словно не желал ее пугать.
Рука и впрямь выглядела жутко. Пальцы, и до этого тонкие, теперь почернели и казались еще тоньше. Ладонь и запястье пошли серыми пятнами. Гермиона провела пальцем по одному из них.